1054 дня

Марина Шакирова, 2023

"1054 дня" – это художественный текст, это текст-воспоминание, текст-эмоция – автофикшн, содержащий в себе рассказ и элементы дневника, в котором героиня анализирует события почти трёх лет своей жизни, или каких-то 1054 дней, давших ей возможность осознать: оставайся верной себе, чтобы не упасть в яму муниципальных служащих. Тонкая чувственность, эмоциональная глубина настоящей любви, встраивание в новую линию судьбы внутри привычной профессии, выбор между функцией чиновника, обещающей материальные блага, и совестью и решение оборвать эту царапающую душу судьбу по чужому желанию, чтобы сохранить стержень собственной жизни без фальши, чтобы не разочароваться в себе.

«Линии, линии, линии. Бесконечные, бледно-фиолетовые линии, как в школьной тетради из далёкого прошлого. Бесконечные мысли в голове, невозможно на какой-нибудь из них остановиться. Строки готовы принять тексты, наполненные чем-то важным, рука силится писать… Не могу. Невозможно ухватиться за мысль, поймать её. Слишком много чувств! Слишком много хочется сказать. Сказать всё сразу».

Всё это она писала, наблюдая, как утро солнечными лучами пробивается сквозь тяжёлые шторы, играет ими на бумаге. Тёплый мягкий свет радует взгляд и сознание, не даёт успокоиться. Зелёные толстые листочки мелиссы в горшке кажутся под лучами солнца прозрачными: видны все мельчайшие прожилочки, наполненные жизнью. Лучи прокладывают свой путь по полировке письменного стола. На нём всё больше и больше солнца. Скоро оно заполнит своим теплом и светом всю комнату. Так незаметно и всегда неожиданно поздняя весна становится ярким летом с густой сильной листвой на старинных тополях, липах и клёнах, заглядывающих в окно.

И вроде бы всё знакомо, повседневно, обычно. Ново только в её сердце, бьющемся так, что, кажется, ему не хватает места в груди. Поэтому всё привычное ощущается по-особому: краше, чище, как в детстве, что ли?..

Она не открывала страницы своего дневника почти полгода, поставив точку незадолго до наступления новогодних праздников — времени подведения итогов и загадывания желаний.

Бархатистые листочки мелиссы, купающиеся в жарких лучах, кажутся мягким нежно-зелёным облаком. Белые линованные листы дневника снова манят к себе фрагменты сокровенного из её воспоминаний, но уже не о прошлом, а о постепенно растущем вокруг неё настоящем, где всё будет по-другому. И поэтому сердце переполнено радостью от ожидания чего-то хорошего… Обязательно только хорошего, которому не помешает ни затяжной дождь, ни сухой колючий ветер, ни чья-то зависть — ничего. Потому что произойдёт так, как должно произойти. Вовремя и верно. Ведь жизнь — это путь к нашим главным желаниям, продиктованным кем-то свыше. Надо лишь самому понять истину и не пытаться кому-то что-то объяснять. В панно судьбы не может быть лишних деталей. Каждая неизменно занимает своё место. Всегда для чего-то и никогда вопреки. Даже горькие события, о которых она рассказала…

* * * * *

Не нужно бояться жестоких перемен в своей

жизни. Всё плохое, что может произойти

с нами по чьему-то острому желанию, — это

всегда начало, отправная точка для нового

и лучшего. Потому что, чтобы выжить среди

натиска вызовов, мы сами становимся

вынужденными творцами собственной судьбы.

1

Тогда, в один из дней последней весны из прошлого было хмуро. Небо серое, но воздух хороший, влажный — дышится легко. Боже мой! Как светло на душе, как-то трепетно-приятно-радостно и от этого чувствуешь себя по-особому умиротворённо.

Она шла, неся в себе этот приятный сгусток эмоций, и невзначай ловила себя на том, что вот именно сейчас у неё на лице улыбка. И мир стал шире, прозрачней и весь целиком для неё. Радость давала возможность торжествовать над миром. Как редко она испытывала такие чувства и как мало ей нужно, чтобы их испытать. Личный успех: удачно завершённый проект, достойная оценка результатов дела, соразмерная вложенным силам разума, сердца и совести… Нет, такая радость — миг, а за ним опять будни. А вот чувство радости, переходящее в ощущение бесконечного счастья, заполняющего каждую клеточку, распахивающего душу, но…странно, делающее её неуязвимой перед грязью бренного мира, — это счастье любви, ещё ощущение стойкой внутренней уверенности в том, что у самых близких всё обязательно будет хорошо!..

Ей захотелось вдруг позвонить ему и сказать, как он был прав в своей неуклюжей фразе о том, что любовь — это способ восприятия мира, и как остро это она почувствовала сейчас, шагая по разбитым тротуарам и не замечая грязной весенней жижи на обочинах.

Любить невозможно за что-то или вопреки чему-то. Всегда целиком — личность с достоинствами и недостатками, обманывающуюся и верящую в принципы, собственные идеи, доверяющую твоему сердцу, твоим глазам. Любить его серо-рыжий взгляд. Такой насмешливый, тревожно-серьёзный и такой тёплый, по-детски смотрящий добротой навстречу её спонтанной заботе.

В те 1054 дня вёсны и осень проскальзывали, пробегали мимо в череде суеты, подлости несостоявшихся друзей, её управленческих решений. Она разучилась видеть, наблюдать красоту природы, неожиданно обнаруживать первые проталины, задорно чирикающих купающихся воробьёв. Только работа… Если бы сама по себе работа, обязанности! Нет, это была неумелая с её стороны попытка вырастить в себе Червя чиновника. Так и не сумела…

Хмурый весенний день был тогда одним из редких моментов, когда она могла ощущать себя частью этого красивого мира — мира весны, мира жизни, — когда она вдыхала всей грудью воздух, видела, как солнце играет в луже. Видела именно не лужу, а солнце в ней…Миг, когда обо всём этом ей хотелось рассказать ему. Миг, когда он был рядом. Мыслями, сердцем, невидимыми нервными импульсами.

2

Теперь всё не так.

С ножа с беззащитной мягкостью свисает серпантином кожица апельсина. Миллиарды мельчайших брызг цитрусового аромата. Так пахли чистота, детство, городской зимний вечер… Сейчас так пахнет грусть, усталость, тоска от разрывающей пустоты внутри…

<……..>………….………

«Мягкий и уютный диван. Твой знакомый жест. Когда ты чуть касаешься меня рукой, чтобы предложить попкорн или что-то к чаю. Сухая, шершавая кожа твоих ладоней. Тихо в душе, словно вовсе нет сердца. Нет щемящей тревоги. Лёгкость. Так было внутри нашего пространства. Так было, когда нам обоим нужна была эта всё заполняющая тихая лёгкость, когда, говоря о делах, обсуждая проблемы, мы не чувствовали друг друга, были словно один организм. Ничего этого уже нет…

Нам обоим так важно было испытывать это чувство свободной лёгкости, когда от бешеных скоростей жизни было остро необходимо окунуться в покой. Физически, всем телом…

Ты часто говорил мне, что мечтаешь,… умеешь мечтать и воплощать мечты в жизнь, делать их реальностью. Тебе всегда интересно было знать, чего хочу я. А я и сама не знала. Просто жила. Была и казалась тебе слишком сильной, слишком строгой, слишком чистой. Я была живой, реальной и простой; той, с которой можно было говорить, молчать, высказывать вслух обрывки мыслей и жить рядом своей другой жизнью, но всегда стараться знать всё о моей, являясь наполовину её создателем.

Ты говорил, что просто хочешь, чтобы у меня всё было хорошо. И тогда ты действительно этого хотел, входя в мою деловую судьбу».

Она коснулась зубами дольки апельсина. Капельки сока, выдавливаемые языком из прижатой к нёбу мякоти, стремительно стекают в горло. Кислая свежесть. Жёсткая поверхность деревянного табурета. Холодная поверхность выкрашенной в белый цвет стены за спиной. Жёлтый электрический свет кухонной лампы. Слёзы струйками по щекам к подбородку, по шее.

«Картинка из последнего вечернего телеэфира, где ты, но с чужим не твоим взглядом, выражающим усталость от суеты и эмоциональную пустоту, мёртвую отрешённость.

Невыносимо! Горько на душе. Слишком тяжело без тебя… Как мне нужен сейчас твой совет, правильный вывод. Ты прежний, из первых 79 дней: счастливый от собственных успехов и бесконечных идей. 1054 дня, подаренных мне тобой. 1054 дня, которые ты выторговал на беду или на счастье. Изменивших, перевернувших мой мир, мою жизнь. 1054 дня, заставивших нас осознать возможность существования другого мира, сотканного из фальши, откровенной лжи, несдержанных обещаний, больных укусов власти и молчаливого согласия с ними большинства.

Я знаю, ты решил начать этот новый год, не ставший продолжением тех дней, скрытой работой над следующей мечтой. Ты шаг за шагом продвигаешься с весёлой гримасой, которую все принимают за привычную улыбку, к своей новой тайной мечте, пытаясь реализовать очередной проект, внутренне сворачиваясь в комок от мысли, что все действия могут быть напрасны. Ты справишься! Я уверена. Ведь ты всегда стремился и умел выстроить в настоящем все пирамиды своих материальных идей.

За эти, внезапно оказавшиеся в прошлом 1054 дня, я так привыкла воспринимать тебя своим ориентиром… Мне, как и прежде, нужна сейчас твоя энергия, скорость действий и мыслей, твоё «Всё будет хорошо!».

3

Завершался календарный год, в котором не наступил 1055 день. Совсем скоро, через каких-то пару недель начнётся абсолютно новый год. Теперь она никуда не торопилась. Просто шла в магазин, как обычно, и наслаждалась тёплым зимним вечером и танцем лёгких снежинок в свете фонарей. Никакой суеты. Только бесконечный самоанализ в моменты, когда она имела возможность побыть наедине со своим сердцем. Раньше, до той жизни, она любила проходить пешком любые расстояния, даже очень большие, часто транспорту предпочитая ноги. Потому что так можно было идти и думать. А в течение 1054 дней приходилось экономить время, чтобы всё успеть.

Время. Его паутина — это наша судьба. Мы ведём его отсчёт годами, месяцами, днями, часами, минутами, мгновениями. Всё зависит от того, что измеряется этим временем — какие события, какая жизнь. Почти три года или всего лишь каких-то 1054 дня.

Несколько составляющих её. Кусочек жизни, который ей хотелось вычеркнуть из памяти вместе со всеми его социальными проявлениями… Уже вычеркнула. Но как вычеркнут эти внезапно прервавшиеся дни те, кто продолжает быть внутри её жизни — близкие, семья? Ведь оборванная нить этих дней оборвала их мечты и надежды.

Страх и желания — вот двигатели нашей жизни. Невозможно быть готовым к потерям, к материальному краху, рассыпавшейся иллюзии стабильности, реализации задуманных планов. За 1054 дня она устала от той работы, устала от неумения привыкнуть ко лжи, к бесконечной чиновничьей фальши, к лицемерию подчинённых. Но даже это тогда не затмило её эмоциональную неготовность оказаться вдруг без денег по желанию другого чиновника, конечно, сейчас, спустя время, наверняка уже не раз убедившегося, что совершил ошибку, множество раз пришедшего к мысли, что не надо было видеть в ней врага…

И вроде бы ничего не изменилось. Она также встречала своих коллег на улицах, в магазинах и в церкви. Все они хорошие люди, находящиеся внутри системы, работающие и выстраивающие отношения в соответствии с этой системой. Она здоровалась, приветливо улыбалась их тёплому взгляду, даже немного грустному, сожалеющему, что уже не коллеги, разговаривала и радовалась, наслаждаясь недоступной непонятной им свободой.

Скоро Новый год. И от красиво летящих снежинок у неё расцветали красивые цветы в душе. И этим так хотелось с ним поделиться!

Она, конечно, научилась понимать, что мир чиновников не зависит от размеров города. Он выстроен по единым лекалам искусственных улыбок, дежурных поздравлений, замалчивания истины, выслуживания и уничтожения по команде и с корпоративным размахом. Но мир человека зависит от множества всевозможных «но». 1054 дня в структуре, пускай незначительной, но всё-таки власти, не давали ей теперь возможность спуститься на ступеньку рядовой исполнительницы в той сфере человеческих отношений, в которой она осуществила свой социальный старт. Неожиданно для всё тех же коллег и тех, кто повыше, она ушла вникуда, поддавшись эйфории освобождения от этого угара, смердящего подлостью.

Уходя, она понимала, что если ты не умеешь быть дельцом, генератором бизнес-идей, ты должен уметь быть одним из представителей империи бюрократии. Боже мой, как это было сложно для неё! Потому что она не умела ломаться где-то в области позвоночника. Потому что, просиживая бесконечные заседания с готовой заранее резолюцией «по итогам», на которых говорят то, что нужно озвучить, опорочить того, кого уже пора заменить за тем, что надо бы освободить место для другого, более удобного, потом трудно с тем же пафосом донести этот пафос на собственных внутренних совещаниях своим подчинённым.

Её крах — это освобождение от властной рутины. Но крах — это ещё и страх не оправдать надежды тех, кто видел в ней ту, кого, может, и нет вовсе.

Сколько раз она теперь останавливалась мысленно на собственном когда-то давно сформулированном выводе о том, что, наверное, чувство разочарования — одно из самых неприятных чувств. Потому что понимаешь, что винить всегда нужно только себя за то, что торопимся, не видим очевидных изъянов в предмете, работе, личности, а точнее сознательно «закрываем глаза» на всё это, испытывая радость от новизны отношений, обладания ранее недоступной вещью. Но на много болезненней разочароваться в самом себе, когда не справляешься с задуманным, когда не оправдываешь надежды тех, кому ты дорог. И вообще, когда вдруг понимаешь, что ты не глыба, а всего лишь пыль.

<……..>…………….………..

«А пыль ли я? Нет, пыль — это чиновники. Пыль в обрамлении денег, вымышленной власти, которую они культивируют публичным давлением нижестоящих коллег-чиновничков. Настоящая власть ведь не у них, а у обладателей всех материальных составляющих жизни, не желающих мельтешить перед глазами народа-толпы, человеческой массы — и подставляющих своих, на всё готовых временщиков. Деньги приводят в чиновники тех, кто жаждет денег. Так, значит, получается, — я глыба, которая смогла выстоять, не отдать себя сжирающему личность червю чиновника.

Кто не любит деньги? Таких мало, почти нет… Деньги — это и цель, и средство. Деньги дарят свободу — цель и средство одновременно.

Всё рухнуло, исчезло, потому что была слишком свободной, не была рабой чиновничьего мирка. А они рабы. Рабы своей должности с зарплатой, отпуском, квартирой, автомобилями, хорошим лечением. Я свободная и нищая. Пока нищая.

Ты тоже не умеешь быть частью этого гнилого мирка. Попытался и не сумел. Ты сам строишь свой успешный мир. Ты один из тех немногих, кто умеет быть успешным, потому что умеешь мечтать и делать мечты реальностью, осязаемым фактом, чередой фактов, потому что умеешь быть первым несмотря ни на что, птицей Феникс, воспаряющей из пепла, о котором знаешь только ты, потому что другие не поймут.

Ты был примером отношения к жизни в течение всех этих 1054 дней. Ты научил меня многому, но не научил мечтать. Мечта — вот главное оружие, побеждающее жизнь, её надломы, пропасти и топи. Мечта — это направляющая мыслей.

А ещё ты говорил мне, что мечта даёт стимул.

Я хотела тогда и сейчас тоже, чтобы все твои мечты стали реальностью. Потому что ты заслужил это своей жизнью, отношением ко всему и всем, за кого ответственен. Я не хочу, чтобы у тебя иссякли силы, исчезло желание достигать новых высот. Не хочу, чтобы затянула трясина жизни, и всё забылось. Не хочу, чтобы ты вдруг потерял себя в ощущении неудач».

Неожиданный одновременно радостный и пугающий итог тех 1054 дней прокричал ей, выковал раскалённым металлом истину о том, что всё рассыпается в один миг по чьей-то, независящей от нас, вине или чьему-то желанию, чтобы или убить мечту, или дать нам шанс её воплотить. Ведь рассыпается то, что уже стало чужим, а, может быть, никогда не было нашим, потому что не было частью нашей души. Созидается же только нами. Созидается всегда то, чего больше всего хочется. Мы творим свою жизнь, совершаем поступки, злимся, отступаем, добиваемся, чтобы сложить пазл собственной судьбы. Только наши желания, только наши решения ради мечты, ради ощущения счастья, ради тех, кто дорог.

4

<…….>………………………..

«Господи, какой же ты близкий, тёплый, свой, родной. Когда ты грустный, уставший, я хочу закрыть тебя от всего суетного, от всей мирской грязи, потому что знаю, чувствую — ты мой, потому что ты сам хочешь быть моим. Ты расслаблен со мной. Ты стряхивал с себя пыль будничной суеты, грубость жизни, когда я была рядом, в твоём пространстве. Ты звал меня, когда тебе нужна была моральная тишина, которую дарило тебе моё присутствие. Я поднимала со дна твоей души осколки благородства, человечности, мужественности, потому что тебе так важна была моя оценка этих качеств.

Твои светлые волосы, твоя кожа, прямая линия носа… Твоё внутреннее желание подчиниться мне, поддаться моей заботе и отдать мне свою тщательно скрываемую чувственность.

Я хочу быть воздушной стеной, облаком доброты, окутывающим тебя от невзгод. Потому что ты заслужил это. Я хочу быть с тобой, потому что знаю, чувствую, уверена — я могу любить тебя. Любить долго, всю отпущенную мне судьбу. Потому что моя судьба — ты… Я так боюсь тебя потерять — ты не теряй меня, пожалуйста, даже если я не звоню, не пишу, не иду к тебе. Я хочу прийти новой, преодолевшей себя и препятствия; явиться тебе, чтобы ещё больше покорить, удивить, поразить, оставаясь собой — мягкой и строгой, простой и сильной, только твоей… Я покорила тебя давно. Своей духовной силой, своей ненавязчивостью, самостью.

Конец ознакомительного фрагмента.