Развод. Есть только Ты

Марта Заозерная (2025)

После нашего с женой развода, который произошёл не по моей инициативе, я решил, что любой ценой верну свою любимую. Однако, обстоятельства сложились иначе. В моей жизни появилась… лучшая подруга бывшей жены. Пережитые вместе приключения сблизили нас настолько, что теперь в моей голове поселилась ещё одна горячая штучка. Как бы я не старался, выкинуть её оттуда — не получается. Но… что делать, если в сердце есть место только для одной из них?

Глава 8

Сергей

Маша обхватывает обеими ладошками мои щёки, покрытые тёмной, короткой щетиной, и поднявшись на пальчики, заглядывает в глаза.

— Пожалуйста, ты только не злись и не ведись на провокации мамы, — просит меня умоляюще.

Ей страшно. Каждый раз страшно. Боится пересечь точку невозврата. Я тоже боюсь.

Стоило двери хлопнуть, как Маша проснулась, сходу подорвавшись. Пока я надевал брюки, она успела натянуть на себя домашнее платье и собрать волосы в высокий хвост.

Гул её сердца выдаёт внутреннее напряжение. Колотится, словно бешеное. Гулко бьётся о грудную клетку.

— Дочка, спишь что ли всё ещё? — из глубины квартиры слышится голос тёщи.

Претензия различима. Наезд — её манера общения. Все кругом несостоятельные дебилы. Надо учить, тыкая носом в дерьмо.

Маша сглатывает. Нервничает. Реакция Цербера ясна же будет: «Какого хрена ты в постели? Солнце встало — пол не мыт». Но ничего, сегодня и у неё тоже будет стресс. Столько сил приложено, а мы снова вместе. Вместе же? Совсем забыл уточнить по поводу заявления о разводе. ***ать, как я был зол, узнав, что она такую херь выкинула! Дурочка малолетняя.

Первым в комнату влетает Колян. Сын. Ему четвёртый уже год. Здоровый, смышлёный парень. Увидев меня, он во всё горло верещит «па-а-а-па» и бежит обниматься, сходу запрыгивая на руки. Цепляется, словно клещ.

Крепко обнимаю своего пацана, целую в макушку. Маленькие ручонки оплетают мою шею. Дышит, уткнувшись в неё носом и повизгивая от удовольствия.

Как мало надо для счастья.

Шаги Натальи Леонидовны только приближаются, а я уже вижу её рожу, перекошенную от негодования.

Она привыкла быть главной. Командовать. Уже лет восемь прошло, как закрылся последний обанкроченный ею завод, а лавры главного бухгалтера не дают покоя. Каждый раз при случае она рассказывает, как «генычы» перед ней трепетали, выходя из её кабинета исключительно спиной вперёд, не разрывая зрительного контакта, дабы успеть увернуться, если она надумает вслед кинуть что-то тяжёлое. Наворовано было немало, потому что и сейчас, не работая, она может жить в своё удовольствие. Я с первого знакомства показался ей не перспективной партией для дочери, а уж когда мы «залетели», она и вовсе волосы на себе рвала, поняв, что слить меня будет проблематично.

Перехватываю сына, усаживая на правую руку. Освободившейся левой рукой притягиваю к себе жену. Плотно прижимаю к своему боку. Машкины костяшки скрипят. Но она не вырывается. А я внутренне торжествую.

«Ну что, старая стерва, как тебе утренний сюрприз?» — с ехидством интересуется мой внутренний голос.

Войдя в комнату, в нашу с Машей спальню, Наталья Леонидовна каменеет. Глаза превращаются в узкие щёлочки, крылья носа раздуваются.

— Мария, что он тут делает? — грозно спрашивает у дочери, снова пытаясь подавить. — Пошёл вон отсюда! — указывает мне на выход.

Усмехаюсь с вызовом.

Ну не дура ли?

— Я? Серьёзно? А может быть, Вы свалите? — вскидываю бровь. — Если память мне не изменяет, а она не изменяет, эту квартиру я покупал. Так может, вам пора? Чаю не предлагаю.

Контролирую себя. Каждое слово подбираю. Хочется сказать «Иди-ка ты на хер». Но при сыне не могу себе позволить обижать его бабку. Бог его знает, как жизнь сложится.

Блд. Нет! Если суждено повторить судьбу родителей, то во снах к Димону буду приходить, если он Кольку к себе не заберёт.

— Маша! — с яростью вопит Леонидовна, хватаясь за сердце. — Что ты молчишь?! Мать выгоняют, а она язык свой спрятала в… — замолкает, весьма предусмотрительно подбирая замену слову «жопа».

С презрением смотрит на нас.

Забавно выходит. Её надо было видеть, когда мы поругались из-за её кровавого шоу. Мне хотелось не выносить сор из избы, она же наоборот подливала масла в огонь, привлекая внимание всех соседей своими истошными криками.

Вспоминаю её залитое кровью лицо и морщусь. Какой надо быть дурой, чтобы кожу на своем лице разодрать. Любые жертвы, лишь бы избавиться от ненавистного зятя. При осуществлении своих планов люди бывают очень жестоки. Всегда нужно помнить — при случае тебя пустят в расход, не раздумывая.

Мало крови. Мало эмоций. Наталья Леонидовна меняет тактику и скатывается в причитания. Давит Маше на жалость, аргументируя тем, что всю жизнь положила в угоду интересам дочери. Не вышла замуж после развода с отцом Маши. Всё покупала. Исполняла любые прихоти…

Как же. Преследовала собственные цели, взрастив в Маше глубочайшее чувство вины. Теперь манипулирует дочкой, как хочет.

А по факту что? Один мужик сбежал, другого дурака не нашлось? Ну кто же в здравом уме захочет пресмыкаться перед зарвавшейся сукой?

— Маша, одумайся! Он твою жизнь испортит, как и твой отец мою! — Леонидовне плевать, что внук рядом. Чем эмоциональнее представление, тем лучше.

Как же хочется взять её и выволочь за шкирку из квартиры, но я молча стою и гипнотизирую её взглядом. Смотрим друг другу в глаза. Она понимает — в этот раз преимущество не на её стороне.

— Вы сами свою жизнь испортили, Наталья Леонидовна. Ни Маша, ни Андрей Евгеньевич не виноваты в том, что Вы от одиночества лезете на стены. Давайте не будем пугать Колю. Спасибо, что присмотрели за сыном.

Гляжу на мальца, он не поймёт, чего бабушка разоралась, сидит, плотно сжав губки, и глядит на неё с непониманием.

— Я с внуком осталась, чтобы Маша развеялась и нашла себе кого-то получше, чем ты! — выплёвывает, приближаясь к истерике. — Нашла себе не пойми кого. Что ты ей дать можешь? Ничтожество! Воспитания нормального не получил. Без родителей то, — фыркает, дрянь, дескать, понятно всё и так. — Рос неизвестно как, пока брат развлекался. Таким же раздолбаем стал.

Охуеваю от услышанного.

Понятно же было, что я не питаю к ней родственных чувств, но сегодня тёща пересекла очередной рубеж. Никому нельзя пренебрежительно высказываться в адрес родителей. Плохо их помню. Только образы, от которых веет теплом. Добрая, спокойная, даже кроткая мама. И волевой отец. Мы с Димой его с полуслова слушались.

Мысленно проговариваю детскую считалочку. Нужно успокоиться, но ярость лишь набирает обороты. Если не исчезнет с моих глаз, то в этот раз не сдержусь. Толку-то. Всё равно все думают, что я занимаюсь рукоприкладством.

— Коляш, приготовишь с мамой завтрак? — обращаюсь к сыну, намеренно не глядя на его бабку. Когда — то я слыл спокойным человеком, сейчас же у меня нет и капли лишнего терпения. — Я скоро вас догоню.

— Серёжа… — робко шепчет Маша, с опаской хватая меня за руку.

Остро ощущаю её тревогу. Пздц. Боится, что я маму тут раскатаю?! Как будто мне хочется об неё мараться.

— Я маму твою провожу и присоединюсь к вам. Маша, всё хорошо. Приготовь нам яичницу, — прошу как бы между прочим.

Готовить умею, но, живя один, питался лишь посредством доставки готовых блюд.

Маши кивает и забирает сына к себе на ручки.

Благодарен Богу и ей, что на этот раз не поддерживает концерт. Могла бы как в прошлый раз броситься успокаивать свою маму. Слово за слово… Да чего там говорить, для ссоры многого не надо, достаточно желания одной из сторон поругаться.

— Если ты сейчас уйдёшь и оставишь меня с ним наедине, — тычет пальцем тёща в мою сторону, — то можешь считать, матери у тебя больше нет! Навсегда предательницей будешь! Бесстыжая! Я всё для тебя…

Нескончаемые причитания переходят в гневный крик. Уже поперёк горла стоит это всё. Театралка хренова.

Маша в отчаянье смотрит то на меня, то на мать. Ей физически больно. Ощущаю её ужас кожей.

Тяжело вздохнув, прошу Машу выйти из комнаты. Предельно мягко, чтоб не было мысли, что обижу родительницу.

Никогда в мыслях не было ударить особу женского пола, хотя надо сказать, что и никто не злил меня так сильно, как мать жены. Никто и никогда. По мнению большинства друзей, я максимально спокойный и лёгкий человек. Был. Последние годы вымотали не только Машу. Я тоже себя не узнаю, но я ведь мужик. Мне некому это поставить в претензию.

Не имея желания себя накручивать, намеренно пропускаю едкие слова мимо ушей. Как только Маша с начинающим плакать Колей скрываются в дверном проеме, Наталья Леонидовна подпрыгивает на месте. Полагаю, что ей не нравится мой суровый взгляд.

Мне тоже хочется свирепствовать и разносить всё вокруг к чертям, лишь бы её тут больше никогда не было. Дать понять, чтобы она не смела лезть в мою семью! Но я держусь.

Она тут же пользуется моим секундным зависанием. Торопится побежать за дочкой. Не всё ещё высказала. Не успевает пройти мимо меня. Преграждаю путь и хватаю за запястье. Не сильно, но ощутимо. Так чтобы вырваться не смогла.

— Пусти меня, ублюдок несчастный! — вопит уже во всё горло. — Что ты себе позволяешь?!

— Провожаю Вас, мама, — тащу её за собой к выходу.

Желание спустить с лестницы непреодолимо.

— Не нужен мне такой выродок. Вот увидишь, и Маша от тебя сбежит! Псих ненормальный, — цедит сквозь зубы, всё так же пытаясь вырваться.

На её глазах блестят слёзы, но не жалко не капли. Моя ярость выходит из-под контроля, виною тому её угрозы. Хочется взять что-то потяжелее и разбить тупую, злобную голову.