Пухи!

Мария Кабанова

Пухляндия – необычная страна. Основная мера длины там улыбка, а возраст измеряется в щекотках, потому что в день рождения новорожденного принято щекотать всей семьёй. Её населяют пухи – существа, которые в буквальном смысле дышат своими мечтами. История об одиноком учителе общего хулиганства и практического мечтания – добрая сказка для детей и взрослых!

Глава, в которой случается большая КОТовасия

Деловитый возница спрыгнул с козел. Это был упитанный пух в сюртуке и высоком цилиндре. В лапах он держал длинную бамбуковую трость, которая загибалась крючком.

— Прошу ваши билеты!

Василёк протянул вознице три билета (гусю тоже полагался билет).

— Так-так, — пробурчал возница, недовольно оглядывая багаж старика. — Личные вещи прошу поместить на крышу, а этот зоопарк поедет с вами.

Возница с пренебрежением указал на гуся. Тот загоготал и ущипнул его за полу сюртука.

— А будете щипаться — вообще никуда не поедете!

— Фу, Митрофан! Не трогай кучера! К ноге! — скомандовал Бурьян. Гусь послушно разжал клюв и, важно переваливаясь, подошёл к своему хозяину.

— Я не кучер, я КОТчер! — оскорблённо поправил возница, усаживаясь на козлы.

Василёк и Бурьян побросали вещи на крышу, отчего карета заметно осела, а сами уселись в кабину как можно дальше друг от друга. Между ними разместился гусь. Чтобы как-то отвлечься, Василёк стал смотреть в окно. Впереди простиралась широкая, мощёная алмазами дорога.

«Может, зря я всё это затеял? — думал Василёк, глядя вдаль. — Я столько лет один! Ну зачем мне родители?» Им овладел свойственный пухам страх перемен.

Бурьян тоже волновался: «Кто знает, что меня ждёт в родительском доме! Небось ничего хорошего. А моё хозяйство без меня пропадёт!»

Котчер снял свой высоченный цилиндр и, как фокусник, извлёк оттуда крохотного белого мышонка в золочёном ошейнике. Он зацепил ошейник за крючок своей трости и вытянул её вперёд — мышонок повис прямо перед носами котов. Те разволновались, замяукали и присели на задние лапы.

— Пошли! — крикнул котчер, и коты рванулись вперёд, так что пассажиров даже подбросило.

Карета понеслась вдаль, в осенний закат, в столицу. Бурьян был так заворожён, что все его страхи отступили. Старик смотрел в окно во все глаза, как младенец, впервые увидевший свет. Ему было интересно всё: проносящиеся мимо избы, пышные луга, пёстрые огороды. Когда дорога свернула в лес, ему захотелось остановиться и рассмотреть каждый кустик. Ах, какое живописное пупыршонное дерево! Оно будто тянется лапами к небу и машет ветвями: «Добрый вечер!» А за можжевеловыми кустами — смотрите, смотрите! — притаилась нежная полянка. Там, наверное, грибов — как алмазов! «Ой, а там-то, там, между ёлочек, пробежал крохотный зайчонок! Такого бы на шапку*!» — подумал Бурьян.

* У пухов принято делать шапки из дрессированных зайцев: они ловят зайцев и сажают их себе на голову. Приучить зверька сидеть на одном месте, конечно, непросто, но опытные охотники дрессируют добычу при помощи морковок и пряников. У Бурьяна, например, было целых три шапочных зайца — заяц-беляк, заяц-русак и заяц-крокодил (этот водится только в Пухляндии, шёрстка у него изумрудно-зелёного цвета). Бурьян хотел было взять своих зайцев в дорогу, но потом передумал и выпустил их в лес.

Пока Бурьян развлекался, глядя в окно, Василёк мучился. Ему было неудобно и душно в тесном экипаже. Во время стоянки старший преподаватель выпрыгнул из кабины и пересел на козлы.

«Я покидаю отчий дом, ты нежно машешь мне хвостом…» — с выражением бормотал котчер.

— Это вы про кого? — спросил Василёк.

— Неважно! Не мешайте! Я стих сочиняю.

— Дадите почитать?

— Вот ещё! — фыркнул котчер. — Я стихи пишу не для чтения, а для себя.

— А я для себя кувыркаюсь и хулиганю, — сказал Василёк, чтобы поддержать разговор. По правде говоря, он не очень любил стихи.

Котчер посмотрел на малыша с чувством превосходства. «Я не просто котчер, я великий поэт! Пусть пока и непризнанный! А как я начитан, как образован! Не то что этот плебей с гусем и его дед!» — подумал он, с улыбкой глядя на Василька, и эта мысль согрела его в зябких осенних сумерках.

Василёк тем временем наблюдал за котами и мышонком. Мышонок прекрасно понимал, что коты его не догонят, и вовсю дразнил их. Он строил им мордочки, вертелся и кувыркался, как акробат, заставляя котов бежать всё быстрее. Коты же, казалось, тоже отчасти понимали, что им не поймать мышонка. Они бежали не столько за ним, сколько для того, чтобы угодить котчеру, который то и дело ласково поглаживал их по белоснежным бокам или кидал им кусочек сыра. Это было целое представление!

Василёк задумался о том, сколько эти коты и мышонок повидали на своём веку, сколько путешествовали, сколько могли бы рассказать, если б умели. Вдохновлённый этой мыслью, он вспомнил, что надо бы помечтать, и стал представлять говорящих котов, мышей, гусей, коз и цып… цып… цып… Ха-пышшщ! Ха-пышшщ! Размечтавшись, старший преподаватель заснул.

Проснулся он оттого, что его вертело и подбрасывало, а кто-то над ухом истошно кричал:

— Ааааа! Мы пропали!

Василёк открыл глаза и словно оказался в кошмарном сне. Луна скупо освещала окрестности. Карета, виляя из стороны в сторону, неслась со скоростью, от которой пух вставал дыбом.

Конец ознакомительного фрагмента.