Муж понарошку

Мари Князева, 2020

"Надя на цыпочках приблизилась к его кровати, а потом ошалело бросилась к нему в объятия. Алексей очень осторожно, как будто растерянно, укрыл ее своим тонким одеялом. Надя же обвила его шею руками и уткнулась в нее носом. Вот это было счастье! Она и не знала, что можно получить столько удовольствия от чьих-то объятий. Надя отклонила голову и заглянула в блестящие в темноте глаза… Зажмурилась и поцеловала мужа в губы. Даже почувствовала слабый ответ его дрогнувших губ… но в следующее мгновение сильные большие руки схватили ее за плечи и оторвали от него. – Надя, ты что? – ахнул Алексей. – Что… ты делаешь?.. – Я… люблю тебя…" Тёплая, эмоциональная история о девушке, которую фиктивно выдали замуж за незнакомого человека, а она взяла да и влюбилась… безответно… на первый взгляд)

Глава 8. Про эгоизм

Галя увидела их издалека — она как раз вешала белье на участке, и в предзакатных лучах сурового сибирского солнца узрела надвигающуюся беду. Опять они, с вилами и топорами. На нее. Одинокую и беззащитную. Ну посмотрим, кто кого. Дребезжащим голосом кликнула Максима, приказала забежать в дом. Сама заскочила, заперла дверь на все замки, задвижки и крючки, потом прошла по дому, захлопнула форточки. Схватила телефон, стала дрожащими пальцами набирать Родина. Полицию бесполезно — тут все свои, не поедут.

— Леш, спаси меня!

— Что опять случилось, Галь?

— Да эти пришли… поливальщики.

Родин непривычно для ее уха матерно выругался.

— Галюнь, твоя беда руками разводится. Плюнь ты на эту глупую гордость…

— Да не, Леш, они, по-моему, на этот раз серьезно. Убивать пришли.

Родин снова ругнулся, бросил в трубку:

— Еду, — и отключился.

Но ехать от Коксы до Мульты с полчаса, а эти разъяренные парни будут возле ее дома с минуты на минуту… Только она об этом подумала, как в дверь начали громко и грубо колотить — скорее всего, ногами:

— А ну открывай, зарраза!

— И не подумаю! — пискнула Галя. — Я ОМОН вызвала, будут через пять минут! Так что расходитесь поскорее!

— Вот дрянь! — воскликнул уже другой голос.

— Врет она все, какой еще ОМОН?! — пророкотал третий.

— Открывай, тебе говорят! Разговор есть! — опять вступил обладатель тяжелых ботинок.

— Не открою! Валите на хрен!

— Ты чё, я щас дверь вышибу! — взревел кто-то нечеловеческим голосом.

Галя сползла по стенке на пол, сжимая себя за плечи руками. Нельзя, нельзя сдаваться… Она победит. Она должна быть сильной…

— А ну, расступись, ребята! — заорал тем временем зверь.

Другие голоса принялись его успокаивать. Он ненадолго, подозрительно притих. А потом из спальни донесся звон разбитого стекла и опять тот самый рев. Галя ахнула, схватила чугунную сковородку с печи, шепнула сыну:"Не бойся, все будет хорошо!" — и двинулась на звук, выставив вперед свое первобытное оружие на вытянутых руках.

Пока она медленно, трясясь от страха, продвигалась в комнату, оттуда доносилось позвякивание, как будто злоумышленник разделывается с оставшимися осколками, но когда Галя осторожно выглянула в дверной проем, то увидела, что обезумевшего зверя, уже не слишком похожего на человека, кто-то схватил сзади и дёрнул на себя с криком:

— Ты че творишь?! Совсем охр*нел?

Боже, это голос соседа… Галя чуть на пол не свалилась — так у нее дрогнули коленки. Лев очень быстро расправился с негодяем и сам влез в окно. На плече у него болталось ружье.

— Ну что, допрыгалась, стрекоза? — проскрежетал он со злостью. — Думаешь, это тело станет тебе окно стеклить? Дура непроходимая…

Галя не смогла ему ничего ответить: от наплыва адреналина силы совсем оставили ее. Лев приказал ей сторожить окно и звать его в случае опасности, а сам пошел в прихожую. Галя слышала, как он щелкает замками и задвижками и надеялась, что он знает, что делает.

Люди на улице совсем разошлись: обсуждали, как брать дом штурмом, можно ли применить таран — но когда Лев открыл дверь, все разом замолчали.

— Хорош, мужики, расходимся, — сказал он голосом, полным ледяного спокойствия, и, наверное, продемонстрировал оружие.

— Иди на фиг, защитник! — крикнул кто-то ему в ответ. — Пока вопрос не решим, с места не сдвинемся!

— Я сам решу вопрос, — пообещал Лев. — Идите домой.

— Да где тебе одному с дурной бабой сладить! Не-не, давай ее суды, разговаривать будем!

Остальные одобрительно загалдели.

— Проспись сначала, а потом приходи разговоры разговаривать! — громко сказал Лев, чтобы перекричать гул.

— Че ты сказал?! — возмутился оскорбленный голос.

— Что слышал!

И дальше началась кутерьма из криков, ударов и прочих звуков борьбы. Галя выскочила из комнаты, стукнула пару голов сковородкой, стараясь не попасть по своему защитнику. А потом прозвучал выстрел. В воздух, конечно, точнее, в потолок, но обезумевшие мужики вдруг пришли в себя. Повставали на ноги, попятились.

— Вон отсюда! — осатанело закричал Лев, брызгая кровью из разбитой губы.

И налетчики в самом деле вышли вон. Даже дверь за собой прикрыли. Галя бросилась ко Льву, осмотрела окровавленный подбородок и расплывающийся на скуле пока красный синяк, проверила Максимку — он забился под стол. Ничего, переживет, большой уже. Главное не повторять.

Галя взяла в аптечке перекись водорода, ватные диски и аккуратно обработала разбитую губу. Сурово прищуренные серые глаза на загорелом лице при этом, казалось, пытались просверлить ее насквозь.

— Ну что, ты довольна? — спросил сосед, принимая у нее мешочек с замороженной цветной капустой и прикладывая его к скуле. — Теперь твоя феминистическая душенька удовлетворена?

Галя бы послала его, конечно, на три веселых буквы, но нужно было сначала поблагодарить. Однако на это надо набраться сил. Галя вытащила сына из-под стола, обняла, погладила по голове. Вроде, набралась. Буркнула:

— Спасибо.

— Да мне пофиг на твое спасибо, — бесцеремонно ответил Лев. — Дай людям канал откопать. Да что там дай, я уже сам готов его откопать, только бы этот идиотизм прекратить.

— Что?! — изумленно переспросила Галя. — После всего этого — сдаться?!

Лев саркастически усмехнулся:

— А ты думаешь, я за тебя умереть готов? Ну уж дудки. Ты, конечно, баба симпатичная — внешне. Характер, правда, дрянь, но мне наплевать. Я больше вписываться за тебя не собираюсь. Сама с ними разбирайся. Дура, черт тебя дери, ну что за дура!

И он ушел. А Гале стало грустно. Чего грустить? Подумаешь, не одобрил ее стратегию какой-то солдафон! А в жизни только так можно, только зубами — это она твердо знала. Иначе на шею сядут. Но отчего же, черт побери, так грустно?

Через несколько минут после ухода Льва приехал Родин. Тоже ругал ее, на чем свет стоит. Посмотрел окно, опять поругал. Сговорились они все, что ли?

Леша сходил с фонариком на стройку, нашел там картонку подходящего размера, заколотил окно. На шум выбежал сосед, они вдвоем со смаком обсудили Галин идиотизм, не стесняясь в выражениях.

Наконец, все разошлись, она уложила Максима в постель, да так и замерла, сидя на краешке его кровати.

— Мам, — пробормотал он обеспокоенно, — а почему все эти люди на тебя злятся?

— Кто, малыш?

— Ну все: дядя Лева, дядя Леша, другие мужики из деревни…

— Да потому что они эгоисты, пузырь. Нужно им чего-то, а я не делаю.

— А почему ты не делаешь?

— А почему я должна делать? Я им ничем не обязана…

— Значит, ты тоже эгоист?

Галя даже вздрогнула от такого предположения:

— Нельзя так маме говорить.

— Разве это плохое слово?

— Нет. Не совсем… но я… не эгоистка.

По крайней мере, она так привыкла думать…

— Тогда, может быть, ты сделаешь им то, что они просят?

— Тогда они потом опять придут за чем-нибудь.

— А дядя Лева тебя сегодня защищал?

— Ага.

— А почему?

Галя вдруг растерялась:

— Не знаю.

— Значит, он не эгоист?

— Выходит, что так…

— Может быть, ты тогда сделаешь то, что он просит? Чтобы хоть кто-то на нас не злился…