Дом с шести до полуночи

Мария Фомальгаут

Чем дальше, тем больше понимаю, что здесь, рядом со мной, кто-то есть.Кто-то… Кто-то… Кто-то живой. Спрашиваю себя, что я знаю про живое, вытаскиваю что-то из глубин памяти:Петли. Это когда поток запетливается.Кольца. Это когда потока нет, одна петля сама по себе.Потоки. Ну вот, как я, например.Вспоминаю что-то про трехмерные структуры, тут же отгоняю от себя эту мысль.

Черный цвет

— Вы убрали листья? — мой хозяин побледнел, как свежевыстиранная простыня, — вы? Убрали? Листья?

Я вежливо откашлялся и приготовился к обороне: я уже знал, что мой хозяин, мягко говоря, со странностями, и может выкинуть всё, что угодно. Однако, скандал по поводу убранных листьев — это было что-то новенькое. Мне даже захотелось в сердцах предложить хозяину, давайте, я снова разбросаю листья по двору — но я тут же отогнал от себя эту мысль.

— Да, сэр, — я вежливо поклонился хозяину, — я взял на себя смелость…

–…немедленно разбросайте… вы слышите меня?

— Простите?

— Немедленно разбросайте листья.

— Но…

— Что Но? Что Но? Вы не поняли, что нужно разбросать листья?

— Я их…

Мой хозяин сжал кулаки.

–…только не говорите мне, что вы их сожгли.

— Но… это действительно так.

— Черт побери… на кой черт я вообще вас нанял…

Я хотел было возразить, что любой другой работник на моем месте сделал бы то же самое — но предпочел промолчать.

— Срочно… срочно засыпьте это чем-нибудь… я не знаю… срочно…

— Я оторопело посмотрел на своего хозяина:

— Но… чем?

— Простыни… простыни… скорее несите простыни!

Меня передернуло. При одной мысли, что придется вынести белоснежные простыни и расстелить их на земле мне стало не по себе: я вспомнил, сколько труда стоило Дженни отбелить эти простыни, представил себе её лицо — но снова промолчал.

— Скорее же… скорее!

Я посмотрел в пустые глаза своего хозяина — и окончательно убедился, что он безумен. Про себя я твердо решил заявить о расчете, как только… как только что… собственно, что мне мешает сделать это прямо сейчас…

Когда мы вышли на улицу с простынями, оказалось, что зарядил дождь, какой-то слишком сильный для осени — мой хозяин остановился на пороге, сжимая корзину с простынями и воздел глаза к небу:

— Всё… всё пропало…

— Что пропало?

— Да вы не понимаете, если мы их сейчас положим, они станут черными! Черными!

— Разумеется.

— Значит, всё пропало… всё…

— Он отбросил простыни и подскочил ко мне:

— Скорее! Зажигайте свечи! Свечи!

Делать было нечего, я зажег фонарь у входа и заспешил по дому, чтобы зажечь свет. Темнота за окнами тем временем сгущалась, её не могли разогнать даже всполохи фонарей. И чем дальше, тем больше мне казалось, что вместе с темнотой вокруг нашего дома собирается что-то другое — оно заглядывало в окна, оно смотрело, дышало, черт побери — оно чувствовало и думало…

Оно…

Что оно…

Я хотел спросить у хозяина, что здесь вообще происходит, — но мой господин уже не смотрел на меня, всё его внимание было поглощено предметами в доме — он бегал из комнаты в комнату, хватал все вещи, которые казались ему темными, выбрасывал их в окна.

— Друг мой… — хозяин повернулся ко мне, — помогите… помогите мне вытащить этот шкаф…

Я оглядел массивный шкаф и понял, что даже совместными усилиями мы не сможем выбросить эту здоровенную махину на улицу.

И тут меня осенило.

— А если… а если накрыть его белой простыней?

Хозяин так обрадовался, что даже пожал мне руку, чего раньше никогда не делал.

— Да вы просто гений… как хорошо, что я взял вас к себе на службу… ну, конечно же… давайте… скорее же, скорее!

Мы завесили шкаф простыней, задернули шторы и зажгли в комнате побольше свечей. Мой господин придирчиво оглядел мои безупречно белые волосы и белоснежный пиджак, недовольно хмыкнул.

— Ну, хорошо… может быть, продержимся… до снегопада…

— До сне…

— Друг мой, разве вы не слышали, что сегодня обещали снегопад?

Я покорно кивнул — и устроился возле камина, где было теплее всего. Моё внимание привлёк рисунок на камине, выполненный тончайшей кистью — сказочный город, над которым расправил крылья дракон. Хозяин проследил за моим взглядом — тут же побледнел и пошел красными пятнами, его руки задрожали.

— Черный… — он показал на рисунок, — черный…

— Ну да… вам не нравится черный цвет?

Он подскочил как ошпаренный:

— Да как вы не понимаете… это же черный цвет, черный цвет!

Я хотел возразить, что в черном цвете нет ничего страшного — но тут же спохватился, что спорить с безумцем бесполезно. Нарисованный на камине город между тем не отпускал мое внимание, — он манил, он очаровывал, он… в эту секунду я понял, что город тоже смотрит на меня, более того — он видит меня, он понимает меня, он думает, он…

Он…

Город…

Нет, не город.

Цвет.

Черный цвет.

— Нет! — мой хозяин сорвался на крик, — нет! Не смотрите! Не…

Я больше не слышал его — черный цвет окончательно околдовал меня, мне казалось, что он нашептывает мне что-то… что-то…

— Не смотрите! Нет! Нет!

Хозяин бросился ко мне, начал отчаянно стирать рисунок с камина — но чем больше он размазывал по камину краску, тем больше черного цвета становилось на поверхности. Вскоре черный цвет перебрался с камина на стены и ковер, а еще чуть погодя я понял, что черная краска растекается по комнате сама собой, её уже не нужно размазывать руками…

— Мы проигрываем, — прошептал мне хозяин.

Вместо ответа я отдернул штору — предчувствия меня не обманули, действительно за окном сыпал снег, густой, белый, и всё вокруг стало белым-бело.

— Скорее на улицу! — крикнул я.

Мы бросились прочь из дома — благо, комнаты находились на первом этаже. Нас окутал нестерпимый холод, но мы не замечали его, холод был не самым страшным. Мы поспешили прочь в заснеженное поле, белое-белое, и снегопад окутал нас непроглядной пеленой.

— Друг мой… мы ушли от него… — выдохнул хозяин.

— От кого?

— От черного цвета…

— Это невероятно… я до сих пор не могу понять… вы хотите сказать, что цвет… может думать… понимать…

— Вы мало знаете о цвете, друг мой…

— Это только черный цвет так?

— Нет, что вы, все цвета… черный, белый, синий, красный…

Чувствую, как у меня начинают закипать мозги:

— А… а если желтый с синим перемешаются, зеленый будет, это будет новое сознание, новый разум?

— Ой… сложно все там…

— А эти всякие цвета, которые и не отличишь, вроде там зеленого-салатового всякие, сестра у меня швея знатная, она различает…

Хозяин недовольно косится на меня:

— Слушайте, я вам это всё объяснять начну, мы с вами вообще отсюда не уйдем… а выбираться надо…

— А за вами все цвета гоняются?

— Ну что вы… только черный…

— А что он вам сделал, черный цвет этот? Или, может… может, вы ему сделали?

Мой хозяин бледнеет, красные пятна на щеках.

— Ну что вы, я…

–…тогда отчего же он хочет вас убить?

— Да кто ж его…

–…а может, это вы его уничтожили? Там, в других мирах? И теперь он пришел сюда, чтобы поквитаться с вами?

— Откуда вы…

–…а вот знаю.

— Зачем вы…

…чтобы разобраться с вами.

Он усмехается почти истерически.

— Ничего… ничего вы мне не сделаете… снег…

Я молчал. Я уже видел, что снег перешел в дождь, и только что белоснежное поле мало-помалу темнеет…

…темнеет…

Он вцепляется мне в воротник:

— Вы… вы нарочно всё это подстроили? Нарочно, да?

Не отвечаю. Отвечать некому — почти некому, он истлевает у меня в руках, дождь смывает белую краску с моих волос, сбрасываю с себя белоснежный пиджак.

Оглядываюсь. Подхватываю то, что я называл своим хозяином — белого там уже не осталось, остался просто человек. Человек не подхватывается, бессильно падает к моим ногам, что такое, пьян, болен… прикладываю пальцы к горлу, понимаю — мертв.

Иду к дому, на ходу рассуждаю, что случилось с человеком, или белый его убил, или взял уже мертвого — неважно, неважно. Теперь можно и своего человека отпустить, пусть идет… человек встряхивает головой, пытается понять, что случилось, не может — уходит в темноту ночи, подсвеченную фонарями…