Не самые хорошие соседи

Маттиас Эдвардссон, 2020

Бьянка и Микаэль переезжают из Стокгольма в небольшой шведский городок, чтобы с чистого листа начать новую жизнь в доме своей мечты. Тихое, уединенное место, чудесный сад, в котором играют их дети, уютный дворик… Но довольно скоро идиллическая картина счастливой семейной жизни покрывается паутиной трещин и затем рушится в одночасье, а жизнь семьи раскалывается на две части: до катастрофы и после… «Не самые хорошие соседи» – психологический триллер о тонкой грани между добром и злом, в котором Эдвардссон, как и в романе «Почти нормальная семья», вновь ставит вопросы, на которые нет однозначного ответа. Насколько вы честны с теми, кто вас окружает? Хорошо ли вы знаете друг друга? И насколько вы можете друг другу доверять? Впервые на русском языке!

7. Жаклин

После катастрофы

Пятница, 13 октября 2017 года

Микки уехал вслед за «скорой», а я так и стою у въезда в квартал. На земле лежит красный велосипед Бьянки, руль погнут, колесо смято.

— Пожалуйста, — говорю я Фабиану. — Я не могу этого видеть.

Он поднимает велосипед. Ула помогает отнести его к тринадцатому дому.

На улице воцаряется мрачная тишина, кожу царапает холод.

— Что мы будем делать? — спрашивает Фабиан.

Мне хочется закричать. Это случилось именно сейчас, когда все уже почти наладилось.

Передо мной стоит «БМВ» с разбитым бампером. Зачем я купила этот проклятый автомобиль? На меня смотрят Белла и Вильям. Хочется обнять их, прошептать что-то утешающее, но они отстраняются, держатся вместе, они начеку.

— Мама умрет? — спрашивает Белла.

— Зачем вы ее сбили? — спрашивает Вильям.

Я молчу, у меня нет сил отвечать.

— Это был несчастный случай, мы столкнулись, я не успела затормозить.

Вильям берет сестру за руку, я иду за ними к их дому.

— Пойдем! — кричу я Фабиану и Уле, они так и стоят у въезда во двор, ничего вокруг не видя.

— Я хочу домой. — Голос Фабиана звучит тихо и слабо.

— Сейчас, мы только дождемся Гун-Бритт и Оке. — Я поворачиваюсь и зову его. — Иди сюда!

— Может, мне тоже пойти с вами? — спрашивает Ула.

— Не нужно.

Я не могу его видеть. Не хочу иметь с ним никаких дел.

— Ты уверена?

Он делает шаг вперед, но я тащу Фабиана за руку к дому, у дверей которого Вильям пытается утешить отчаявшуюся сестру. Ула так и стоит у въезда, широко раскрыв глаза.

Через пять самых долгих в моей жизни минут в дом Андерсонов врываются Гун-Бритт и Оке.

— Что тут случилось? — Гун-Бритт сжимает детей в своих объятиях; Вильям всхлипывает, а плач Беллы пронзает мне сердце.

— Там приехала полиция, — говорит Оке.

За окном идут двое молодых мужчин в форме — о чем-то болтают, показывают на двор и потягиваются.

— Я ожидала чего-то подобного, — произносит Гун-Бритт, гладя детей по голове. Руки утешают, но всем своим видом она обвиняет.

— Прекратите, — прошу я, — не сейчас.

— Но что дойдет до такого… — продолжает Гун-Бритт.

Мне приходится прикусить язык. Ради детей. И Фабиана. Оке открывает дверь полицейским, те здороваются, их лица сама серьезность. Черные ботинки и широкие ремни с дубинкой и пистолетом.

Гун-Бритт и Оке представляются.

— Мы живем рядом. Микки попросил нас присмотреть за детьми.

Один из полицейских внимательно смотрит на меня:

— А вы?

— Я тоже живу здесь.

Фабиан сидит в кресле и вращает руками одна вокруг другой, он всегда так делает, когда нервничает. Взмахивает и крутит. Я осторожно присаживаюсь на корточки рядом с ним. Не слишком близко.

— Все будет хорошо, родной.

— А если она не поправится? — говорит он.

Я делаю глубокий вдох:

— Не надо так думать.

Слышу в прихожей раскатистые голоса полицейских. Пол скрипит под их ботинками.

— Жаклин? — окликает меня первый. — Нам надо поговорить с вами.

Они видят сидящего в кресле Фабиана. Второй полицейский наклоняется к нему:

— Как ты?

Фабиан молчит. Его руки продолжают вращаться.

— Это мой сын, — объясняю я. — У него шок, он сидел рядом со мной в машине.

— Ему нужна медицинская помощь?

Полицейский без предупреждения протягивает руку, намереваясь коснуться Фабиана.

— Не трогайте его! — вскрикиваю я.

Рука повисает в воздухе, полицейский удивленно смотрит на меня.

— Он не любит телесные контакты.

Полицейский какое-то время колеблется, но потом убирает руку:

— Понятно. Не торопитесь, мы можем поговорить и после.

Они оставляют нас в гостиной вдвоем, Фабиан дышит все прерывистее. Руки все быстрее вращаются одна вокруг другой.

— Полиция! — шипит он.

— Я знаю, не бойся.

Все его тело трясется.

— Тебя могут забрать в тюрьму.

В конце концов ему приходится сесть на собственные руки, чтобы они остановились.

— Не могут, — отвечаю я. — Это был несчастный случай.

Полицейский записывает мои показания. Мы сидим за столом друг против друга в кухне Андерсонов.

— К сожалению, нам придется изъять автомобиль.

— О’кей, — киваю. — Зачем? Что вы хотите проверить?

— Таков порядок, его должны осмотреть технические специалисты.

Я долго и внимательно рассматриваю полицейского — открытое лицо, добрый взгляд.

Из-за двери доносятся всхлипывания Беллы и вопросы, которые растерянно задает Вильям и на которые у Гун-Бритт нет ответов.

Каждое их слово режет меня на части, это полный крах; мысли и чувства наталкиваются друг на друга, в глазах слезы.

— Вам известно, что с Бьянкой? Что-то серьезное?

— К сожалению, сведений об этом у нас нет, — отвечает полицейский.

Черт, что же я наделала!

Он протягивает мне стакан воды и пачку бумажных носовых платков:

— Вам сейчас тяжело, я понимаю, но я должен задать вам несколько вопросов. Что именно произошло? Что вы можете вспомнить, Жаклин?

Я закрываю глаза и впиваюсь правым указательным пальцем в тонкую кожу на левой ладони.

— Я ее не увидела.

— Она ехала на велосипеде, верно? Мы думаем, она выехала из своих ворот примерно тогда же, когда вы свернули на территорию общего двора.

— Да.

По-другому быть не может.

— Но вы ее не заметили?

— Нет.

Это не так.

— Ну или я заметила, я увидела велосипед, что-то красное, но уже было поздно. Я поздно затормозила.

Эхо удара непрерывно звучит в голове.

— Я закричала. Я помню, что я закричала. А потом затормозила.

Полицейский пишет в блокноте.

— Вы спешили?

— Нет, совсем.

— С какой скоростью вы ехали? Там довольно крутой поворот.

— Я не смотрела на… на…

— Спидометр?

— Не знаю.

Под блузкой стекает холодный пот. Я будто покидаю собственное тело, взмываю к потолку и оттуда наблюдаю за происходящим. Сидит и отвечает на вопросы полицейского совсем другой человек.

— Я не понимаю. Как я могла на нее наехать?

Полицейский снова записывает. Я пытаюсь дышать спокойнее, но при каждом вдохе в груди жжет.

— Ваш сын, Фабиан, тоже был в машине?

— Да.

— Сколько ему лет?

— Пятнадцать.

Полицейский записывает, покачивая головой. Я думаю, чтó говорить о Фабиане.

— Вам же не обязательно беседовать и с ним? Я не уверена, что он это выдержит. У него шок.

— В этом нет необходимости, — уверяет полицейский.

Я закрываю глаза и снова вижу перед собой Бьянку на велосипеде, слышу визг тормозов и удар.

— А вдруг она…

Все во мне кричит от страха.

— Послушайте… — начинает полицейский.

— Это я виновата, — всхлипываю я.

— Иногда случаются страшные вещи, в которых не виноват никто, — произносит он.

Не уверена, что он в это верит.

— Мы можем пойти домой?

Он поднимает голову:

— Еще несколько вопросов. Выдержите?

Киваю. Лучше сразу покончить с этим.

— Какие у вас отношения с Бьянкой Андерсон?

— Отношения?

Странный вопрос.

— Мы соседи.

— Вы поддерживаете с соседями тесные контакты?

— Ну да, немного. Как обычно в таких районах.

Полицейский понимающе кивает:

— То есть вы общались с семьей Андерсон?

Он произносит «общались» так, как будто вкладывает в это слово еще какой-то смысл.

— Иногда, — сдержанно отвечаю я.

О чем, собственно, он?

— Как бы вы описали ваши отношения?

— Не знаю…

Как можно описать отношения? Два года назад я бы сказала, что семья Андерсон — лучшие соседи на свете. Но с тех пор многое изменилось.

— Вы с Бьянкой дружили?

Я смотрю на него, пытаясь догадаться, что он успел узнать.

— Я бы так не сказала.

— А с Микаэлем, ее мужем?

Я вздрагиваю. Чуть-чуть, едва заметно, но наметанный взгляд полицейского, скорее всего, это фиксирует.

— Что с Микки?

Слегка качаю головой, и несколько прядей с вполне достоверной случайностью падают мне на лицо.

— Какие у вас с ним отношения? Вы часто видитесь?

С ответом я не медлю. Видимо, он уже успел побеседовать с Гун-Бритт.

— Честно говоря, я не понимаю, как это относится к делу.

Я же не отрицаю: это я сбила Бьянку. Я была невнимательна и наверняка ехала слишком быстро.

— Конечно-конечно, я просто пытаюсь получить более общее представление о случившемся. Узнать предысторию.

— Нет никакой предыстории. Это был несчастный случай.

Я отвела взгляд всего на миг, сотую долю секунды. Для того чтобы разрушить жизнь, больше не требуется.

— Вы же понимаете, что это был несчастный случай? — говорю я.

Полицейский молчит. Потом кладет на стол какой-то черный прибор.

— Я должен попросить вас выдохнуть сюда.

Это алкотестер.

Я снова вздрагиваю, и теперь полицейский это точно замечает.