Виртуальная любовь

Милла Генрих

Молодая девушка Лада, случайно зашла в интернет-игру. Когда нажимала кнопку «Войти», не заметила светящее табло с мелким шрифтом «внимание, обман». В игре она знакомится с парнем. Сначала они переписываются, но потом их обоюдные желания провести вечер вместе переносят их в видеочат в скайпе. Её околдовал его голос, она «летала», когда слушала его. Говорили все ночи напролет. Но все рушится в один миг. Когда настало время им встретиться…

ГЛАВА 3

В Новый год мы разошлись под утро. Я не любитель алкоголя, но в эту ночь я пила шампанское, мешая с коньяком, наверное, чтобы забыться. В голове стучал все время один вопрос: «Почему он молчит? Был в интернете и даже ни слова не написал».

После завершения празднования я автопилотом отнесла в кухню всю закуску, которая стояла на рабочем столе. И пошла спать.

Проснувшись после обеда, чувствовала какую-то пустоту. Не оттого, что после выпитого было плохо, нет. Забыться мне все же не удалось. Я не умею пить столько, чтобы наутро не помнить ничего. Я все прекрасно помнила, голова тоже, как ни странно, не болела. Телефон все время трезвонил, не давая дольше поваляться в кровати. Пришлось встать. По очереди звонили подружки, поздравляли с Новым годом, сказали, вечером вернутся домой. И чтобы не смела отнекиваться от вечерних посиделок. Позвонила своим родителям, поздравила их с праздником. В этом году я не хотела ехать в деревню на Новый год, заранее отпросилась у них, пообещав, что приеду на Рождество. Они у меня понятливые, даже не стали расспрашивать, почему. Только бабуля сказала:

— Может, наконец, в эти праздники найдется наш принц, — и засмеялась.

Я тоже ее поддерживала смехом, но на душе скребли кошки. Бабуля нажелала мне не только встретить принца, но и суметь его околдовать. Смеясь, мы попрощались, и я пошла в душ.

После душа стало как-то легче. Вскипятила чайник, заварила свой черный чай с бергамотом, на блюдце положила пирожное и поудобнее устроилась в кресле у компьютера. Если честно, боялась сегодня войти на свою страницу в «одноклассниках». Сама себя спрашивала: «Вот дура, но если даже и не написал, значит, есть причина, чего я так сама себя накручиваю?»

И смело нажала кнопку «войти на сайт». Сообщений было много, все знакомые, друзья, одноклассники поздравляли с Новым годом. Столько добрых и теплых пожеланий сейчас светились в сообщениях. Но отчего-то вьюга завывала внутри меня. Самого заветного сообщения не было, да к тому же я сидела и видела, как светится его зеленая точка в «онлайне». Еще пару минут я сомневалась, но решила поздравить его с наступившим Новым годом.

Когда все мои пожелания были написаны, я нажала кнопку «отправить», сообщение почему-то не ушло, я еще раз нажала «отправить». И тут сверху увидела, как администрация сайта написала: «Вы не можете написать этому пользователю, потому как он ограничил возможность отправлять ему сообщения».

Наверное, раз десять прочла, не веря своим глазам.

— Вот это подарок на Новый Год, — сама себе сказала я.

Зашла в игру, где мы с ним официально были парой. Там ждал еще больший подарок. Нас не игра развела — за то, что он не выкупил ухаживания, нет. Там служба поддержки сообщала: «Игорь разорвал ваши отношения».

И в голове щелкнула фраза: «От таких, как я, уходят, видно, молча, без объяснений».

Может, от выпитого вчера, руки почему-то стали трястись, как будто алкогольный синдром. Мороз по коже пробежал, и стало зябко. Даже выпитый горячий чай не согрел.

В голове кружила метель, но ни одна мысль не останавливалась, летела прочь.

Я как зомби без мыслей и идей слонялась по дому, не находя места. Что такое могло случиться, что он так со мною поступил? Я ведь была готова к тому, что он помирится с женой, но чтобы вот так, молча заблокировать меня от себя? Это в голове не укладывалось.

Мне стало в доме не хватать воздуха, нечем было дышать. Я оделась и вышла на улицу, в первый день нового года, в новую стужу. Злая погода словно тоже хотела меня казнить. Холодный порывистый ветер шлепал колючими снежинками по щекам. Слезы невольно застилали глаза. Мороз пробирался за пазуху, вызывая дрожь. А ноги несли в полутьму первого вечера нового года.

Вдруг я остановилась и огляделась. Праздник и мороз никого сегодня не выпускали из своих теплых домов, у меня от холода стучали зубы, но я явно услышала стоны, которые меня остановили. Оказывается, я брела по аллее в пустом парке. Фонари горели, но особо не давали хорошо видеть, так как ветер кружил снег, который слепил ресницы. В этот момент хотелось укутаться с головой в шарф. Но, выходя из дома, я и не подумала надеть его. Я опять услышала стоны. Осмотрелась кругом, никого не увидела.

«Господи, что со мною?» И закричала:

— Здесь есть кто-нибудь?

В ответ услышала опять слабый стон.

Недалеко, за огромным тополем, прямо под фонарем, я знала, есть скамейка. Я быстро побежала к ней. На ней сидел старик в шапке и черном пальто.

— Дедушка! — заорала я. — Что с вами? Почему вы в такой холод на улице?

А у самой по щекам текли слезы.

Бесцветные глаза деда, такими они мне показались, в этой темноте, от слабого света, который лил над его головой уличный фонарь.

Дед опять застонал и тихим шепотом что-то зашептал, вой ветра не давал мне услышать его слова.

— Дедушка, в такой холод сидеть нельзя, вы замерзнете. Где вы живете? Вам плохо?

Но дед только прикрыл беспомощно глаза.

Я сунула руки в карманы, хотела по мобильному вызвать скорую. Но мобильника в карманах не оказалось, видно, так душил меня домашний воздух, что, выходя, я забыла про свой телефон и не взяла его с собой.

— Дед, ну пожалуйста, не закрывайте глаза, — орала я. — У меня даже телефона нет с собой, чтобы вызвать скорую.

Я потрогала его ледяные руки, и мне стало страшно. Я начала его тормошить, и не знаю, то ли от холода, то ли от страха, меня колотила дрожь.

Я трясла деда, а сама орала:

— Люди-и-и, кто-нибудь, помогите!

Хотя видела только пустой парк, и ни одной души вокруг. Тут дед меня взял за руку, я аж подпрыгнула от страха. Он опять что-то шептал, я приставила ухо ближе к нему и услышала:

— Детка, не бойся, оставь меня, видно, мой час настал.

Дальше я не слушала, только громко кричала, чтобы он меня хорошо слышал:

— Дед, молчи, только кивай головой, если да! Тебе плохо? — Дед не кивнул. — У тебя что-то болит? — Дед опять не кивнул. — Ты сможешь встать? — Он кивнул. О Бог мой, я обрадовалась, что он может двигаться, и давай тянуть деда за руки.

Раз пять мы пробовали подняться, наконец он встал на ноги. Я обхватила его и сказала:

— Дед, нам надо выйти из парка, сможешь хоть пару шагов сделать?

Дед кивнул, мы с ним кое-как сделали пару шагов. Хорошо, в этой части вдоль тротуара часто росли деревья; прислонясь к дереву, дед стоял еле живой.

— Ох, дедушка, так мы с тобой тут вдвоем замерзнем. Что ж мне делать с тобою? Может, на лавку вернемся, ты посидишь, а я сбегаю за помощью? — Дед кивнул. — Знаешь, нет, кто знает, что с тобой будет, пока я буду бегать. Сделаем так! — Дед открыл глаза и посмотрел на меня. Я сняла свой пуховик. Постелила на землю и сказала:

— Давай медленно садись на мое пальто, надеюсь, оно выдержит тебя, «made in Japan», должно быть крепким, заодно и проверим.

Дед не хотел садиться, что-то шептал, но я не слышала. Потом громко, командным тоном, скомандовала:

— Ты что, хочешь, чтобы я замерзла? Садись давай, пока в моем теле тепло есть. Я дотяну тебя до дороги, без тебя я не уйду, слышишь меня?

Дед оторвался от дерева, подал мне руки, и мы стали вместе с ним садиться. Усадив деда, я взялась за оба рукава своего пуховика, и, как ни странно, болоньевая сторона пальто заскользила. Медленно тяня деда по снегу, я даже немного согрелась. Дрожь прошла, но и силы тоже потихоньку иссякали. Дотянув деда до дороги, я надеялась на чудо, но улицы были пусты. Ни одной машины, ни одной души не было. В праздничный день все было закрыто. И вдруг я увидела на другой стороне дороги женщину. Я боялась, что она меня не услышит, бросила деда и быстро побежала через дорогу, крича:

— Женщина, помогите, человеку плохо там в парке!

Но увидев меня, она бросилась бежать прочь с криком:

— Полиция-я-я!

Я остановилась и поняла, что сегодня помощь можно ждать только с небес. В этот вечер впервые за долгое время осознала, как трудно стало жить. На улицах нет больше телефонных будок, из которых можно было позвонить в скорую, в полицию и пожарную. Если сейчас нет телефона в руках, ты беспомощный. Я подошла к деду, тот сидел на мерзлой земле и безжизненным взглядом смотрел на меня.

— Дед, не переживай, нам бы добраться с тобой вон до того поворота, и тогда помощь будет рядом. — И потянула за пуховик, волоча на нем деда вдоль парка, в направлении своего дома. Это был ближайший пункт с доступным телефоном.

Минут пятнадцать я его еще тянула — и вдруг увидела мерцающие огоньки машины на главной дороге. Я оставила деда, выбежала на дорогу и, расставив руки, пошла навстречу ехавшей машине. Она пыталась маневрировать заранее, перестраиваясь на встречную полосу, но я бежала туда, и машина начала тормозить.

Здоровый мужик вылез из машины, да еще с битой в руке, матеря меня по-всякому, он орал:

— Ты что, сука, делаешь?

— Мужчина, пожалуйста, помогите там на аллее дед умирает, пожалуйста, — кричала я, — ну пожалуйста, помогите!

— Тварь безмозглая, я тебе сейчас так помогу, навек запомнишь, — орал он мне в ответ. И замахнулся на меня битой.

Казалось, сейчас вместо деда хотела умереть я сама, еще громче крича, идя навстречу мужику:

— Ну убей меня своей битой, убей, гад. И пусть на твоей совести два трупа будет. Убей! Чего вылупился!

— Ты что, ненормальная? — в ответ орал мужик. Но биту опустил.

— Я как раз таки нормальная, это ты ненормальный, раз не хочешь помочь умирающему старому человеку. Езжай отсюда, трус поганый. — Подняла руки к небу и еще громче заорала: — Боже, куда мужики девались? По земле одни скоты ходят с битами в руках.

И побежала в сторону, где оставила деда.

Я не слышала, уехала машина или нет. Меня сейчас страх за деда сдавливал, словно тиски.

Когда я вернулась на аллею, дед уже не сидел, он лежал.

Я подбежала к нему, крича:

— Дед, пожалуйста, не умирай! Я ведь не смогу потом жить!

В спину меня кто-то толкнул со словами:

— Отойди, и не ори, дура.

Оказывается, мужик не уехал. Сунул мне в руки свою биту и, наклонившись, поднял деда с земли.

— Поехали быстрее, может, еще не поздно, — сказал он.

Я схватила свой пуховик с земли, на ходу натягивая его на себя. И быстрее зашагала за мужиком, который нес деда к своей машине.

Открыв дверь машины, мужик усадил деда, крикнув мне:

— В центральную повезем, она ближе всех.

Дед уже не стонал и глаза не открывал. Его ледяные руки меня пугали.

Машина тронулась. Мужик громким голосом сказал:

— Возьми на сиденье водку, натри ему руки.

— Я боюсь, они у него такие холодные, как у трупа. А вдруг водкой нельзя?

— Какого хрена ты своего деда вытащила в такую погоду на улицу? — спросил меня мужик.

— Это не мой дед, я случайно его в парке увидела.

— Твою ж мать, он даже не твой дед, а ты чуть под машину мне не легла.

— Едьте лучше быстрее. — И я стала дышать на холодные руки деда растирая их. Затем стянула с мужика шапку и укутала руки старика в нее. Мужик сначала крикнул:

— Эй! — но сразу же замолчал.

Нам повезло: подъезжая к больнице, мы увидели, что у входа стоит бригада скорой помощи. Я вылетела из машины, крича:

— Помогите, здесь деду плохо, он, наверное, замерз!

Женщина-врач сразу же нырнула к нам в машину, пощупала деда и крикнула:

— Миша, каталку, быстро.

Парень вытянул каталку из машины скорой помощи, к нему присоединился еще один парень, и они вдвоем подкатили ее к нашей машине. Осторожно вытащили деда с заднего сиденья и уложили его аккуратно на каталку. Дед не издавал ни одного звука. Быстро покатили в здание больницы. Уже входя в здание, женщина-врач крикнула нам:

— А вы что стоите? Идемте быстрее, ваша помощь нужна будет.

Я побежала тут же за ними, а мужик остался стоять, но, когда я входила, по тени в дверном стекле увидела, что он шел за нами.

Деда сразу же закатили в приемное отделение, а ко мне навстречу вышла медсестра, спрашивая:

— Вы его родственники?

— Нет, — ответила я.

— А где родственники? — опять задала вопрос медсестра.

— Я не знаю, где его родственники, я его в парке нашла, он на лавочке сидел.

— Час от часу не легче, — проговорила она и тут же добавила: — И что нам делать? Как его оформлять?

К нам подошел наш мужик и сказал:

— Оформите на мое имя, если что надо, я оплачу. — И протянул ей свой паспорт.

Медсестра, взяв паспорт, крикнула:

— Ждите здесь! — И быстро скрылась за широкой дверью в кабинет, куда вкатили деда.

Я посмотрела на мужика, он чему-то улыбался.

— Спасибо вам, — сказала я ему. — И простите меня за все мои слова, что выкрикивала там на дороге. Все слова были просто от страха. Еще раз извините.

— Да ладно тебе, я же первый начал материться, ты меня тоже прости. Я ведь сразу подумал, что пьяная какая-то или развод какой-то. Извини, но ты все равно ненормальная, кидаешься сразу под колеса. А в такой снег машину сильно заносит… Пошли! — неожиданно сказал он, взял меня за локоть и легонько потащил за собой.

— Куда мы? Нам здесь сказали ждать.

— Да никуда, просто вон к той стене хотел тебя подвести, — ответил он мне.

— Зачем?

— Хотел показать и спросить, тебя какие собаки рвали там в парке, что твой пуховик весь в дырах?

Я сама подошла к той стене, к которой он меня вел, там висело зеркало. Глядя в него, я тоже улыбнулась, а потом засмеялась.

— «Мade in Japan» против русской зимы бессилен. Не выдержал пуховик быть санками.

— Ты что, деда на нем тащила?

— Ну да, другого способа не нашла, как с ним передвигаться, — тихо добавила я.

— А что ты сама там делала, в такую погоду? — смотря мне в глаза, задал он вопрос.

Я опустила глаза, делая вид, что дырка на пуховике меня интересует в эту минуту очень сильно. Но отвечать, что брела сама не знала куда, не хотела. И решила соврать.

— Путь к дому сокращала. Из гостей шла. И увидела деда на лавочке. Он стонал. И даже шептал что-то. А пока я его тянула, он, видно, замерз совсем, сидя в мороз на земле.

— Да не переживай ты, хрен редьки не слаще, если бы он на лавочке сидел. Там такой же мороз. А так хоть у него под задом пуховик был. А почему скорую не вызвала?

— Я телефон свой дома забыла, когда в гости ушла. Поэтому мне неоткуда было вызвать скорую помощь.

— Ясно, хреново без телефона в наше время. Поэтому старайся больше его не забывать.

К нам вышла медсестра, протянула паспорт моему спутнику. И сказала:

— Деду вашему повезло, замерз крепко, легкое обморожение ног и рук, но ничего страшного нету, пару дней полежит у нас, посмотрим, какие осложнения могут быть. Его в отделение травмы положат. Может, когда в себя придет, родственников своих назовет, и вам не придется платить за него…

Но мой спутник ответил:

— Вы это, если даже найдутся или не найдутся родственники, лечите деда хорошо, я все оплачу. — Вытащив из кармана визитку, протянул ее медсестре и добавил: — Вот тут все мои контактные номера, звоните, если что понадобится!

— Хорошо.

Взяв визитку, она развернулась и опять скрылась за широкой дверью приемного отделения.

Тут же оттуда вышла другая медсестра и сказала нам, что мы можем ехать домой, сейчас деда отвезут в палату, а завтра мы его можем навестить.

— Спасибо вам, — сказала я медсестре. И она быстро зашагала по направлению в отделение травмы. Когда медсестра скрылась из виду, я вспомнила, что не спросила, под каким именем они записали деда.

— Ой, я забыла спросить, как завтра деда найду, а вернее, под каким именем?

— Ну раз я паспорт свой давал, значит, под моим, — ответил мне мой спутник.

— Простите, а как вас зовут и какая у вас фамилия?

— Ну давай хоть познакомимся, — протягивая свою руку мне, он представился: — Георгий Даинс, но можно Жора.

Почему-то я этому имени улыбнулась и, вытянув свою руку, встречно добавила, смеясь:

— Он же Гога, он же Юрий, а я просто Лада.

— Ну не просто Лада, а наверняка «Приора».

Мы оба засмеялись. А потом он серьезно спросил:

— Нет, ну честно, как твое имя?

— Лада, честно-пречестно, — ответила я.

— Необычно, я привык что Лада — это «жигули», поэтому назову я тебя Ладушкой, — и улыбнулся во весь рот.

— Ах, называйте как вам хочется, мне уже без разницы, как мое имя произносят, Жигули или, как там, Приора… кстати, что это за слово — Приора? Последнее время все чаще и чаще слышу, но все забываю посмотреть в гуглях, что это означает.

— Марка «жигулей» — «Лада-Приора», — ответил он

— Ах вон оно как. Ну, что Лада — «жигули», я давно знаю, а вот Приора, честно, не знала, что тоже «жигули». Ну что, пойдемте, мне домой пора, меня дома давно ждут.

— А меня уже, наверное, и не ждут, — добавил он.

— Почему? — спросила его я.

— Слишком долго ездил, обещал вернуться через пару минут. А видишь как, тебя встретил с твоим дедом. Нет, теперь уже — с нашим дедом.

Мы заулыбались и пошли к выходу из больницы. Пока мы шли, все, кто шел нам навстречу или стоял в коридоре, внимательно глазели на меня и улыбались, видно, подранный пуховик на мне вызывал у них улыбки.

Центральная больница от моего дома находилась примерно в двух кварталах. Но по такой погоде, да еще пешком, покажется все пять. Денег у меня тоже при себе не было, чтобы вызвать такси. А просить Жору подвезти мне было неудобно. Выходя из больницы, я еще раз поблагодарила моего спутника:

— Спасибо вам еще раз за помощь. Ну, мне направо.

И только хотела пойти, как он взял меня за руку и сказал:

— Ты что, думаешь, я теперь тебя вот так пешком, без шапки и рукавиц, в такую метель отпущу?

— Да мне тут недалеко, я бегом добегу. А то вы и так задержались из-за меня.

— Прекращай мне выкать, мы с тобой прошли сегодня боевое крещение, теперь почти родственники.

— Какие родственники? — удивилась я.

— А такие, у нас теперь спасенный дед — общий.

— А-а-а, — улыбнулась я ему.

— Садись в машину и не бойся, довезу тебя до дому в целости и сохранности.

Он открыл дверь машины, взял меня под локоть и, легонько толкая, усадил в свою машину на переднее сиденье, затем захлопнул дверь и пошел садиться за руль.

— Ну и какой у тебя адрес, милая Ладушка?

— Проспект Пушкина, 24.

— Ничего себе собралась топать туда пешком. Точно кому-то пришлось бы тебя спасать от обморожения, — смеясь проговорил он и завел машину.

— Да, сегодня как никогда метет. Настоящий Новый год. Кстати, с наступившим вас, пусть он вам только радость принесет.

— Опять «вы»?

— Привычка, прости, — добавила я.

— Вот так-то лучше. Спасибо, и тебя с наступившим, пусть у тебя такой экстрим больше не случается ни в этом году, ни вообще никогда.

И мы оба засмеялись. А я ответила:

— Спасибо, надеюсь, не случится, я правда очень испугалась за деда, я вообще трусиха по жизни.

— Ты трусиха? Я как-то не заметил, что ты трусиха. Вот отчаянная подходит больше. И еще, ты меня прости, но сказать обязан, — какого черта ты в темноту сокращаешь путь к дому через парк? Там нормальные люди не ходят, тем более в такую погоду. А вот пьяных мужиков там валом, это сегодня колотун на улице их распугал. А так, там постоянно то драки, то поножовщина, а ты поперлась в праздник, когда трезвых людей почти нет.

— Я не подумала об этом, когда шла туда, — ответила тихо я.

— Твою ж дивизию, под машину когда бросилась, тоже не думала?

— Вы же не мой отец, чтобы сейчас меня ругать? Нет, не думала! — повышая голос, резко ответила ему.

— Ты не злись, я просто не хотел бы, чтобы вот с такой красивой девушкой что-нибудь случилось в парке из-за опрометчивого поступка, типа твоего «не подумала и пошла».

— Спасибо, приму как комплимент, тем более меня давно никто не называл красивой.

— Да ты что, и куда мужики смотрят, которые рядом с тобою? — И заулыбался во весь рот.

— Засмущать меня захотел? — ответила я ему

— Вовсе нет, даже и не собирался. Это просто факт, причем неоспоримый.

— Ага, приму во внимание. Как раз мы подъехали, вон мой дом справа, четвертый подъезд отсюда, пожалуйста, — добавила я.

— Что-то быстро приехали, я ведь еще не все узнал, — опять смеясь, сказал он.

— Не люблю последнее время отвечать на вопросы, значит мне повезло, что приехали, я ведь сказала, что живу не так далеко, — улыбаясь в ответ, проговорила ему я.

— А может, ты меня на чай пригласишь? Обещаю, не буду вопросы задавать!

— Нет, не приглашу, извини, без обид, мне сейчас и так придется полночи оправдываться, где я была.

— Да какие обиды, жаль, конечно, но что поделаешь, придется мне ехать дальше.

Открывая дверь, я сказала:

— Спасибо, Жора, тебе за все. Всего доброго. До свидания!

— Да не за что. К деду-то придешь в больницу?

— Конечно приду, — ответила я.

— Ну, тогда увидимся еще, надеюсь, — подавая мне руку, сказал он.

— Может быть увидимся.

Холодный ветер ударил в лицо, я поежилась и быстрее побежала к двери подъезда. Открывая дверь, я оглянулась, Жора стоял и смотрел мне вслед. Я помахала на прощание и вошла, закрывая за собою входную дверь.