Запретная женщина

Мила Дрим

Быть самой красивой и желанной женщиной, но не иметь столь важного – любви своего мужа – это ли не проклятие?Она – красива, одинока и замужем.Он – жесток, привлекателен и несет войну. Приехав к другу детства, он знакомится с его женой – прекрасной, манящей и столь желанной красавицей.Но для него она – запретная женщина… Ведь она – жена его друга.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Породистый конь темно-гнедой масти, управляемый властной рукой, помчался по каменной дорожке, ведущей к имению. Ехавшие позади воины — двадцать человек — поспешили за своим предводителем, догоняя его.

Казалось, даже земля содрогалась от топота копыт коней, а ночной воздух сотрясался от их несдерживаемого ржания. Они мчались быстро, и вскоре уж были возле изысканных кованых ворот. Стоило только Хунгуру назвать свое имя, как охрана спешно отворила их, впуская гостей. Мужчины, охранявшие имение, с опаской поглядывали на вооруженных до зубов прибывших людей. Помимо этого, гости выглядели настоящими варварами — на них была простая, добротная одежда — кое-где сделанная из кожи и каких-то металлических приспособлений. Их внешний вид разительно отличался от того, как выглядели и во что одевались мужчины на этой земле. Высокие, загорелые, воинственные, немногословные. Одним словом — дикари.

Он сразу заметил ее. Облаченная в искрящиеся золотые шелка, для особой роскоши, украшенные широким золотым поясом, с волосами — распущенными и нанизанным поверх них изящным обручем из золота и жемчуга, она стояла подле его друга детства. Его прекрасная жена — жена Мариуса. Свет десяток факелов, торжественно разожженных повсюду, озарял силуэт молодой женщины, делая ее магически притягательной. Она была необыкновенная. Недосягаемая. Холодная. Эфемерная и словно сошедшая с небес. Ее красота расцвела еще больше с тех дней, когда воитель видел Дивину в последний раз.

Не только Хунгур смотрел на красавицу, но и его спутники также не могли отвести от нее глаз. Она очаровывала, окутывала своей красотой, пробуждая различные мысли и желания. И большинство из них нельзя было назвать приличными.

Удовлетворенный эффектом, который произвела его жена, Мариус, наконец, отпустил ее ледяную ладонь и шагнул вперед, обнимая друга. Оставшись стоять позади мужа, Дивина ощутила на своем лице цепкий, проникающий намного глубже, чем ему было дозволено, взгляд черных глаз. Она покраснела, и сейчас была рада, что ее кожа была обильно покрыта золотистой пудрой. Молодая женщина не любила пользоваться косметикой, но Мариус настоял — она должна была выглядеть словно «золотая статуэтка».

— Добро пожаловать, мой друг, — поприветствовал хозяин дома, разжимая объятия и делая шаг назад, окидывая внимательным взором гостя. Он не видел Хунгура три года. Тот изменился — возмужал, плечи стали еще более широкими, а лицо — значительно холоднее и отстраненнее.

Гость тоже рассматривал своего друга — казалось, Мариус не изменился — он выглядел все так же молодым, и все с той же улыбкой на светлом лице. Хотя, наверное, некоторые изменения все же произошли с ним — например, теперь Мариус отдавал предпочтения роскошным тканям и богатым украшениям. Что поделать, жизнь на юго-западных землях откладывала свой отпечаток на него…

— Позволь тебе представить мою прекрасную жену, — довольно улыбаясь, начал светловолосый мужчина, — это Дивина.

Дивина окинула быстрым взглядом друга мужа. Как он разительно отличался от Мариуса! Хотя их рост был примерно одинаковым, более ничего не было общим у них. Хунгур был загорелым, с обветренным лицом, покрытым многодневной щетиной. Темные волосы лежали в беспорядке, доходя до шеи. Одежда его была странной — темной и добротной — и не служила украшением.

Черные глаза бесстрастно скользнули по лицу молодой красавицы. Он не разглядывал ее долго, возможно, лишь задержал свой взор на губах чуть дольше, чем нужно было. Чуть дольше — потому что в его голову сразу же закрался сладкий и опасный вопрос — какие они на вкус, губы стоящей перед ним женщины?

Однако, прекрасно помня, кто эта женщина, Хунгур вышвырнул этот вопрос из своей головы, и переключил свое внимание на друга детства.

— Прошу тебя и твоих друзей в дом, — царственным тоном пригласил Мариус.

Они зашли внутрь. По левую сторону от Мариуса была его жена, по правую Хунгур. Позади, шли все его воины. Они с интересом оглядывали просторные коридоры — роскошные и блестящие, однако их лица так и остались без какого-либо намека на восторг или восхищение убранством.

Они приостановились возле дверей, расписанных золотыми красками.

— Моим людям нужно отдохнуть, Мариус, — произнес Хунгур. Его голос был бархатистый, низкий. Дивина ощутила, как мурашки пробежались по ее спине. Она на миг прикрыла глаза, боясь выдать собственное состояние. Странное тепло окутало ее нежное тело.

— Конечно. Покои для них уже готовятся. Но я думал, они отпразднуют с нами ваш приезд, — улыбаясь, ответил светловолосый мужчина. Мариус обожал, когда вокруг него было много гостей и слушателей его рассказов.

— Это — лишнее, — дрогнули губы Хунгура. Он кивнул головой, стоящим позади него людям, и те направились вслед за подошедшей прислугой в спальные комнаты для гостей, что находились в западном крыле дома.

— Что же, для праздника бывает достаточно и трех людей, — заметил Мариус, распахивая двери в зал.

В комнате было зажжено всего лишь несколько факелов — и все помещение было окутано словно мистическим полумраком. Огромный стол ломился от угощений и напитков. Вокруг него были расставлены стулья и небольшие кушетки — для пущего удобства утомленных гостей. Мариус отпустил слуг и разлил по двум золотым кубкам, украшенным рубинами, вина. Один из них он протянул Хунгуру, другой оставил себе, тут же делая жадный глоток.

— О чем ты хотел поговорить, мой друг? — вопросил хозяин дома, располагаясь на одной из кушеток. Его жена разместилась на другой, а Хунгур сел на массивный стул, неподалеку от Мариуса.

Хунгур поднялся на ноги и поставил нетронутый им кубок на стол. Затем сел рядом с другом. Мужчина чуть наклонился к Мариусу и произнес:

— Мы будем говорить при женщине?

Дивина, прекрасно услышавшая, его вопрос, грустно улыбнулась, разглядывая с нарочитым интересом золотой браслет на своем запястье. Она была бы рада сейчас уйти — свою роль молодая женщина уже выполнила — все были впечатлены ее красотой. Ей хотелось поскорее оказаться в своей спальне и, заперев дверь, скинуть с себя эти украшения, смыть краску с лица, освободить голову от золотых тисков обруча. Но, как оказалось, ее муж думал иначе.

— Дивина не помешает нам, — улыбнулся Мариус, — к тому же, она неглупа. Кто знает, может нам понадобятся ее советы?

Хунгур усмехнулся, но не стал озвучивать своих мыслей относительно способностей женского интеллекта. Он не желал оскорбить хозяйку дома. Он вообще не желал думать о ней и замечать ее.

Молодая женщина сдержала свое разочарование — придется задержаться. Мужчины начали приглушенную беседу. Дивине же оставалось лишь слушать их разговор.

Сперва, они вспоминали о своем детстве — какие проказы удалось им совершить, с кем из соседских мальчишек подраться, и какую рыбу довелось им поймать в местной речушке. После — они немного поговорили о своем учителе, каждый высказал о нем слова, полные почтения и благодарности. Наконец, разговор дошел до причины приезда Хунгура.

Когда гость начал поведывать об этом, Дивина вся напряглась. Он говорил о войне. О том, что она неизбежна. Хунгур предлагал Мариусу присоединиться к его войску, мотивируя это тем, что война идет с двух сторон — с северо-востока и юга. Он предостерегал. Его голос — властный, сильный — будоражил притихшую красавицу. Но у Мариуса было свое мнение на видение этой проблемы.

— Хунгур, — светловолосый мужчина снисходительно улыбнулся, — мне кажется, ты преувеличиваешь масштаб этой проблемы. Да, есть небольшие, враждебно настроенные отряды — разбойники. Они периодически нападают на границах, обычно на купцов. Но на меня — не посмеют — я хороший воин, ты знаешь это. Если же они настолько беспечны, то я помогу им лишиться их никчемной жизни.

— Мариус, мы говорим с тобой о разных вещах. Разве можно сравнить горстку людей и многотысячную армию? — голос Хунгура теперь не выражал никаких эмоций.

— Естественно, нет. Но, Хунгур, война — это прошлое время. Это было во времена Македонского, Цезаря. Где они все? Мертвы. Земли завоеваны — все, какие можно было завоевать. Народ живет и трудится, кто-то беднеет, кто-то богатеет. И этого достаточно.

— Отнюдь, — Хунгур окинул мрачным взглядом друга, — не все так благополучно, как ты думаешь. Мир меняется — люди переселяются на другие земли, в поисках лучшего места. И не всегда это происходит дружественно. Север уже горит пламенем войны.

— Что же, я думаю, у правителя наших земель хватит сил отбросить врагов куда подальше! — уверенно заявил Мариус.

— Скоро он потеряет свой трон, — негромко заявил Хунгур, — он слишком слаб и изнежен.

С этим Дивина, молча, соглашалась — она видела Константина, правителя юго-западных земель, всего лишь раз. И этого было достаточно, чтобы даже ей, тогда еще молодой девушке, сделать вывод, что он — слишком мягкотел и нарциссичен. Естественно, свои мысли красавица держала при себе. Окруженный многочисленной свитой, всегда праздно одетый и обожающий устраивать роскошные пиршества, Константин проводил все свое время в неге. Он и меч-то, вероятно, ни разу не держал в своих руках. Единственная заслуга правителя была в том, что он был сыном умершего императора, и все его земли теперь перешли к нему.

Разговор мужчин продолжился, но Дивина, пораженная услышанным, и погруженная в собственные мысли, более не слышала его. Несмотря на странные чувства к Хунгуру, она понимала — скорее всего, его слова были правдивы. И, если это так, война была уже не за горами. Молодая женщина мало что знала об этом — лишь по рассказам родителей, перенесших междоусобную войну. И то, что Дивине пришлось услышать — звучало страшно. Боль. Страх. Унижение. Разлука с близкими. Голод и холод. Она знала и еще кое-что — всегда войну разжигали мужчины. Словно не наигравшись в детстве, они продолжали играть, только игрушками их были живые люди из плоти и крови. Люди, у которых были семьи: родители, жены и дети. Смерть одного члена семьи становилась настоящей утратой и горем. А сколько таких потерь принесет очередная война?

— А что думаешь ты? — голос мужа, обращенный к Дивине, нарушил ее невеселые размышления. Та посмотрела на него затуманенным взором. Он взирал на нее, ожидая, вероятно, умный ответ, однако его не было.

— Что именно тебя интересует, Мариус? — произнесла молодая женщина, надеясь найти как можно скорее ответ на его вопрос. Она максимально выпрямила спину и расправила плечи, желая выглядеть уверенной.

— Ох уж эти мечтательные женщины, — светловолосый мужчина демонстративно закатил глаза, — дорогая, нам хотелось бы услышать твое мнение на счет войны.

— Война, — повторила Дивина, и голос ее стал глухим, — война — это всегда смерть и потеря. Несчастнее всего в войнах — дети, женщины и старики. Те, кто пали на поля боя, уже не тоскуют по своим семьям. В отличие от самих семей. Думаю, всю глубину потери, возможно понять лишь тем, кто остался в живых. Я против войны и тех, кто несет ее.

Воцарилась тишина. Хунгур полуобернулся, окидывая задумчивым взглядом, находившуюся чуть подальше, Дивину. Та встретилась с его взором, но глаз своих не отвела. Пусть не думает, что она испугалась сказанного ей.

— Твоя жена говорит, как и любая другая женщина, — чуть улыбнувшись, начал темноволосый мужчина, — но женщинам невдомек, сколько блага может принести война.

— Мой друг, не ты ли собрался встать под знамена войны? Ты серьезно говорил об этом, не шутил? — чуть насторожился Мариус, наклоняясь вперед и хмурясь.

— А что, если так? — холодно улыбнулся мужчина в ответ. — Сейчас пришло то самое время — когда либо тебя съедят, либо ты сам съешь врагов. Я предпочитаю быть хищником, нежели жертвой.

Дивина вздохнула, вероятно, слишком громко, потому как оба мужчины обратили на нее свои взгляды. Она окаменела, боясь шелохнуться или что-либо произнести.

— Я предлагаю тебе, Мариус, присоединиться ко мне, — глядя прямо на Дивину, произнес Хунгур.

Взгляд его давил, проникал, словно в самую душу. Дивина напряглась еще больше. Если бы она могла, то давно бы исчезла из этой комнаты. Подальше от этих черных глаз. Подальше от странных, волнующих ощущений. Вместо этого молодой женщине пришлось сохранять видимое спокойствие. Лишь ладони Дивины, сжатые сильно, выдавали ее напряжение.

— Давай обсудим это, — резко подскочив на ноги, произнес Мариус, подливая в свой кубок вина.

Их беседа затянулась. Они все говорили и говорили, сначала негромко, а потом — перешли на еле слышный шепот. Дивина, утомленная и напуганная, незаметно для себя заснула.