Золотая Орда. Освобождение

Мила Дрим

У настоящей любви бывают испытания.И, кажется, это коснулось и нас.Тучи сгущаются над нашими головами, завистники не дремлют, и люди, которым доверяли раньше, готовы погубить твоё счастье.Хватит ли у нас сил спастись и, самое главное, сохранить семью и любовь друг к другу?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Камила

Я тихонько прикрыла дверь из ванной комнаты и медленно, по привычке, а еще по причине дискомфорта, направилась в нашу спальню. Наконец-то мы одни! Как хорошо, что гости не стали задерживаться и уехали по домам. Нет, я их по-прежнему любила, просто очень хотела тишины. Я замерла у двери. Сердце учащенно забилось. Нервничая, я поправила на себе халат (он так отличался от одежды в роддоме!) — он был красивый, нежно-голубого оттенка, снизу — чудесная сорочка для кормящей мамочки — женственная, радующая глаз. Но то, что было под ним…

Каждая рожавшая женщина меня поймет. Это было не самое красивое зрелище. Мое тело изменилось — это факт. Жалела ли я об этом? Зная причину этих перемен, я не испытывала этого чувства. Но, конечно, во мне были сомнения — как любимый воспримет новую меня?

Да, о физической близости речь, безусловно, еще не шла. И все же, то, что Тимур мог увидеть вблизи… Я шумно вздохнула, ощущая, как смятение подкрадывается ко мне. Я хотела быть красивой, но понимала, что прежней меня нет.

— Камил, ты, что там застыла? — приглушенным голосом поинтересовался муж.

Я зашла в спальню. Ласковое тепло окутало, как одеялко, мое сердце. В кроватке мирно посапывала Ясмина, а ее папочка с задумчивой улыбкой, сидел возле нее.

Тимур поднялся на ноги и шагнул ко мне. Он по-прежнему улыбался, только теперь по-другому. Теперь, его улыбка выражала смесь самодовольства и еле прикрытого желания.

— Она не просыпалась? — взволнованным голосом поинтересовалась я, кивая в сторону кроватки.

— Просыпалась, я покачал дочку на ручках, и она уснула, — муж еще шире улыбнулся, — как видишь, мы с ней нашли общий язык, все-таки не зря я с ней в животике общался.

Муж медленно провел ладонью по моей руке — от плеча, вниз, до запястья. Теплые пальцы обвили мою ладошку и нежно сжали.

— Ложись, поспи, — с легкой хрипотцой в голосе, произнес Тимур. Его глаза источали ласку. Я робко улыбнулась в ответ. А потом, случилось это — мой любимый порывисто обнял меня, зарываясь лицом в мои еще влажные, после душа волосы.

— Наконец-то ты дома, — прошептал он.

Я задрожала, охваченная волнением, раненая его признанием и нежностью, что исходила от прикосновения Тимура. Глубоко вздохнув, не без удовольствия уловила родной аромат любимого человека. Я подняла глаза, внимательно разглядывая мужественное лицо Тимура. Густая щетина — почти борода, все те же шрамы, глубокая морщина, что пролегла меж бровей, и… синяк на левой скуле.

Сердце сжалось от страха. Мой муж не был из тех, кто вот так, «ловил», тем более, по лицу.

— У тебя синяк, любимый, — прошептала я, не сводя взгляда с Тимура. Ленивая, такая чисто самоуверенно-мужская улыбка изогнула его губы.

— Надуло, я такой чувствительный последнее время, — в его голосе улавливались издевательские нотки, и я не стала уточнять, каким образом это так «надуло». Самое главное, что Тимур был жив. Наша дочь жива. И я тоже.

Об остальном — не время думать. Хотелось просто, наконец, побыть слабой. И теперь, в объятиях любимого мужчины, я могла себе это позволить.