Принцесса мафии

Мила Дрим

Я всегда была против насилия, даже несмотря на то, в какой семье выросла.Руководствуясь благими помыслами, я спасла пленника.Но я даже не представляла, к каким последствиям это всё приведет…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— И ты не знаешь, кто подарил тебе эту картину? — холодная сталь дедушкиных глаз впилась в мое лицо.

Даже щеки защипало.

Какое счастье, что я умела выдерживать столь пристальное внимание.

Секундами ранее, начался мой «допрос» — сразу же после того, как дедушка приехал домой. Видимо, охрана сразу сообщила ему о моем подарке, раз он поспешил не на кухню, а ко мне.

— Говорю же — охрана занесла картину. Всё, — сдержанно ответила я.

Дедушка поджал губы.

Я вздохнула. Переплела пальцы рук, как хорошая девочка (которой, впрочем, я и была) и предложила:

— Если тебе эта картина не нравится, так и скажи. Тогда пусть отнесут её куда-нибудь. В гараж, например. Или сожгут.

Дедушка чуть сощурил глаза. Метнул взор на картину, потом перевел его на тетю Веру, и мне показалось, что взгляд его чуть смягчился.

— Ты что видела, Вера?

— Я-что? — она пожала узкими плечиками.

Удивительно, несмотря на то, что ей было уже за 50, тетя Вера по-прежнему казалось худенькой и хрупкой. Но, помнится, она говорила, что у неё порода такая. В её семье все женщины отличались худобой и невысоким ростом.

— Видела, кто привез?

— Рафаэль, я готовила на кухне. Увидела только охрану с подарком, когда они прошли в дом. Может, нужно у них уточнить?

— Они уже отчитались передо мной, — дедушка подошел к картине поближе и прошелся по ней сканирующим взглядом.

— Картина красивая, — сделал он вывод, — но кто же мог подарить её так, да еще анонимно?

— Может быть, Вадим? — тетя Вера вопрошающе изогнула брови.

— Вадим? Анонимно? — дедушка смерил её недовольным взглядом. — Зачем это ему?

— Может быть, он — романтик? — тетя Вера улыбнулась. — Вымирающий вид, так сказать.

— Может, — дедушка задумчиво усмехнулся, а затем вновь посмотрел на меня.

Теперь его глаза были не такими холодными, как секундами ранее. Хороший знак, но я не расслаблялась.

— Что сама думаешь, Ландыш? — спросил он.

— Не знаю, — я неуверенно пожала плечами, — картина меня порадовала, но если она огорчает тебя, то, повторяюсь, ты можешь сжечь её.

— Ну-ну, — рассмеялся дедушка, — что за радикальные меры, Ландыш? Раз она порадовала тебя, пусть стоит. Решила, куда повесить?

— Мм, да, туда, рядом с туалетным столиком.

— Хорошо, — дедушка подошел к двери.

А я, затаив дыхание, проводила его напряженным взглядом.

Что же он решил? Понимала — если он велит сжечь или хотя бы просто убрать картину, станет ясно, что у него появились подозрения.

— Азамат! — властно крикнул он. — Иди сюда. Проверь картину, и если все чисто — повесь.

Грохот на ступенях сообщил о приближении Азамата.

Он был самым крупным из охраны. Этакая гора мышц.

В голову невольно закрался вопрос — Азамат тоже принимал участие в избиение Айдара?

Одна только мысль, и сердцу стало больно.

…Я натянула водолазку и поправила волосы.

Уф.

Кто бы мог подумать, что занятие шейпингом заставит так утомиться? Но я была рада этому. Все же, мое тело нуждалось в получении адекватных нагрузок.

Я занималась шейпингом два раза в неделю — вот уже как три месяца. Занятия проводились в одном из новых спортивных клубов города, которые теперь росли, как грибы после дождя.

Наш тренер, Татьяна Павловна, была женщина за сорок.

У неё всегда была идеальная осанка, и я очень надеялась, что занятия поспобствуют и тому, чтобы и я держала спину прямо.

Компанию мне составляли Жанна и Альбина, плюс в нашей группе были еще девушки — всего нас — 12 человек.

— Ты куда сейчас, домой? — Жанна застегнула замок на ботфортах и выразительно посмотрела на меня.

Щеки её были красными от недавних тренировок, и сама она выглядела уставшей.

— Да, домой, — я сложила в сумку свои вещи в которых тренировалась. Не забыть потом положить их стираться.

— А мы хотели в кафе заглянуть, — Альбина улыбнулась, — пирожные поесть. Поехали с нами.

— В следующий раз — может быть.

Я попрощалась с подругами. Чувство вины легонько куснуло меня за душу. Я ведь домой пока еще не собиралась.

Потому что…

Потому что наши занятия закончились на двадцать минут раньше — раз.

И я сказала охране, что освобожусь в половину четвертого — два.

И, значит, у меня в запасе было целых восемьдесят минут.

Недолго думая, я подошла к телефонному автомату, что стоял на первом этаже. Дрожащими пальцами открыла свой блокнот. Вся сжалась от напряжения, но…

Даже так, дрожа от волнения и страха, я набрала номер.

Тот самый номер.

Два гудка показались мне целой вечностью. За эти секунды что я только не передумала. Я успела почувствовать себя и отвергнутой, и предательницей, и еще Бог знает кем…

Но все эти мысли и чувства разом оборвались, когда в трубке раздался мужской голос.

— Ордынцев Айдар слушает.