Гитлер, Баксков и другие… Книга третья

Мирослав Палыч (2024)

Хозяева планеты в своекорыстных клановых интересах замалчивают ключевые события целого исторического пласта. Пласта — эпохи Стимпанка. Однако найденные артефакты требуют внятной научной обоснованности. И «пласт», презрев потуги мировой закулисы, словно горячими струями замасленного пара выталкивает из сумерек прошлого в наше сегодня недостающие человечеству правдоидальные знания, каких — как раз и не хватает для полноты видения картины мира века 21-го.... Настоящий роман Палыча — приглашение по-новому вглядеться в недоосмысленный поколениями фантасмагорический романтизм схлынувшей эпохи стимп-прорывного прогресса.

Глава 2

— Где же еще самое большее счастье, о Прост? Спросил Баксков.

— Я пою для людей и люблю Марту, свою половину. Потом у нас родятся дети… Потом вырастут… Все это немного грустно… В чем настоящее счастье, скажи, о много знающий Прост. Вот, — в чем для тебя лично счастье?

— Судя по твоему вопросу — ясно, что пытаешься, Коля, сравнить несравнимое, или сопоставить несопоставимое. Сам вглядись — где я, а где ты…

— Прост… Ну, все же?

— Эх, Коля… Где ты видел на вашей грешной земле счастье. Счастье, для вас, людей, это — смерть, конечно. Но вы, люди не представляете себе это состояние, пока, естественно, не умрете. Баксков задумался и заключил:

— Значит я буду по-настоящему счастлив, когда у меня не будет возможности летать на своем дирижабле, исполнять арии, петь песни и временами ощущать волшебное пронизывающее тепло тела Марты?..

— Коля, ты потерял все, когда родился, поэтому живи здесь и сейчас и не задавайся вопросами о смысле существования, потому что и Глав-стимпБог этого не любит. Да и Князь Мира может на этом твоем желании — узнать смысл — притянуться вместо меня и будет тебе морочить голову. Он это любит — морочить головы, — заморочит похлеще всяких масонов, иллюминатов и тусовщиков хасидов.

— Прост, а ты сам — как?.. Ты живой?…или счастливый мертвый? — не переставал любопытствовать Баксков.

— Я, Коля, — существующий. Потому что, как и ты — был не в силах остановить свое рождение, ведь и мне присуще начало… Это было последним, что сказал техбог Прост, перед тем, как надолго замолчать, или надолго исчезнуть в изобилующих причинами событий — Небесах…

У сопрана Бакскова, после воскресного выступления в Опере Дойче Хаус — от манипуляций Глав-стимпБога со схематикой человеческого мозга и ДНК-РНК-цепочками жутко болела шея и за ушами. Поэтому он, при случае, — и попросил Проста — ходатайствовать перед Глав-стимпБогом, чтобы — все вернул"на круги своя", как и было раньше… Беспечное, бесконтрольно пользующее силу пара человечество, должно бы быть бесконечно благодарно"Золотому голосу"любимцу Вождя, именитому певщику — за своевременное — его, Бакскова, обращение к своему знакомцу из сфер высших.

Предыстория обращения Николая к техбогу — была следующей: на прошлой неделе, в среду, СтимпСоздатель, в компании с тем самым техбогом Простом, ведя с последним непринужденную просветительскую беседу и щедро угощая его амброй, забеспокоился о том, как снискать недостающих для нормального функционала Вселенной — энергий простой человеческой благодарности. Глав-стимпБог, неустанно приводя в порядок созданный им мир, не переставал в этом мире окормлять и совершенствовать свое детище главное — человека. Прост никогда не отказывался от амбры, какая была в 197,3 раза вкуснее и полезнее"Мальвазии", той, что когда-то имелась у человечества античных времен. Тот, Кто был в сапогах, не пьянел, разумеется, никогда, чего нельзя было сказать о Просте. Техбог захмелел довольно быстро и с блаженной улыбкой на лице, кивая головой, вежливо и сонно, едва-ли вслушивался в поучительные тирады своего начальства — Хозяина Вселенной.…Глядя на Проста, Глав-стимпСоздатель подумал о том, что — открывая рот посредством отходящей вверх — верхней части головы, а не нижней — вниз, — люди могли бы почаще благодарно кивать головами. И такие многократные кивки, суммой всех кивков человечества — по действующим принципам стимпанкической психосоматики, созданных им организмов, способствовали бы, в конечном итоге, выработке необходимых для Стимп-Вселенной энергий благодарности. Да и все люди стимпанка — почаще бы устремляли свои взгляды в небо, а не себе под ноги, в поисках, случайно оброненных кем-то из сограждан — туго набитых купюрами кошельков.

…В личном быту Евген был требовательным, несколько, чистоплюем и всегда считал, что в теле человека-женщины должно быть — "все прекрасно". Его, неприятно поразило, что Ольга, стоя у печки и жаря ему большую котлету — рассказывала о своих планах на будущее, зачем-то, совсем неприглядно, шевелила головой постоянно зыркая, что ли, в потолок. Евгену настолько не понравилось"неживописные"Ольгины, без меры, кивания, что на секунду он даже брезгливо подумал, что, наверное, все же, — не на той женился…

…"Что это мой муж, жуя чипсы, так по-идиотски дергает макушкой…" — озадачилась, в свою очередь, взглянув на Евгена, Ольга, прежде чем перевернуть слегка подгоревшую, как любил Евген, котлету…

В ходе премьеры мюзикла"Айн, цвай, драй — пойдем гуляй", во время исполнения сольной партии, от открывания рта по-новому с головы Николая, свалилась шапка, да еще — вместе с седым париком. И конечно, зрители неожиданно увидели в анфас — вместо экскурсовода — старикана-Сусанина — безукоризненный арийский лик белокурого красавца… Смотревшие оперу и бывшие в зале люди Мюллера и Канариса первыми стали аплодировать стоя, усмотрев в преображении Сусанина намек на непревзойденную и искуснейшую способность немецких разведчиков принимать облик врага, в ходе выполнения заданий в тылу предполагаемого условного, или потенциального противника. Восторженный зритель — не понял, что не все действо шло по сценарию, и не заподозрил случайного упадения шапки вместе с париком с головы ведущего оперно-опереточного певщика. По переписанному сценарию сопрана германские разведчики вывели пожилого, блукавшего в лесу экскурсовода Ивана — прямо к районному отделению гестапо.…На сцену бесконечным дождем летели букеты.. Зал неистовствовал аплодисментами и, дергая туда-сюда верхними отделами своих голов, скандировал — "Браво!",…Элегантный и мало приметный Йохан Вайс, также бывший на премьере нового мюзикла, сдержанно аплодировал сидя и искоса — внимательным взглядом примечал вскакивавших с мест, аплодирующих функционеров из руководства разведок Рейха…

Конечно же, ошибка Глав-стимпБога — была налицо; пение было куда проще, когда открывалась только челюсть нижняя, а не вехняя — вместе с — волосами, глазами, носом, ушами и головными уборами. Да еще, вдобавок, приходилось перемещать при открывании рта находившиеся в головах, мозги, какие не у каждого были довольно легкими…

…Глав-стимпСоздатель, с подачи Проста, осуществившейся по просьбе Бакскова — вернул все «на круги своя». Потому, как и сам увидел, что слишком уж резко внедрил функциональное изменение в организмы стимп-человечества. И от этой внезапно наступившей новизны, от многократных открываний людских ртов в течение дня — очень болели затылочные мышцы. Да и шапки спадали,…и затылки чаще бились и царапались у тех, кто неосторожно и резко зевал, сидя спиной вблизи, находившихся позади, стен и шкафов. Само-собой, что благодаря Николаю, человечеству стало проще, оттого, что рты у него, у человечества, для функций — едения, пития, говорения, курения… и разных постельно-адюльтерных шалостей — стали открываться, как прежде. Стали открываться в большей мере сообразно закону «Всемирного тяготения»: посредством смещения нижней челюсти — вниз и только вниз, а не вверх, как замыслил и, попытался было внедрить в человечество стимп-Создатель, хозяйски озабоченный недостатком энергий благодарности в непрерывно расширяющейся Стимп-Вселенной.

В разгар пыльной бури, таща за ремень винтовку, Николай упорно полз к верху, в направлении самой высокой точки бархана. Впечатление, что высшая точка будет — вот-вот — было обманчиво. Посреди бескрайнего множестве таких же застывших песчаных волн он уже не раз имел возможность убедитьсяся: точно не угадать — сколько еще ползти к самому гребню очередной песчаной волны… Сопран посмотрел вниз, откуда за ним тянулись следы:, две почти параллельные борозды,уходящие за нижний горизонт. Одна проделанная в песочной целине его телом и та, что неширокая — винтовкой. Пока полз вверх по песку — он много думал о ситуации, в какую неожиданно попал. Где-то там внизу, в начале следов — остались — не только призрачные силуэты — сцен"Большого"и Дойче Оперхауз; силуэты — Марты, Сталина, марксов-энгельсов,"михалковых-ашкенази", дирижаблей… Но и далекие воспоминания детства, где заросли кукурузы казались непроходимыми джунглями…"…Да, кстати.., — а зачем мне винтовка?", — пытался вспомнить, стремящийся посреди пыльной бури вперед и вверх — сопран."…А-а, вспомнил: ведь из нее мне предстоит застрелить того, кто должен ответить за бардак.…С вершины большого бархана он будет виден и я смогу прицелиться……Видимо я на правильном пути" — решил Николай. Тут он вдруг, словно просыпаясь, стал осознавать, что он есть — не просто стрелок, а"Золотой голос","Любимец вождя"и сведение счетов путем отправления из винтовки кусочка свинца в живого человека — не из арсенала его навыков, умений и предпочтений."Ведь мое дело исполнять арии и, иногда, стимп-попсу и частушки… О, боже! Как же я мог согласиться убивать Ответственного за бардак, — я же к этому не готов! Я же — артист!" — думал Николай, ползя и закрываясь полой плащ-палатки от налетающих отовсюду колких песчаных роев…"Но, с другой стороны — я же сам просил депутата отстаивать в госдуме право на круглосуточное ношение оружия — вспомнил Николай… Он почувствовал внезапно наступившую эрекцию, что, вероятно, свидетельствовало о правильности хода его последней мысли… Эрекция была кратковременна, но столь сильна, что на протяжении полутора метров под ним в песке — отметилась более углубленной бороздкой……Вдруг, гейзер из песка, возникший прямо под сопраном, поднял его высоко вверх…и мягко опустил, переместив на верхушку большого бархана!…Фигурка Ответственного за бардак — стала приближаться, увеличиваясь…и Бакскову на миг показалось, что это был Макс Бользен,…тот обходительный турист-любитель оперетты, из Германии, в красном галстуке, — …который в ресторане подходил к нему за автографом…Вмиг вспыхнуло яркое солнце. За большим барханом на песке, был — совсем — не турист Макс Бользен,…а сидел в позе"лотоса"сам техбог Прост. И было тихо, и совсем не было бури. Сопран от неожиданности замер, словно удав перед кроликом, что обернулся несъедобным броневиком…

Конец ознакомительного фрагмента.