Последнее объятие золотой осени

Митрий Алексеевич Виноградов

Молодой парень Алек возвращается в родную деревню, чтобы заботиться о больной бабушке. Вместе с этим он устраивается работать в школу, где сам когда-то учился. Старая подруга, бывшая возлюбленная, старые стены – время оглянуться назад и увидеть всё по новому. Смерть, убийство. Преступнику могло сойти бы всё с рук, но на сцену выходит Фокс Клэйдж, или как он просит себя назвать, Лис…

ГЛАВА 3 «ВОССОЕДИНЕНИЕ ДРУЗЕЙ»

22 августа

Переодевшись, я вышел из дома, прошёл мимо террасы под звонкий лай Рекса, вышел на Полевую, перешел по мосту, прикасаясь к ненадёжным самодельным перилам и подошел к остановке. После повернул на право и отправился в соседнюю деревню.

На деревню опустились сумерки. От травы отдавало влажностью, её запах перемешивался с запахами листвы и яблок. Песок, лежавший на обочине, скрипел под кроссовками. Я вышел из Ранней Зари, прошёл несколько сотен метров по пустой, обросшей по бокам деревьями и кустами дороге и поднялся на высокий холм с которого было видно другую деревню — Льняное. Словно ствол большого дерева широкая дорога имела множество ветвистых улочек, утыканными домами и уходила вдаль, в сторону города. Многие здания скрывали листва. Но даже она не помешала мне разглядеть среднего размера высокий дом мятного цвета.

Почувствовав вибрацию в кармане, я поднял трубку:

— Алло.

— Алло, ты уже доехал? — это был голос Фокса. Фокс Клейдж, переехавший из Англии в настоящее время был моим единственным верным другом. Несмотря на то, что познакомились мы в общежитии всего два года назад при довольно интересных обстоятельствах, он стал для меня тем, кого я без зазрения совести могу назвать настоящим другом. Смысл этого слова, как и многих мне кажется, люди стали забывать и начинают называть друзей всех знакомых с кем они более или менее имеют что-то общее. Для меня же слово друг, имеет куда огромный смысл.

Имея острый ум и аналитическое мышление Лис, как он просил его называть, являлся выдающимся человеком. Как обычный гений он закончил школу на пять лет раньше. Он выбрал стезю сыщика и уже расследовал порядочное количество сложных дел. При расследовании одного из них мы и познакомились, вот с тех пор не разлей вода.

— Да, уже иду к ней, немного страшновато, хорошо, что ты позвонил, я уже сам это хотел сделать — разглядывая чёрный силуэт ветвей на бледно голубом небе ответил я.

— Ты многое мне про неё рассказывал, сколько вы не общались?

— Два с небольшим года.

Слова поддержки от Лиса, спокойным и разъяснительным тоном одновременно успокоили и взбодрили меня. Когда я подходил к синему дома с надписью: «Людмила» (то был один из немногих магазинов на всю округу) связь начала прерываться.

— Держи… курсе… напиши — электронный голос Лиса прерывался.

— Да, конечно, напишу, спасибо — ответил я и в этот момент трубка автоматически сбросилась.

Магазин с новым, покрытым лаком крыльцом стоял на распутьях трёх дорог, я выбрал самую правую. Пройдя пару домов, я оказался перед железной, покрашенной в зелёный цвет калиткой, над которой, по обеим сторонам свисали высокие потрепанные сирени Отворив незамысловатый засов я подошел к мятному дому и постучал в его темно-оранжевую дверь.

Через пару минут дверь открыл грузный седой мужчина с плотно обтягивающей живот клетчатой рубахе, пуговицы которой, казалось вот-вот лопнут. У него было очень расплывчатое доброжелательное красное лицо.

— А Маша дома? — пожимая его большую грубую руку спросил я.

— Маш! — крикнул он куда-то вглубь дома — сейчас, подожди — буркнул он и ушёл, закрыв дверь.

Ещё раз прокричав её имя на весь дом, он затих. Через пару минут дверь распахнулась и на пороге появилась стройная, среднего роста девушка двадцати семи лет.

Светлые, каштановые волосы, свисающие с плеч, окаймляли овальное мягкое лицо. Плавные длинные дугообразные брови вздернулись, оставляя на лбу полосы, темно-зеленые глаза удивлено распахнулись, а красивые бледно-красные губы расплылись в улыбке.

— Привет, не хочешь прогуляться? — как ни в чем не бывало спросил я.

— Привет — неуверенно сказала она — у меня сейчас дела, но… подожди — резко бросила она и исчезла за дверью.

Я стоял в полном оцепенении и смотрел на дверь. Через пять минут в тёмно-зелёной лёгкой куртке, синих джинсах и белых кроссовках Маша вышла на улицу, и мы, минуя магазин, направились в Раннюю Зарю. Она шла по обочине, я — по асфальту. Вскоре я решился завести разговор:

— Как дела? Давно не виделись, что произошло в твоей жизни совсем не знаю. Два года прошло…

Она остановила меня на полуслове:

— Я не понимаю — её голос был мягок, спокоен, но в тоже время в нём чувствовалась нотка какого-то напряжения — ты приходишь через несколько лет молчания и просто так, ни с того ни с сего общаешься как будто ничего не произошло? В чем причина того что ты пришёл ко мне?

— Я не могу назвать тебе причину — сказал я, не глядя на неё — ведь если есть причина, по которой я пришёл, то исключив её, мне нет смысла здесь быть. А это неправда. Я понял, что в жизни очень мало людей, которых я хотел бы видеть рядом. И я до сих пор не понимаю, почему всё так резко оборвалось.

— Как не понимаешь… — она пересказала тот последний день, когда мы виделись, и что тогда произошло.

— Но всё было не так… — я пересказал ей своё видение. Оба мы шли молча.

— Извини, я не знал, что это так всё выглядело, я бы ни за что не ушёл — виновато сказал я.

Интересно, как все-таки одно событие каждый человек интерпретирует по-своему. Жизнь не монета, с двумя сторонами, а куда гораздо более сложный и многогранный механизм.

Мы поднялись на холм. Красная заря очерчивала вдалеке верхушки деревьев, опускался туман. Редкие машины, с включёнными фарами проезжали мимо нас, громко шурша колёсами.

— Ты надолго приехал? — энергичный голос Маши вывел меня из раздумий.

— Я приехал на полгода, буду работать в школе — засунув руки в карманы от холода ответил я.

— В какой? — удивлено спросила она, вновь подняв свои аккуратно вычерченные брови.

— В нашей, где мы учились, двадцать девятого пойду туда.

Она странно улыбнулась, глаза заблестели. Завязался разговор. Туман сгущался. Дойдя до середины деревни, мы свернули к роднику, где находилась ново поставленная скамейка на краю крутого склона. Родник представлял собой несколько маленьких бетонных колец, поставленных друг на друга, накрытых самодельной деревянной крышкой.

Мы сидели и без умолку разговаривали, как те две женщины в автобусе. С такой высоты нам было видно очертание извилистой узкой реки, обросшей длиной, помятой осокой и высоких елей, возвышающихся вдали. Туман всё сгущался и сгущался и вскоре стало не видно ничего. Только я и Маша сидели на скамейке, словно ничего другого не существовало, только она и я. Словно нас двоих переносило в какое-то другое волшебное измерение где нет никого кроме нас.

Мы разговаривали почти два часа, на улице стало холодать. На небе появились звезды. В городе их не так видно, как здесь в деревне, где улицы освещает лишь пару фонарей, на бетонных электрических столбах. На обратном пути я зашёл домой, взял тёплую толстовку и дал её Маше.

— У тебя есть какие-нибудь планы на понедельник? — спросил я, пританцовывая от холода, когда мы стояли около её дома.

— Нет — ответила Маша.

— Может выпьем чего-нибудь? Погуляем ещё, поговорим.

— Даже не знаю — убрав непослушный локон за ухо ответила она — я тебе напишу.

Мы обнялись на прощание. Её волосы коснулись моего лица в нос проник знакомый приятных запах. Смесь теплоты и ткани, чего-то родного и глубокого. Вмиг стало тепло, мне не хотелось её отпускать, но я все же сделал это и сейчас наблюдал как Машин силуэт скрывается за редкими кустами сирени.

Я шёл домой среди холодных деревьев, далеких теплых звёзд и думал. Думал обо всем: о прошедшем и предстоящем. Туман начал рассеиваться, подтвердив мои мысли о переносе в другое измерение. Я понимал, что это начало чего-то, начало чего-то нового.

Подойдя к дому меня снова встретил яростный лай Рекса. Его глаза блестели бензином на воде. Я тихо прошёл в свою комнату и крепко уснул.