Черный вдовец

Мика Ртуть, 2018

Ты – лорд Бастельеро и далеко не безобидный мальчик, но это не мешает Судьбе подкидывать проблемы одна другой опаснее. Над твоим родом тяготеет проклятье, властная матушка входит в сговор с королем, за тобой охотятся спецслужбы двух империй… И чтобы выжить, остается только рискнуть и выиграть. А помочь тебе в этом может странная девушка, попавшая в твой мир по прихоти Богов и… странный зверь "кот" по кличке Собака.

Глава 6, о тяжкой шпионской доле

Виен. Посольство Франкии. Час спустя

Антуан де Флер

–…план полетел во Тьму Изначальную. Некромант женился на никому не известной русской, — доложил барон де Флер и очень осторожно отодвинул от уха трубку стационарного фониля, будто остерегался, что из нее на гладко выбритую щеку попадут брызги слюны.

–…ты понимаешь, что твоя голова через три дня окажется на плахе? Его величество умирает! Три дня, не больше, де Флер!

Барон тяжело сглотнул и зажмурился: даже по фонилю Д’Амарьяк внушал безотчетный ужас, а уж когда он злился — у подчиненных горели защитные артефакты и случались нервные срывы, а то и инфаркты.

— Прекрати дрожать, каналья, и слушай меня. Герцогу Ланжерскому не удалось договориться с некромантом, хоть в чем-то нам повезло. Но заговорщики собираются его ликвидировать, и как ты будешь изворачиваться и предотвращать покушение, меня не волнует. Ты меня понял?

— Так точно, генерал.

— У тебя сутки, максимум двое, чтобы доставить некроманта в загородную резиденцию нашего венценосного маразматика. Обещай что угодно, но договорись! Иначе я лично уложу тебя в могилу рядом с его величеством, и будешь вечность охранять его покой!

Фониль замолчал. Барон Флер медленно, как опасный артефакт, положил трубку на место, и так же медленно отошел от стола. Руки предательски дрожали. Темный маг — это вам не бантик на ботфортах ловеласа.

Антуан де Флер подошел к окну и невидяще уставился на статую императора, установленную на розовой клумбе посреди подъездной аллеи. Вместо спины плечистого героя, за пять десятков лет ношения императорской короны превратившегося в маразматического старикашку, он видел изящный силуэт и платиновые локоны проклятой русской девицы. Откуда она взялась? Как Бастельеро умудрился привезти себе невесту так, что ни один из десятка следящих за ним агентов ничего не заметил? Да и Тори клялась и божилась, что некромант не спит ни с кем, кроме нее.

Но юная герцогиня — попорченный плод, а значит, Тори ошиблась. Не мог же некромант взять чьи-то объедки! Пусть даже кузена-короля. К тому же, во дворце она раньше не появлялась. Значит — попортил девицу сам. Когда только успел.

Проклятье! Кто она? Если в самом деле дочь русского генетика, то астурийская Оранжерея переиграла франкский Цветник с разгромным счетом. Но ни разу не подводившее чутье подсказывало Антуану, что с фрау Бастельеро все очень, очень непросто…

Так, надо подумать еще раз…

Барон де Флер остановился, наткнувшись на стол. Надо же, сам не заметил, как начал расхаживать туда-сюда.

— Шоколад, — велел он, нажав кнопку переговорного устройства.

Маленькая, крохотная слабость Черного Лиса. Хоть кавалер Д’Амарьяк и рекомендовал от нее избавиться, но отказываться от всех удовольствий этой жизни барон не спешил. К тому же, с чашечкой шоколада ему лучше думалось.

Вот и на этот раз, смакуя сладкий напиток, сдобренный корицей и капелькой сливочного ликера, барон придумал неплохой план.

Один из пунктов — познакомиться с фрау Бастельеро лично, поздравить (или посочувствовать, по обстоятельствам), а там, глядишь, и получится побеседовать с самим некромантом.

Но это чуть позже, а пока следует использовать еще одну прекрасную даму.

Барон цокнул языком, вспоминая весьма приятные обстоятельства их знакомства в школе при Ордене. Ах, как Тори была хороша в шестнадцать! А сейчас — еще лучше. И не только в постели.

Впрочем, кроме прекрасных дам, у барона де Флера в рукаве был еще один козырь. Очень, очень сильный козырь, по сравнению с которым меркнли даже самые очаровательные дамы.

Через час в дверь дома по Айзенштрассе позвонил посыльный из шляпного магазина.

Занавеска в окне на втором этаже колыхнулась, внутри дома простучали каблучки — но дверь не открылась.

Посыльный снова позвонил. Три раза.

В доме что-то упало и со звоном разбилось, но дверь так и осталась запертой.

Антуан де Флер выругался под нос, перехватил шляпную картонку подмышку и, оглядевшись — не торчат ли в соседских окнах кумушки? Даже если торчат, демоны с ними! — активировал артефакт «дымовая завеса», на полминуты отводящий глаза всем немагам в радиусе сотни метров, и взялся за отмычки. Две секунды — отпереть дверь, отбросить ненужную коробку и оценить царящий повсюду беспорядок. Еще три секунды — взбежать на второй этаж, откуда раздался грохот и звон, и полсекунды — окинуть взглядом разбросанные повсюду вещи, осколки вазы и раскрытый чемодан на полу, и хозяйку всего этого безобразия с ворохом платьев в охапке…

Барон медленно выдохнул, про себя досчитал до десяти, спрятал револьвер обратно в кобуру.

— Какого демона ты не открываешь?

— Откуда я знала, что это ты? — фыркнула опомнившаяся Тори и сбросила всю охапку в чемодан.

Подойдя поближе, барон пнул бок чемодана и критически оглядел разбросанные вокруг вещи.

— Не влезет.

— Сама вижу, — огрызнулась Тори, но все равно попыталась закрыть крышку чемодана.

Безуспешно.

— И куда же ты собралась, моя прелесть?

— К бабушке в деревню, — фыркнула Тори. — Не задавай глупых вопросов, Антуан. Я не собираюсь оставаться здесь и ждать, когда меня убьют вместе с этим твоим монстром!

— Поэтому ты нанесла упреждающий удар… — Антуан принюхался и покачал головой. — А я думаю, почему дворецкий не открыл мне дверь? А вы, мадемуазель, его уволили. Радикально. Но платяной шкаф — не лучшее место, чтобы прятать труп.

Тори пожала хрупкими плечами:

— Под кровать он бы не влез. Разожрался на твоих подачках. Только не говори, что тебе его жаль.

— Чушь. Не переводи тему. Какого демона ты пытаешься сбежать, не завершив операцию и не поставив меня в известность? Прекрасно же знаешь, шеф не любит таких финтов. Он тебя и в Новом Свете достанет.

— Прекрати меня пугать! — Тори отчаянно сверкнула глазами и отступила к окну, словно бы там было что-то, способное ее защитить…

Не додумав мысль, барон в два длинных прыжка достиг окна, сунул руку под подоконник — и достал оттуда тонкий стилет.

Тони поникла, выругалась под нос и кулем осела на пол, обняла колени руками и уткнулась в них лицом.

Осмотрев стилет и понюхав маслянистые пятна яда на лезвии, барон покачал головой, сунул стилет обратно под окно и достал из-за пазухи плоскую флажку. Вложил ее в руки Тори.

— Пей и рассказывай, в честь какого праздника ты поменялась мозгами с курицей.

— Сам ты… — буркнула Тори и булькнула фляжкой. Закашлялась. Снова булькнула. И только потом подняла голову и взглянула Антуану в глаза. Обреченно. — Они собираются убить Людвига. Обещали, когда я им помогу, вывезти меня обратно во Франкию, наградить… чуть ли не орден посулили, сучьи дети.

— Сучьи дети, — согласился Антуан и сел с ней рядом, обнял за плечи.

— Велели выманить его сюда. Не позднее послезавтра. А если я их предам, то скормят меня диким русалкам. — Допив бренди из фляжки, Тори отдала пустую Антуану и задрала юбку. — Вот что они на меня нацепили, сказали, если попытаюсь снять сама, оно взорвется и оторвет мне ногу. Эй, не трогай!

Антуан отдернул руку от тонкой металлической змейки, обвившей щиколотку Тори поверх шелкового чулка.

— У меня есть знакомая нелегальная колдунья… она бы сняла, наверное… — неуверенно шепнула она и тихо попросила: — Сделай что-нибудь, пожалуйста.

— Ладно. Только не дергайся. Ничего тебе эта дрянь не оторвет, обыкновенная следилка.

Закрыв глаза, Антуан нащупал магический замок, вскрыл его — чем-то вроде воображаемой отмычки, как это называется по-научному, ему было глубоко начхать — и снял браслет с тонкой женской ножки.

Ему наградой послужил облегченный вздох и легкий поцелуй в щеку.

— Пойдем отсюда, а? У тебя в посольстве наверняка найдется…

— Нет. — Он поймал шаловливую ручку, скользнувшую вниз по его животу. — Мы не можем просто взять и сбежать, Тори. То есть можем, но бежать придется слишком далеко. Так что придется довести дело до конца.

— И что же мы должны довести до конца? — теперь к ремню его штанов подбиралась вторая ловкая рука.

— Дело, моя прелесть. Нам нужен Бастельеро, и я знаю, как мы его добудем. Ты ему…

Горячие пальцы закрыли Антуану рот, я прямо перед его глазами оказались темные, глубокие, манящие, словно ночное море, глаза.

— Отличный план, но мы обсудим его чуть позже, — с улыбкой шепнула Тори, и вместо пальцев его губ коснулись губы.

«Ладно, позже», — подумал Антуан, поднимая Тори с пола и наощупь отыскивая кровать. Не мог же он, истинный франк, не утешить испуганную женщину! Тем более, такую, о… такую женщину!..

Виен, Астурия, часом раньше

Рина

В голове у Ринки было пусто и звонко. Настолько пусто, что она даже не смогла испугаться, когда на лице некроманта стали появляться чешуйки. Черные. Матовые. Объективно очень страшные.

Вот некромантская матушка — та испугалась. И сестры. И придворные.

Поделом им, пираньям! Правильно Людвиг их… проклял?

Тут тоже надо было испугаться. Проклятия летают только так, некромантская матушка ее чуть не убила на глазах у полусотни любопытствующих аристократов, сам некромант черт знает что сотворил черт знает с кем, и все это — одним только злобным взглядом… А ей все равно. Трын-трава.

Наверное, это последствия. Атипичная реакция, как сказал милейший толстый дядечка-доктор.

Атипичная реакция продолжалась, пока Ринка не вышла на воздух. Она что-то говорила, возможно — чушь. Что-то делала. Кажется, погладила некроманта прямо по чешуйкам, из чистого научного любопытства. А может быть потому, что он был очень милый, этот некромант, даром что страшный. Он заступился за нее перед матушкой… и король, кажется, тоже. Странно. Непривычно. По папа, когда к мамаша Влада закатила ей скандал, так не заступался — потому что он интеллигентный и воспитанный человек, настоящий ученый… а Людвиг — аристократ, тоже воспитанный человек, но он заступился и у него чешуйки… Надо подумать, почему…

Но вместо того, чтобы думать о «почему», она не думала вообще. Взяла на руки кошку по имени Собака, обняла и принялась чесать. А та — мурлыкать. Под ее мурлыканье Ринка почти уснула с открытыми глазами, очнулась, лишь когда мобиль резко остановился.

— Мы уже дома?..

И только спросив, увидела причину остановки: впереди, по перпендикулярной улице, шли люди в черном, с печальными лицами и ветками в руках. Катафалк уже скрылся за углом. Зато музыка все еще слышалась, что-то ужасно торжественное и печальное. И ужасно фальшивое.

Ринка сморщилась и виновато покосилась на некроманта, все же стыдно — у людей горе, а ей музыка уши режет. И с удивлением поняла, что не ей одной. У Людвига была такая страдальческая мина, словно ему бормашину показали.

Посочувствовать, что ли…

Но она не успела. Дверь цветочного магазина, поблизости от которого они остановились, распахнулась, и оттуда вылетел… вылетела… судя по вороху коричневых юбок и отчаянно рыжим косам, девушка. С характером девушка, потому что она тут же вскочила и с воплем: «Га-анс! Ты же обещал!..» — бросилась обратно. Ей дорогу преградила белобрысая полная фрау в «богатом» цветастом платье, а за ее спиной маячил откормленный парень с бегающими глазками.

— Пошла вон! — фрау уперла руки в боки. — Мой сын ничего тебе не обещал! Убирайся, пока цела!

Рыжая остановилась, неверяще посмотрела на трусоватого блондинчика.

— Ганс, но как же… мы же…

— Заткнись, тварь! — фрау шагнула к ней с видом немецкого танка, идущего на штурм Сталинграда, а парень стушевался и опустил глаза. — Постыдилась бы орать о своем позоре на весь квартал! И не смей тут появляться…

— Но я… но вы… отдайте хотя бы мое жалованье! Ганс!..

— Ах ты!.. — фрау покраснела от возмущения, набрала в грудь воздуха и заорала: — Ах ты, воровка! Шлюха! Полиция!..

Размахнувшись, фрау отвесила рыжей девице оплеуху — такую, что бедняжка покачнулась и упала прямо на чисто выметенный тротуар.

Вот тут Ринку переклинило. Для нее перестало иметь значение все — и траурная процессия, и собственное воспитание, и что подумает княгиня Марья Алексеевна.

Фрау орала что-то еще, но Ринка уже толком не слышала. У нее перед глазами стояла Владова мамаша, вот так же высказывающая ей, Ринке — где место девицам, не умеющим держать ноги сдвинутыми…

— Людвиг, открой мне, — проскрипела она: показалось, что она снова не может говорить, не может даже звука издать.

— Рина, не вмешивайтесь.

Бесполезно, поняла она. Перед матушкой за жену он заступился, а до девчонки-простолюдинки ему дела нет. Никому нет. Вон, пырятся из окон, как в цирке. Ненавижу!

Она дернула дверь мобиля, толкнула — тоже без толку. Тогда, подобрав юбки, она вскочила на сиденье и выпрыгнула из мобиля прямо поверх дверцы.

Фрау заткнулась, все любопытные лица повернулись к Ринке, даже трусливый парень забыл, что он трусливый, и смотрел не нее, открыв рот. Но Ринка на все это не обращала внимания, как и на собственного супруга. Она подлетела к опешившей фрау и загородила собой рыжую девчонку.

— Вы! Не смейте ее трогать! А вы… — она ткнула пальцем в трусливого парня, сейчас безумно похожего на Влада, — тряпка, а не мужчина. Это вас надо в полицию! Как вы можете!..

Она осеклась, потому что ей на плечо легла тяжелая некромантская рука. Или потому что голос вдруг пропал, прямо как тогда, два года назад…

— Дорогая, не волнуйтесь так. Это всего лишь тупые простолюдины без чести и совести, — холодный голос герцога Бастельеро тек, как сок анчара. — Вы расстроили мою супругу.

Блондинистая фрау больше не была красной, нет. Теперь она была серой, и ее сыночек — тоже. Но фрау не готова была так просто сдаться, когда речь шла о защите цыпленка. Дрожа и заикаясь, она закрыла его собой.

— Прошу прощения, ваша светлость, но это всего лишь падшая девка, она недостойна…

— Не вам решать, кто и чего достоин, — голос некроманта стал еще морознее, а лицо фрау — еще серее. — Дорогая, не думаешь ли ты, что этих дерзких простолюдинов следует превратить в крыс? Или, может быть, в клопов?

Ринка зависла. Что это с господином герцогом, полковником и некромантом? Он же не хотел… он же… он же должен вести себя совсем иначе! Почему он вдруг встал на ее сторону? И он что, в самом деле может превратить человека в крысу?! Как?! Вот бы на это посмотреть!..

Так. Стоп. Не увлекайтесь, Рина Николаевна. Это же люди, хоть и твари.

— Не достойны, — Ринка тоже задрала нос. — А эту девушку… — Ринка обернулась к рыжей, так и сидевшей на тротуаре и растерянно хлопающей глазами. — Как твое имя?

— Ма… Магда, ваше сиятельство.

— Магду я забираю с собой.

Некромант рядом напрягся, но виду не показал.

— Дорогая, зачем тебе эта оборванка? Дай ей денег, с приданым ее с радостью возьмет замуж какой-нибудь бюргер.

— Я… мне… — в словах супруга был смысл, но все равно это было неправильно. Как будто она поманила девчонку защитой, и тут же от нее отказалась. Откупилась. Нет, так нельзя! Надо… да, точно! — Мне нужна служанка. Я возьму… то есть…

— Но она же падшая девка!.. — придушенно вякнула фрау, а ее сыночек согласно закивал.

— Пожалуй, все же в крыс, — задумчиво пробормотал Людвиг.

— Лучше пристрелить, а то еще кого-нибудь покусают.

— Ваша светлость!.. — фрау, побледнев еще сильнее, бухнулась на колени и дернула за рукав сыночка, чтобы тоже падал и молил. — Пощадите, ваша светлость!

— Пощадите… — прогундосил парень.

И тут рыжая девчонка прыснула. Тихо, в кулачок.

А Ринка — следом за ней.

Ведь это же мультик, как есть мультик! Сейчас злобный колдун дернет себя за бороду, скажет «трах-тибидох-тух-тух», и вытащит из рукава золотой дворец… Великий Ктулху, как же это смешно!..

— Прочь, — прошелестело рядом что-то очень, очень холодное.

И этим холодным сдуло и фрау с сыночком, и любопытные морды из окон, и даже прибежавшего на шум полицейского. На пустой улице остались только Ринка, которую внезапно отпустила истерика, Людвиг и съежившаяся, словно от мороза, рыжая Магда.

Она с такой надеждой смотрела на Ринку, что та решилась:

— Магда, если ты не боишься, поехали. Будешь моей камеристкой.

Рыжая закивала и замотала головой одновременно — и так радостно, словно всю жизнь мечтала пойти в услужение к страшному-страшному колдуну. Ну или к его милой, доброй, умной… ну да, кто ж еще ее похвалит-то? К жене колдуна, в общем.

От резкого смеха Людвига Ринка вздрогнула. А смех так же резко оборвался.

— В мобиль, — скомандовал он, и все четыре дверцы распахнулись, едва не отвалившись.

Рыжая, мелко кивая, скользнула на заднее сиденье и там постаралась слиться с обивкой. А Ринка, неожиданно для самой себя, поднялась на цыпочки и поцеловала страшного-страшного колдуна в щеку, покрытую чешуйчатым рисунком. Теплую, пахнущую горьковатым парфюмом, человеческую щеку.

— Спасибо, Людвиг.

Вместо ответа некромант криво усмехнулся и подтолкнул ее к мобилю. Правда, Ринке показалось, что он удивлен ничуть не меньше ее самой.