Любима и свободна

Мейси Эйтс, 2014

Он – наследник трона, внезапно узнавший темную тайну своего рождения. Она – светская красавица, внезапно потерявшая красоту и положение в обществе. Смогут ли они забыть о прошлых страданиях и воскресить свою любовь?

Глава 2

Лиане показалось, что земля ускользает у нее из-под ног. Чтобы устоять, она схватилась за деревянную калитку.

— Что?

— Ты нужна мне.

— Не знаю, с чего ты это взял. Но уверена, что ты заблуждаешься.

— Лиана, люди любят тебя. Тебя, а не меня.

— Люди любят меня? — фыркнула Лиана, чувствуя, как ее охватывает ярость.

Она надеялась, что все же научилась держать ее под контролем. Хотя любое, самое мелкое происшествие не оставляло от этой иллюзии камня на камне. Это мог быть любой пустяк: к примеру, вид ее собственного лица в зеркале или обожженный на кухне палец. Но сегодняшнее происшествие — отнюдь не пустяк. Подумать только: призрак прошлого, бывший жених, явился пред нею, заявляя, что народ ее обожает!

Да, она сумела примириться кое с кем из жителей Кионоса. В конце концов, ее нынешняя жизнь заключалась в служении им. Но она больше не льстила себе мыслью, что здесь ее обожают. Ровно наоборот.

— Да, — сказал он спокойно, будто не услышав предостережения, прозвучавшего в ее голосе.

— После твоего отъезда люди здесь превратились в животных. Все разрушено. Впрочем, ты, наверное, знаешь об этом.

— После отъезда я не интересовался здешними новостями.

— Значит, ты не в курсе, что здесь все полетело в тартарары? Бизнесмены бежали с острова, экономика разрушена, тысячи людей остались без работы?

— И все из-за моего отъезда?

— Ты наверняка хоть что-то слышал.

— Если оставаться трезвым лишь пару часов в день, можно многое пропустить мимо ушей.

— Не знаю.

— Ты беспорочна.

— Это так.

— Значит, экономика в руинах? И виноват в этом я?

Лиана пожала плечами:

— Ты. Смерть королевы. Депрессия короля. Неудачное стечение обстоятельств. Оно лишило всех уверенности в завтрашнем дне. Люди были в ярости.

Она пыталась оставаться спокойной. То, что произошло с ней, не было секретом. Пресса много рассказывала об этом. Но говорить о своей трагедии вслух все равно было трудно.

«Ты не покажешь ему, что это тебя задевает. Ты не выкажешь слабости. Это тщеславие, всего лишь тщеславие».

— Люди вышли на улицы. Бунтовщики атаковали дома тех, кто работал на государство. Тех, кого они обвиняли в экономическом кризисе. Начались нападения. Людей обливали кислотой. Как-то раз мы выходили из дома, и тут вдруг какой-то человек попытался плеснуть в отца кислотой. Но в этот момент отец оступился. Тот человек промахнулся, и кислота выплеснулась на меня. Наверное, я зря это рассказываю. — Лиана попыталась улыбнуться. Ей нелегко давалась улыбка: половина лица по-прежнему с трудом подчинялась ей.

Рассказывать было легче, представляя, что речь идет о другой девушке. Она говорила о событиях, не погружаясь в воспоминания об испытанной боли.

Она пристально вглядывалась в его лицо. Казалось, он был потрясен рассказом.

— Так что имей в виду: народ любит меня отнюдь не так сильно, как ты воображаешь. — И она, оттолкнув его, решительно двинулась прочь. Хватит этой пытки!

Ксандер схватил ее за плечо. Жар его пальцев обжигал. От его запаха у нее кружилась голова. Ей грезились сверкающие дворцы, шелковые платья, танцы в сияющих огнями бальных залах, теплые мужские объятия. Прогулка по саду, во время которой его губы почти коснулись ее. Ее прекрасных полных губ, еще не обезображенных шрамами. Это был бы ее первый поцелуй. Ей хотелось рыдать: теперь этого не будет. Тех губ никто не коснется. Их больше нет. Лиана поклялась отказаться от телесных радостей, служить людям, не думая о собственных желаниях. И потом, все равно ни один мужчина не захочет поцеловать ее сегодняшнюю.

Но Ксандер… это уже слишком. Он пришел сейчас, когда она категорически не желала его видеть, а не пятнадцать лет назад, когда она нуждалась в нем.

И все же Лиана не могла оторвать от него глаз. Он как будто открыл окно в другую, потерянную жизнь.

Пусть он уйдет! Тогда она вновь постарается все забыть.

— Уходи, — сказала Лиана. — Теперь ты знаешь все. Вряд ли я смогу спасти твою душу.

— Меня не волнует спасение души, — ответил Ксандер. — Я просто хочу поступить правильно. Для разнообразия.

— Я не смогу тебе помочь. Возвращайся в деревню.

— Я переночую здесь.

— Что? — Она взглянула на него с изумлением.

— Я поговорил с аббатисой. Не хочу, чтобы люди прямо сейчас узнали о моем появлении. Мне нужно подготовиться. И я собираюсь увезти тебя с собой.

— Ясно. А мои желания тебя не интересуют?

Он покачал головой, решительно выдвинув вперед подбородок:

— Нет.

— И то, что я совсем не та, что была когда-то, тоже не имеет значения?

Он оценивающе посмотрел ей в лицо. Этот холодный взгляд был как пощечина. Раньше при взгляде на нее в мужских глазах всегда горел огонь.

— Утром увидимся.

Развернувшись, он двинулся к главному корпусу. Она стояла, надеясь лишь, что им больше не доведется встретиться. Она поговорит с аббатисой. И утром Ксандер, наверное, уедет. Тогда он вновь станет лишь нежеланным воспоминанием.

Рано утром ее вызвала мать Мария-Франческа.

— Ты должна поехать с ним.

— Я не могу! — Лиана отшатнулась. — Я хочу остаться здесь.

— Он просит лишь, чтобы ты помогла ему упрочить свое положение. Ты хочешь служить людям? Думаю, этим ты окажешь им лучшую услугу.

— Но… одна? С мужчиной?

— Если я должна беспокоиться о том, сможешь ли ты достойно держать себя наедине с мужчиной, возможно, ты выбрала не тот путь в жизни.

Казалось, ее духовная наставница, неизменно восхищавшая ее душевной чистотой, насквозь видит ее помыслы, которые сама Лиана полагала не совсем безупречными.

Страхи и неуверенность. Тщеславие. Гнев. Былые желания, которые так и не умерли окончательно.

— Нет, дело не в этом, — проговорила Лиана. — То есть я не боюсь впасть в искушение… — И уж конечно, вряд ли она введет в искушение Ксандера. — Но как это будет выглядеть?

— Дорогая моя, на внешность смотрят мужчины. Бог видит лишь душу. Так ли важно, что подумают люди? Ты можешь сделать великое дело. Такое выпадает немногим. К тебе прислушивается Отец наш небесный, а теперь — и король земной. Не упусти этот шанс.

— Я… подумаю. Помолитесь, чтобы у меня получилось.

Выходя из комнаты, Лиана еле сдерживала слезы. По коридору она почти бежала. Скорее, скорее — наружу и дальше, к конюшням.

Она не могла дышать. Не могла думать. Помочь ей могла лишь скачка. Она гнала коня, пока от набегающего потока воздуха не заслезились глаза. Теперь она уже не могла сказать, почему у нее текут слезы: от ветра или от ошеломляющего шквала чувств, грозившего утащить ее в свои глубины.

Лиана добралась до вершины холма и долго смотрела на волны, бившиеся внизу о скалы. Ей казалось, что огромные валы тащат ее и безжалостно колотят о камень, дробя и переламывая ее душу. Жизнь требует от нее слишком многого. Она уже отдала все, что у нее было.

Она зарылась лицом в гриву Финеаса. Как ни больно в этом признаться, пусть даже самой себе, но Мария-Франческа права. Она не приняла обетов, потому что не была готова. Потому что часть ее души тосковала по бальным залам, мечтала о муже и детях, о жизни, от которой ей пришлось отказаться.

Монашество — не ее призвание. Но куда еще ей податься?

Можно отправиться с ним. Не ради него. Ради себя. Ради исцеления. Чтобы наконец избавиться от боли, пронзавшей ее при воспоминаниях о Ксандере и теплых вечерах в дворцовом саду. Может быть, там, в миру, она сумеет измениться. О, как давно Лиана об этом мечтала! Тогда она вернется сюда и все-таки сумеет сделать последний шаг — принять монашеский обет.

Быть может, когда все это кончится, она наконец найдет свое место на земле.

Все ее вещи уместились в один чемодан. Без излишеств, с одним только минимумом повседневной одежды, жизнь становится гораздо проще. Не говоря уже о переездах.

Уже стоя в дверях, Лиана оглянулась на Ксандера:

— Надеюсь, нас уже ждет шикарное авто?

Отвернувшись от окна, Ксандер улыбнулся. Ей явно не нравятся его пристальные взгляды, думал он. Кажется, она предпочла бы стать невидимкой.

— Разумеется. Здоровенное, восьмицилиндровое… чтобы все видели, что у владельца огромный фаллос.

— Значит, похвастаться больше нечем?

Эти слова слетели с губ сами собой. Чужие слова. Как привет из прошлого.

Странно. Его присутствие пробуждало не только воспоминания, оно заставляло вести себя по-прежнему. В блестящем и беспощадном светском обществе язвительность и цинизм были в чести. Они все были такими. Играли в пресыщенность, перебрасывались едкими замечаниями и манерными смешками. А Ксандер ведь тоже изменился, вдруг подумала Лиана. Он другой.

Та же ленивая улыбка, чувственный рот. Но в глубине его блестящих глаз таилось что-то новое. Что-то темное и таинственное, от чего у нее екало в животе и начинало сильнее биться сердце.

— Прости, — сказала она. — Это было невежливо и не к месту. Я готова.

Пожав плечами, Ксандер подхватил ее чемодан и двинулся вперед. Лиана пошла следом.

На стоянке их ждала красная спортивная машина. Он уложил ее чемодан в багажник.

— Садись. Мы можем поговорить по дороге к Тизису.

Мысль о столице наполнила ее ужасом.

— Каковы наши планы?

— Садись в машину.

Страх сжал ее горло, она едва удержалась, чтобы не броситься прочь.

— Подожди. Где мы остановимся? Что будем делать?

— Мы едем во дворец. Ты помнишь его?

— Да.

Лиана помнила его слишком хорошо. Когда-то она думала, что он станет ее домом, а сама она — королевой. Она должна была стать королевой.

— Пресса вцепится в эту сенсацию. — Ксандер сел на водительское место. Лиана медлила, глядя на свое кривое отражение в стекле.

— Этого я и боюсь. — С этими словами она забралась в машину и захлопнула дверь.

Салон авто пах новенькой кожей. И большими деньгами. Какой разительный контраст с обшарпанными каменными стенами монастыря!

— Об этом я и мечтал. Ты и я, и вместе мы ведем страну к новым вершинам.

— Ты напомнил мне «Звездные войны»: «Мы будем вместе править галактикой — отец и сын…»

— Думаешь, я зову тебя на темную сторону?

— Что-то в этом роде.

— Странные ассоциации для монахини.

— Я пока не монахиня. Я послушница. И между прочим, я смотрю кино. Мы не отказываем себе в таких развлечениях.

Автомобиль выехал на дорогу. Лиана направлялась в большой мир. Навстречу людям. И журналистам в том числе.

Ее вдруг охватил животный ужас, отчаянное стремление бежать. Но усилием воли она подавила панику. Это ее испытание. Она должна делать то, что от нее требуется, даже если задача окажется невыносимо трудной. На смену страху пришел гнев. Она не просила об этом. Ни о появлении Ксандера, ни о возвращении в большой мир.

Она не просила, чтобы на нее напали. Чтобы украли ее жизнь. Тем не менее она приняла случившееся и сохранила достоинство. Почему она должна вновь проходить через страдания?

Паника не уходила. Лиана дрожала всем телом.

«У меня отобрали слишком многое. И он в том числе. Я им больше ничего не отдам!»

Из-за Ксандера, из-за жителей Кионоса она уже испытала море боли. Она не позволит им добавить еще хоть каплю. Она поможет ему. Поможет возродить нацию, наладить дела в стране, утвердиться в правах на трон. Но не отдаст ему своей души.

— Не ты одна, — хрипло произнес Ксандер.

— Что?

— Не ты одна предстанешь перед судом толпы.

Эти слова были настолько созвучны ее мыслям, что она испугалась.

— Но только я ничем не заслужила осуждения.

Что ж, она не будет полностью скрывать свои чувства от Ксандера. Ярости она отмерит ему с избытком.

Засмеявшись, он утопил педаль газа. Машина неслась по дороге, вереницы кипарисов на обочинах сливались в бесконечный зеленый полог.

— Ты совершенно права. Я заслужил осуждение. Что ж, думаю, это будет весело.