Демоны Хазарии и девушка Деби

Меир Узиэль

Особое место в творчестве известного израильского писателя Меира Узиэля занимает роман, написанный в жанре исторической фэнтези, - «Демоны Хазарии и девушка Деби» («Маком катан им Деби»). Действие романа происходит в таинственной Хазарии, огромной еврейской империи, существовавшей сотни лет в восточной Европе. Писатель воссоздает мифологию, географию, историю, быт мифической Империи иудеев. При этом населяет страницы романа живыми, узнаваемыми героями, насыщает повествование их страстями, любовью и ненавистью, пороками и благородными побуждениями. Роман держит в напряжении и не оставляет равнодушными сотни тысяч читателей, ознакомившихся с ним на иврите. Теперь одна из любимейших книг израильтян приходит к русскоязычным читателям.

Глава двадцать первая

Весьма некрасиво сидеть, сложа руки, и даром есть свой хлеб. Ферма управлялась со всеми делами наличествующей рабочей силой: мужчиной и юношей при дополнительной помощи женщин. Малка была неутомимой в работе. Кроме тяжелых поездок и возни со всевозможными железками, она управлялась со всем. А дочери помогали ей во всем с восемнадцати лет. Сбор яиц, ощипывание перьев, чистка кожи, отлично выполнялись ими.

Раньше было у них два раба, но когда девушки выросли, рабов продали. Существуют правила, которых надо придерживаться в таких отдаленных и отделенных от городов местах девушкам, достигшим зрелости. На равных работали все члены семьи.

И все же, несмотря на то, что не было особой работы, оба жениха встали рано утром, вместе со всей семьей. Помолились, умылись и вышли в поле. Четверо собирали орехи в корзину, и весь урожай был собран в течение четверти часа. Четверо рубили дерево в лесу одним топором поочередно. Когда работали на улье, новых двух работников не покрывали сетками, и они должны были стоять поодаль, чтобы пчелы их не жалили, но это не помогало. Когда глаза их запухли от пчелиных укусов, Гади позволил себе довольно грубую шутку насчет тех, кто дает рукам волю с девушками, распространенный между пчеловодами рассказ о мужчинах, приходящих в пятницу к ним с просьбой, чтобы пчела укусила их детородный орган, который увеличивался до устрашающих размеров.

Но после двух-трех дней все обрело порядок, частично само собой, частично организационными действиями Малки, частично по инициативе Ахава и Давида. Дом был несколько запущен. Из-за того, что не было мастера по окраске кожи, к примеру, не были нарисованы, по хазарской традиции, цветы вокруг дверей. То, что было нарисовано по краям крыши, стерлось и потрескалось. Однажды утром Ахав сказал: «Если нет ничего более важного, возьмусь за покраску дома».

Это было отличное предложение, требовавшее в первую очередь изготовление кистей. Купили краски — зеленые, красные, коричневые, белые и черные. Для клея при разведении красок использовался яичный белок, его также извлекали из рыбьих костей и деревьев в лесу. О голубом цвете нечего было говорить, как и о золотой и серебряных красках. Во всяком случае, в течение двух недель все части дома, нуждающиеся в окраске и обновлении, были отделаны. Белые анемоны, традиционно рисуемые на притолоках дверей в Хазарии, розовые цикламены над окнами с сердечками по сторонам, а на притолоках окон — цепочки черных прямоугольников — все это сверкало свежей краской. Вокруг дымохода Ахав нарисовал нечто, придуманное им самим — красные и желтые треугольники, обведенные черной линией. Все это выглядело несколько грубовато. Но Ахав разбавил это зелеными прерывающимися полосками, между которыми нарисовал расцвеченные кружки горчичного цвета, этим же разрисовав все перегородки и ширмы. Он также соорудил новые перегородки, в чем помог ему Гади, распилив древесные стволы на доски и обстругав их, а затем, скрепив так, чтобы они стояли твердо и разбирались легко по необходимости.

Когда работа была завершена, отмыли пятна краски на полу, Малка при всех расцеловала Ахава и сказала «Как все красиво, никогда еще наш дом не был таким красивым в преддверии Пейсаха».

И Деби вся светилась радостью.

Он смотрел на ее улыбку, которая действовала на него, как удар, и сказал про себя: «Вечером, вечером. Все удовольствия — вечером».