Туман. Полное издание

Мери Ли (2024)

Как вы думаете, сколько времени нужно на то, чтобы мир пал? Чтобы ваши дружелюбные и приветливые соседи стали отвратительными и беспощадными монстрами? Чтобы улыбчивые дети забыли, что такое радость, и с каждым вдохом ожидали ужаса, леденящего в венах кровь? Чтобы вы в себе наглухо похоронили всё светлое и нежное? А на смену этому пришло темное и безжалостное? Надеюсь, вы никогда не узнаете ответов на эти вопросы. Мне же не посчастливилось! Моя семья оказалась в эпицентре хаоса, мрака и ранее неизвестного миру тумана. А я? Что я? Буду бороться, пока моё сердце не перестанет биться… Тетралогия под одной обложкой.

Глава одиннадцатая

Звук горна вырывает меня из сна. Резко сажусь и протираю глаза. Боже, почему нельзя сделать более приятный звук, я словно очутилась в Шотландии в давние времена!

В комнате происходит невообразимое движение. Местные с реактивной скоростью одеваются и заправляют кровати. Все действия, каждое движение выверено до идеала. Как им это удалось? Они здесь ненамного дольше меня.

Девушки не стесняются своей наготы, которая прикрыта лишь тонкими просвечивающими футболками. У всех серые, у Синтии черная. Я как спала в смирительной рубашке, так в ней и проснулась. Вещей мне вчера никто не принес, так что поднимаю свою пятую точку и заправляю кровать. Укладываю подушку и, выпрямившись, поздравляю себя с первым днем в новом доме.

— Хоть бы переоделась, — говорит рыжий, выходя из комнаты. — Убогая Алекс.

Да что этому паршивцу от меня нужно? Не думаю, что я зря поставила его на место. Нужно будет, сделаю это еще раз. И буду повторять до тех пор, пока до его рыжего мозга не дойдет — Алекс не трогать, она кусается.

— Одежда в шкафчике, если размер подойдет, то переоденься, — говорит Синтия, остановившись у двери. — Келлер не любит беспорядок и нарушение правил.

Все выходят, а я бросаюсь к тумбочке. Вот черт! Тут и правда серая одежда в целлофановом пакете. Достаю штаны, футболку и кофту с широким воротом. Скидываю смирительную рубашку, переодеваюсь в новый костюм, закатываю длинные рукава и штанины. Выгляжу, как будто сняла эту одежду с какого-то мамонта. Снимаю с руки резинку для волос и наспех пытаюсь собрать высокий хвост. Резинка рвется и улетает в неизвестном направлении. День не задался с самого начала. Скручиваю волосы в жгут и прячу их за ворот. Подобие прически — тоже прическа.

На полной скорости выруливаю из комнаты и тут же врезаюсь в мужчину в черной форме. От неожиданного столкновения теряю равновесие и падаю на задницу. Вся моя прическа разлетается, и волосы рассыпаются по плечам. Больно ударяюсь копчиком и со злостью поднимаю взгляд на растяпу, который решил остановиться напротив выхода из комнаты.

О-о-о, нет.

Натыкаюсь взглядом на Зейна Келлера.

— Имя, — говорит он, холодно смотря на меня.

От его взгляда становится тошно и хочется провалиться сквозь землю. Келлер слишком внимательно разглядывает мои волосы, огромную форму и, кажется, даже не замечает, что серая гвардия с черными вкраплениями идет мимо нас. Я ведь опаздываю.

— Алекс, — отвечаю я.

— Полное имя.

— Александрия Брукс.

— Опаздываешь.

Как будто я не знаю.

— Я не специаль…

— Меня не интересуют оправдания. Хочешь остаться здесь? Живи по правилам, которые четко прописаны.

Вот свинья. Встаю, Мистер Закон и Порядок не помогает мне. Остальные уже скрываются за дверью около лифта. Я опоздала. Разворачиваюсь, чтобы последовать за ними, но холодный голос останавливает меня.

— Я тебя не отпускал.

Закатываю глаза и сжимаю пальцы в кулаки.

Оборачиваюсь.

— Что? — спрашиваю я.

— Брукс, у тебя со слухом проблемы?

— Нет.

— Тогда я прошу не задавать глупых вопросов.

Правую руку вперед.

— Это еще зачем?

— Правую руку вперед.

Протягиваю руку ладонью вверх, но Келлер переворачивает ее и быстро ставит мне на кисть какой-то штамп. Но есть интересность, я заметила тату на его руке, оно буквально на пару сантиметров выглядывает из-под рукава. Легкие всполохи плавными линиями, как волны прибоя, скрываются под черной формой. Отличная работа, хотела бы я посмотреть на все тату целиком, если бы его обладателем был кто-то другой.

Отнимаю руку и потираю черный круг. Он не стирается.

— Какого хрена? — не выдержав, спрашиваю я.

— Не выражаться. Это знак неуважения и непослушания.

Официально заявляю — Келлер тронутый на голову идиот!

— Это круг, — говорю я.

— За этот круг ты в течение недели будешь получать только половину порций еды.

— Наказание за опоздание?

— Так точно.

Глубоко вдыхаю и плавно выдыхаю. Представляю перед собой цветущий сад и пересчитываю бескрайнее море цветов. Постепенно успокаиваюсь. Поднимаю взгляд и фиксирую его на голубых глазах Келлера. Он неотрывно смотрит в ответ. Хочу отвернуться, но не собираюсь выглядеть трусихой. Парой холодных глаз меня не испугать.

— Я могу идти? — как можно прохладнее спрашиваю я.

— Знаешь куда?

Вонючая индюшатина. Теперь я желаю, чтобы он провалился сквозь землю, долетел до ядра и сгорел заживо!

Хочу скрыться отсюда как можно быстрее, я не могу смотреть на Келлера без желания вмазать ему по лицу. Рыжий по сравнению с ним — это еще цветочки. С ним я могу разобраться так, как посчитаю нужным, но с этим экземпляром нужно быть осторожной. Одно его слово, и меня выкинут отсюда.

Как я понимаю, полковник Келлер — его мать, значит, у Зейна тут отличные связи.

— Нет, — как можно более покорно отвечаю я.

Келлер обходит меня и идет в сторону, где уже скрылись последние люди. Военный оборачивается и поджимает губы:

— Брукс, тебе что, приглашение нужно?

— Только не от тебя, — бубню я себе под нос.

— Я все слышал.

Надеюсь. Нет, не надеюсь. Алекс, держи себя в руках.

Иду следом за невыносимым Келлером и все же решаюсь спросить:

— Моя семья тоже здесь, как я могу их найти?

В ответ тишина. А ведь говорил, что у него отличный слух.

Мы не входим в лифт, как я думала, отправляемся за дверь, которая находится рядом. Кроме лестницы, тут ничего нет. Поднимаемся наверх и выходим в столовую.

— Синтия сказала, что сначала душ, — говорю я.

— А Синтия предупреждала тебя о том, что опаздывать нехорошо?

— Да.

— Ты не успела в душ, сходишь завтра.

Некоторые столы уже заняты. Келлер подходит к окну в левой стене помещения, и оттуда ему тут же подают поднос. Он берет его и шагает дальше. Протягиваю руки в проем и слышу оттуда фырканье. Заглядываю внутрь и встречаюсь взглядом с парнем.

— Проблемы? — спрашиваю я, и только тут до меня доходит, что его фырк прозвучал из-за метки на моей руке.

— У меня нет проблем.

Подает мне поднос с мизерной порцией каши и одноразовым стаканчиком чая. Забираю его и пытаюсь догнать Келлера, который уже усаживается за самый последний стол в первой линии. Сажусь рядом, и Келлер медленно поворачивается ко мне.

— Что ты здесь забыла?

Теряюсь с ответом. Но Келлер и не ждет его.

— Этот стол не для тебя.

Встаю из-за стола и с пылающими щеками ищу, куда бы мне сесть. Большинство поглощающих пищу смотрят на меня и шепчутся.

Чувствую себя максимально униженной. Огромная столовая становится меньше, стены уже наступают мне на пятки, я слышу, как кто-то смеется, и хочу кинуться в бой, отстоять себя, показать всем и сразу, что надо мной издеваться не стоит.

Но… не могу.

Если я не возьму себя в руки, то уничтожу всю эту столовую.

Сначала успокаиваю дыхание и немного расслабляю плечи, высоко поднимаю голову и иду вперед. Ухожу как можно дальше от Келлера и смешков.

Откуда мне было знать, куда можно садиться, а куда нет? Иду к одному из свободных столов и сажусь за него. Быстро съедаю безвкусную кашу, выпиваю чай и поднимаюсь с места. Замечаю, что Келлера уже нет за столом. Я его ненавижу. Заносчивый грубиян. От одной мысли о нем мне становится дурно. Я ведь ему не сделала ничего плохого, почему он так груб? Чем я заслужила, чтобы ко мне относились, как к дерьму?

Я бы разревелась, но не позволю какому-то идиоту довести меня до самого ненавистного мною состояния.

Лестничная дверь открывается, и оттуда выходят люди. Много-много людей. Следующая партия голодных. Практически все в серой форме, но есть и те, кто носит черное. Они достаточно быстро получают подносы и рассаживаются за столы. Первая партия уходит, и дверь снова открывается.

Лари. Вижу его и несусь к другу на всех парах. Он замечает меня практически сразу, его губы изгибаются в привлекательной улыбке. Влетаю в его объятия и прижимаюсь к другу так сильно, что, кажется, его ребра вот-вот сдадутся и треснут.

— Где мама и Лекса?

— Не знаю. Меня только вчера выпустили из стеклянной комнаты.

— И меня.

Выходит, на базе номер восемь не только Док занимается полузараженными, но и еще кто-то.

— Как ты? — спрашивает друг, держа меня за плечи.

— Нормально. Нужно найти Лексу и маму.

Темноволосая девушка в черном окликает Лари и напоминает ему, что на еду осталось не так много времени.

— Я в семьсот четвертой комнате, — говорит Лари, отходя от меня.

Так хочется схватить его за руку и попросить не уходить, но я этого не делаю.

— Я в трехсотой.

— Если получится, вечером я приду к тебе.

Киваю другу и поднимаю руку в прощальном жесте.

Лари идет получать еду, а я отправляюсь на поиски блока управления. Мне нужно как-то попасть в медицинский блок и добыть там лекарства для Лексы. В лучшем случае осталось два дня, и ее запас закончится.

Обращаю внимание на мужчину в черном у лифта, подхожу к нему и спрашиваю:

— Подскажите, где находится блок управления?

— Новенькая? — спрашивает он, сканируя столовую.

— Да.

— Поднимешься на первый этаж, тебе нужна третья дверь слева.

— Спасибо, — искренне благодарю его и нажимаю на кнопку вызова лифта.

Я уже привыкла, что здесь практически все агрессивные, и помощь мужчины в какой-то степени сбивает меня с толку.

Поднимаюсь на первый этаж и вижу в коридоре четырех человек. Два парня, мужчина и девушка.

— Вы в блок управления? — спрашиваю я.

Темнокожая девушка, разглядывая свои пальцы, говорит:

— Я последняя, пойдешь за мной.

— Хорошо.

Сажусь у стены и снова закатываю длинные рукава моего нового наряда.

Сидим в тишине, постепенно к блоку управления приходят другие новенькие и выстраиваются в очередь. Чем больше становится толпа, тем шумнее она себя ведет.

Когда доходит очередь до меня, поднимаюсь и прохожу в кабинет. Внутри сидят трое мужчин. Им всем на вид не больше пятидесяти. Тот, что посередине, идеально лысый, у него даже бровей нет, и три полумертвые ресницы украшают карие глаза. Второй — брюнет с седыми висками, а третий — коротко стриженный блондин, и они очень внимательно на меня смотрят. Все облачены в черные строгие костюмы.

— Присаживайся, — говорит лысый.

Опускаюсь на стул перед ними и, как послушная ученица, складываю руки на столе перед собой одна на другую.

— Имя.

— Александрия Брукс.

Ожидаю остальных вопросов касаемо моего возраста, роста и веса, но тот, что гладкий, как куриное яйцо, шарит в планшете и произносит:

— Нашел.

Все трое читают мое досье, а я ожидаю, что они скажут дальше.

— Мисс Брукс, у нас к вам есть предложение, — говорит лысый.

Начинаю подозревать, что двое мужчин, сидящих по сторонам от него, вообще тут ради какой-то специфической красоты. Они не произнесли ни единого слова.

— Какое? — напряженно спрашиваю я.

— Участие в новом проекте.

— Каком?

— Проект о популяризации человечества.

Они предлагают мне стать инкубатором, об этом я уже слышала от Синтии. Видимо, дела действительно плохи, раз они с ходу предлагают мне обзавестись потомством.

— Боюсь, я должна отказаться, — аккуратно говорю я.

— Вы не знаете всех прелестей нашего предложения. Во-первых, вас переселят в блок, и вы будете жить отдельно. Во-вторых, еда, одежда и лекарства для мамы и ребенка будут доставляться вам в нужном количестве.

Они серьезно предлагают мне стать мамой?

— Мне семнадцать, — напоминаю я.

— Мы в курсе.

Три пары глаз, моргая по очереди, смотрят на меня.

— Я отказываюсь.

По лысому заметно, что он не очень рад моему ответу. А чего они ожидали? Кто вообще согласится рожать детей в столь ужасное время? Да и база номер восемь не будет существовать вечно. Что-то всегда может пойти не так, и что тогда? Куда бежать с ребенком или будучи беременной? Даже варианты развития событий наводят ужас и заставляют леденеть кровь.

— Тогда расскажите нам, что вы готовы предложить нашему обществу. Мы даем вам защиту, еду и кровать. Желательно, чтобы вы могли ответить нам хоть чем-то.

Вот мой шанс.

— Я могу работать в медицинском блоке.

— Почему именно там?

— Я работала в хосписе, моя подруга была медсестрой, и я много знаю.

Ни черта я не знаю, бинт от ваты с трудом отличу.

— Работали? Вам ведь только семнадцать. Упс.

— Я подрабатывала там. И умею обращаться с больными, могу менять повязки и…

— Мы поняли вас. Вечером, где-то около семи часов, пройдите к доктору Горну, ему нужны еще одни руки, и, если он согласится вас взять, можете работать на него.

— Спасибо.

— Это не все, — говорит лысый, берет со стола брошюру и подает ее мне. — Это правила. Выучить, знать, исполнять.

— Хорошо.

— А вот это передайте мистеру Келлеру.

Забираю из рук лысого листы белоснежной бумаги.

— А теперь свободны.

Покидаю кабинет и спускаюсь на свой этаж. И тут понимаю, что понятия не имею, где мне искать Келлера. Наверное, он прячется в какой-то мерзкой норе и танцует на костях невинных жертв его отвратительного характера. А вообще его каменная физиономия — это последнее, что я хочу видеть. Отправляюсь в комнату и, заметив там Синтию, выдыхаю.

— Синтия?

— Что? А-а, это ты, привет.

— Привет. Не знаешь, где мне найти Келлера?

— Он у себя.

— У себя это где?

— Комната 255.

Отправляюсь в комнату 255. С каждым шагом, что я приближаюсь к логову Келлера, мне становится боязно. Не хочу новых унижений, по-быстрому отдам ему бумаги и уйду. Поднимаю руку, чтобы постучать, но тут же опускаю ее. Он не заслужил моего хорошего отношения. Толкаю дверь и вхожу не раздумывая. Комната совершенно не похожа на ту, где разместили меня, даже нет костей несчастных.

Окон тут, естественно, нет, они и не нужны под землей, только если решишь пообщаться с кротами, а общение — это самая слабая сторона Келлера. У одной стены стоит шкаф, у второй кровать, немногим шире моей. Между шкафом и кроватью стол и стул. На столе в идеально ровные стопки разложены какие-то документы и папки. Внутри идеальный порядок. В моей комнате в Дрим Сити никогда такого не было.

Хозяина комнаты внутри нет. Прикрываю за собой дверь и жду. Проходит минута, вторая, третья. Сяду-ка я. Подхожу к стулу и отодвигаю его. Устраиваюсь поудобнее, и мой взгляд так и тянется к листам на столе. Я не буду смотреть. Нет-нет.

И вот я уже листаю самую верхнюю папку, она толстенная. Внутри полезная для меня информация. Тут досье на всех, кто живет под крылом Келлера. Долистываю до своей комнаты, и сзади разносится тихое покашливание.

Я каменею. Медленно закрываю папку, кладу ее на место и оборачиваюсь.

В дверях стоит Келлер. Ноги расставлены в стороны, руки за спиной, а проклятый взгляд обещает мне кару.

— Что ты тут делаешь? — спрашивает он.

— Я пришла отдать тебе это, — говорю я и протягиваю в его сторону листы.

— Встань.

Поднимаюсь.

Он бросает короткий взгляд на свой стол и поджимает губы.

— Ты рылась в моих вещах?

— Нет.

— Правду.

— Немного. Я полистала всего одну папку.

— Это запрещено. — Листать папки?

Келлер сжимает пальцами переносицу, глубоко вдыхает и снова смотрит на меня. Думаю, он решает, как меня убить, распихать мое тело по пакетам и незаметно вынести отсюда.

— Запрещено входить в комнату, — поясняет он.

— Только в эту или во все?

— Ты идиотка или только притворяешься?

— Идиотка.

Келлер приподнимает бровь, а я вскидываю подбородок вверх. Не ожидал, да? Сама в шоке. Но видеть удивление на обычно безэмоциональном лице дорогого стоит.

— Давай листы и вали отсюда.

— Необязательно быть грубым.

— Отдай мне листы и уходи.

Вручаю ему уже изрядно помятую бумагу и быстро ретируюсь, но мне приходится пройти максимально близко к Келлеру, так как он ни на миллиметр не соизволил отодвинуться от двери. Успеваю почувствовать аромат его духов, и он мне не нравится.

Возвращаюсь в комнату и бросаю на кровать лист с правилами, после нас снова ведут есть. Затем свободное время, которое я блуждаю по коридорам. Вхожу в очередной коридор, тут таких блуждающих, как и я, вполне достаточно. Взгляд цепляется за светлые волосы, собранные в идеально ровную косу. Обходя людей, следую за девушкой, и я уверена, что это Лекса.

— Лекса? — окликаю ее я.

Сестра оборачивается, и я вижу на ее лице облегчение, но потом оно меняется на негодование.

Подхожу к ней и обнимаю, она слабо дотрагивается до моих плеч и в итоге отодвигает меня. Кажется, мы поменялись ролями. Дверь рядом с Лексой открывается, и оттуда выглядывает мама. Обнимаемся и входим в пустую комнату. Тут всего три односпальные кровати. Детская кроватка стоит в центре, внутри спит Габи, в углу расположены стол, три стула и два шкафа.

— Так у вас хоромы, — говорю я, испытываю невероятнейшее облегчение.

Они прошли медкабинет и даже умудрились захапать лучшие апартаменты, что я тут видела.

— Как ты? Они делали тебе больно? — спрашивает мама.

— Нет, все нормально. Вы как?

Лекса стоит, как каменное изваяние, сложив перед собой руки. Психолог бы сказал, что она закрыта к разговору. Ну и плевать, поговорю с мамой.

— Хорошо. Нам даже еду сюда приносят. Дали все необходимое для Габи, нам одежду и аптечку первой необходимости.

— Ого.

А мне дали одежду какого-то мужика.

— Сколько у Лексы доз осталось?

— Две, — говорит мама. — Я попыталась узнать про медпункт или что-то похожее, но безрезультатно.

Нужно сказать Оливии, что мы обманули всех.

— Кто такая Оливия?

— Она у нас тут вроде как главная, по всем вопросом обращаться нужно к ней, — отвечает мама.

— Нет. Если нас выставят отсюда, то мы умрем в первый же день. Я постараюсь сегодня устроиться к Доку, думаю, смогу найти лекарство в его закромах. Не может быть такого, что на военной базе нет нужного нам лекарства.

Лекса продолжает стоять и тактично делает вид, что меня не существует. Она дуется из-за Зари. Ладно, пусть будет так. Мама раздумывает над моими словами и все же говорит:

— Но как только лекарство закончится, мы расскажем обо всем Оливии.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Снова бросаю косой взгляд на Лексу. Мне жаль ее.

— Она переживает из-за Зари, — шепотом говорит мама.

— Я тут и все слышу, — произносит Лекса и поворачивается к нам. — Мы даже не попытались.

Тут она права, мы не пытались.

— У нас не было выбора, — напоминаю я сестре, но ей до моих напоминаний нет никакого дела.

— У нас было время, чтобы вернуться, — настаивает она.

День близится к завершению, с самого первого горна со мной происходит какая-то дичь. Я опаздываю в душ, ругаюсь с Келлером, получаю метку, меня высмеивают в столовой, предлагают стать инкубатором, очередная встреча с Келлером. Я морально истощена, и конфликтовать с Лексой я не хочу. Мне нужна та кроха сил, что еще во мне остались, чтобы получить работу у Дока.

— Я не буду с тобой спорить, что сделано, то сделано, — ровным тоном говорю я.

— Конечно же. В бар мы поехали, а за моим парнем нет.

— В бар? — спрашивает мама.

Прикрываю глаза и усмиряю желание придушить Лексу.

— Я там подрабатывала, — признаюсь я маме.

Больше нет смысла скрывать это. Бар был в другой жизни.

Мама никак это не комментирует, уходит к кроватке Габи. Собираюсь уходить, но Лекса сегодня неумолима.

— Зачем ты заставила нас лгать, что Габи мой ребенок? Теперь мне приходится постоянно делать то, чего я не умею. Могла бы сказать, что она твой ребе…

— Стоп! — кричу я, меня уже порядком раздражает, что сегодня все решили высказать мне свое недовольство. — Мы все подстроили так, что Габи твой ребенок, лишь бы ты гарантированно попала на судно. Я не всевидящая и не знала, что они заберут всех с того берега. Вдруг не хватило бы мест или еще что-то?!

— Я этого не просила!

— Девочки, прекратите.

— Ты не просила, — спокойно повторяю я, и внутренности скручивает в узел.

Она не просила. Да только благодаря мне Лекса вообще жива. Злость вскипает во мне, но я стараюсь удержать этот поток и не поддаться на провокацию.

— Мне не нужна твоя забота, — говорит Лекса, но былого запала в ее голосе я больше не слышу.

— А мне нужна живая сестра, — тихо произношу я и отворачиваюсь.

Подхожу к Габи и смотрю на малышку. Она, выпучив глаза, наблюдает за мной. Прошу тебя, когда вырастешь, только не говори, что ты не просила спасения.

Дверь хлопает, оборачиваюсь, Лексы нет.

— Прости ее, как только нас сюда поместили, она сама не своя. Толком ничего не ест, плохо спит и мало со мной разговаривает, — говорит мама с грустью в голосе.

— Все нормально.

— Я знаю, что тебе обидно это слышать, но поверь мне, Лекса благодарна тебе, как и все мы.

Киваю и сажусь на соседнюю кровать.

— Почему их три?

Мама улыбается.

— К нам должны подселить Лари, он ведь отец ребенка.

Какое-то время разговариваем с мамой о нашем дальнейшем пребывании на базе номер восемь. В принципе, жизнь здесь это удача. Осталось решить проблему с лекарством для Лексы, и можно выдохнуть спокойно. Военные не заставляют нас делать что-то против нашей воли, они дают нам крышу над головой и еду. Да, на базе, безусловно, имеются свои законы и правила, но человек настолько гибкое существо, что мы быстро привыкнем к этому.

Прощаюсь с мамой и отправляюсь в свой отсек. Дохожу до комнаты и слышу оттуда гневные выкрики рыжего. Медленно открываю дверь, и взгляды всех присутствующих тут же стреляют в меня.

— Это она. По-любому она, — говорит рыжий и тычет пальцем в мою сторону.

Синтия выходит вперед и приказывает рыжеволосому заткнуться.

— Алекс, ты брала очки Хьюго?

Как я понимаю, имя рыжего — Хьюго.

— Я даже не знала, что у него есть очки.

Рыжий выходит немного вперед и вопит как резаный:

— Ложь, она вчера видела, как я убирал их в тумбочку!

— Для чего мне вообще уперлись твои очки?

— Это у тебя нужно спрашивать.

С ним разговаривать бесполезно, дальше обращаюсь к Синтии.

— Я не брала его очки.

— Обыщите ее, — говорит Хьюго и позволяет себе кривую ухмылку, которую вижу только я. — Этого требуют правила.

Синтия вздыхает и говорит:

— Открой свою тумбочку.

Подхожу и открываю. Там ничего нет.

— А на кровати? — подсказывает рыжий ублюдок.

Я уверена, что это он сам сделал.

Синтия поднимает подушку, и там лежат очки. Целые и невредимые.

— Я так и знал, что она воровка! Да у нее на лице это написано!

Синтия отдает очки Хьюго и обращается ко мне:

— Идем.

И тут я начинаю напрягаться.

— Куда? Синтия, я не брала его очки, у меня со зрением все в порядке.

— С этим уже Келлер разберется, — говорит Хьюго.

— Вот ты рыжий ублюдок! Решил таким образом меня подставить?

— Это ты решила отомстить мне.

Издевательски смеюсь и подступаю к нему, но дорогу мне преграждает Синтия.

— Если бы я решила тебе отомстить, то эти очки торчали бы у тебя из задницы, а не лежали у меня под подушкой.

Хьюго не отвечает, это ведь больше и не нужно, ублюдок добился своего. Он подставил меня из-за того, что я задела его ничтожное рыжее эго.

Синтия выводит меня из комнаты, но я слышу, как жильцы перемывают мне косточки.

Какие бы надежды я ни возлагала на этот день, все они безжалостно растоптаны.

— Я этого не делала.

— Я тебе верю, — отвечает Синтия. — Только глухой не слышал о том, как ты осадила пыл Хьюго.

Первый кирпичик моей репутации на базе номер восемь — воровство. С такой стройкой стена не будет крепкой и рано или поздно развалится, и под этими завалами окажусь только я.

— Куда мы идем?

— К Келлеру, такие вопросы решает он.

— Какие такие вопросы?

— Останешься ты или нет.

Вот черт! Останавливаемся у двери 255, и я надеюсь, что хозяина комнаты снова нет. У меня нет времени на разборки, в течение часа я должна оказаться у Дока и вымолить у него работу. Рыжая морда испортила и без того отвратный день.

Синтия стучит, и я слышу голос из комнаты:

— Войдите.

Гадство! Он здесь.

Синтия толкает дверь и подталкивает меня вперед. Переступаю порог комнаты, Келлер сидит за столом и, увидев меня, говорит:

— Слишком часто.

— Что слишком часто?

— Брукс, я тебя вижу слишком часто.

— Уж простите, это не моя вина.

Синтия обрисовывает ситуацию, Келлер не перебивает ее и вообще никак не меняется в лице.

— Синтия, ты свободна, — говорит он, дослушав историю до конца.

Стоит двери закрыться, Келлер переводит на меня серьезный взгляд и спрашивает:

— Ты не хочешь здесь находиться?

— Здесь — это где? В твоей комнате? Не хочу. На базе? Хочу.

— За один день твоего пребывания поступило уже две жалобы.

Стоп, что?! Две?

— А вторая от кого?

— Это неважно. Важно то, что ты приносишь с собой хаос. Я задам тебе всего лишь один вопрос, и учти, если ты солжешь, я об этом узнаю.

— Какой вопрос?

— Ты брала очки Хьюго?

— Нет.

— Свободна.

Так просто?

Келлер отворачивается от меня и берет в руку ручку, что-то пишет. Наверное, не стоит его отвлекать, но я должна знать наверняка.

— Ты меня отпускаешь? — тихо спрашиваю я.

— Да, — отвечает он и, повернувшись полубоком, спрашивает: — Мне передумать?

— Нет. Спасибо.

Вылетаю за дверь с бешеной скоростью и возвращаюсь к себе.

Синтии нет, тут только уже известная мне троица и девушка, вроде ее зовут Кения.

— Вылетела? — спрашивает парень с книгой.

— Нет.

С лица рыжего сдувает маску самодовольства.

— Вот черт, об этом я не подумал, — говорит он и прижимает ладонь ко лбу.

— О чем? — спрашиваю я, чувствуя свое превосходство перед вонючей рыжей псиной.

— Я только сейчас понял, почему он не выгнал тебя.

Рыжий снова улыбается, подносит руку к лицу, сжимает пальцы в кулак и имитирует минет.

Кто бы знал, как я хочу оторвать ему голову, но сейчас я себе этого позволить не могу. У меня другие цели, нежели обращать внимание на невоспитанного хама, но немного внимания я все же ему подарю:

— У тебя отлично получается, — говорю я. — Много практикуешься?

— Вот сука!

— Хьюго, не перегибай палку, — говорит парень с книгой.

— Рики, ты что, на ее стороне?

Вот я и узнала имя парня с книгой. Рики отвлекается от чтения и говорит:

— Я на стороне здравого смысла, но им, к сожалению, даже не пахнет.

Мысленно возвращаюсь к тому, как я хотела выцарапать глаза всем троим, и теперь жертвами глазного маньяка в моем лице являются двое. Рики остается с нетронутым зрением.

Хьюго фыркает и, повернувшись ко мне, говорит:

— Это не конец.

— Еще раз выкинешь что-то подобное, и я не буду столь милой.

Забираю список правил, что ранее оставляла на кровати, и ухожу в лабораторию, Док уже ожидает меня. Машу рукой Роберте и подхожу к столу.

— Добрый вечер, я вызвалась работать с вами.

— Почему? — спрашивает Док, поправляя постоянно сползающие очки.

— Хочу приносить пользу, и мне показалось, что у вас не хватает рук.

Мужчина тяжко вздыхает и откидывается на спинку стула.

— И то правда. Хорошо, будешь приходить между приемами пищи, поможешь мне. Тут гора работы.

— Могу и сейчас помочь, — тут же вызываюсь я.

— Это очень вовремя. Мне нужно отойти, а ты пока перебери вот эту папку, мне нужно, чтобы ты рассортировала всех по комнатам. Списки вот тут.

Осматриваюсь по сторонам, но, кроме единственного стола и стула, ничего нет.

— А где бы я могла это сделать? — спрашиваю я.

Док хватается за голову и причитает:

— Ну конечно, я уже отвык с кем-то работать на одной территории. Идем.

Проходим к последней камере, она пуста и открыта. Входим внутрь, Док открывает дверь, но эта не ведет в ванную комнату, она ведет на небольшой склад. — Сооруди себе гнездышко тут, а я пойду. Вернусь минут через тридцать.

— Хорошо.

Док оставляет меня, и я не могу не сдержать ликующей улыбки. Док самолично дал мне то, ради чего я здесь. Смотрю на полки, заставленные лекарствами, и три холодильника в конце помещения.

Сажусь прямо на пол, опускаю папку рядом с собой и не могу совладать со слезами. Весь день обрушивается на меня каменной глыбой. Эмоции сменяются как в калейдоскопе.

За последние двадцать четыре часа я смогла найти законный способ воровать лекарство для Лексы, нажила себе как минимум одного врага и одного неприятеля.

Я считаю, неплохо. Могло быть гораздо хуже.