Королевство ангелов

Мария Кущиди, 2020

Каждый несчастен так, как он сам воспринимает свое несчастье. Герои переживают сложные жизненные испытания, с которыми их нарочно столкнула судьба. Однако, несмотря на разные линии, героев романа сближает один общий мир, который таит в себе множество угроз и открытий. Перед вами роман, где все взаправду.

Глава 7

Девушки были в гостиной, но их души находились в разных уголках этого небольшого мира. Делия пыталась мысленно находиться рядом с садовником, который отважно решился исполнить ее приказ ради их чистой дружбы. Это было свойственно для девушки, ведь она никогда не предавала чувства Мильвена, не старалась выдать себя за кого-то другого. Она просто ценила этого человека, верила ему и готова была броситься в огонь, чтобы спасти его от страшной беды, в том числе и от смерти. Такова была ее тонкая душа, таково было ее тайное предназначение в этой скромной жизни.

Солия переживала о вчерашнем разговоре с графом. Она не понимала, почему он каждый раз, когда она ощущала себя в безопасности, заводил разговор о возможной любви, которая, как всегда считала девушка, не имеет места в чистой жизни и ее судьбе. Она выросла на сказочных сюжетах, искренне любила чистоту и непорочность сердца. Да, она была не ангелом, как многие ее частенько привыкли называть, но и дьяволом нельзя было назвать это нежное существо.

Неужели граф все же надеется погубить ее? Солия никогда не приняла бы от человека порочной любви. Она не стоит совести и души живого существа, ведь любить можно было только душами. Девушка никак не понимала стремление своего лучшего друга уничтожить их светлую любовь, перешагнуть через нее и создать новую, от которой никогда не будет прока.

Когда глаза сестер случайно встретились, они удивились тому, что увидели. Лишь сейчас девушки понимали, что каждая из них о чем-то сильно переживает, но переживание это настолько глубоко, что поделиться им было бы нельзя даже с молчаливыми стенами поместья Миллиал. Делия попыталась улыбнуться сестре, чтобы немного вернуть ее в прежнее радостное состояние, в котором она пребывала за завтраком, но улыбка эта была фальшивой и вряд ли могла бы вызвать у Солии какие-то чувства, кроме печали и сожаления.

− О чем думаешь, сестра? На тебе лица нет, − решилась спросить Делия, хоть и не надеялась на ответ.

Однако старшая дочь Миллиал ожидала от сестры подобного вопроса и как-то машинально смогла к нему подготовиться. В ней было гораздо больше моральных сил, чем она думала.

− Я не понимаю графа Шейдена. Он все никак не может меня принять. Да, он разделяет мое мнение, уважает его, но этого как будто мне мало. Очень сложно решить, искренен ли он со мной, − голос Солии звучал неуверенно; она явно не ожидала, что признается сестре в своих острых переживаниях.

Где-то на поверхности своего рассудка Делия ожидала услышать именно это от своей старшей сестры. Она понимала, что Солия не примет до конца все так, как сложилось совсем недавно. Но могла ли она помочь ей разобраться в этой головоломке, когда она сама изнывала от срытой, невыносимой боли внутри себя.

− Он хочет привязать тебя к себе. Это нормально, Солия. Быть друзьями — дело одно, быть супругами — другое. Это сложно понять тебе пока, хоть ты и старше меня на парочку лет. Но как бы я хотела помочь тебе все понять так, как оно должно быть.

− Нет, Делия, так не должно быть. По крайней мере, я не хочу, чтобы все было обычно. Ты знаешь, я не требую от него многого, никогда не стану требовать. Но его уважение ко мне и наши светлые воспоминания о прошлых отношениях не могут быть мною забыты. Это очень важно для меня. И не знаю, сможет ли он тоже взять эти чувства на себя.

− Солия, он все сделает ради тебя. Я знаю. Такие люди не лгут. Они просто не умеют этого делать. И даже тогда, когда ты сомневаешься в нем, в его намерениях, он остается с тобой до конца, принимает тебя такую, какая ты есть. Граф Шейден как-то говорил мне, что для честной любви нужны честные люди. Это о вас с ним, сестра.

Но Солия не могла успокоиться до конца. Мысли изъедали ее бедное сердце, и она не знала, как следовало повести себя сейчас, потом, находясь рядом с графом. Но слова сестры немного все же утешили ее, и обещание с нежным цветком лотоса всплыло в ее воспоминаниях теплым облаком. Может, граф действительно примет все так, как хочет она? Но не воспримет ли он ее как эгоистку? Хотелось, чтобы это было так.

Солия немного успокоилась, привела мысли свои в порядок и наконец-то смогла спокойно поговорить с сестрой, которая словно забирала все ее проблемы на себя.

− Ты права, Делия, да. Спасибо, что всегда помогаешь мне вернуться в реальность. Без тебя я бы уже сошла с ума. — Девушка тепло обняла сестру и вдруг расплылась в безмятежной улыбке. — Рассказывай, что беспокоит тебя? Я же вижу, что-то неладное поселилось в твоей головке.

Но Делия не могла рассказать ей все так, как оно было на самом деле. Она давно испытывала ужасные чувства, скрывала свою любовь к учителю, молчала, убивала свою душу в одиночестве. Она не хотела быть слабой для своей сестры, хоть и давно все считали ее малышкой. Это было не так, как мы уже с вами могли понять. Делия была отважнее и сильнее любого сказочного героя. Но вот спасала она не мир, а душу своей любимой старшей сестры.

− Мне нездоровится последнее время, Солия. Наверное, я сильно волнуюсь после поступления в Академию музыки. Через два дня я покину этот дом, а вернусь только через неделю. Мне не по себе от этих мыслей. Матушка точно будет скучать. — Хоть Делия и не любила лгать и никогда ранее не прибегала к такому способу остаться невинной, но в этой ситуации не было другого выхода.

− Тебе не о чем волноваться, сестрица. Правда, мы все по тебе будем скучать. Но ты же не навсегда покидаешь нас. А расстояния между нашим домом и Академией ничего не могут изменить в нашем отношении к тебе. Ты же знаешь, Делия. Граф недавно говорил, что он поражен твоим талантом. Да и мы все тоже. Поэтому успокойся и просто начни блистать на сцене. С нетерпением жду того момента, когда смогу увидеть тебя в красивом платье, с лакированной скрипкой в руках. А зал будет аплодировать тебе и дарить красивые цветы. В тебя будут влюбляться сотнями, а наша любовь к тебе всегда будет поддерживать тебя в любых ситуациях.

Лицо Делии порозовело. Все переживания, которые недавно свалились на нее неподъемным валуном, отступили. Она забыла и о графе, и о волнениях о счастье сестры, которое могло бы легко подвергнуться несчастью из-за уличного мальчишки. Солия была рядом с ней, и Делия понимала, что только сестра могла подарить ей драгоценную ее сердцу гармонию.

− Я буду писать вам письма, присылать фотографии! Да! Вот увидите, какой я выросла в этом доме красавицей! — Делия расхохоталась от радости; давно она так не смеялась.

Сестры были счастливы поддержать друг друга, ведь их поддержка стоила дорогого.

Впервые Солия не понимала, как она могла вообще завидовать сестре, ее таланту? Она — ее любимая младшая сестричка, которую нужно оберегать и любить. Но не завидовать!

Граф был вчера прав, сказав, что Солия обладала редчайшим даром — добротой. Она поняла слова Шейдена только сейчас.

Солия ждала письма от графа, но ни единой весточки от него не пришло до самого позднего вечера. Значит, он был действительно очень занят, раз совсем позабыл о девушке, письма которой писал с невероятной любовью и скоростью. Девушка понимала это и не могла требовать от него большего. Он и без того отдает ей все, не щадя ни сил, ни своей свободы.

Шейден радовал Солию этим, был ее кумиром, ее растущим богом, который временами немного разочаровывал ее. Но это было не то разочарование, которое нельзя было уничтожить. Оно было незначительным, легким и едва видимым.

Девушке не сиделось дома, и она как можно скорее вырвалась из его стен, которые начинали дурно на нее влиять. Пробравшись мимо отца, задремавшего в гостиной, Солия тихо открыла двери и оказалась на улице. С наступлением темноты резко похолодало. Хорошо, что девушка прихватила с собой теплый плащ.

Набросив его на свои тоненькие плечи, она побрела по темноте, направляясь в сторону маленького Горден-Хейла. Ее манил этот городок, звал по имени, гипнотизировал. Казалось, это было тем местом, которое изначально предназначалось ей, но по воли жестокого рока ее душа была рождена в благополучном, большом городе счастливых людей — Вильен-Трегги.

Ее родной город не устраивал девушку. Весь он был таким лучезарным, ясным и красивым, что ей часто приходилось чувствовать его лживую сторону. Город этот был хорошим местечком для новой, искренней жизни, но Солия хотела чего-то другого. А вот маленькие улочки неблагополучного Горден-Хейла пришлись ей по вкусу, что было совсем не понятно ее родителям и сестре. Они гордились своим роскошным городом с его сложной, насыщенной жизнью, и стремление Солии выбраться в тот кошмарный, тесный уголок планеты их всегда удивлял. Казалось, она пыталась сбежать, как сбегают из дома непослушные девочки, желающие хоть как-то насолить своим коварным, как им кажется, родителям. Но Солия не хотела сбегать с такой целью. Она преследовала нечто иное, и об этом она пока никому не хотела говорить, тем более — своей младшей сестре, которая явно не одобрила бы такой поступок.

Темный плащ полностью сокрыл девушку во мраке, сделав ее частью этого ночного, холодного и временами жестокого мира. Но Солия не боялась темноты. Она была выше этого, и высота эта даровала ей крылья.

Легко проскользив по узенькой тропинке, которая немного уходила в яблоневый матушкин сад, девушка свернула в сторону небольшой лазейки — дыры в чугунном заборе. Теперь она осталась здесь одна, и никто из родных не мог уже ей помочь. Если бы они узнали о ее тайном похождении, то их печали не было бы границ. Конечно, Солия вернулась бы целой и здоровой, но сам факт ее отсутствия оставил бы след на душах ее близких.

И вот она уже грациозно хватается за извозчика, дает ему немного денег и отправляется в недолгий путь.

В позднее время можно было еще найти извозчиков, ведь в деньгах было их счастье. А если уж дело касалось его семьи, в которой кто-то был болен, то человек мог целые сутки развозить господ по самым злачным местам мира.

Извозчик не поинтересовался, зачем это такая красивая девушка, притом еще и богатая, вдруг решила посетить поздний городок-беду, в котором в это время из каждого уголка начинали вылазить различные черти в человеческом обличие. Это было ему неинтересно, и Солия давно привыкла к безразличию тех, кто просто хотел выжить, ценя каждую заработанную монетку.

Спустя полчаса девушка была на месте. Горден-Хейл не спал, в отличие от ее родного Вильен-Трегги, который, казалось, строго по расписанию укладывался в свою мягкую колыбель. Везде горели огоньки, раздавались голоса, а временами можно было услышать прескверную душе нежной Солии ругань. Вся красота и мягкость этого тесного городка куда-то испарилась, а вместо нее установился гомон и скрытая опасность.

Солия впервые решилась выбраться сюда ночью. У нее было очень важное дело, которое она не могла оставить просто так, пылиться на маленьких полочках огромного шкафа.

Все ее существо сжалось, когда ей на пути повстречалась темная грубая фигура с обезображенным от спиртного и табака голосом. Нет, эта тень ничего не хотела от девушки, она даже не заговорила с ней, не бросила мимолетный взгляд, просто проплыла мимо. Но сердце Солии все равно взволновалось, и его удары разлетались по маленьким улочкам.

В такой поздний час на стенах скромных домов выползали страшные твари, наблюдающие за живыми. У них не было имен, не было кличек, но они были реальны, и Солия впервые их увидела. Сказки о полночных страхах не были вымыслом. Горден-Хейл буквально воплощал их, насобирая за день.

Все тело девушки дрожало, изнывало не только от холода, но и от страха. Такой страх она еще никогда не испытывала. Но все бывает в первый раз, правильно?

Завернув в тихий переулок, Солия остановилась, услышав позади чей-то приглушенный, остановленный кем-то крик. Ей было страшно обернуться, посмотреть, что же случилось там, за ее спиной. Но разум твердил это сделать, как бы сейчас ни было страшно.

Пересилив себя, Солия все же повернула голову назад, и лицо ее онемело от ужаса. В нескольких шагах от нее какая-то высокая тень вцепилась в губы смуглой девушки. Это выглядело так, словно нечто выпивало из живого тела ее душу, разум, ее судьбу. Солия достаточно отчетливо различала силуэт жертвы. Это была высокая, смуглая женщина с курчавыми темными волосами, прикованными сейчас к пыльной стене маленького дома. Но вот она не могла понять, кем была эта жуткая тень, точно и человеком она быть не могла. Но так ли стоит легко доверять глазам? Это мог быть человек, но очень хорошо спрятавшийся в темноте, что легко смог стать ее частью. Нет, все было не так просто. Все не могло быть так очевидно.

Это действительно был не человек, не живое существо, а какой-то голодный лик, поглощающий души живых существ.

Нужно было бежать, пока тень не заметила ее. Но Солия точно окаменела. Ей было одновременно и любопытно, и страшно. И она не могла разделить эти два чувства, которые в единстве разрушали все на своем пути. И девушка так бы и осталась стоять на месте, если бы чья-то холодная рука не потянула ее в переулок, а после вывела на свет горящих, закоптившихся фонарей.

— Вы та сама госпожа? Зачем Вы здесь так поздно? — Это был тот самый мальчик, который недавно налетел на Солию; он говорил шепотом.

— Ч-что это б-было? — приводя в норму дыхание, спросила девушка; она не понимала, реально ли все это случилось с ней или, может быть, просто причудилось.

— Госпожа, идемте в мой дом. Здесь нельзя об этом говорить. Опасно.

Солия лишь кивнула головой в знак согласия и последовала за мальчиком, едва разбирая дорогу.

Паренек отлично видел даже в прочной темноте и уводил девушку дальше от мрачных улочек, пока они не оказались у заброшенного дома. Он не освещался старыми фонарями, а заросшая травой территория говорила о его выходе за рамки Горден-Хейла. Лишь одна узенькая, хитро спрятанная в обильных зарослях дорожка встречала своего юного хозяина и его внезапную гостью.

Отложив в сторону пару гнилых досок, мальчик рывком огляделся по сторонам, как волчонок, почувствовавший что-то неладное, а после открыл маленькую деревянную дверь, ведущую в подвал.

Маленький джентльмен зажег маленькую свечечку, по слезам которой было видно, что она уже была им использована, а после подал свою грязную, поцарапанную руку девушке. Солия без колебаний вошла внутрь.

Обитель мальчика был небольшим, но теплым местом. В этой землянке он разводил костер, ставил на него старенькую ржавую посудину с водой, чтобы скипятить чай. Воду он набирал с крохотного родничка, который находился прямо за брошенным домом, а терпкие травы для чая собирал у местного озера. В углу лежала большая доска, а на ней аккуратно было разложено различное тряпье.

Это было не убежище бедняка, а святой обитель спасенного ангелом человека.

Подав девушке старенький, кем-то выброшенный стул без спинки, некогда обитый алым бархатом, мальчик уселся на землю у огня и стал греть свои грязные ручки.

− Как Вас зовут? — поинтересовался он, бросив в чайничек какие-то травы, от которых шел приятный терпкий аромат; правда, с запахом тех трав, что собирала матушка сестер, этому аромату было трудно тягаться.

Услышав его уверенный, абсолютно спокойный голос, девушка вышла из своих глубоких раздумий. Сердце по-прежнему бешено стучало.

− Солия Миллиал, − сказала она, пытаясь унять дрожь в голосе, но это у нее плохо сработало.

− Вы дочь барона Дориана из города Вильен-Трегги?

− Да. Но откуда ты знаешь моего отца?

− Я много слышал о нем в своей прошлой жизни. Мне рассказывали о его жестоком характере. Он и правда такой? Я знаю: часто люди сами не понимают, что говорят. Им важно только сказать, а подумать некогда.

Солия напряглась от услышанного. Ее отец никогда не был жесток. Но, может быть, она слишком плохо его знала, ведь за пределами своего родного дома человек преображается, надевает маску для неугодных его лику людей.

− Мой отец вовсе не такой. Он очень добрый и любящий человек. Не понимаю, кто мог тебе такое сказать о нем.

− Возможно, Вы знаете только того своего отца, который бывает дома, с вами. Но вне семейного очага он может быть другим. Таким, как мне всегда о нем рассказывали.

− Да кто тебе такое о нем рассказывал? — Солия едва сдержала крик; она не терпела, когда на ее любимую семью наводили треклятую ложь.

Мальчик опустил глаза и долго молчал, как будто не осмеливался назвать имя человека, от которого когда-то услышал историю о Дориане. Девушке не надо было прилагать усилия, чтобы понять это.

Быстро успокоившись, она постаралась говорить легко и непринужденно, как говорила с ней всегда ее матушка.

− Ты ведь Вальям, маленький граф?

От последнего слова все существо парнишки сжалось. Его глаза стали еще печальнее и тусклее. Но его тайная скорбь не продлилась долго, а Солия из-за неосторожного слова больно прикусила нижнюю губу.

− Прости. Не знала, что эта тема запретна для тебя. Что я могу сделать ради тебя? Кстати, − тут девушка прояснилась; она вспомнила, ради чего убежала из дома этим поздним вечером, − я принесла поесть и теплые вещи. У нас в поместье есть паренек примерно твоего возраста. Его одежда должна тебе подойти.

Солия откинула плащ, и в ее руках оказалась большая черная сумка. Положив ее себе на колени, она хотела было достать ее содержимое, но в какой-то момент она осеклась. Вероятно, этот жест мальчик расценил бы как отношение к попрошайке. Стоит заметить, таким он никогда не был, несмотря на свое положение. Поэтому Солия просто протянула ему эту сумку, легко улыбнувшись. Этой улыбки и доброго взгляда хватило, чтобы несчастный граф принял ее подарок, хоть легкий румянец залил все его лицо.

− Не стоило Вам ехать сюда только ради меня. Поверьте, госпожа, я не какой-то там попрошайка. Я никогда не прошу помощи у людей. Это… это не совсем правильно. Если уж я и оказался в таком положении, то только своими усилиями я могу все исправить.

− Я бы не смогла уснуть, зная, что где-то в мрачных переулках Горден-Хейла голодает дитя. Подобные мысли просто невероятно жестоки. И я не могла…

− Бросить меня? — перебил ее Вальям, настороженно посмотрев на нее. — Не надо об этом думать, Солия. Я не хочу, чтобы обо мне кто-то заботился или даже думал. Просто оставьте меня после нашего сегодняшнего разговора.

Девушка застыла на месте, в горле ее застрял какой-то комок.

Как можно было объяснить причину этих странных слов мальчика? Как можно было понять его? Вальям никогда об этом никому не говорил и вряд ли уже расскажет. Его жизнь не та, которой живут счастливой люди. Он не такой, он особенный, и эта особенность в какой-то мере стала его проклятием.

− Солия, та тень, которую Вы видели, − голос мальчика звучал таинственно, а его глаза, казалось, смотрели прямиком в душу Солии, − не принадлежит человеку. Она даже не жива. Они приходят в наш мир поздно вечером и выпивают души светлых людей. Поэтому Горден-Хейл стал таким пустым, злачным городком. Некогда он был славным местом, наполненным добрыми людьми. Но тени быстро его опустошили и опустошают до сих пор. Я не знаю, откуда они явились. Слышал только легенду от одного старика, который скончался в этом городке совсем недавно. Он говорил: в темном, пустом городе, где люди уже не могут жить, стоит мрачное поместье призраков. Старик не знал, что это был за город из легенд, да и я сам не могу ничего об этом сказать из-за своей прикованности к этому гнилому городку. И как-то я сказал Вам, что тени заберут Вас, Солия. Я не лгал. Будьте осторожны с тенями.

— Ты часто видел, как они… выпивают души людей?

— Часто, — нехотя ответил он. — Как-то одна из этих тварей хотела поглотить и меня. — Сердце Солии трепетало от спокойного голоса мальчика. — Но что-то ей во мне не понравилось, и она отпустила меня. Я был единственным, кто не мог прийтись ко вкусу этим демонам. Они не трогают меня, проходят мимо. От этого я ощущаю себя одним из них. И это очень тяжело перенести. Поэтому я и проклят.

— Вальям, это… У меня нет слов, чтобы выразить свою печаль. И даже тогда, когда в этом городе останутся одни тени, ты будешь среди них. — Солия хотела проклянуть себя за эти слова; они вырвались, как запертые в подвале дикие псы, и глубоко вгрызлись в тело мальчика.

Лицо Вальяма посинело. Он не говорил ни слова, молча смотря, как в импровизированном чайнике закипала вода. Солия тоже молчала, уйдя глубоко в свои размышления. В своих мыслях она была одна, а за ее спиной к ней тянулись чьи-то призрачные руки.

— Солия! — воскликнул Вальям, бросившись в темноту. — Бегите!

Отпрыгнув в сторону, девушка недоуменно смотрела во тьму, куда так яростно устремился парень.

— Ай, какой буйный! Отпусти мою руку. Сейчас же! — в подвале раздался знакомый девушке голос. Лучше присмотревшись к силуэту, она узнала в нем дворецкого своей семьи.

Вальям, поняв, что перед ним стоял живой человек, отпустил его и отошел в сторону.

— Солия, что этот сирота делает здесь с Вами? Он угрожал Вам? Солия?

Человек среднего роста приблизился к девушке и осмотрел ее с ног до головы. Когда он понял, что все было в порядке с юной госпожой, то недовольно бросил на нее требовательной взгляд.

— Солия, зачем Вы приехали сюда сейчас? Вы же знаете, как опасно это место в сумраке.

— Простите, Хорман, мне мое поведение. Мои родные знают? — вдруг спохватилась она, на что дворецкий недовольно покачал головой.

— Я ничего не говорил им, зная, что эта новость разбила бы им сердце. Обещаю сокрыть это в тайне ради здоровья Вашей семьи.

— Но как же Вы нашли меня? Следили за мной?

— А как же иначе?! Я уже собирался идти спать, но вдруг увидел, как Вы выбираетесь на улицу. Я не поймал Вас за руку сразу, думая, что Вы что-то затеяли вместе с графом Даллейманом. Хорошо, что я шел за Вами по пятам.

— Хорман, но я же не дитя.

— Тц! Я сомневаюсь, Солия. Идемте же. Экипаж ждет. Но он не может ждать вечность. — И тут он обернулся в сторону мальчика, желая его отругать.

— Нет, прошу Вас. Он не виноват. Этот мальчик спас меня, — Солия осеклась; нельзя говорить об этом людям поместья Миллиал, а то они легко поднимут шум.

— Спас? От кого? Ради всего святого, Солия!

— Ох, нет, Хорман, я не то имела в виду. Вальям не дал мне потеряться в темных улочках, вот и все. Так мы и встретились.

— Хмм… Как бы то ни было, нам пора. Не чудите больше, прошу Вас. По ночам я хочу все же спать, а не искать Вас по всяким трущобам.

— Да, Хорман, простите мне мое любопытство.

Дворецкий и девушка без происшествий добрались до дома, сохранив тайну об этом приключении. Солия молчала о разговоре с Вальямом, а Хорман — о непослушании юной персоны.