Френдзона. Она под запретом

Мила Александровна Реброва, 2022

Лучшие друзья – вот кем мы были с самого детства. Только переехав в большой город, где мы лишь одни, я понял что наши отношения стали далеки от дружеских. А заноза подруга вдруг решила что достаточно взрослая чтобы встречается с парнями, и когда только моя Булочка успела так сильно вырасти и превратиться в такую аппетитную девушку? И как мне теперь держаться во френдзоне, повторяя себе, что она под запретом?

Глава 2

Тая

— Как хорошо, что Лёва присмотрит за Таечкой! — причитала мама за ужином. — Одну бы я ее ни за что не отпустила жить в большом чужом городе. Там столько опасностей для молодой девушки!

Готовые сорваться слова, что я уже взрослая, я сдержала, потому что это всё равно было бесполезно. Маму не переубедить.

— А кто будет присматривать за Лёвой? — в свою очередь волновалась тетя Надя и, положив мне на руку свою, попросила: — Таюш, ты, пожалуйста, следи, чтобы он ел. Ты точно будешь для себя готовить, а вот он может и забыть. Мужчины, они такие…

— Мам, готовить нам точно будет некогда, но есть и готовая еда, — вклинился Лёва, немного морщась, когда задел за бок краем стула.

Сделав большие глаза, я показала ему, чтобы не палился так очевидно. Внимательные родители обязательно заметят, что что-то не так, и раскроют нас. И тогда пиши пропало! Начнут обсуждать татуировку и решат, что мы бросим учебу и уйдем в большой загул. Они у нас паникеры.

— Звоните каждый день по видеосвязи, — продолжала волноваться мама Лёвы. — Договорились?

— Мам, серьезно, всё будет нормально, мы справимся, — поморщился Лёва, устав от этой навязчивой заботы.

— Они уже взрослые, успокойтесь, курицы-наседки, — осек их дядя Багир. — Они оба присмотрят друг за другом. Так всегда было в детстве, так и сейчас будет. Правда, Лев?

— Конечно, пап, — согласился мой друг детства.

***

— Они нас достанут, — делился он со мной в кухне, куда мы отошли за соком. — Потом еще с проверкой приедут. Вот увидишь.

— Пусть, что нам скрывать? — пожала я плечами.

— Твой бардак, например? — намекнул он.

— Мама к нему привыкла, поверь, она знает, что это никак не связано с моей успеваемостью.

— Твоя привыкла, а моя нет. Сделает неверные выводы. Придется тебе, Булочка, учиться быть не только прилежной ученицей, но и чистюлей.

— Вот это заявление! Ты уже начинаешь строить меня?

— Я не буду ходить среди твоих разбросанных вещей.

— Я не разбрасываю вещи, просто…

— Что «просто»? — приподнял он бровь, сложив руки на груди и глядя на меня как строгий папочка.

— Мы не договаривались, что я буду меняться! Я не для того поеду жить самостоятельной жизнью, чтобы жить как под присмотром родителей! — негодовала я. — Тая, уберись, Тая, будь хорошей девочкой, на такой никакой порядочный мужчина не женится, женщина должна быть хорошей хозяйкой, — передразнивала я маму. — Я хочу свободы!

— Ты не представляешь свободу среди порядка и чистой посуды? — спросил он, не обращая внимания на мою тираду. — В чем твоя беда?

— А твоя? Зачем обязательно жить как в армии? Чистая посуда, всё по полочкам. Это скучно!

— А ты знаешь, что еще с первобытных времен человек воспринимает валяющийся предмет как угрозу своей жизни? Это рождает стресс, Булочка.

— Глядите, какой умник! Стресс рождает то, что надо каждый день прибираться только потому, что кому-то не нравится ходить среди угроз жизни! О, я придумала! — подняла я палец. — Разделим квартиру на зоны. В одной будет стопроцентная чистота…

— А в другой — помойка!

— Я тебя сейчас стукну! Лёва! Еще и Булочкой обзываешься. Я давно уже не Булочка, — разобиделась я. — Называй меня по имени. А то придумаю и тебе прозвище.

— У меня само имя как прозвище, — опять начал он говорить гадости про свое имя, что я очень не любила.

— У тебя классное имя! Не то что мое. Булочка, ну что это такое? Еще бы Пончиком назвали.

— У тебя были милые пухлые щечки, — улыбнулся он, предаваясь воспоминаниям. — А теперь даже пощипать не за что.

— Прости, даже ради твоей любви к щипкам я не верну те килограммы. Брр! — Меня аж передернуло. — Ты не представляешь, каких усилий стоило отказаться от мучного и сладкого. У тебя-то таких проблем нету.

— Это как? — не понял он.

— Не прикидывайся, — легко пихнула я его в каменный пресс кулаком. — Ты хорошо прокачался. Я даже не поняла, как ты превратился из мелкого хлюпика в…

— В кого? И я не был мелким хлюпиком! — вознегодовал он, нависая надо мной. — Так в кого я превратился?

— В самодовольного кретина, вот в кого! — толкнула я его в плечо, отодвигая от холодильника. Не хватало мне только краснеть из-за лучшего друга! Как я вообще могла смутиться? Это ведь Лёва! Мой лучший друг, который знает обо мне больше, чем я сама. В последнее время со мной явно что-то не то.

— Я знаю, что прекрасно выгляжу, девчонки так и липнут, словно пчелы… — самодовольно заявил он, красуясь передо мной.

— Да-да, что им еще делать? Мозгов-то нет, — фыркнула я, доставая сок. — Пойдем, пока мелкий не прибежал, — схватила я его за футболку, тяня обратно в гостиную. Мой младшенький брат Миша, которому было только четыре, любил ходить за мной хвостиком, я, конечно, не возражала, но порой эта его привычка раздражала, так как он мог запросто повторить наш с Лёвой разговор при родителях, что было бы совсем не весело.

— Помнишь, как он рассказал о том, что ты решила перекрасить волосы? — хохотнул друг, дергая меня за длинный светлый локон.

— Эй! Больно же! — возмутилась я.

— Я до сих пор не могу забыть выражение твоего лица, — продолжал он веселиться.

— Думаешь, я не знаю, что это твоих рук дело? — повернувшись к нему, подняла я тему, которую решила замять неделю назад, чтобы не ссориться с ним.

— Понятия не имею, о чем ты, — выпучил глаза этот бессовестный.

— Еще как имеешь! Ты не хотел, чтобы я перекрасилась в черный, вот и науськивал Мишку, чтобы он перед всеми меня сдал! Знал ведь, что папа ни за что не позволит мне такие кардинальные перемены! — насупилась я, снова чувствуя досаду из-за того случая.

— Блин, Булочка, ну какая из тебя брюнетка?! — скривился Лев, правда, поняв свой промах, тут же решил исправиться, делая жалобное лицо, перед которым я почти никогда не могла устоять. — Я имею в виду, что сотни девушек мечтают о твоем цвете волос, а ты хочешь взять и испортить их!

— Это мои волосы! Я могу делать с ними что хочу! — топнула я ногой, недовольная его категоричностью.

— Но ведь мне видеть тебя каждый день! Ты не можешь так травмировать мою психику! Если натуральная блондинка покрасится в черный, ее волосы станут не черного, а зеленого цвета. Я в интернете читал.

— Большей чуши в жизни не слышала, — закатила я глаза, продолжив свой путь в столовую, где предки увлеченно что-то обсуждали.

— Вот давайте у них и спросим! — сказал дядя Багир, заметив нас.

— Что спросите, пап? — поинтересовался Лёва, наивно полагая, что вопрос с моими волосами решен. Я еще покажу ему! Пусть только устроимся в Москве, уж я-то придумаю, чем ему отплатить.

— Мы долго думали и всё же решили купить вам машину, — вздохнула мама, которая ужасно волновалась, когда Лёва возил меня на машине дяди Багира. Мы оба отучились летом в автошколе, но наши мамы были категорически против того, чтобы мы водили, не имея должного опыта. Но как его получить, если нам запрещают водить?! Ох, родители такие родители.

— Нам? Это что же, одну на двоих?! — возмутилась я.

— Скажи спасибо, что вообще покупаем, — осадил меня папа. — В вашем возрасте другие дети могут только мечтать о таком.

— Ну па-а-ап! — заканючила я, не понимая, почему они всё время пытаются нас воспитывать. Для них покупка машины всё равно что обычный поход в супермаркет для других!

— Не папкай мне тут, мы и так волнуемся, не может быть и речи о том, чтобы отпустить вас, дав вам две машины. Так вы, по крайней мере, всё время будете держаться вместе, — вмешалась мама.

— Мы учимся на одном курсе, будем жить в одной квартире, мы и так вместе! — спорила я.

— Вот и отлично. Пожалей своих стариков, нам и так нелегко, — вздохнул папа. — Единственное утешение, что ты будешь с Лёвой.

— Тая, — шепнул мне Лёва, сжав мою руку под столом, чтобы я не спорила, видя, что я набираю побольше воздуха в легкие для начала перебранки. Меня безумно раздражало то, что родители продолжали считать меня ребенком! Даже над моим пятнадцатилетним братом Игнатом они так не тряслись! Вот оно — проклятие единственной девчонки в семье! Все только и делали, что вертелись вокруг меня!

***

Ближе к вечеру я собрала стандартный набор вещей для ночевки у друга, сказала родителям, что буду ночевать у Лёвы, прошла через калитку в соседний дом и ловко взобралась по лестнице на второй этаж, открывая окно и залезая внутрь. Сначала бросила на пол рюкзак, который шмякнулся о ковер, потом отточенным за годы движением перекинула свое тело через подоконник и оказалась в комнате друга, где ночевала с самого детства.

По сравнению с моей эта комната была темной и откровенно мальчишеской, но я любила тут ночевать.

Так уж у нас было заведено. Не сговариваясь мы просто ночевали то на его территории, то на моей. Родители только радовались, видя, как мы дружим, и спокойно позволяли нам перемещаться из дома в дом.

— Булочка, я тебя не ждал, — Лёва, сидящий на крутящемся стуле возле мощного игрового компьютера, обернулся ко мне. На экране бабахали какие-то самолеты. Друг детства стянул наушники, сказав парням, чтобы они продолжали без него.

Вот за что я его любила, так это за то, что он ради меня откладывал любое дело. И не ворчал, что я оторвала его от игры, как всегда делал брат. Этому я, казалось, вечно мешала.

— Опять командная игра? — спросила я, проходя внутрь комнаты Лёвы и заваливаясь на постель.

— Эй, кроссовки сними, — кивнул он на мои белые, чистые, только что взятые из коробки кроссы.

— Лёва, не нуди! Они новые! Я только по дорожке прошлась.

— Всё равно, — настаивал он. — Моя комната — мои правила.

— Ладно, ладно! — воскликнула я и спрыгнула с постели, стягивая кроссы и кидая их в угол, чем вызвала очередной укоряющий взгляд.

— И вот так мы будем жить?

— А что тебя удивляет? Я всегда был таким, — пожал он плечами, вырубая компьютер и включая большую плазму. — Что будем смотреть?

— «Ординатора», — сказала я, называя один из любимых сериалов про врачей.

— Окей, — согласился он и стал искать сериал.

— Но сначала давай посмотрим татушку. Я, вообще, из-за нее пришла к тебе. Так-то я обиделась, не хотела заботиться о тебе, но решила, что, раз я ее нанесла, мне и контролировать.

— Обиделась? — удивился он, стягивая футболку и снова поражая меня своими мускулами.

— Ты не дал мне уломать наших предков, чтобы купили нам две машины! А должен был поддержать.

— Твое упрямство ни к чему бы не привело. Тем более у меня есть способ решить этот вопрос.

— Правда?! — восхитилась я и захлопала в ладоши. — Лёва, я так и знала, что ты не подведешь!

Подскочив, я понеслась к стеллажу и схватила пузатую свинью-копилку, со всего маха треснув ею по полу. Целый год терпела, не в силах дождаться, пока Лёва ее разобьет и мы потратим деньги. Уверена, там точно хватит на машину!

Но, подняв глаза, я увидела лишь ошарашенное лицо друга.

— Что ты наделала?! — возмутился и завопил он.

— Как что? — растерялась я. — Я думала, ты имеешь в виду, что мы купим вторую машину на накопленные тобой деньги.

— Булочка, вот что у тебя в голове, а? — засуетился он вокруг осколков, выуживая оттуда купюры. Потом взял швабру и совок и стал убирать осколки.

— Дай я, — потянулась я к швабре, испытывая чувство вины.

— Не надо, я сам, — оттолкнул он меня, и я плюхнулась на диван, откинувшись на руки и наблюдая, как перекатываются его красивые мышцы. Они ходили туда-сюда, пока он работал над уборкой мусора.

— Лёв, извини, — тронула я его ногу своей ногой, вытянув носочек. — Ну не дуйся, а?

— На тебя подуешься, — проворчал он, заканчивая с уборкой и неся свой клад ко мне на диван. — Давай считать. На машину тут точно не хватит, но, возможно, на подержанный байк…

— Что?! Нет, Лёва! — выпучила я глаза. — Никакого байка!

— Господи, ты сейчас так похожа на свою маму.

— Это опасно! Ты хотя бы знаешь, какой процент аварий…

— Тпру! Хватит нудеть, — расправляя купюры, сказал он, не слушая моих доводов. — Хорошо, что кидал только еврики.

— Если ты купишь байк, я расскажу дяде Багиру, так и знай! — пригрозила я ему.

— Не расскажешь, — не впечатленный моей угрозой, начал считать купюры он. — Ни фига се, тут около восьмиста штук! Неплохо, но на байк не хватит, так и знал, что надо поднакопить!

— Никакого байка, Лёва, я серьезно! Нам и одной машины хватит! — Не хотела я уже второе средство передвижения. — Мы и так вместе будем везде ездить, родители правы, не нужна нам вторая машина.

— Как это не нужна? Ты же только что обижалась на то, что я…

— Обижалась и обижалась, забудем об этом. Иди сюда, дай посмотреть, нет ли воспаления, — свернула я тему.

— Ты еще и врачом у нас заделалась? — пошутил он, покорно вставая и идя к зеркалу. — Быстрее бы уже всё зажило, чешется нереально, — пожаловался он.

— Не чеши! — тут же подошла я к нему, хлопая по руке. — Снимем пленку через пять дней. Только не трогай и ни в коем случае не чеши, — повторила я, вставая на колени и внимательно осматривая кожу вокруг татуировки.

— Я не ребенок, не нужно повторять по два раза, — охрипшим голосом сказал он.

— Иногда ты даже хуже, — не согласилась я, с облегчением понимая, что всё в порядке. — Надевай свою футболку и неси мне мороженое, — встала я, кидая ему футболку и удобно устраиваясь на диване.

— А как же твоя глупая диета? — поддел он меня, натягивая наконец майку и скрывая свое ставшее таким соблазнительным тело.

— Я сегодня заслужила некоторую поблажку, — беря в руки пульт и заканчивая поиск сериала, сказала я.

— Это чем же? Если кто и заслужил что-то, так это я!

— Вот как?

— Конечно! Это же я несколько часов терпел боль и лежал, боясь пошевелиться! — возмутился друг.

— А я работала не разгибая спины! Ты мне, кстати, должен массаж, у меня шея затекла, — попыталась я размять мышцы.

— А нефиг столько часов корпеть над планшетом, это он виноват, а не я и моя татушка, — уличил он меня, выходя из комнаты. Я же удобно устроилась на диване, включая серию сериала. До чего же удобный был у Лёвы диван…

— Эй, не спи! — выдернул меня из дремы недовольный голос друга. — Ешь свое мороженое и смотри сериал, еще только десять, если сейчас заснешь, проснешься ночью и будешь доставать меня.

— Меня порой пугает то, как хорошо ты меня знаешь, — широко зевая, заметила я. — А массаж? — когда он подал мне большую упаковку любимого лакомства с малиной и миндалем, состроила я просящую мордочку.

— И массаж, горе ты мое… — вздохнул друг, забираясь на спинку дивана, пока я садилась поудобнее.

— Знаешь, Лёв, если когда-нибудь останешься без папиных денег, можешь пойти массажистом, — простонала я, облизывая ложку. — Я словно в раю.

— Рад, что ты так высоко оцениваешь мои навыки, — дергая в очередной раз за прядь волос, усмехнулся он.

— Эй! Оставь уже мои волосы в покое! — мотнула я головой. — Я из-за тебя скоро лысой останусь. Или вообще подстригусь на фиг, тогда не за что будет меня дергать.

— Только попробуй, не смей трогать мои волосы.

— Твои волосы?! — возмутилась я. — Они, вообще-то, растут на моей голове!

— Ну и что? Где бы они ни росли, они мои. Так что руки прочь! И так вон похудела дальше некуда, теперь решила и от волос избавиться?

— Тебе-то что? — выпучила я глаза, не понимая его претензий.

— Не люблю перемены.