10
Угроза
«Лондонский глаз»[5] стал первым местом, куда они отправились. Глядя на колесо обозрения, Александр чувствовал себя ничтожным и пораженным. Сто тридцать пять метров конструкции, вмещавшей восемьсот смельчаков, к которым принц не мог присоединиться. Его не убеждала даже безупречная история аттракциона. Он верил, что трагедия случится именно тогда, когда он сядет в кабинку.
— Безумие какое-то.
— Людей это не останавливает, — заметил Каспар, вглядываясь в очередь. — Не хотите попробовать?
— Не обсуждается. — Александр развернулся в сторону зеленой поляны Джубили Парк, полной туристов. — Давай пройдемся?
— Хорошо. Может, по мороженому? Какое предпочитаете?
— Черничное.
Каспар оплатил лакомства с помощью платежного кольца. Автомат выдал два черничных шарика в картонных стаканчиках, на дно которых были приклеены ложечки из плотного картона. Александр попробовал мороженое — нежное и плотное, с кусочками кисловатой черники. По коже пробежал приятный холодок.
— Нравится?
— Недурно. — Ложечка в руках Каспара выглядела совсем крохотной. — Я предпочитаю клубничное, но и это очень вкусное.
Легкий ветерок пробрался под пальто принца, и тот поежился. Каспар забеспокоился:
— Давайте прогуляемся до «Старбакса»? Как я понял, вы еще не завтракали. Кофе и сэндвич вам не помешают.
Александр не стал спорить: живот давно намекал, что пуст, и ощущения эти лишь усилились, стоило им зайти в кафе. Утром людей оказалось немного, а холодильник еще был полон свежих сэндвичей и закусок.
— Что ты будешь, Каспар?
— То же, что и вы.
Александр взял с полки две упаковки.
— Сэндвич с курицей.
— Отличный выбор. Какой кофе?
— Просто горячий шоколад. И сливки, пожалуйста.
Чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание, Александр занял угловой столик и сел лицом к стене, пока Каспар ждал заказ. Наконец телохранитель появился с подносом и, поставив напитки и еду на стол, не снимая пальто, сел напротив принца.
— Ты ешь и пьешь то же, что и я.
— Так я лучше узнаю вас настоящего.
— Но с тобой я всегда настоящий.
— Я тронут, но, кажется, вы и сами знаете о себе не так много.
От этой мысли Александру не становилось грустно. Напротив, он был в предвкушении познания себя. Несмотря на то что жизнь во дворце и казалась по-своему привлекательной, она поднадоела ему, и хотя принц был уверен, что их уже хватились, он наслаждался свободой. Казалось, все заботы и переживания остались дома, а здесь, в городе, в окружении доброжелательных лиц и рядом с Каспаром, осталось только что-то светлое.
Он обхватил сэндвич и откусил, чувствуя, как начинка скользит вниз. После второго укуса она оказалась на столе.
— Так бывает, — широко улыбнулся Каспар. Изумленный вид принца забавлял его. — Я закажу еще. И попрошу дать тарелку, вилку и нож.
Не будь Александр так голоден, он отказался бы от этого щедрого предложения Каспара, но в итоге молча принял его. Не прошло и минуты, как перед ним стояла новая порция.
— Спасибо.
— Пустяки. — Каспар продолжил завтрак.
— Там, наверное, нас уже ищут.
— Не думайте об этом. Мы вернемся к трем.
— Лучше пораньше. Мне нужно подготовиться к встрече с Анджеллиной. А выгляжу я сейчас… непрезентабельно.
— Вы слишком низкого мнения о себе. Непрезентабельно вы выглядите в глазах сестры. Но что же вы сами?
— В смысле, как я считаю?
— Да, — Каспар отпил горячего шоколада. — Как вы считаете, вы хорошо выглядите или нет?
— Н-наверное… нет.
— Уверены?
— Да.
— В вас сейчас говорит королева.
— Почему?
— Потому что вы выглядите таким же печальным, как и каждый раз, когда она делает вам замечания.
— А как считаешь ты? — Александр слабо улыбнулся ему, готовый принять любую правду. — Ну, закроем глаза на мою внешность. Сам образ достойный?
— Один из достойнейших, которые я видел.
Александр усмехнулся.
— А если серьезно?
— Я совершенно серьезен. И не стесняйтесь своей внешности. Каждый человек красив по-своему. Если мнение вашей сестры не совпадает с вашим, это еще не значит, что она права.
— Но это не доказывает и моей правоты.
— Нет, но в первую очередь вы должны прислушиваться к себе. Это первый шаг на пути к самостоятельности и свободе. Недостаточно жить отдельно от тех, кто пытается держать вас рядом. Недостаточно сбежать от них, ведь от себя вы никогда не сбежите. Изменения должны начаться здесь и здесь. — Каспар указал на голову и сердце. — И только после этого, обретя уверенность, вы справитесь.
В кафе зашли посетители. Туристы, решил Александр, доедая сэндвич, когда один из них указал на него с восхищенным вскриком:
— Это же принц!
— Где?!
Александр лишь улыбнулся и махнул им, а затем схватил стакан с недопитым горячим шоколадом и, дернув Каспара за рукав, поспешил к выходу. У дверей он лицом к лицу столкнулся с девушкой. Не прошло и секунды, как Александр вновь услышал:
— Принц?
— Н-нет!
Но девушка не поверила. Александр ненавидел лгать так нагло. Ложь для него была позорной вещью. К счастью, девушка пропустила его. Каспар вышел следом. Они быстро зашагали по улице.
— Нам стоит прикупить вам что-нибудь из одежды.
— У меня нет денег с собой, а если попробую снять их со счета…
— Не беспокойтесь об этом. Считайте это моим подарком.
— Но сегодня же нет никакого праздника.
— А нужен повод, чтобы сделать подарок? Тем более сейчас он необходим.
Они зашли в первый попавшийся магазин одежды и в огромном лабиринте женских пальто, рубашек, брюк и различных аксессуаров на любой вкус нашли крохотный мужской отдел. Александр вспомнил увиденное в Нейроблоке и ощутил необходимость воссоздать тот образ. Бежевый свитер и клетчатая рубашка нашлись сразу, но вместо укороченных штанов хаки пришлось взять длинные.
Каспар снял с манекена плоскую кепку и опустил ее на голову принца.
— Нравится?
Александр смотрел на себя в зеркало, слегка насупившись.
— Да. Словно выполз из начала двадцатого века.
Каспар коротко засмеялся, сочтя услышанное за сарказм.
— Я серьезно. Мне нравится.
— Тогда берем.
На улице теплело. Толпы сгущались, потоки людей двигались все быстрее. Поначалу смесь иностранных языков, на которых говорили прохожие, сбивала принца с толку. По дороге на автостоянку он стал привыкать. Он то и дело вырывался вперед, но Каспар тут же нагонял его и оглядывался по сторонам. Никто не заметил пистолета в кобуре под его распахнутым пальто. Все были слишком увлечены редким зрелищем обласканного солнцем Лондона.
Следующей остановкой стал Чайна-таун. Только зайдя на рынок, Александр потерял связь с родным Лондоном: пестрые лавки, чередующиеся неоновыми вывесками переполненных ресторанов и кафе, пузатые красные фонарики и бесконечный человеческий поток. Александр прошел под массивной аркой, украшенной сотней ламп.
— Побывать бы здесь ночью, — вздохнул он мечтательно.
Принц оглянулся. Каспар вглядывался куда-то позади себя. Рука лежала на кобуре, нащупывая пистолет.
— Что такое?
Шульц вздрогнул. Рука соскользнула с оружия под пальто.
— Ничего. Пойдемте. Здесь есть на что посмотреть.
Он подхватил Александра под руку и уверенно зашагал вперед. Его густые светлые брови сошлись на переносице, придавая телохранителю мрачный вид. Странный, неизвестный принцу режущий взгляд встревожил его.
— Что случилось? — спросил он настойчиво.
Каспар ответил, продолжая смотреть вперед:
— Нам нужно уйти отсюда. Сейчас же. Вам лучше вернуться во дворец.
— Только мне?
— Да. Я вас догоню. — Свободной рукой он достал телефон и отправил сообщение водителю. Ответ пришел мгновенно. — Сейчас мы сделаем круг, вернемся ко входу, выйдем на улицу, и там вас заберут.
— Да что происходит? — Желание вырваться и остановиться захватило Александра, но что-то неумолимо подсказывало, что это плохая идея. — Нас преследуют?
Каспар не ответил, но принц заметил, как на секунду тот разжал губы и воспринял это как «Да». Черный «Форд» ждал их на обочине дороги. Александр остановился у открытой дверцы.
— Ты же все расскажешь потом?
Каспар кивнул, подаваясь назад.
— Конечно.
Отъезжая, Александр не отлипал от стекла. Он махнул на прощание и заставил себя улыбнуться, но Каспар уже развернулся и торопливо устремился назад. Стекло запотело от учащенного дыхания принца. Тревога не утихала, предвещая нечто ужасное. Стоило ему подумать, что однажды он может потерять Каспара, как сердце защемило от боли.
* * *
Его ждали в парадном вестибюле. Александр встал перед сестрой, поникнув головой, и не заметил ее подергивающегося от возмущения глаза. Руки ее были сложены под грудью, пальцы впились в бледную плоть. С чувством превосходства она приняла покорное молчание брата за раскаяние. Но то было тихое беспокойство за Каспара. Сдержанное, подкрепленное верой в его возвращение и знанием природы его неожиданных поступков.
Янмей и Робин сжались, словно наказание ожидало их. Стояли в сторонке, пряча руки за спиной и глядя в пол.
— И как на свободе? — Все расслышали в голосе королевы сдержанное раздражение. — Вдоволь нагулялся?
Александр был слишком поглощен мыслями о Каспаре, чтобы обратить на нее взор и ответить. Язык не слушался его, онемев. А может, онемел и стал менее ощутим страх перед сестрой. Почему-то именно сейчас она не казалась ему кем-то важным и значительным, и он понял, что в неволе сам наделил ее этой значительностью, коей она не обладала с самого начала. Его не пугали ее вскинутые, словно фломастером нарисованные, брови; не устрашали опущенные уголки тонких губ и проступившие морщины на лбу. Он много раз видел эти признаки недовольства и понял, что устал бояться. И в то же время Александр не чувствовал, что избавился от страха перед сестрой окончательно. Страх этот слился с ним, стал его неотъемлемой частью. Привычной и надоевшей. Но сейчас место его занял страх иной, весомый. Страх за друга.
— Что это на тебе? Где твоя одежда? — Делинда развела руками, и в этот момент в вестибюль вошел водитель, держа бумажный пакет со сложенными вещами.
Делинда опустила руки.
— И где этот Каспар? В этот раз он так просто не отделается!
— Не трогай его, — произнес Александр хрипло. — Он не сделал ничего дурного.
— Всего лишь похитил тебя!
— Я сам пошел. Я сам захотел. Это было мое решение. Мое желание.
— Но помог тебе он, и, клянусь, я не успокоюсь, пока он не будет наказан! — Королева постукивала ногой в нетерпеливом ожидании его появления. — Сегодня в три часа ты выйдешь к принцессе Анджеллине, а после отправишься в свою комнату на три долгих дня подумать над своим поведением.
— Я отправлюсь, если захочу.
Делинда приложила руку ко лбу, и глаза ее округлились, как будто она увидела чудовище.
— Да что он сделал с тобой за эти жалкие два часа?
— Больше, чем смогла сделать ты почти за восемнадцать лет.
Слова застряли в горле королевы. Она раскрыла рот и покачала головой.
— Он еще и стал оказывать на тебя ужасное влияние. Всего два часа — и ты научился дерзить! Прежние твои попытки больше напоминали крики капризного ребенка.
— Скорее, это ты капризный ребенок, Делинда.
Александр не знал, что глаза возмущенной сестры могут стать еще больше. Алые матовые губы скривились в потрясенной улыбке. Наконец она совладала со своим гневом, хоть и не смогла простить оскорбление:
— В свою комнату. Сейчас же.
Александр этого и добивался. Дерзость была его слабой стороной. Научиться отвечать в такой манере он мог, но применить полученные навыки удавалось лишь раз, а после азы словесных баталий словно вылетали из головы. Неожиданная прогулка сильно повлияла на принца, но все же этого было недостаточно. Радовало Александра то, что в его отношениях с сестрой наметились сдвиги, и пока он сидит в комнате, ей будет о чем подумать. Он все еще надеялся достучаться до нее. Не верил, что за маской алчности, жадности и эгоизма нет ничего, кроме этих самых качеств. Он верил, что в каждом человеке есть толика добра и понимания, спрятанная за неприятной личиной.
Часы пробили ровно час. Из коридора донесся звук знакомых шагов, прерываемый возмущенными криками. От приятного, едва различимого баритона Каспара Александр дрогнул. Он открыл дверь и выбежал в коридор. Стоявшие у окна Делинда и Каспар обернулись к нему, и на секунду воцарилась тишина.
Телохранитель выглядел виноватым. Сомкнув пальцы за спиной в замок, он слегка наклонился к королеве, выказывая последние крохи уважения. Те крохи, что не давали ему говорить прямо, без обиняков и вынуждали выслушивать ее претензии.
— Вот и ты. — Притворная, натянутая улыбка лишь раздражала, но Делинда добавила к ней медленный торжественный хлопок вспотевших ладоней. — Поздравляю, Александр. Каспар больше не будет работать твоим телохранителем.
От ужаса Александр потерял не только дар речи, но и чувство реальности. Тело, невесомое и в то же время тяжелое, обдало жаром и тут же — холодом.
— Ч-что?
— Он стал плохо выполнять свои обязанности. Он перечит и дерзит. И, что самое оскорбительное, ему не обязательно для этого даже открывать рот.
На лице Каспара царили спокойствие и понимание, но взгляд его был печальным.
— Ты не можешь просто уволить его! — Александр подошел к ним ближе. — Это все из-за того, что я ушел без спроса? Клянусь, я больше не ступлю за порог дворца, только оставь его.
Привязанность этих двоих друг к другу находилась за гранью понимания Делинды.
— Почему вы так защищаете друг друга? — спросила она тихо. Казалось, почти испуганно и изумленно. — Что такого он сделал тебе, что ты так заступаешься за него?
— Он мой друг.
— И это все?
— Он тоже считает меня своим другом.
И только произнеся это вслух, Александр почувствовал, что ему в душу закрадываются сомнения, а подозрительное молчание Каспара лишь укрепило их.
Делинда глубоко вздохнула, устало закатив глаза. «Как все запущенно» — читалось на ее лице.
— Ты не станешь возражать? — Вопрос, но каждый услышал в нем скорее мольбу. Зов, призыв, последнюю попытку. — Ты просто уйдешь от меня?
Каспар поднял на него мутный взгляд, наполненный жалостью и болью.
— Я не могу остаться, мой принц…
— Уже не твой, — вставила Делинда.
— Я знал, что это будет последним шагом на пути к увольнению.
— Тогда почему его сделал?
— Этот шаг стоил того. Вы ведь запомните этот день.
— Как тот, из-за которого тебя уволили. — Слезы жгли глаза Александра, готовые скатиться по щекам.
Каспара это встревожило, но ответить ему не дали.
— Господи, заканчивайте эти сопли. Это всего лишь заслуженное увольнение. Я не могу спускать такое с рук, и на моем месте любой человек, Каспар, твоим выходкам давно положил бы конец. А ты, Александр… Взгляни на себя. Как ребенок. Не можешь принять эту жалкую трудность. О какой самостоятельности тогда может идти речь? Ты сейчас сам доказываешь, что не готов к ней.
Александр мог подписаться под каждым ее словом, но обида опаляла до боли в груди. Он проклинал себя за то, что не умел, как многие другие, держать чувства на цепи. Его терзания рвали Каспару душу. Слов не было, лишь извинения, и те могли ранить сильнее любого проступка.
— Пусть это послужит тебе уроком. А ты найдешь другую работу. По своему уровню. Я уже отдала распоряжение на выплату тебе компенсации в размере шести жалований. Это в два раза больше положенного, а уволенным она и вовсе не полагается. Считай, что это моя благодарность за те моменты, когда ты все-таки работал нормально.
«Ты преувеличиваешь!» — как хотелось крикнуть Александру эти слова, но что бы это изменило? Новая порция унижений Каспара была неизбежна.
И все же он не понимал, почему тот так просто отпустил работу, которой посвятил без малого десять лет своей жизни. Александр видел причину в себе: он надоел Каспару. Он был слишком скучен, родители его были ненормальны, а самому телохранителю запрещалось покидать дворец даже на ночь и видеться с детьми. Александр осознал, что был все это время тяжелым балластом, тянувшим его на дно. Деньги стали наградой за все неудобства, но с годами этого стало недостаточно. И вот грань терпения была преодолена. Прогулка стала прощальным подарком.
Конец ознакомительного фрагмента.
