Судьба и ее перипетии

Милли Фокси (2024)

Это история о простом и обаятельном мужчине, Бернарде, чей характер не отличается ни излишней храбростью, ни огромной силой, ни великим умом, но поражает своей человечностью. Он не герой и не рыцарь с мечом и щитом, но его золотое, доброе сердце способно победить любые испытания. Следуя своему пути, он переживает взлеты и падения, сталкивается с жизненными трудностями и влюбляется по-настоящему, создавая свою уникальную и волнующую историю любви.

Глава 2. Первая встреча.

Был поздний ноябрьский вечер, один из тех редких для первой половины ноября вечеров: морозный, тихий и темный, заставляющий неожиданно явно ощутить, что зима уже сменяет осень, почти наступает ей на пятки, однако все ещё держа дистанцию, ненадолго отступая, вот-вот готовая ворваться с новой силой, лишь за пару дней до начала декабря. В воздухе витали крупные снежинки, покрывая землю все еще проросшую зелёной густой травой, белыми коврами, которые, скорее всего, исчезнут при лучах солнца уже на завтра, превратив дороги в подобие озер.

Деревья, которые не успели еще полностью скинуть свои листья, смотрелись под снегом диковинно, но гармонично. Магазины и кафе в поселении начали потихоньку закрываться, свет в окнах жилых домов гаснуть, а автомобили на улицах ездить все реже и реже. Даже по шоссе, у которого стояла старенькая и небольшая уютная забегаловка, которую хозяйка упорно называла кафе для проезжавших уставших путников и дальнобойщиков, перестало шуметь и гудеть так часто, как днем. Маленький мирок час за часом затихал. Лишь два-три автомобиля в десять минут нарушали тишину помещения вышеупомянутой придорожной забегаловки.

Нэнси Ланстер, владелица и работница кафе в одном лице, была настолько занята, что не заметила, как в пустующее кафе, которое она забыла закрыть вовремя именно сегодня, вошел молодой мужчина примерно тридцати с небольшим лет.

Когда он вошёл, Нэнси стояла лицом к нему, склонившись над тетрадью, лежавшей перед ней на деревянном и местами обшарпанном прилавке. Её волнистые черные волосы касались этой тетради, а яркие алые губы беззвучно повторяли слова, выводимые её изящной рукой, украшенной незатейливым, но очень ей идущим тонким браслетом.

В помещении уже не было света, и только одна настольная лампа, стоявшая возле девушки на прилавке, ярко горела, освещая всю площадь перед прилавком и отбрасывая тень девушки на стену. Тень слегка подрагивала в такт движения её руки. Мужчина невольно залюбовался этим зрелищем, почему-то показавшимся ему умиротворяющим.

Внезапно, она вздрогнула, почувствовав чужое присутствие, и подняла глаза, которые оказались зелёного цвета и совсем чуть-чуть раскосые. Мужчина словно очнулся и подул на свои покрасневшие руки, слегка пританцовывая на месте, чтобы согреться.

Нэнси быстро оглядела его с головы до ног. Она отметила, что он был довольно высоким и крупным, но без грамма лишнего жира: вся его массивность была исключительно за счёт мышц и широкой кости. Он был широк в плечах, его волосы были тёмные, почти чёрные, и когда он быстро оглядел её владения, прежде чем вернуться взглядом к ней, она заметила, что они слегка завивались на затылке.

Глаза мужчины в свете лампы были темно-синими, как ночное небо. Одет он был в старое, но чистое темное пальто не по сезону — такое бы больше подошло в погоду первых дней сентября, когда воздух все еще нагрет лучами летнего солнца, но никак не в минусовую ноябрьскую, особенно в такие ночи, как эта.

Оглядев позднего гостя, она тихо хмыкнула и снова уставилась в свои записи, не собираясь проявлять вежливость к тому, кто, по её мнению, не ценит чужое время. Ведь на двери кафе были четко указаны часы работы, и это невозможно было не заметить.

Она услышала, что он подошел совсем близко к прилавку. Девушка выразительно бросила взгляд на массивные часы с маятником, стоящие у небольшого камина, справа от неё и слева от посетителя, после чего снова посмотрела на мужчину в упор.

Помимо того, что он имел наглость вторгнуться в её владения после закрытия, была еще одна причина, по которой присутствие этого человека заставляло Нэнси нервничать: они оказались вдвоем в самом удаленном от людей месте. Две помощницы завершили работу еще днем и поспешили уйти, а последние посетители уже два часа назад перестали заходить.

Еще больше беспокоило мисс Ланстер то, что обычно она слышала звуки приближающихся автомобилей перед появлением посетителя в кафе. Прямо у приоткрытого окна была удобная автостоянка и небольшая заправочная станция с рекламой, указывающей на то, что при покупке топлива владелец автомобиля получит в подарок купон для покупки фонариков, подушек или других мелких необходимых в хозяйстве вещиц.

Однако взгляд на часы показал, что в ближайшие десять минут точно никто не подъезжал к ее кафе и это внезапное появление незнакомца сильно испугало Нэнси и добавило ей тревоги.

— Мы уже закрыты! — твёрдым голосом сообщила она и, склонившись ещё ниже, принялась дальше записывать что-то в свою тетрадь. Склонившись так низко, ей было удобнее скрыть замешательство и страх.

Снаружи она выглядела невозмутимо, но внутри всё сжалось при мысли о том, что мужчина мог оказаться недоброжелателем.

«Скорее всего, он вышел из леса», — подумала она, снова бросив быстрый взгляд на мужчину и впервые заметив, что он выглядит уставшим. — «От одного поселения до другого не меньше десятка километров, а значит, он пришел пешком, если, конечно, он не оставил свою машину в паре километров отсюда, что уже не имело бы никакого смысла».

— Мне бы только позвонить от вас, — наконец заговорил с ней мужчина и вздохнув, положил раскрасневшуюся левую руку на прилавок перед ней. Она быстро метнула на нее свой взгляд, отмечая слегка посиневшие ногти и красноту пальцев, и от этого зрелища, сострадание ощутимо кольнуло внутри, но она решила проигнорировать это непрошенное и несвоевременное чувство.

Мужчина тем временем продолжал:

— Я приехал к дяде, но не знаю его точного адреса. Точнее, совсем не помню. У меня в блокноте имеется только его номер, на который я могу позвонить, чтобы связаться с ним. Это все, что было из его письма к моей матери и отцу. Должно быть, он забыл, что я оставил это место в девятилетнем возрасте и думает, что я до сих пор помню, где он живет.

Мужчина обаятельно улыбнулся, глядя на девушку умоляющими глазами, так что ей трудно было злиться на него. Затем, он усмехнулся и покачал головой, после чего, неуклюже вытащил из-за пазухи коричневый кожаный блокнот для записей своими замерзшими пальцами и, махнув им перед ней со стуком, опустил на прилавок.

Заметив замешательство на лице хозяйки кафе, он снова заговорил:

— Знаете, ведь прямо по дороге сюда меня ограбили трое субъектов бандитского вида, и счастье, что они не взяли мой блокнот, но забрали все мои оставшиеся деньги. Поэтому я сожалею, что не могу заказать у вас ничего, — он развел руками, — если бы не это досадное происшествие, то я бы непременно заказал, и с удовольствием выпил, чашечку кофе или горячего чая.

Не дождавшись от нее никакой реакции, кроме, разве что жалостливого быстрого взгляда, он небрежно добавил, при этом искоса поглядывая на девушку:

— Благо, еще что они не убили меня и даже не слишком сильно отделали. Однако, я очень долго шел сюда пешком и ужасно замерз. Позвольте мне позвонить, пожалуйста, и хоть немного погреться у камина. Я не задержу вас больше, чем вы сами тут планировали пробыть.

Нэнси вдруг показалось, что он таким образом пытается манипулировать ею, давя на жалость, и еще, она почему-то решила, что своей проникновенной речью, он намекнул на бесплатный горячий чай или кофе. Это к ее собственному удивлению, возмутило ее. И хотя ее сердце опять сжалось от жалости и сострадания к нему, она была намерена все равно решительно отказать этому человеку во временном приюте и наглой, по ее мнению, просьбе.

Она не доверяла ему, ведь он совсем не был похож на жертву разбоя: гладко выбритый подбородок, чистое пальто, ни следа царапины или синяка на красивом лице.

К тому же, она ощущала неимоверную усталость и стремилась как можно скорее добраться до дома, чтобы окунуться в исцеляющий сон. Она собрала всю свою решимость, чтобы ее голос оставался твердым и не дрожал.

— Мужчина, вы разве не слышали меня? — она посмотрела ему в глаза, невольно, снова оценив его привлекательность, но внешность давно уже не волновала ее, и она продолжила смотреть слегка враждебно. — Мы уже закрыты. Вы, конечно же, можете быстро позвонить, чтобы узнать адрес, но затем не задерживайте меня ни на минуту дольше.

Вспомнив, что он шел пешком, она добавила:

— Если у вас нет своего автомобиля, то не забудьте вызвать также для себя наемный, вот к этому кафе. Деньги я вам дам, хотя вас вполне смогли бы довезти и без денег. Ничем больше я вам помочь не смогу. Надеюсь, что, воспользовавшись моим телефоном, вы наконец-то оставите меня в покое.

— Не нужны мне ваши деньги, — недовольно буркнул, уязвленный тоном девушки, мужчина, выудив авторучку из того же внутреннего кармана пальто, откуда ранее появился блокнот. — Я поймаю автомобиль по пути к поселению. Однако, окажите мне милость и позвольте остаться у камина до тех пор, пока вы не закроете кафе?

–Нет! — твердо ответила Нэнси, снова начиная терять терпение. Она сжала ручку, которой писала, в кулачке, сама не до конца понимая, почему спорит с ним, ведь она вполне могла позволить ему остаться. И тут же она получила ответ на свой вопрос, подумав, что позволила бы, если бы его присутствие так не пугало ее. — Я же сказала, что кафе на сегодня закрыто для посещений. Я хочу спокойно и без нервов доделать все дела, а затем отправиться домой! — мужчине показалось, что она даже притопнула ногой.

— Я тоже хотел бы как можно скорее добраться до места, которое я буду называть домом какое-то время, — с досадой парировал он, — но я не знаю, сколько еще придется пройти, прежде чем я поймаю автомобиль до поселения, и хотел бы немного набраться сил и согреться. И вы определенно препятствуете этому из непонятного для меня эгоизма, — с обидой в голосе закончил он.

Нэнси заметила, что он дрожит от холода и готова была сдаться, но последняя фраза очень оскорбила и задела ее, потому что была чистой правдой. Правдой, которая была крайне неприятной для такой, как Нэнси, потому что с раннего детства ей говорили, да и она сама считала себя незлобивым человеком, готовым первым прийти на помощь, если понадобится, настоящей суперженщиной.

И сейчас все то, чем она так гордилась в себе, рушилось как карточный домик из-за ее усталости, упрямства, страха и гордости — гремучей смесью эмоций и ощущений.

Жизнь прямо сейчас испытывала ее нещадно, и этот мужчина был живым доказательством того, что она не такая, какой видит себя и какой видят ее окружающие люди.

Вместо того чтобы смягчиться, смирить гордость и обуздать страх и злость, исправиться, она только обозлилась сильнее и твердо, с легким раздражением в голосе сказала:

— Посмотрите на часы работы и, может быть, поймете, что вы пришли не вовремя! Не моя проблема в том, что вы решили вдруг отправиться непонятно к кому, непонятно куда, пешком, один, и не удосужились даже хорошенько продумать свои действия и маршрут перед тем, как отправиться в это путешествие. — Она быстро перевела дыхание и продолжила распекать опешившего мужчину:

— Вы кажетесь не глупым и довольно взрослым мужчиной, чтобы избежать ситуаций, подобных этой! — Молодая женщина раздражалась все больше и больше, это было заметно по тому как звенел ее голос.

Внутри нее стала разрастаться враждебность, приправленная ее же обвинениями, от того, что незнакомец задерживал и невольно обличал ее. Она уже много раз пожалела, что не закрылась перед тем, как делать записи по итогу дня и считать вырученные деньги.

— Вы очень негостеприимная хозяйка! — вынес он ей вердикт, слегка приподняв голову и неотрывно глядя на нее. Она снова взглянула на него с прежней злобой. Он уже не дрожал, и женщина подумала, что он специально тянет время, чтобы оставаться в помещении подольше.

Вид его был обиженный и раздосадованный, но он старательно пытался это скрыть. На мгновение ее сердце в очередной раз пронзила жалость к нему, но тут же она напомнила себе, что не знает его и что никто не даёт гарантию, что его позднее появление здесь не принесет плохие последствия, как ей, так и дорогому ее сердцу кафе.

— Не ваше дело, какая я хозяйка, — буркнула она в ответ. — С вашей стороны тоже крайне нехорошо задерживать человека на работе. Я уже сказала вам, что вы можете вызвать себе автомобиль и спокойно уехать к своему дяде, или куда вы там собрались. Предложила вам даже свои деньги, но вы отказались.

Мужчина покачал головой, не отрывая от нее взгляда, и потянувшись к телефону, стоявшему на прилавке, набрал номер, слегка прищурившись при этом.

Он переложил авторучку в правую руку и, придерживая трубку левым плечом, замер, ожидая подключения к линии. Спустя несколько секунд он быстро записал адрес в своем блокноте, демонстративно перекладывая ручку из одной руки в другую и записывая что-то, то правой, то левой рукой.

От чего-то ему непременно захотелось, чтобы девушка за прилавком заметила его особенность, которой он с детства привык гордиться с подачи дяди, всячески поощрявшим его хвастовство.

Тем временем Нэнси, от любопытства, даже заглянула в его блокнот, удивляясь, что все записи очень аккуратные и что она не в силах различить, что он написал правой, а что левой рукой. Невольно восхитившись тем, что путник оказался амбидекстером, она с интересом глянула на него, встретив его насмешливый взгляд. Мужчина прекрасно знал, что произвёл на неё эффект, и от понимания этого Нэнси нахмурила носик, снова сменяя милость на гнев.

Положив трубку на место, мужчина поблагодарил её, краем глаза внимательно наблюдая за ней. Она все же заметила его любопытный взгляд и быстро опустила свой в тетрадь перед собой, все еще возмущаясь тем, что он смотрит на неё и не торопится уходить.

— Не за что, — раздраженно буркнула девушка спустя несколько секунд, не отрывая взгляда от тетради и нахмурив брови. — А теперь идите уже своей дорогой!

— Вы со всеми мужчинами так обращаетесь? — спросил он вдруг, чуть наклонившись вперед и опираясь о прилавок, вызывая очередную волну бешенства в груди Нэнси. — Или только я вам чем-то не угодил?

Она молчала, продолжая писать в тетради, надеясь, что если не помогает грубость, то возможно игнорирование будет лучшим способом справиться с этой ситуацией. Она хотела, как можно скорее начать считать кассу, но почему-то боялась вытаскивать деньги при этом мужчине.

— Дайте угадаю, — продолжал он ласковым и тихим голосом, пугая и раздражая ее этим еще больше. — Кажется, я узнаю этот тип женщин, к которым относитесь вы. Вы искренне полагаете, что мужчины, это такие толстокожие создания, которые ничего не чувствуют, ни физически, ни морально. Считаете, что мужчины — это машины, служащие на благо вам и другим женщинам, и что их можно безжалостно выкинуть на мороз, даже если они пришли к вам за помощью. Так ведь? Будь на моем месте женщина, вы бы не испугались остаться здесь с ней и поспешили бы ей помочь, не бросили бы ее в беде.

Незнакомец сверлил её внимательным взглядом.

— Разгадал я вашу натуру? Не правда ли? Знаю я таких высокомерных женщин, как вы, которые думают, что только женский род достоин помощи и сострадания, а мужчины для вас, это лишь рабочая сила и средства достижения ваших желаний. Наверное, ваш отец был жесток с вами, или он вовсе не участвовал в вашем воспитании…

— Замолчите! — разозлилась она и швырнула ручку на тетрадь. — Мне на самом деле все равно, кто был бы на вашем месте: женщина ли, мужчина ли, или кто-то другой! Вы пришли слишком поздно, как можно этого не понять? Хотя, повторяю уже третий раз, могли давно, задолго до моего кафе, найти себе попутчика, а не тащиться через лес как полоумный. И знаете, вовсе не удивительно, что на вас напали! Если бы вы хоть немного думали своей головой, то уже давно могли греться в доме своего родственника, а не задерживать уставшую девушку!

Мужчина задумался на несколько секунд, потом кивнул и, подняв руки в капитуляции, попятился к выходу. У двери он все же развернулся и, тихим, упавшим голосом сказал:

— На меня напали не в лесу, а задолго до того, как я решил сократить путь через него. После нападения я еще пролежал в доме у одного сердобольного старика не в состоянии подвинуть ни рукой, ни ногой, ни избитым телом. Я лежал около двух дней, в течение которых жена старика почистила мое пальто, хотя я и не просил этого, а также своими руками накормила меня овощами с мясом и напоила прекрасным морсом, отчего я почувствовал себя лучше и к вечеру второго дня смог подняться. Это происходило за двадцать километров отсюда. И, что бы вы там ни считали, я продумал путешествие, когда был дома, но все пошло не по плану. Ведь так бывает…

Он быстро повернулся к ней спиной и вышел. Нэнси взяла ручку снова, замечая, как дрожат ее пальцы. На душе стало паршивее некуда. Она сосредоточилась, начала считать дальше, но очень быстро сбилась со счета и тяжело вздохнула. Она снова попыталась сосредоточиться на цифрах, но уже не могла. Цифры расплывались, сердце навязчиво отбивало свой тяжелый ритм в ушах, а в животе разрасталась тревога.

В ее голове возникали картины, одна страшнее другой: о том, как этот несчастный скиталец шагает вдоль дороги, кутаясь в свое пальто, весь покрытый снегом и дрожит; как он останавливается, чтобы поймать редкую машину, но все автомобили проносятся мимо, оставляя замерзающего мужчину на произвол суровой судьбы. Уставший до предела, он опускается на обочину, чтобы немного передохнуть, и к утру дальнобойщики находят его окоченевшее тело.

«Ужасно замерз» — повторила она мысленно его слова, сказанные в начале их перепалки, и сердце ее наполнила тревога, которая уже и без того терзала ее живот. В душе появилось запоздалое раскаяние. — «Не надо было мне так с ним. Надо было позволить ему погреться у камина и помочь найти автомобиль или же… довезти его самой на автомобиле Сары.»

Нэнси вздохнула еще раз и закрыла тетрадь, так и не закончив подсчет. Решив, что доделает все с утра, девушка вышла из-за прилавка, перекрыла подачу воздуха в камине, и, надев шубку с меховым воротником, вышла из кафе. Она думала о том, что если увидит этого мужчину, идущего вдоль дороги, то обязательно остановится, подвезет его до дома, и попросит прощение за свое грубое поведение.

Она надеялась, что он хотя бы немного согрелся, пока они перекидывались репликами. Закрыв кафе, она повернулась и сразу же увидела его.

Он стоял возле дороги и смотрел себе под ноги. Нэнси вспомнила, что ни разу не услышала проезжающего автомобиля все то время, пока испытывала муки совести.

— Эй, мистер! — нерешительно окликнула она его. — Я довезу вас на автомобиле моей сестры прямо до поселения. Надеюсь, вы не откажетесь от этого. И, я сожалею о своей грубости.

Мужчина обернулся и с удивлением уставился на нее. Глаза его были подозрительно влажными, и он поспешно протер их своей покрасневшей рукой, отчего сердце девушки пронзило острое сострадание. Она стушевалась и опустила глаза. Неожиданно для самой себя она испытала невероятное желание обнять этого незнакомца, согреть его теплыми словами и угостить горячим чаем.

Теперь он не казался ей нахалом и опасным типом, который покушается на неё или на её кафе. Она смотрела на него и видела очень уставшего молодого человека, намного более уставшего чем она сама.

Теперь ей казалось, что это довольно застенчивый и милый молодой человек. Тут он улыбнулся ей, и она невольно ответила ему улыбкой.

— Подождите минутку, я сейчас налью вам горячего чая за счет заведения, и тогда поедем. Простите ещё раз, что была груба с вами, я знаю, что это не оправдание моему поведению, но я очень устала за сегодняшний день и хотела, как можно скорее оказаться дома. К тому же, вы появились так неожиданно и ниоткуда, что я даже слегка испугалась, — нехотя призналась она.

— Спасибо, — сказал он, прижав руку к груди, и его голос показался ей слегка охрипшим. — Я уже понял, что напугал вас и раскаялся в этом.

Нэнси быстро открыла кафе и зашла внутрь. Через несколько минут она вышла с полным стаканом дымящегося чая с лимоном и протянула мужчине этот стакан, сделав знак следовать за ней.

Они сели в автомобиль, и Нэнси подождала, пока он начнет и закончит пить чай.

— Почему на вас такое лёгкое пальто? И ваши руки не защищены. А ещё на вас нет шапки, — нахмурилась она, оглядывая его с головы до ног.

— Я начал свое путешествие месяц назад и не ожидал быть ограбленным. Планировал купить что-то по дороге, да и вообще, не думал, что так задержусь. Думал сначала доехать до дяди, а потом уже основательнее подумать о смене гардероба. Я не любитель всюду таскать за собой чемоданы, миледи, — ответил он, и на его губах появилась лёгкая улыбка, похожая на усмешку. Он снова отхлебнул чай, горестно вздохнул, задумался и замолчал, глядя перед собой.

«Артист», — беззлобно подумала она, и, заметив, что мужчина допил последний глоток, собиралась взять у него стакан. Однако он ещё на мгновение задержал его в руке, ложечкой вынимая дольку лимона и засунув её в рот, не поморщившись разжевал и проглотил её.

— Самое вкусное! — возвестил он, вытирая губы белым носовым платком, выуженным из того же внутреннего кармана, откуда до этого являлись на свет блокнот и авторучка. Нэнси не удержалась от улыбки.

После этого долгое время пока они ехали, оба молчали и наблюдали за тем, как тяжелые хлопья снега кружатся и падают на дорогу, покрывая все вокруг тяжелым ковром и напоминая путникам о Рождестве.

Мужчина вскоре согрелся и совсем расслабился. Довольная улыбка на миг скользнула по его лицу, он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Впервые за долгое время почувствовав себя в безопасности, он наслаждался теплом, которое окутало его снаружи и внутри.

Прежнее хорошее расположение духа понемногу возвращалось к нему, и в блаженстве настоящего и прекрасного момента он глубоко удовлетворенно вздохнул. Нэнси украдкой кинула на него взгляд и заметила, что он начал клевать носом, силясь оставаться бодрым. Его голова тихонько опускалась, и глаза закрывались, но через секунду он встряхивал головой и сильно моргал. Эти действия вызвали очередную улыбку на лице Нэнси.

— Как вас зовут? — неожиданно спросила она спустя некоторое время.

— Бернард Миллер, — ответил он, очаровательно улыбнувшись и повернувшись к девушке всем телом, видимо, надеясь на знакомство. — А вас?

— Нэнси Ланстер, — ответила она, как будто бы не слишком охотно, и снова перевела свой взгляд на дорогу.

— Приятно познакомиться, — Бернард смутился и искоса посмотрел на спутницу, отмечая, как красив ее профиль, освещенный одинокими фонарями, встречающимися через каждые триста метров возле дороги.

Нэнси ничего не ответила. В отличие от него, она вовсе не собиралась продолжать знакомство и поддерживать разговор. Она даже не знала наверняка, зачем спросила его имя. Ей просто вдруг очень захотелось узнать, как его зовут.

Добрую часть дороги она мысленно примеряла к нему разные имена, тем самым распаляя свое любопытство.

«Бернард», — мысленно повторила она после его ответа и снова взглянула на мужчину. — «Ему идет».

Она опять вернула свой взгляд к заснеженной дороге и оставшуюся ее часть больше не отвлекалась на разговоры.

— Где вас оставить? — спросила Нэнси, не поворачивая голову к спутнику, когда они въехали в покосившиеся, но крепкие стальные ворота поселения.

— Оставьте меня на вокзале, — ответил он, словно очнувшись от сна. — Оттуда я доберусь до дяди сам.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы я довезла вас прямо до него?

— Не хочу вас больше задерживать, — лицо Бернарда выражало смущение. Он больше не был тем отчаявшимся наглым мужчиной, кидавшим ей обвинения в бессердечии. Он был даже слишком непривычно задумчив и молчалив. Нэнси невольно подумала, какой же он настоящий в своей обычной жизни.

В ответ на его слова о том, что он не хочет её больше задерживать, Нэнси тихо хмыкнула и пожала плечами. Она подъехала очень близко к массивному и мрачному каменному зданию вокзала.

Взглянув на пустые и темные, наглухо закрытые окна, она поежилась. Когда Бернард поблагодарил её, вышел из машины и, повернувшись еще раз, махнул ей рукой, она с теплотой улыбнулась ему и махнула рукой в ответ.

«Если бы этот мужчина знал, как я сейчас тревожусь о его судьбе, то был бы удивлен, учитывая то, что он сказал ранее о моем отношении к мужчинам,» — с грустной усмешкой подумала она.

Подождав, пока его фигура скроется за дубовой скрипучей дверью, Нэнси вздохнула и развернулась на дорогу, ведущую к ее дому. Отъезжая от вокзала, она с удивлением отметила, что с уходом незнакомца ее машина резко стала холодной и опустевшей.