Дон Кихот

Мигель де Сервантес Сааведра (1605)

«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» — роман испанского писателя Мигеля де Сервантеса, в котором нашлось место приключениям и философским размышлениям, иронии и мечтам о героической жизни и любви. В книге собраны самые яркие отрывки о путешествиях Дон Кихота, который, вооружившись своей выдумкой и доблестью, решает отправиться в мир, чтобы стать рыцарем и совершить героические подвиги. Каждый фрагмент сопровождается гравюрами французского художника XIX века Гюстава Доре. Его иллюстрации переносят на поля сражений, в замки и пещеры, где Дон Кихот и его верный спутник Санчо Панса переживают свои неповторимые приключения.

Правда, что со вторым ударом Санчо уже лежал на земле, и то же случилось и с Дон Кихотом, которому не помогли ни ловкость его, ни мужество. Том 1, глава 15

Мудрый Сид Ахмет Бен-Инхали рассказывает, что, когда Дон Кихот простился со своими хозяевами и со всеми присутствовавшими на похоронах пастуха Грисостомо, он и его оруженосец отправились в тот самый лес, куда, как они видели, удалилась пастушка Марсела. Но, проискав ее там больше двух часов и не найдя, они наконец очутились на лугу, покрытом зеленой травой. Вблизи его журчал прохладный и свежий ручеек, пленивший их, и они соблазнились провести здесь часы сиесты^[8], укрывшись от полуденного зноя. Дон Кихот и Санчо спешились, и, предоставив ослу и Росинанту пастись во всю их волю на лугу, покрытом обильной травой, они достали дорожные сумки, и без всякой церемонии, в добром мире и согласии господин и слуга сели и стали истреблять все, что там нашлось. Санчо не позаботился спутать ноги Росинанту, так как считал его столь добронравным и степенным, что все кобылы с пастбищ Кордовы не смогли бы совратить его с правого пути. Но судьба и дьявол — который не всегда спит — устроили так, что на этом лугу пасся табун галицийских кобыл, принадлежавших нескольким галицийским погонщикам, а у них в обычае делать в полдень привал со своими животными в местах, изобилующих травой и водой, и та поляна, где как раз находился Дон Кихот, была очень подходящая и для галицийских погонщиков. Случилось, однако, что Росинант почувствовал охоту позабавиться с сеньорами кобылами, и лишь только он их почуял, как совершенно противно своим обычаям и природе он, не спрашивая позволения у господина, мелкой, проворной рысцой направился сообщить им о своей потребности. Но кобылы, по-видимому, больше желали пастись, чем чего-либо другого, и приняли его ударами копыт и стали грызть зубами, так что разорвали ему подпругу, и он стоял голый, без седла. Однако чувствительнее всего для него оказалось то, что погонщики, увидав его насильственные покушения на кобыл, подбежали к нему с дубинами и так немилосердно стали бить его, что он свалился на землю в весьма жалком состоянии. В это время Дон Кихот и Санчо, увидавшие, как били Росинанта, прибежали, запыхавшись, и Дон Кихот сказал, обращаясь к Санчо:

— Насколько я вижу, друг Санчо, эти люди не рыцари, а чернь, низкий сброд; говорю это потому, что ты в полном праве помочь мне в справедливой моей мести за обиду, нанесенную на наших глазах Росинанту.

— Какая тут, к черту, месть, — ответил Санчо, — если их больше двадцати, а нас два или, пожалуй, всего лишь полтора человека?

— Один я стою сотни, — возразил Дон Кихот и, не тратя больше слов, обнажил меч и устремился на погонщиков. То же сделал и Санчо Панса, возбужденный и воспламененный примером своего господина. Дон Кихот с первого разу нанес одному из погонщиков удар, которым разрубил бывшее на том кожаное полукафтанье, а также и значительную часть плеча. Галицийцы, увидав, что с ними так жестоко расправляются всего лишь два человека, а их самих так много, схватили дубины и, окружив своих противников, с величайшим ожесточением и пылом стали осыпать их градом ударов. Правда, что со вторым ударом Санчо уже лежал на земле, и то же случилось и с Дон Кихотом, которому не помогли ни ловкость его, ни мужество. Судьбе было угодно, чтобы он упал к ногам Росинанта, который все еще не мог подняться, из чего легко вывести заключение, как ужасно действуют дубины в руках рассерженных крестьян. Когда галицийцы увидели, какую они заварили кашу, они с величайшей поспешностью навьючили своих кобыл и продолжали путь, оставив двух искателей приключений распростертыми на земле в очень незавидном состоянии и еще худшем расположении духа.

Примечания

8

Сиеста — послеобеденный сон или полуденный отдых.