Второй шанс на счастье

Мира Гром, 2023

Анна мечтала о звездах, софитах и славе, но из-за неразделенной любви осталась одна с ребенком на руках. Выжив и не сломавшись, она никак не думала, что в наконец-то ставшую размеренной жизнь, снова ворвется он: ее любовь и яд, когда-то по нелепой случайности отравивший мечты.В книге есть: ребенок от бывшего, встреча через время, эмоционально и чувственно, одна ночь, изменившая жизнь

ГЛАВА 5

Генрих

В торговом центре, как и всегда, было полно народу. Женщины суетились между бутиками, мужчины с кислыми лицами бродили за ними, дети выпрашивали игрушки…

Напротив книжного магазина красовался ювелирный. Завидев скидки до восьмидесяти процентов, такой опытный кобель, как Тим не смог удержаться.

— Ген, я на минуточку, ты не против? — он по-детски составил брови домиком.

— Ладно, я пока книги посмотрю, — махнул на него рукой. Все равно же все нервы вытреплет, если не скупит половину уцененных украшений…

На удивление вместо привычной тишины, в книжном играла тихая музыка, стояли столы, за которыми можно было посидеть и просто спокойно почитать, не покупая книгу. Неужели «европейские традиции» добрались и до Руси-матушки?

Понимая, что раньше, чем через полчаса Тимура не увижу, прошелся мимо книжных полок, взял томик Гете и заказав у девушки кофе, сел читать.

Не знаю сколько прошло времени, но у пацана, проходящего мимо меня, упал большой атлас мира. Он нес целую стопку и, верхняя из книг, соскочив, задела мою чашку, а пролившийся кофе нещадно испортил жизнь Иоганну Вольфгангу.

— Ah du schwein! (Ах ты, свинья! (нем.)) — невольно вырвалось у меня. Не хотел я мальца, конечно, свиньей называть, но…

— Fahr zur hölle! — практически без акцента, мальчишка послал меня к черту.

— Ты знаешь немецкий? — я удивленно поднял глаза от книги и наконец-то увидел его лицо.

— У нас, в семье, немецкий — второй язык, — слегка задрав носик, ответил паренек. Все бы ничего, но это был я сам, лет так десяти. То есть, не буквально я, конечно, но… Лицо точно мое, даже нос также морщит. — Не переживайте, это моя вина и я заплачу за испорченную книгу и ваш кофе. Что, кстати, читали?

— «Фауста», — не задумываясь ответил, рассматривая его лицо.

— «Театральное призвание Вильгельма Мейстера» мне понравилось больше, — спокойно сказал он, поставил свою стопку книг на стол и ушел обратно к полкам.

Я потер виски, активно моргая. Книги, все так же, лежали на столе, но я изо всех сил надеялся, что схожесть нереальна. Этого не может быть! Мне показалось. Сейчас подойдет обычный мальчишка, как сотни других на улице и все станет нормально…

— Вот, возьмите, а кофе принесет официант. Еще раз извините, я не хотел… — паренек, все так же беспощадно похожий на меня, протянул мне «чистого» «Фауста» и еще одну книгу, подхватил свою стопку, испорченного Гете и пошел к кассе.

— Подожди, — я вскочил с места и догнал его. Ощущение, что все это сон, окончательно укрепилось в моем сознании, но и на сказку было похоже не меньше. Я перехватил у него книги и предложил. — Давай помогу? А залитого «Фауста» я сам оплачу.

— Зачем? Его же я испортил, — пожал он плечами.

— Да нет, это я кофе неудачно поставил, так что сам виноват, — ответил, усердно моргая, в надежде, что видение меня все-таки отпустит.

Пока мы ждали своей очереди, чтобы не стоять молча и не тонуть в собственных мыслях, спросил:

— А чем тебя «Театральное призвание» зацепило?

— Гете повествует в нем ту часть немецкой действительности, в которой талантливая молодежь, его времени, могла найти себя, — ответил мальчишка. — В литературе, искусстве, театре, где проявляется настоящая культура человека. А я люблю истории, где нет рассказов о «мучительной» любви, мне по душе умение не сдаваться и сила духа!

— А как зовут вас, профессор? — мне едва ли не пришлось вручную поднимать свою челюсть, упавшую на пол.

— Альберт, ну или просто Берт, как мама меня называет. А вас? — полюбопытствовал он.

— Меня Генрих, — ответил привычно.

— Как моего отца. А ваше отчество? — не унимался мальчишка.

Кажется я сейчас упаду. Это же какая из женщин, с которыми я грешил, еще и в отцы записала меня?!

Хотя… Если мальчишке лет так десять, в то время молодецкая удаль уже отступила и я все силы отдавал компании. Головы не терял, алкоголем не баловался и, как правило, предохранялся. Кроме одного раза…

— Просто Генрих, — я попытался улыбнуться, но сам понимал, что получилось криво. — А где…

Задать вопрос я не успел. Женщина, на большом сроке беременности, ловко юркнула между нами и быстро зашептала:

— Альбертик, сколько раз говорить тебе не общаться с незнакомцами?!

Это его мать? Хоть убейте, не помню такое рыжее чудо!

— Теть Галь, мы уже не незнакомцы, — хихикнул мальчишка. — Прошу любить и жаловать, это Генрих и я случайно пролил кофе на его книгу.

Женщина расправила плечи, вытянулась как струна и медленно повернулась ко мне.

— Галина, — растерянно улыбнулась и я понял: она знает, причем знает все! И про меня, и про его мать. Надежда, наконец-то, вышла из комы, открыла глаза и ухватив меня за воротник истошно завопила.

— Где Аня? — спросил прямо, всем своим видом показывая, что ответ получу любой ценой.

— Мама на работе, — выпалил мой сын. Сомнений в отцовстве больше не оставалось. — А вы с ней знакомы, да?