Выключатель тьмы

Мария Фомальгаут, 2015

Эта книга ответит на важные для всех вопросы: например, зачем прилетала бабочка. И как отличить целатавра от человека. И когда будет небо. И кто такой Воронограй. И где искать треугольник, который тебя ждет.

Будильники

Выжидающе смотрю на шефа.

— Где на этот раз?

Шеф недовольно косится на меня, поводит минутной стрелкой.

— А с чего вы вообще взяли, что я вас работать посылаю?

— Так уже по лицу вашему видно, что случилось что-то…

— Верно, случилось.

— Так где? На Тибете?

— Можно подумать, других мест кроме Тибета нет…

— Так где же?

— В Чикаго.

— Ух, полетаем, — восторженно вздыхает кто-то из новеньких.

Я их радости не разделяю, летать мне совершенно не хочется. Остался бы дома, посидел бы в кресле у камина, да и посижу: можно подумать, без меня лететь некому…

Начальник оглядывает нас, новички рвутся вперед, отталкивают друг друга, можно я, можно я…

Ну-ну…

— Вон ты… и вы, — часовая стрелка босса указывает на меня.

Вздрагиваю.

— Но…

— Что но, куда новеньких-то одних выпускать, заблудятся на хрен! Давайте, полетели… утро скоро, пора уже…

Распахиваю окно, прыгаю с подоконника. Ветер подхватывает меня на полпути к земле, несет над городом. Делаю вираж, оборачиваюсь, смотрю на новенького, ну какого черта ты там, на подоконнике мнешься, вот вся молодежь сейчас такая, пока не подпихнешь их с подоконника, не прыгнут…

Кто-то толкает новичка сзади, новичок машет крылышками, перепугано дребезжит. Ну, ты только упади мне, только упади…

Нет, не падает. Летит. Поднимается над городом, серебрится в свете блекнущей луны. Говорит восторженно:

— Здорово, в Чикаго полетим…

Не выдерживаю:

— Чего ты там не видел? Дым, гарь…

— Да ну, интересно… как бы мир посмотреть. А то я как бы дальше Лондона не был нигде…

Морщусь от как бы, ладно, я в учителя русского языка не нанимался…

— А вы как бы где были?

— Да везде… Чикаго, Париж, на Тибете раза три был, Рио-Гранде, в Мексике, потом в Крыму…

— Здорово… как бы весь мир посмотрели…

— Вот именно, что как бы. Я ж толком и не видел ничего, мы же там по работе бываем. Все хочу как-нибудь отпуск взять, мир посмотреть… как следует…

— А как бы сколько дней тут отпуск?

Морщусь всеми стрелками. Вот, молодежь, про отпуска думает… про зарплату… я сюда нанимался, вообще ни про какую зарплату не думал, по велению сердца шел…

Чарли оглядывает огромные дома, парящие в небе. Чарли знает — там квартиры, много квартир, большие, светлые, чистые, в них можно жить, можно утром выходить в большой холл и через огромное окно смотреть на море…

Чарли подходит к одному из домов, поднимается на крыльцо, входит в подъезд за другими людьми, поднимается по лестнице, протискивается в лифт. Нет, быть не может, чтобы не было здесь свободной квартиры для Чарли, это же сон, во сне все бывает…

— Вы куда?

Какие-то люди гневно смотрят на Чарли, как всегда во сне не разобрать лиц.

— Э-э-э…

— Так вы куда?

— Д-домой.

— Идите, идите, у вас свой дом есть.

Чарли выходит из новостроек — легких, красивых, парящих в воздухе. Во так, идите в свой дом. Даром, что сон, даром, что все возможно.

Делать нечего, Чарли идет домой. А то во сне начинается ночь, а ночью нужно быть дома, а то что-то страшное случится… И идет Чарли к своей хибаре, что-то лучше чем ничего. А с каких это пор в трехэтажной хибаре появился лифт? А, ну да, это же сон.

Кто-то из стоящих в лифте нажимает на кнопку 60. Чарли не успевает ничего возразить, лифт легко поднимается на шестидесятый этаж, раздвигается. Черт, опять переться на второй, где живёт Чарли. Толпа выносит Чарли из лифта, и не вернешься, и кто-то ведет Чарли в дальний коридор дома, неожиданно ставшего огромным, показывает — там вы живете, там.

Чарли в растерянности: с одной стороны, он живет на втором этаже, а с другой стороны это все-таки сон, сон, значит…

— Вот он… — Клок подобострастно смотрит на меня, — я его как бы вычислил.

— Сектор?

— А как бы пятый. Плюс-минус три единицы.

— М-м-м… плохонько, надо бы одну. Ладно… полетели.

Делаем хороший круг над снами, — почти сразу замечаю в толпе видений живого человека, который растерянно мечется по коридору.

— Вот он!

Показываю Клоку на человека, так, на всякий случай, вдруг не увидит. Нет, видит, все понимает, молодец парень…

— А как бы можно начинать?

— Еще нет… ближе надо.

Приближаемся. Человек видит нас, бежит по коридору, хочет спрятаться. Сон вроде бы простенький, одноуровневый, хотя кто его знает, человек такая скотина, куда только не прыгнет…

— Зря ты его спугнул, — на лету бросаю Клоку, — вот теперь ловить его.

— Виноват…

— Ничего, лиха беда начало… я вообще первый раз человека упустил… так и не нашли.

— А как бы и так бывает?

— А то… ну давай… начали.

Мой напарник начинает отчаянно дребезжать. Делаю то же самое на полтона ниже, в самые уши человеку, ну только посмей не проснуться…

Человек вываливается из сна, выпадает, еще отчаянно хватается за края, за последние штрихи сновидения, а нет, все, врешь, не уйдешь, подскакивает в кровати, тянется к нам, хочет выключить, не-ет, шалишь, летаем над ним, дребезжим, вставай-вставай-вставай, и так уже на работу проспал…

Человек плетется в сторону ванной, бормоча проклятия…

— Все больше людей стараются уйти в сон насовсем — как известно, человек во сне долго не живет, умирает, — старенький лектор поправляет число двенадцать на своем циферблате, — поэтому наш труд очень важен для всех. Погонщики людей выполняют исторически значимую задачу…

Чувствую, что начинаю засыпать. Еще подмечаю про себя, что лектор называет нас не будильниками а по старинке, погонщиками людей.

Пытаюсь представить себе, как это было века и века назад, когда наши предки летели в сны, выискивали там людей, еще диких, необузданных, — и перезвоном, громким перезвоном гнали их в большой мир, полный солнечного света.

Вижу, что шеф на связи, понимаю, что звонок среди ночи не предвещает ничего хорошего.

— Спишь? — зачем-то спрашивает начальник.

— Какое спишь, самое время сейчас наше…

— Это хорошо. Ну что, аврал.

Вот так, громом среди ясного неба — аврал.

— А… что такое?

— В Новосибирск давайте. Всей стаей.

Мне кажется, я ослышался.

— Всей… стаей?

— Всей. Новичков берите, и старичков, и всех, всех…

Понимаю, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Все-таки спрашиваю:

— Но… может… до утра подождать, люди по сну походят и вернутся?

— Черта с два они вернутся. Собрались, и в сон пошли. Толпой, понимаете вы? Всей толпой повалили. Организованно.

Вздрагиваю.

— Быть того не может. Человек во сне сам по себе, как они в стаи собьются…

— А вот сбились. Так что давайте… все летите.

Делать нечего, собираю всех, всех, сколько нас есть, молодые недовольно ворчат, ух ты, уже и молодые ворчат, чего сдернули среди ночи…

А того.

Собираемся в стаи, летим над миром, влюбленная парочка сидит на крыше, показывают друг другу на нас, щелкают на телефон…

Ну-ну…

Спешим.

Машем крыльями.

По пути лихорадочно соображаю, что будем делать. Потому что это что-то новенькое, совсем новенькое, чтобы люди вот так всей толпой в сны уходили.

Приближаются огни Новосибирска, смотрю в темноту ночи, в темноту по ту сторону ночи, выискиваю людей…

Нет.

Хоть убейте, ничего не вижу.

Совсем.

— А как бы никого… нет, — говорит Клок.

— Да какое там никого нет, должны быть!

Гневно дребезжу, даром, что дребезжать пока не на кого.

Оглядываю лабиринты сна, — бескрайний океан, в котором расположился город, наполовину торчащий из воды: какое-то фантасмагорическое подобие Петербурга. Водную гладь рассекают парусные фрегаты, где-то в большом дворце дают бал…

Смотрю на танцующих: нет, это не люди, это сны, фантомы, фантасмагории. Прощупываю, прочувствываю местность, быть не может, чтобы никого не было…

А нет, есть. Вон там, где город чуть-чуть выступает из воды, поднимается мраморной лестницей, ветвится тротуарами. Вот и люди, замаскировались под группу туристов, идут по улице…

Взмахиваю крыльями, кричу:

— В атаку!

Летим в атаку, делаем крутой вираж над площадью. Люди видят нас, предводитель людей что-то кричит, беглецы сворачивают в неприметный лаз, прикрытый плющом, исчезают, чер-р-р-рт, упустили…

— За ними!

Лечу в лаз, кто-то кричит, да можно поверху облететь, а нельзя поверху, будто сами не знаете, по законам сна там портал какой-то в лазу, портал…

Влетаем в портал, оказываемся на бескрайнем зеленом лугу, на краю которого возвышаются сосны. Люди уходят, не уходят — убегают по лугу, скорее, за горизонт. А мои молодцы, уже сами смекнули, что к чему, летят за людьми…

Летят за людьми…

Летят…

…выбросился из окна семнадцатого этажа…

…количество депрессий выросло в десять раз…

…людям приходится работать каждый день по двенадцать часов, чтобы…

Дребезжу.

— Наза-а-а-ад!

Мои бойцы не понимаю, думают, это я людям кричу.

Снова ору:

— Будильники! Назад!

Будильники оторопело оборачиваются, смотрят на меня.

— Оставьте их… пусть идут…

— Пусть идут?

— Пусть… Вы посмотрите… как им хорошо… там…

Смотрим. Люди садятся в автобус, кто-то вспоминает, что забыл что-то Важное, как бывает во сне, остальные ждут его, конечно, беги, принеси Важное. Автобус едет в сторону великолепного города, дома поднимаются из пустоты по мановению человеческих рук.

Приказываю будильникам.

— Назад давайте… в явь.

Летим в явь. Только сейчас понимаю, как меня вымотала эта погоня. Да и остальных, похоже, тоже.

— А дома как бы что скажем? — спрашивает Клок.

— Что скажем… упустили, что скажем. Можно подумать, первый раз упускаем.

Взмахиваем крыльями, проносимся по улице бесконечного многоэтажного города, где едет перед нами бесконечный многоэтажный автобус. Надо торопиться, надо лететь назад, в большой мир, скоро утро, пик-пик семь, надо дребезжать, надо вытаскивать из сна всех, кто там застрял, гнать на работу…

Гнать…

Клок подлетает ко мне, близко-близко, ты осторожнее, парень, зашибу крылом…

— А мы тут как бы посовещались…

Отмахиваюсь.

— Потом, потом.

— Да не потом! Мы тут как бы решили… а если…

— Что если?

— А если… а?

У меня внутри сжимаются все пружины и шестеренки.

— Ты думаешь?

— Ну… да мы все так думаем…

Тоже начинаю думать.

— Ну… хорошо.

— Так вы нас как бы отпускаете?

Что с вам поделаешь… летите…

Лечу назад. Один. Без пяти семь, пора-пора-пора, вон уже сообщения пошли от шефа, указывает, кто где сильно глубоко в сон провалился…

Вот уже и кромка сна, за которой виднеется бескрайний мегаполис…

Опускаю крылья.

Пикирую в сон. Глубже. Проваливаюсь в сон, какой-то страшноватый сон, где людей поработили какие-то не знаю кто, вселяются в людские тела, в них живут, а взамен дают людям все, что люди пожелают, и через заснеженный двор идет человек, к которому только что подселился непонятно кто, идет, думает, а что, собственно, он хочет, а можно же пожелать все-все, а только и желаний, чтобы квартиру новую, и жить, не работать, и опубликовать юношескую графомань многолетней давности, а вот, еще в Италию съездить хотел. Непривычная тяжесть внутри, где затаился непонятно кто, и есть хочется, теперь всегда будет есть хотеться, кормить-то придется и себя, и его, ну да ничего, привыкнет человек…

Устраиваюсь на чердаке старинного дома, — здесь и жить можно…

2015 г.