Чип эволюции. Смерть от изобилия

Мария Сиваторова

После экологической катастрофы люди заперты в биокуполах рядом с хищниками. В поиске методов переселения на другие планеты учёные нашли способ ускоренной эволюции. Вживление чипов позволило изменить поведение животных.Но на борту космического «Ковчега» эксперимент выходит из-под контроля – звери создают свой общественный строй. Тишину искусственного рая нарушают слова Гитлера из уст ленивца. Геккон ломает систему, но спотыкается о вечный вопрос – можно ли оправдать жестокость высшей целью?

Глава 3. Роковая ошибка

Тэ с лёгкостью нашёл кента. Вопли доносились со стороны излюбленной коряги. Когда-то притащили её из «Смешанной» зоны, разместив в центральном зале, на стыке климатов. К ним часто заглядывали, если хотели повеселиться без условностей и заморочек.

Менделеев⁵ рассказывал сдержанной Каа⁶ подробности очередного эксперимента. Джим с Модестом⁷ пели, точнее, орали под гитару, сидя на ветках.

— Ес-ть вы-пи-ть?

Геккон поскорее хотел догнать кондицию собутыльников. Воспоминания о скандале не совсем померкли в голове. Взгляд невольно цеплял изменения — Менделеев в белом халате, Модест надел футболку, у других тоже появились элементы одежды. Этот факт напрягал.

Шимпанзе, спрыгнув с верхних веток, протянул чашку с бесцветной жидкостью. Вместе с ним с нижней ветки свалился Джим, хохоча и безуспешно пытаясь встать. Такими пьяными Тэ их ещё не видел.

— Меду удалось очистить пойло, — подмигнул Модест из-под козырька кепки.

— Прикинь, — влез Керри, — я думал, все посходили с ума и пьют воду.

— Здо-ро-во. Вкус-то-же, по-ме-нял-ся? — на ходу проговорил Тэ.

Отошёл к пищевому терминалу, вспомнив про жуть, которую лакали раньше, что неизменно вызывало отвращение. Перебивать приходилось едой.

В горле пекло гораздо сильнее прежнего. Мыш наслаждался моментом, специально не предупредив о свойствах. Хлопая Тэ по спине лапкой, наблюдал как друг пытается отдышаться.

— Так клёво — подпрыгнул и выпучил глаза! Разве можно пропустить такое зрелище?

— М-жжж-но… — кое-как выдохнул геккон.

— Погодь, не бурчи, ща подействует, — со знанием дела шептал Керри, — Убойная вещь получилась.

— Точч-но, — мир начал преображаться, но обожжённое нутро мешало говорить, — слу-ша-й… да-ва-й… на-по-им… Ко-ко-и-по-бре-ем?

Все тягости показались нелепыми на полу рядом с Джимом. Хохот и яркие фантазии мешали успокоиться.

— Ты ссегодня болтлифф, — жмурилась Каа, — и коф-фарен.

— Побрить! Прикинь, даже я до такого не додумался, — весельчак поражался злодейству.

— Откуда столько агрессии, дорогой друг, — черепах в халате учёного подполз поближе.

— Всё из-за Мэрилин, — влез Керри, — эта дурочка вконец замучила Тэ.

— Што ше она ссделала? — гадюка передвигалась по странной траектории, — Ффидела её рассстроенной ссегодня.

— Уш-ла от-ме-ня.

Закусывая пищевым брикетом, Тэ любовался родными лицами, такими замечательными, и не понимал, как раньше мог думать о проблемах.

В ответ на эти слова Модест Петрович проникновенно запел, болтаясь вверх ногами, следуя обезьяньей природе.

— О нет, молю, не уходи-и-и…⁸

— Подробностей. Жду подробностей, — Менделеев пытался понять, в чём суета.

— Ничего нового. Коко выпендрилась — туфли обула. Рассказал, как это глупо, и что Мэрилин на неё смотрит. Ноги разъехались, — Джим не мог без демонстрации, — идиотка обиделась, а Мэрилин обвинила в случившемся несчастного Тэ. Бросила, короче. Давай выпьем.

Шимпанзе с задором поддержал мыша, подливая ещё и ещё. Любимая песня в дуэте с гадюкой, кошмарно шепелявившей от выпитого, звучала комично. Мыш подпрыгивал и постукивал по камню в такт завываньям. Тэ засмотрелся: бусы Каа казались знакомыми.

«Мэрилин вернулась. Поёт красиво. Простила, как хорошо. Безумно люблю её».

Медленно приближаясь к гадюке, ритуально покачивал хвостом. Ухаживал, но немного промахнулся. Прикусил палку.

«Какая сегодня неуловимая». Тэ решил пренебречь привычными действиями и приступил сразу к процессу спаривания.

— Што ты делаеш-шь? — вскрикнула Каа.

— Мэр, до-ро-га-я, — смотрел на гадюку Тэ, плохо понимая, что у избранницы с голосом.

— Ха-ха, это же не Мэрилин, — притормозил Модест геккона. — Присмотрись, друг мой, — Менделеев показал на живот гадюки, — у этой дамы нет лап, она другого вида. Понимаешь?

— Не останавливай, — кричал Джим, — прикольно, какие дети будут. Просто загляденье!

«Всё эти бусы. Я же говорил, одежда и бусы — зло. Ещё и напиток — убойная вещь. Надо остановиться, а то дальше продолжу выступление», — в голове ящер рассуждал логично.

Пьяная компания задорно отплясывала под песни Модеста, придуманные на ходу. Тэ присоединился к остальным, забывая здравую мысль.

— Здо-ро-во, на-ли-вай.

От зажигательных ритмов у музыканта заболели все четыре лапы. Он наловчился играть на гитаре и руками и ногами, но даже так утомился. Пришлось отложить инструмент. Дрыганья закончились.

— Э-э, давай споём, — Керри уже не мог бегать, пристроился на песочке под веткой.

— Не попадаю по струнам.

— Пофиг, пой, — махнул Джим.

Модест подсел поближе к мышу с гадюкой, затянул песню про ворона. Их голоса сливались в едином порыве. Геккон начал подпевать. Задушевность тут же переросла в клоунаду, и Тэ замолчал. Приятели продолжили дальше без него.

«Тоже насмехаются надо мной. Я полный идиот. Зачем рот открыл? Слова и мелодию лучше них знаю. Этого недостаточно. Правильно Мэрилин говорила, такая речь — просто кошмар. Надо что-то делать. Тренироваться».

Геккон решил не ждать. Пытался говорить быстрее, но выходило какое-то безумное мычание, вызывая очередную волну смеха. Гогот привлёк степных котов, проходивших мимо. Они ржали, что-то говорили.

Медленно, то и дело спотыкаясь, уязвлённый, двигался в сторону своего кокосового домика. Иногда лапы путались друг с другом. Лёжа на спине, пытался их распутать. С разных сторон охали. Вроде видел бывших партнёрш, но это неточно.

Тэ медленно приходил в себя. Холодно. Тело ломило, мучила жажда, глаза болели, как будто насыпали песка.

«Что происходит?»

Осмотр местности мало чем помог — мешала белая пелена. Так и не дошёл, застряв между зонами «Мороз» и «Океан». Конечности плохо слушались, но надо срочно в тепло.

«На удивление тихо и пусто вокруг. Где все? И к лучшему. Никто не увидит в таком состоянии».

Геккон из осколков воспоминаний собрал общую картину вчерашней вечеринки. От стыда не показывался в обществе почти неделю. Прятался. Поесть ходил тайком, выбирая самые безлюдные минуты. Постоянно ругал себя за глупость, доверчивость, дефекты, слабость.

Примечания

5

Дмитрий Иванович Менделеев — гениальный русский учёный и общественный деятель рубежа XIX — XX веков.

6

Каа — персонаж «Книги джунглей» Редьярда Киплинга.

7

Модест Петрович Мусоргский — великий русский пианист и композитор рубежа XIX — XX веков.

8

«О нет, молю, не уходи» — романс С. Рахманинова.