Лечение тьмы

Милана Мейн (2024)

Много веков меня разъедала жажда мести и ненависти к тем, кто убил любимую. Сотни лет я ждал дня, который предсказала мне ведьма. Дня, когда появится человек, который поможет найти душу, воплотившуюся в новом теле. Однако все пошло не так, как я представлял. Будучи бессмертным воином тьмы, я не был готов к тому, что помощником окажется девушка со стороны света. Один день перевернул все. Кристина Разумовская заставляла мертвое сердце биться, раздирая черную душу в клочья от сомнений, кто же она на самом деле: та, кто пришла ко мне на помощь, или это все же душа любимой в новом теле. Тьма и свет, любовь и долг встретились в противоборстве, где цена победы только одна, и это жизнь.

Пролог

Англия 1151 г.

Ледяной ветер хлестал в разгорячённое лицо, колючие капли моросящего осеннего дождя размывали контуры дороги, и двигаться приходилось интуитивно, по памяти. Я чувствовал, что породистый конь взмок и обессилен, но не мог позволить ни ему, ни себе отдохнуть. Еще сегодня утром у меня было абсолютно все, а сейчас я ощущал, что теряю самое важное, то, что составляло центр моей жизни. Будучи внебрачным сыном самого богатого и могущественного аристократа англо-нормандской монархии, я не был обделён вниманием отца. Он даровал мне земли графства Ланкашир на северо-западе Англии, на берегу Ирландского моря, которые ещё два века назад были разорены набегами викингов, а сейчас процветали. Ещё одним преимуществом было то, что я мог сам выбрать невесту. Дату свадьбы назначили, оставался месяц до того момента, как я назову Оливию своей женой. Её отец, Хью Беркли, барон графства Бегошир, был менее влиятельным и не таким богатым, поэтому моя кандидатура в качестве будущего мужа для его единственной дочери была с радостью принята.

Известие о том, что на замок их семьи напали варвары, омрачило мирную беседу за ужином с матерью. Вылетев из дома, под бешеный стук сердца и в том, в чём был одет в момент прихода вестника, я, словно стрела, выпущенная из охотничьего лука, подбежал к конюшне и вскочил на своего жеребца.

За время сумасшедшей скачки, которая длилась уже больше суток, в моей голове пролетало множество вариантов того, что происходило параллельно в замке графства Бегошир. Беспокойство и тревожность перемешивались с жуткой головной болью, мышцы ныли от напряжения, а ледяной воздух раздражал слизистую носа, затрудняя дыхание. После очередного поворота я увидел, как верхушки елей окрасились ярко-оранжевым цветом и клубы черного дыма поднялись в небо, превращаясь в мрачные облака. Чем ближе я продвигался к поместью, тем сильнее накрывало предчувствие неминуемой беды. Луч надежды пробивал внутренний холод в душе, отгоняя очевидные факты в виде пустых и разрушенных домов, прилегающих к территории замка. Воздух был противно переполнен гарью и жаром; даже ветер не помогал освежить его зеленью леса и ароматами влажной земли.

На ходу спрыгнув с лошади, я вбежал в настежь открытые массивные двери, украшенные резьбой и рыжим пламенем.

— Оливия! — мой крик эхом пронесся по молчаливым каменным стенам, сквозь треск огня, лизавшего всё, что попадалось ему на пути. Перепрыгивая мертвых и истерзанных слуг, я вихрем пробежал по огромному залу с длинным столом.

— Оливия, где ты? — запыхавшись, прокричал я еще раз, выбегая из столовой и быстро поднимаясь по ступенькам наверх.

Мое тело замерло в начале длинного коридора, ужас сковал сердце, сжимая его своими стальными клещами. Взгляд лихорадочно скользил по разбросанным телам и остановился на двух фигурах. Видимо, родители Оливии, ценой своей жизни, пытались остановить варваров, преграждая собой вход в комнату дочери. Жар и запах огня заполняли легкие, выжигая кислород. Организм требовал глотка свежего воздуха, картинка перед глазами поплыла, и мне пришлось удержать равновесие, оперевшись рукой о каменную стену.

Я медленно подошел к открытой двери, из которой плотными клубами вылетал дым, и зашел в ее комнату. Сквозь серый и едкий туман, прищурив слезящиеся глаза, я пробежал по творящемуся хаосу. Все вещи были разбросаны, мебель перевернута и обгорела от танцующих языков пламени. Было видно, что грабители нашли, что хотели, и при этом разрушили не только мирный замок, но и несколько жизней. Тихий стон, словно бальзам, вылился на кричащую от боли душу, заставив тело двигаться быстрее. Не теряя времени, я нашел источник звука, схватил с кровати тело девушки и быстрым шагом направился из горящего дома.

— Маркус? — ее тихий голос вырвался из потрескавшихся губ. Когда-то красивое и милое лицо было усыпано синяками и глубокими резаными ранами, шершавая туника превратилась в лохмотья, а белые бедра были выкрашены в алый цвет.

— Да. Все будет хорошо, главное, держись за меня, — сказал я, чувствуя, как ее тело ослабевает с каждой секундой, а руки, словно плети, болтаются при быстром шаге. — Сейчас выйдем на свежий воздух, и тебе станет легче.

— Нет, — прошептали ее губы сквозь рев пламени.

— Да, да. Мы найдем знахарку, и она вылечит тебя, — настаивал я, нежно прижимая ее к своему крепкому телу.

Вдыхая прохладный воздух, я вдруг осознал, что не подумал о теплых вещах для нее. Садясь в нескольких шагах от разграбленного жилища на влажную землю, одной рукой придерживая ее тело, а другой расстегнув свой ремень, я начал стаскивать свою тунику. Эта затея выходила очень плохо, однако мне совсем не хотелось опускать полуголую Оливию на мокрую траву. С некоторыми мучениями мне все-таки удалось снять с себя плотное облачение, и теперь предстояла очередная непростая задача: одеть и прикрыть растерзанное тело любимой.

— Сейчас тебе будет теплее, — заботливо сказал я под оглушительный грохот внутри замка. Аккуратно придерживая обмякшее тело, медленно, чтобы не сделать больно, я стал натягивать на нее тунику, и тут же услышал стон Оливии. Пришлось сделать паузу, дав ее боли утихнуть, и затем продолжить просовывать обессилевшие руки в рукава.

— Маркус, бесполезно, — не открывая распухших век, приглушенно сказала она, и из разомкнутых губ медленно потекла тоненькая струйка алого цвета.

— Все, уже все. Смотри, как у меня хорошо получилось, — оставшись по пояс без одежды, я собранно, контролируя каждое свое движение, поднялся на ноги, крепко сжимая обмякшее тело, и направился к своему коню. Умное животное поняло меня без слов и наклонилось, дав возможность, не отпуская Оливию, сесть на него. — Осталось совсем немного, скоро тебе станет легче, — прокомментировал я ее очередной стон.

Территории поместья Бегошир были мне отлично знакомы; мы вместе исследовали их, проводя счастливые минуты встреч. “Главное добраться до хижины Матильды, и любимая будет спасена”, — внутри гремела и пульсировала надежда. Ветер хлестал меня по обнаженным и горящим от напряжения мышцам, глаза тщательно выискивали поворот на тропинку сквозь лесную чащу, а стук сердца кричал: “Быстрее, еще быстрее!”. Притормозив коня, я неуклюже слез с него, бережно держа любимую, и начал пробираться через колючие ели к мрачной хижине.

— Матильда! — обеспокоенно крикнул я, заходя в темное жилище, которое встретило меня пугающим молчанием. — Матильда!

Обшарив глазами небольшую мрачную комнату по контуру, я нашел аккуратно застеленную кровать и опустил на нее Оливию. Холодный ветер свободно гулял по хижине, устраивая в ней небольшой бардак, скидывая на пол все, что ему попадалось на пути. Ставни громко стучали друг о друга, и я подошел, чтобы их закрыть.

— Кто ты, и что тебе здесь нужно? — раздраженный голос заставил меня резко обернуться в сторону входной двери.

— Матильда? — прищурив глаза, я постарался рассмотреть фигуру с факелом в руке, закутанную в плащ.

— Ты ворвался в мой дом! Кого ты здесь ожидал увидеть!? — недовольно сказала молодая женщина, подходя ко мне ближе и поднося танцующее пламя к моему лицу. — Зачем ты ко мне явился?

— Мне нужна твоя помощь! Я — Маркус, а девушку зовут Оливия. Летом мы приходили к тебе за травами для ее отца, когда он захворал, — глядя в глаза цвета влажной травы, кивком указал я в сторону кровати.

Знахарка скинула капюшон, освобождая копну ярко-рыжих волос, затем факелом зажгла несколько свечей, прочно стоявших в кованных подсвечниках на деревянном столе. Блестящие оранжевые блики заиграли на ее красивом и молодом лице. Затем она медленно подошла к лежащей без сознания девушке.

— Я уже не могу ей помочь, — взглянув через плечо, с сочувствием произнесла она.

— Нет, можешь, — уверенно сказал я, хватая с полок разные глиняные горшочки, наполненные отварами и сухими травами, и ставя все на облезлую деревянную столешницу. — Вот, у тебя все есть, вылечи ее! — торопливо проговорил я, нервно провев рукой по влажным волосам.

Она снова посмотрела на лежащую без движения девушку, затем переместила взгляд куда-то вдаль.

— Повторяю, я уже не могу ей помочь! — она села на край кровати и поднесла ладонь к лицу Оливии, другой рукой продолжая держать факел.

— Можешь! Сделай это! — напряжение в теле вылилось в гневный голос. — Я заплачу, назови цену!

— Душа этой девушки покидает тело, и твои монеты не помогут вернуть ее обратно, — она поставила факел в глиняный кувшин, находящийся рядом, и двумя раскрытыми ладонями стала водить вдоль тела моей возлюбленной.

— Да что ты такое говоришь! — заорал я. — Почему ты не хочешь нам помочь?

Мысли путались в голове, тело горело, хотя в хижине было промозгло, в груди сжался комок, сдавив дыхание.

— Дело не в моем желании, а в том, что я не могу воскрешать мертвых! — разозлилась рыжеволосая ведьма, встала с кровати и, вынув факел, подошла ко мне.

— Оливия жива! — не веря в то, что она говорит, я упорно продолжал настаивать на своем, глядя в ее горящие глаза и вдыхая горячий запах плавленого воска.

— Уже нет! — тихо сказала она, наблюдая за тем, как я, резко отодвинув ее в сторону, направляюсь к любимой девушке.

— Оливия, милая, открой глаза, — подойдя к кровати, я сел и нежно провел рукой по ее спутанным темным волосам. — Прошу тебя, я знаю, ты меня слышишь. Матильда не верит мне, но я-то знаю, что ты жива, — вдыхая металлический запах крови и безнадежности, я наклонился к молчаливой невесте и впился глазами в бледное, покрытое фиолетовыми пятнами, лицо, выискивая хоть малейшее шевеление губ или порхание ресниц.

— Маркус, твоя Оливия умерла, надо принять этот факт и проводить ее достойно, — спокойно сказала Матильда, убирая со стола на место свои глиняные горшки.

— Мне нужен тот, кто поможет вылечить ее, — требовательно сказал я, проведя подушечками пальцев по синюшным губам, которые так любил целовать. — Она замерзла, поэтому холодная, и уснула после тяжелых событий.

— Упрямый! Ее сердце не бьется!

Я отказывался верить в то, что говорит Матильда, и в знак того, что она ошибается, прижался ухом к груди любимой. Закрыв глаза, замер: вот-вот, сейчас я услышу стук сердца, ветер просто мешает своим ревом. Тело Оливии было подозрительно вялым, не наблюдалось ни единого признака, что в нем теплится жизнь.

— Нет! Этого не может быть! — гнев от осознания стал разгораться с невероятной мощью, мышцы окаменели, и я с силой сжал ее неподвижное тело. — Оливия, я что-нибудь придумаю! Обещаю! — произнося клятву, я резко встал и развернулся к ведьме. — Помоги мне ее оживить!

— Я не занимаюсь черной магией! — холодно отрезала Матильда, укутываясь сильнее в свой плащ.

— Кто может мне помочь? — тело пульсировало от разрывающей душевной боли, внутри, словно кислота, разливалась жажда мести, требуя наказать всех, кто был причастен к гибели моей невесты. — Говори! Я готов на все!

— Ты явно не понимаешь меня! Тебе никто не поможет! Ее душа теперь свободна, пройдет время, и она воплотится только спустя век или более! — жестко ответила она. — Мы все смертные, рано или поздно покинем свои тела.

— Кто может мне помочь? — сдерживая гнев, произнес я сквозь стиснутые зубы.

— В чем помочь? — подняв рыжую бровь вверх, спросила она.

— Оживить ее! — настаивал я.

— Никто! — уверенно сказала ведьма, убирая последний глиняный горшок на деревянную полку.

— Ты сказала, что душа воплотится вновь. Как ускорить этот процесс? — дрожь пробежала по телу, заставляя мышцы сжаться.

— Никак! — раздраженно сказала она свой ответ. — Надень свою одежду, холодно, а Оливии она уже не нужна.

— Как мне найти ее после воплощения? — игнорируя слова целительницы, сдержанно спросил я под стук собственных зубов.

— Неизвестно, так как вы можете родиться в разное время и из-за этого не встретиться никогда, — качая головой, ответила она.

— Значит, мне нельзя умирать! Я буду ее ждать и найду! — отворачиваясь от Матильды, я присел рядом с кроватью и прикоснулся костяшками пальцев к бледной щеке Оливии.

— Ты смертный, твое желание невозможно воплотить, — слышал я ее недовольный голос за своей спиной.

— Как стать бессмертным? — спросил я, впитывая в себя каждую черточку любимого лица.

— Это плохая идея, потому что…

— Как? — перебил я ее, вставая и поворачиваясь.

Матильда молча подошла, не отводя своего проницательного взгляда от моих глаз. Ощущение, что она заползла под кожу и исследует нутро, вызвало приступ сильной тошноты. Я ждал, позволяя ей изучить в моей душе мертвецкий холод, жажду мести и маленькую искру веры в то, что обязательно найду любимую.

— Есть одна ведьма, которая собирает молодых воинов в отряд Темного Даниэля. В обмен на душу дается бессмертие…

— Согласен, — отрезал я, перебивая ее снова. Мне было достаточно уже того, что есть сама возможность воплотить мой план в реальность.

— Ты не дослушал! — жестко сказала она. — У всего есть последствия!

— Мне все равно до последствий! — рявкнул я.

— Ты явно не в своем уме и не понимаешь, что собираешься сделать, — повысив голос, ответила Матильда.

— А ты знаешь, каково это, когда у тебя забирают любимого человека? Тебе знакомы ощущения, когда вырывают из тела бьющееся сердце, заливая все внутри кровью? — шевеля моими губами, кричала душа.

— Знакомы! — наклонившись ближе к моему лицу, прошипела рыжеволосая ведьма.

— Помоги мне. Ты ведь видишь, что я все равно не уйду и найду способ тебя переубедить! — прошептал я.

— Вижу, — ответила она, отвернувшись. Постояв немного молча ко мне спиной, целительница наклонилась и достала из-под кровати небольшую деревянную шкатулку, покрытую металлическими узорами. — Тут сказано, как найти Алму, — достав свернутый в трубочку пергамент, она протянула его мне.

— Спасибо. Скажи теперь, как мне найти Оливию после ее повторного воплощения? — спросил я, беря в руки сверток.

— Это произойдет в тот же год, когда состоится вторая битва Темного Братства на землях Биармии, — со вздохом сказала она, видя мое упорство. — Тебе помогут.

— Что за Темное Братство?

— Тебе расскажет Алма.

— Понятно, спрошу у нее. Кто поможет найти Оливию?

— Я не вижу, кто именно, это скрыто, видимо, тебе самому придется понять, — ведьма прошла мимо меня к большому деревянному сундуку, который стоял около ветхого стола. Откинув резную крышку, украшенную причудливыми узорами, она запустила руку внутрь и достала небольшой глиняный сосуд. Затем, закрыв глаза, обхватила его ладонями и поднесла к лицу. По быстрому шевелению губ было видно, что она шепчет.

— Что ты делаешь? — раздраженно спросил я, ожидая от нее продолжения рассказа.

Матильда открыла глаза и, окинув меня внимательным взглядом, протянула сосуд.

— Выпей, это поможет тебе узнать Оливию, — я быстро подошел к ней, выхватил сосуд из рук, зубами вытащил тряпичную пробку и залпом выпил содержимое. Кашель оглушил маленькую хижину. Приложив руки к груди, я ощущал, как едкая жидкость, раздирая горло, продвигается вниз.

— Ужасно горький отвар, — морщась, сипло прокомментировал я травяной настой.

— А ты чего ждал, медовой настойки? — ухмыляясь, спросила она.

— Каким образом эта отрава поможет? — кашель раздирал легкие в клочья, адская жидкость наполняла внутренности огнем, голова кружилась, не давая мозгу работать в прежнем режиме.

— Поможет почувствовать ее душу, когда она окажется с тобой рядом. Не спрашивай меня как. У всех по-разному. Ты будешь знать наверняка, что это именно она, внутри не будет сомнений, только твердое убеждение, — ответила Матильда, забирая из моих рук сосуд.

— Когда состоится вторая битва в Биармии? — восстановив дыхание, спросил я.

— Все это ты узнаешь, когда станешь бессмертным, — тихо проговорила ведьма. — Подумай, надо ли тебе это?

— Спасибо за помощь, Матильда! Я у тебя в неоплатном долгу, — слова прозвучали четко, несмотря на опухшие голосовые связки. Тело покачнулось от сильного головокружения, и я вцепился в руку целительницы. Она аккуратно высвободилась и отошла в сторону.

Подойдя к кровати на ватных ногах, я бережно взял обездвиженную Оливию и молча вышел из хижины с убеждением, что совсем скоро мы воссоединимся, и мир вновь обретет радужные краски, наполненные любовью.