Что скрыто за светом

Мария Юрьевна Сафаргалеева (2024)

В жизнь Ирены ворвались неожиданные, да и нежелательные перемены. Новый знакомый смущает ее, будто нарочно освещая то, что она прятала даже от себя. Но свет ли он принес ей? За ним следует тьма? Но все ли измеряется именно светом и тьмой? Ее сны кажутся реальными, а реальность иногда пугает. Новые друзья не спешат делиться своими тайнами, еще и пытаются скрыть то, что внезапно стало известным девушке. Кто они? И кем является она сама? Нужно ли ей это знание вообще? И стоит ли выбирать чью-то сторону?

Глава 2. Сон, или бред?

Ночь показалась слишком беспокойной: Ирене все время грезился стук в оконное стекло, за которым натужно стугонил ветер, завывая какую-то тоскливую песню. Она трижды просыпалась и трижды засыпала, и каждый раз видела одно и то же. В четвертый раз, она все-таки вознамерилась подойти к окну и расчахнуть его, еле отскочив в сторону: прямо на нее летела огромная летучая мышь. Он закружился по комнате и сел на этажерку рядом с фигуркой Лакшми, красовавшейся на ней. Но, как только девушка присмотрелась, то увидела ворона. Когда он успел трансформироваться? Может летучая мышь ей пригрезилась? Да нет же: она видела ушки на голове и перепончатые крылья, мелькнувшие перед ее лицом.

Ирена неожиданно оказалась рядом с птицей и зачем-то потянулась рукой. Ее пальцы дрожали, тело вздрагивало, но она кто знает, что тянулась к сверкающему в лунном сиянии, льющему из окна, оперению. Тело девушки уже колотило, то ли от холода, то ли от страха, а пальцы никак не могли коснуться крыльев. Ворон мигнул на нее золотистой молнией из своего глаза, неотступно следившего за ее движениями, и она отшатнулась назад, оказавшись прижатой к чьей-то груди. Горячие ладони охватили ее предплечья. Страстный вздох всколыхнул волосы на затылке, а крук раскрыл клюв, да вместо привычного «Кра-а-а!", оттуда послышалось чуть хрипловатое:"птица моя замерзла, лети со мной. Обещаю отогреть тебя".

С перепугу девушка шарахнулась и маловато не упала с кровати, проснувшись. Она села, подтягивая покрывало под подбородок, словно оно могло защитить от ночных ужасов. За окном на самом деле стугонил ветер: видимо, натянет дождь. В какой-то миг что-то стукнуло в оконное стекло. Тело Ирены покрылось дрожью, зубы зацокали, а пальцы еще крепче вцепились в покрывало. Сразу же вспомнился сон. Она быстро повернулась к этажерке и на секунду ей показалось, что она видит птичий силуэт, но он будто растаял в темноте комнаты, и девушка решила, что ей пригрезилось со сна.

Опять что-то стуконуло. Ирена аж подпрыгнула на месте со страхом поворачиваясь к окну."Там ветер, — успокаивала она себя, — куст акации с долгим Ветхом, так что оно и стукнет».

Но она понимала: если не подойти и не выглянуть, то будет дрожать она до утра, ведь здесь первый этаж. Решительно откинув покрывало, девушка направилась к окну. Поколебавшись с минуту, она выглянула в щель между шторами: человеческие фигуры вроде бы не виднелись, поэтому отклонила штору смелее. Снова послышался сильный порыв ветра и ей показалось, что с подоконника что-то слетело: даже крылья пригрезились. Это все произошло так быстро, что утверждать наверняка она бы не стала, поэтому снова обратила на ветер и ветки.

Не успела она зашторить окно заново, как за спиной как будто послышался вздох — даже волосы колыхнулись. Ирена испуганно развернулась, не оторвав штору, но позади нее никого не было. Дрожащими руками она схватила телефон и включила на нем фонарика, потому что идти к включателю света надо было через всю комнату. Рядом и впрямь никого не было. Девушка обошла кровать, заглянула под компьютерный стол — чисто, пусто.

— Неужели пригрезилось? — пробормотала она сама к себе. — Так можно и с ума сойти. Собралась одна странствовать завтра. Не высплюсь, не уеду!

Она упала в постель и, несмотря на летнее тепло, завернулась в покрывало, потому что тело до сих пор вздрагивало: то ли замерзло, то ли из страха. Та заснула Ирена довольно быстро, словно окунулась в глубь. Что-то ей снилось, но то все было заурядное и незначащее, а, следовательно, и не пугало.

Утро выдалось на удивление солнечным: от ночного ветра и следа не осталось. Небо яснело яркой голубизной, и из него доносился Ласточкин плач. Поэтому, дождь не натянуло. Если ветер что и пригнал ночью, он же все то и погнал дальше. Ирена выбросила из-под покрывала: стало жарковато. Сразу вспомнилось ночное приключение. От воспоминаний аж плечи дрогнули: да — тогда было жутко. А сейчас? Сейчас сияло солнышко и ночные ужасы растаяли в его сиянии, но даже осадка не оставили. Мало ли, что пригрезится?

Девушка направилась на кухню. Мама смаковала чаем с шоколадом:

— Доброе утро, Иренка!

— Утро добрым не бывает, — проворчала она в ответ.

— Это как на него смотреть, — махнула та рукой, привычная к подобному ворчанию дочери. — Солнце сияет, воздух — теплый, ласточки — кружатся, скворцы — поют. Чудо!

— Насекомые лезут в рот, комары кусают, осы жалят, по траве — клещи, машины пылюку вздымают! И все чудо.

— Кто, что видит, — пожала женщина плечами, хитро прищурившись. — Пчела-нектар, а муха… ну, сама знаешь, — едуче улыбнулась она.

— Вот, спасибо! — рыкнула девушка.

— Напросилась! — мать поднялась и ушла из кухни. — Не опоздай — человек будет ждать, — бросила она, выходя.

— Помню! — недовольно поморщилась Ирена.

Правду говорят: если хочешь принять правильное решение, переспи с ним ночь. Сейчас, на холодную голову, уже никуда ехать не хотелось. Ну, выставка! Разве может в нашем городе быть что-то более-менее приличное? Любая талантливость уже давно где то в столице, а то и за рубежом. Так и весь этот вернисаж может оказаться большим разочарованием только и того, что слово громкое. Ради этого терпеть тошноту целый час?! Да еще и компанию неизвестно кого. Что, как он окажется неприятным собеседником? Она же врать не умеет: все будет написано на лице. Или наоборот: ее присутствие окажется для него обременительным, а сама она будет казаться олицетворением глупости, ведь он явно старше ее лет на восемь-десять.

Вот что с этим делать?! Не уйти свинство! Если бы сама была на месте того, кто не дождался, было бы обидно и неприятно. Уйти? На муку?! Она чуть не заскулила. Хорошо-хорошо, она пойдет, а там как карта ляжет. Может, откараскается. Может, он сам передумает. Может, автобус сломается. Может, может, может! Придется уходить, иначе совесть замучит.

А вдеть что?! Господи! Она же даже не знает в чем порядочные люди ходят на подобные мероприятия! И уж совсем она не имела желания видеть, чувствовать ли, что человек рядом стесняется ее облика. Но, как бы то ни было, из брюк у нее были лишь джинсы на разные вкусы, а с верхней части — большей частью футболки и пара-тройка блузок. Ну, может вот эта — льняная с вышивкой — подойдет.

Ирена подошла к автовокзалу ровно в час после обеда. Где-то глубоко в сознании сидел маленький червячок и нашептывал: «А, ну, как он не придет?»

Не придет, значит, не придет. Конечно, это унизит ее самооценку, зато не нужно будет мучиться поездкой, хотя она и выпила пилюлю от укачивания. Но, он пришел. Она сразу выхватила взглядом его светлую летнюю одежду из предупредительной толпы. Ба, даже обрадовался, заметив ее и расплывшись в искренней широкой улыбке.

— Добрый день! — попыталась и она улыбнуться, протягивая ему руку в приветствии.

— Действительно-добрый! — поймал он ее узкую ладонь в свою широкую и наклонился, чтобы поцеловать.

О нет! Сразу, по меньшей мере с десяток пар мужских и женских глаз стремительно повернулись в ее сторону, придирчиво разглядывая: кто с интересом, кто с завистью, кто — оценивая.

— На нас смотрят, — вполголоса прошептала она, краснея, что за последние два дня стало ей слишком присущим, но никогда не замечалось раньше.

— Пусть смотрят, — выравниваясь, улыбнулся Олекса.

— Вам, возможно, все равно, а я скоро задымлюсь от стольких пропекающих взглядов.

— Они просто завидуют.

— Почему?

— Скорей, кому? — исправил он ее.

— Думаете? — скривила она губы в скептической полупосмешке.

— Уверен, — кивнул мужчина, — что мне.

О нет! Ирена закатила глаза:

— Кстати, ненавижу лесть!

— Не буду. Только правду!

Ну, конечно же!

Автобуса еще не было, а очередь к нему стояла уже немаленькая и, почти вся, поглядела в их сторону. Конечно: такое действо-мужчина оказался джентльменом. Образец благородства в этом богом забытом районе города. Этакая странность! Это же они все теперь будут высверливать в ней дыры на протяжении всей поездки! Этого лишь недоставало.

Мужчина перехватил ее взгляд и, кажется, считал все, что в нем было сейчас написано. Он положил ее руку себе на сгиб локтя:

— Их взгляды вам донимают?

— Достаточно, — поморщилась она, отворачиваясь от толпы.

— Так, может, на такси? — кивнул он на противоположную сторону площадки для разворота автобусов, где обычно стояли таксисты.

— Слишком дорого! — мотнула головой Ирена.

Но ее уже никто не слушал: схватив за руку девушку, Олекса потащил ту к группке мужчин, скопившихся возле вымуштрованных в рядок авто.

— Здравствуйте, сударыня! — поздоровался он к ним.

— Да и вам! — откликнулись люди.

— К площади Освобождения подбросит кто-нибудь?

— Да любой! — был единодушный ответ.

— Выбирайте, сударыня, — повернулся муж к ней.

— Я?! — удивилась Ирена.

— Так. Чтобы потом не обвиняли меня, будто я что — то подстроил, — почти шепотом произнес он, пригнувшись к ее уху.

Логично. Поэтому, она выбрала второе с правого края авто Renault темно-вишневого цвета. Олекса помог сесть ей, и занял место рядом, зайдя с другой стороны машины. Не успели они отъехать, как он достал из сумки на плече небольшую коробку с таблетками:

— Вот, как обещал.

Ирена лишь улыбнулась: надо же такое совпадение!

— Спасибо! Я уже выпила. Кстати, такие же.

Он протянул их ей:

— Тогда забирайте и эти. Мне они все равно ни к чему.

— Но…, — хотела что-то сказать она против.

— Никаких» но", — мужчина положил коробку ей на колени.

Вздохнув, девушка решила не спорить при посторонних, и положила таблетки себе в сумку:

— Спасибо.

— Не за что, — усмехнулся он.

— За внимание, — не согласилась с ним она. — И еще: я должен извиниться, но мне придется надеть наушники и закрыть глаза — под музыку меня не так укачивает.

— Все в порядке, Ирена!

Олекса повернулся к ней и ее вновь обдало теплом его янтарных глаз да так, что похолодевшие было пальцы мигом налились горячей кровью. а еще несколько минут назад, их даже солнце не могло отогреть.

"Видимо, нервы" — подумалось ей, и она погрузилась в любимые мелодии.

Выставка поразила Ирену с первой же картины. Она полагала, что максимум, на что может быть способен местный самородок, это написать что — то вроде Андре Массона с его темными тонами и довольно примитивными формами, или Ива Танги-с максимально абсурдным гротеском. Но мастерство художника поразило ее: не успела она взглянуть на холст, с которого начиналась выставка.

Работа называлась"трансформация". Человек на ней оборачивался вороном: мускулистые руки органично перетекали в антрацитово-черные крылья птицы, а голова от шеи покрывалась перьями. Статурная фигура словно выныривала из какой-то сизо-фиолетовой мглы, что над плечами перетекала в темный мрак, в котором, где-то вдалеке, угадывались очертания летучей мыши. Человеко-птица вздымала свои руки-крылья кверху, как будто надеясь окунуться в темноту, таинственным водоворотом раскручивавшуюся над ним. Краски казались живыми: перья переменчиво шелестели в порывах ветра, мистически сверкая в призрачном лунном сиянии ночного светила, несшего в своих лапах ту самую летучую мышь.

Девушка так и застонала перед картиной, вспоминая свой сон: летучая мышь, ворон и чьи-то ладони на ее предплечьях.

— Что-то не так? — горячие, как солнечный жар, руки легли ей на плечи, спровоцировав марш морозных иголок по спине. — С вами все в порядке? — донесся до сознания Ирены голос Олексы.

— Да, — растерянно кивнула она, задумавшись над совпадением. — Засмотрелась.

— Понравилась картина?

— И удивила, — согласилась девушка. — Рассчитывала на разочарование. Точнее, не рассчитывала увидеть что-то интересное и достойное внимания. Да… скорее, да, — она до сих пор никак не могла собрать мысли воедино.

— Почему тогда согласились? — допытывался мужчина.

— Хотела вынести собственный вердикт, — Ирена развернулась, пытаясь мягко высвободиться из его раскаленных ладоней. — Нельзя же осуждать заочно без всякого факта. А тут…, — она немного посочувствовала, — простите за игру слов: художник достиг дальше чем дальше, судя по профессионализму исполнения.

— Думаете?! — Олекса слишком внимательно и серьезно смотрел в ее глаза.

Ирена почувствовала, как ее щеки начали понемногу пылать и она отвела взгляд:

— Я не искусствовед. Это-ничего незначащая мысль заурядной зиваки. Но, как по мне, то очень многие, так называемые художники, слишком переоценены. Особенно, посреди модернистских течений. Никогда не пойму: в чем ценность «Черного квадрата»? И"красного", на всякий случай, также.

Мужчина тихо рассмеялся, беря ее за руку и ведя к следующей работе:

— Поверьте, не только вы этого не понимаете.

Следующая картина называлась"рождение"и изображала жерло вулкана, из которого вырывалась магма, превращаясь постепенно в человека с высоко поднятой головой. Краски будто на самом деле пылали, и казалось, что раскаленный поток вот-вот потечет. Ирена с интересом рассматривала полотно и ловила себя на впечатлении, что еще немного и ее ушей донесется грохот взбудораженной стихии, а на головы зрителей осыплется вулканический пепел.

Девушка стояла, словно зачарованная: как… как удается творить живые мазки? Кому эти гении продают душу? Но досада в том, что вот таких художников затирают те, кто за миллионы продают созданные шедевры! Кажется, что некоторые знаменитости искусства — это те, кто заплатил крутым маркетологам.

— Надеюсь, что вы не пожалеете из-за того, что согласились составить мне компанию, — раздалось над ухом.

Ирена повернулась к собеседнику и на мгновение прикипела к его глазам, удивленно отметив, что они каким-то образом хранят свои золотистые молнии даже в помещении. Она быстренько улыбнулась, отвлекая внимание от чуть длинноватого взгляда:

— Я уже не сожалею. Даже, если бы здесь были лишь эти две картины, я не считала бы свое время потраченным впустую.

Олекса расплылся в улыбке:

— Ирена, вы меня очень порадовали. Я боялся, что тебе это не понравится.

— Если бы вы притащили меня на выставку кубизма, или чего-то в этом духе, то, будьте уверены, мне бы точно не понравилось!

— Буду иметь в виду, — как-то двусмысленно кивнул мужчина.

Она не успела ответить, как где-то сбоку донесся громкий оклик:

— Олекса! Друг!

К ним, приветливо улыбаясь, приближался коренастый, среднего роста парень лет двадцати пяти-семи с короткими русыми волосами, стриженными под ежика, и глазами глубокого серого цвета, похожего на платину. Он радостно протянул руку Алексе:

— Рад тебя видеть!

Мужчины пожали друг другу руки и развернулись к девушке:

— Знакомьтесь, — Олекса легонько потрепал ее за плечи, — Ирена.

— Ольховская, — добавила она, тоже протягивая ладонь незнакомцу.

— Андрей, — осторожно сжал он ее руку в своем лапище, — Майоран. Рад знакомству!

— Майоран?! — удивленно взметнула она бровями. — Это настоящая фамилия?

— К сожалению, нет, — чуть досадливо пожал плечами парень. — Только псевдоним. Появился после первой моей работы, где из ладони вырастал этот самый цветок. А так: Плесков. Ничего необычного.

— Так это вы — автор этих работ? — догадалась девушка.

— Да, — уж слишком скромно опустил свои глаза тот.

— И первая картина тоже здесь?

— Нет, ее давно выкупили.

— Обидно, — уныло улыбнулась Ирена. — Хотелось бы увидеть: с чего все начиналось.

— Вам понравилось? — обрадовался парень.

— Да! Очень! — радостно закивала она.

— Уверен, что здесь есть еще много чего, чем можно полюбоваться, чтобы не сожалеть по одной картине, — с каким-то ущемлением произнес Олекса, и в его голосе брынел будто бы металл.

Девушка подняла взгляд на спутника и подивилась смене его настроения. Нет, на лице была все та же улыбка, но глаза вроде потемнели и в них мерещились не слишком добрые вспышки. Она взглянула на своего нового знакомца и ей показалось, что тот несколько стушевался под жестким взглядом Олексы. Андрей также пытался улыбаться, но как-то засуетился:

— Прошу прощения, Господа, но я должен идти, потому что меня ждут.

— Минутку, дружище! — Олекса склонился к девушке. — Ирена, простите, пожалуйста, я отлучусь на пять минут: мне крайне важно договориться с Андреем.

— Конечно! — согласилась она. — Я пойду дальше. Догоните.

Ирена направилась к следующей картине и, замерев напротив нее, украдкой бросала взгляды на своего спутника и его собеседника. Они отошли чуть в стороне, чтобы не мешать посетителям выставки, и о чем-то тихо, но явно напряженно беседовали. Причем Олекса выглядел как учитель, вычитывающий своему ученику, который смахивал слишком изничтоженным и, вроде бы оправдывался. Казалось, они давно знакомы. Девушке было очень интересно: о чем идет спор, но подойти ближе незамеченной не представлялось возможным, и она перешла к другой работе.

Сначала Ирена просто рассматривала картину, на которой была изображена девушка вроде Афродиты, хотя и прикрытая легким полупрозрачным платьем. Но богиня выныривала из пены морской, а девушка — из звездного сияния где-то посреди вселенной. В руках она держала кисти и палитру, а перед ней виднелся мольберт с холстом, на котором как будто оживал ворон по мере его рисования. Казалось, что как только художница положит последний мазок, птица взлетит.

Опять ворон! Ирена вдруг застыла, вглядываясь в изображение. Она не верила в то, что видела: девушка на картине стояла вполоборота, и можно было разглядеть профиль. Но… это был именно ее профиль! Ее прическа! Даже родинка, видневшаяся на полуобнаженной спине, находилась именно там, где и у нее: возле правой лопатки…

Чем больше она всматривалась в полотно, тем больше ей казалось, что оно оживая на глазах: птица залопотала крыльями и повернула к ней голову, щелкнув клювом. Еще мгновение и он вырвется на волю — едва мастерица завершит работу! Даже голос — тот самый, хрипловатый сочудился, только слов на этот раз не разобрала…

У Ирены замелькали мушки перед глазами, закружилось в голове и она поточилась. Пожалуй бы и упала, но чьи-то сильные руки успели придержать ее, прижав к груди:

— Вам плохо? — послышался обеспокоенный голос Олексы.

— Мне…, — неожиданно охрипшим голосом едва просипела она, — нужно на воздух.

— Конечно. Пойдем.

Осторожно удерживая за талию, мужчина вывел ее во двор и всадил на скамейку. Из своей сумки он достал бутылку с водой, откупорил и подал девушке:

— Выпейте. Вам станет лучше.

— Спасибо, — она жадно припала к воде, потому что почему-то и впрямь сейчас ее мучила жажда.

— Ирена, что случилось? — как будто случайно коснулся он ее руки, забирая бутылку.

Девушка прищурилась, хмуря брови, пытаясь и сама понять, что произошло:

— Не знаю. Та картина — с девушкой… на мгновение мне показалось, что…, — она мотнула головой, будто бы отгоняя ману. — Нет! Не обращайте внимание, — Ирена слабо улыбнулась. — Просто бред: я плохо выспалась. Извините.

— За что? — удивленно выгнул бровь мужчина.

— Со мной сами проблемы, — дрогнул ее голос.

— Не говорите глупостей! — он как бы рассердился, но быстро овладел собой и снова улыбался совершенно благосклонной улыбкой, струившейся теплом и вниманием.

Ирена даже подивилась тому, что по первому впечатлению находила в нем что-то, что отталкивало. Пожалуй-таки, первое впечатление было ложным.

— Разве нет? — склонила она голову набок, грустно улыбаясь. — Я ходячая проблема. Вру: иногда еще и чуть ли не падающая. Не пугает?

— Меня?! — мужчина слишком громко рассмеялся. — Этим вы меня точно не испугаете!

— Обычно, подобное отталкивает, — болезненно скривилась она.

Олекса осуждающе покачал головой:

— Я оцениваю людей по многим критериям и, поверьте, здоровья среди них нет.

— Страшно представить, как оценили меня вы с первой схватки, когда я на вас раздраженно рыкала, — Ирена подняла на мужа придирчивый взгляд, пытаясь разглядеть все, что не было озвучено.

— Спугнуть меня вам не удалось, хоть вы и старательно это делали, — он улыбнулся. — Так что: будем продолжать наслаждаться воздухом, или искусством? Как вы себя чувствуете?

— Как ни странно, — девушка и впрямь удивилась, — но хорошо. Вроде бы и не было ничего.

Олекса поднялся со скамейки и протянул ей ладонь:

— Хотелось бы тешить себя, что это я так хорошо влияю на ваше состояние, — снова усмехнулся он.

Ирена оперлась на его руку взбираясь:

— Вода у вас, должно быть, волшебная.

— Не поверите, — хохотнул мужчина, — жива!

— Какое везение! — рассмеялась она вместе с ним. — Теперь у меня есть знакомый волшебник!

— К вашим услугам, сударыня! — качнул он головой, словно гусар, приглашая на танец.

Вернувшись к выставке, Олекса слишком быстро провел девушку мимо той картины, возле которой ей стало жутко. Она даже не успела разглядеть ту заново, хотя показалось, что в ней что-то изменилось. Ирена хотела остановиться, чтобы понять: что изменилось, если и на самом деле изменение произошло, но ее внимание отвлек сам автор, который неожиданно вынырнул откуда-то:

— Я испугался, что вы уже ушли, так и не досмотревшись до конца.

— Ни за что! — уж больно живо и неожиданно для себя самой мотнула головой девушка. — Хочу увидеть все!

— Порадовали! — обрадовался парень. — Тогда, приглашаю на мой мастер-класс, что состоится через два дня в моей студии.

Слова застряли в горле Ирены. Она уже хотела отказаться, но услышала едва слышный голос Олексы:

— Соглашайтесь.

Нет! Она не подписывалась на полный беспорядок в своей тихой жизни! Ее не просто вытаскивали из ее уютной ракушки: ее ракушку, кажется, пытались разбить, чтобы и спрятаться было негде. Девушка вознамерилась ответить твердое"нет", но зато в ее голове заструились странные образы, которые она даже не успевала понять, и неожиданно для себя утвердительно качнула головой:

— Хорошо. Но…, — она в тот же миг спохватилась — — я даже не знаю: где это и… что вообще нужно… видимо…

На языке вновь завертелся отказ, и ее опередил Олекса:

— Я отвезу вас.

А улыбчивый Андрей добавил, что ничего не нужно: у него все уже будет там. От нее лишь присутствие. Где — то там внутри загомонов внутренний параноик, сигналивший руками, ногами — всем, чем только возможно, что ехать с малознакомым мужчиной к вообще незнакомому очень плохая идея и опасная. Но ей опять не дали что-то ответить, опередив:

— Там будет не меньше десяти человек: мужчины, женщины и даже дети, — продолжал парень. — Я хочу продемонстрировать, на что способны даже те люди, которые вообще не умеют рисовать, как они считают.

Ирена удивленно мигнула глазами:

— То есть? Не хотите же вы сказать, что рисовать может каждый?

— Из вашего понимания: рисование-это точная передача очертаний и цветов любых объектов с сохранением их объемности. Да, примерно? — он внимательно смотрел прямо ей в глаза.

— Ну — у-у, — протянула она, — вообще-то, да.

— Так считает большинство, — Андрей скептически закивал головой. — Рисование-это гораздо больше, чем просто передача пропорциональности форм. И я не об абстракционизме в его классическом понимании, — бросил он предостерегающий взгляд. — То, что я намерен продемонстрировать, находится где-то посередине между душевным порывом и арттерапией. Не обязательно отображать какие — то объекты, — он немного помолчал. — Но, лучше, я покажу. Приходите: я буду Вам благодарен.

Парень с такой страстью об этом рассказывал, что откажутся было не удобно. Ирена колебалась:

— Это где-то далеко?

— Да, нет! Здесь рядом: в Центрально-Городском районе. Олекса знает где. Почтовый, 35: там, где торговый центр, на втором этаже. В два дня.

Девушка сдалась:

— Хорошо. Я постараюсь, — все же оставила себе маленькую лазейку, — если буду нормально чувствовать.

— Я же пообещал, — едва коснулся ее руки Олекса, — что доставлю вас. А с» живой"водой вашему самочувствию не грозит вообще ничего, — усмехнулся он.

— О-о-о! — рассмеялась девушка. — Не доверять волшебнику, который сегодня спас меня от неэпичного падения, было бы оскорбительным! В таком случае мои шансы оказаться на вашем мастер-классе, Андрей, повышаются процентов до девяноста.

— Отлично! — протянул он руку. — Буду ждать. А сейчас простите: надо снова бежать.

Парень исчез, а Ирена уставилась сверлильным взглядом в Олексу:

— Вы же говорили, что не местный!

Он пожал плечами:

— Так. Но я часто бывал в вашем городе, и имею здесь нескольких знакомых. И немного знаю центр. А вы иначе не согласились бы составить мне компанию.

— Все равно, в машину к вам я не сяду, — упрямо повторила она.

— Как пожелаете, сударыня, — улыбнулся тот. — Поедем на такси.

— Вы так разоритесь.

— Это не самое страшное, что может произойти в моей жизни, поверьте, — мужчина вдруг посерьезнел.

— И что для вас самое страшное?

— Съесть мои ботинки, — быстренько перевел он тему в шутку. — но эта угроза, кажется, меня обошла, — он взял Ирену под руку. — Вы еще не потеряли желание досмотреть выставку?

— Ни в коем случае!

Они направились вдоль стен, останавливаясь у каждой из работ художника. Ирена отметила, что многие его картины были связаны тем или иным образом с птицами, или стихиями. Андрей просто-таки воспевал красоту природной мощи, гармонично сплетая ее с образами людей, то ли пернатых. Но были и другие образы: волка, рыси, оленя, змеи — одиночные, и все же.

Олекса так же отвез ее домой на такси после того, как вместе посидели в небольшом уютном кафе после выставки — обещала же. они распрощались у ее подъезда, и мужчина таки выманил номер ее телефона, клятвенно пообещав не досаждать звонками.

Дома Ирену придирчиво допросила мама, желая знать все и о выставке и, прежде всего, о новом знакомце дочери. Но, когда девушка рассказала о той картине, на которой была изображена похожая на нее девушка, мать задумалась:

— Ты уверена, что она похожа на тебя?

— Абсолютно. Может, и были бы сомнения, если бы не родинка на том самом месте, где и у меня.

— Странно. Очень странно, — задумчиво покачала головой женщина.

— И, что ты об этом думаешь? У меня паранойя?

— Если бы тебе всюду мерещилось что — то подобное, — она полуулыбалась, — тогда можно было бы говорить о паранойе, — мать бросила придирчивый взгляд на дочь. — Или я чего-то не знаю?

— Спасибо, госпожа! — фыркнула Ирена. — За кого ты меня имеешь?

— За параноика? — закусив нижнюю губу, мигнула на нее мать.

— Издеваешься? Ну-ну! — сощурила глаза девушка.

— Почему бы и нет? — совершенно серьезно выдала женщина. — Не все же тебе надо мной.

— Мама! — не сдержалась Ирена. — Хватит уже!

— Я двадцать пять лет мама!

— Спасибо, что напомнила, — недовольно прыснула дочь. — Пойду с горя усну.

— И что же за горе: годы, или факт моего материнства?

— Конечно, годы, — пробормотала Ирена, направляясь в комнату. — Спокойной ночи!

— Ага!

Хотя день выдался утомительным, уснула Ирена не сразу, долго вертясь в постели. Но не успела она сомкнуть веки, как в окно вновь влетела летучая мышь, через минуту превратившись в ворона. На этот раз он уселся на спинку кресла и заинтересованно рассматривал несколько испуганную девушку. Наконец она не выдержала молчания:

— Кто ты?

Птица громко каркнула, хлопнула крыльями и взлетела над ней. Ей даже показалось, что он прохрипел что-то вроде: «держи!" — и на ее левую ладонь упал немаленький кусок янтаря. Да, того самого знакомого окраса: темный мед смешанный с соком спелой вишни, и золотистыми молниями. Он был горячим, словно живым мало не пульсировал, отдавая свой жар ее руке.

"Не потеряй!" — послышалось ей.

Птица пролетела сквозь стену, а она проснулась, зажимая в ладони полыхающий камень. За окном серело. Ирена распустила пальцы, и ей очень захотелось себя ущипнуть, потому что в руке все еще лежал кусок янтаря. Пока она пялилась на него, он, неожиданно, растаял, словно ледяная сосулька, расплылся по ее коже и впитался в нее, не оставив и следа.

Девушка замотала головой, поклепала глазами и даже ущипнула себя: на ладони не было ничего. Даже следа не осталось. Только слишком горячей кожа была еще с минуту, да и то прошло.

Ирена упала на подушку, пытаясь понять: это ей все привиделось, или нет?