Вихрь. Ветер крепчает

Михаил Анатольевич Шильман

1948 год. Советский Союз.Совсем недавно закончилась Великая Отечественная война, фашистская Германия давно побеждена. Но появились новые враги…Молодой офицер Андрей Варламов в далекой северной глубинке начнет охоту на неуловимого агента по прозвищу «Вихрь».Как с этой историей связана фигурка балерины? Причем здесь старый сгоревший дом? Это вы сможете прочитать на страницах данной книги.

IV

Наступило утро. Андрей проснулся и поднялся с дивана. Его немного смутило одно обстоятельство — ему показалось, что его вещи, которые были сложены им вечером в определенном порядке, располагались иначе. Его портфель просто лежал на полу, хотя еще вчера Варламов облокотил его о диван, шляпа, лежавшая вечером ближе к краю стола, почему-то оказалась в его центре. «Почему все стало по-другому? Может Антонина брала мои вещи? Зачем?» — мелькали мысли в голове нашего героя, — «Может спросить ее об этом в лоб? Нет, нет. Не надо. Даже если и правда брала, то все равно не признается. Мне нужно сейчас проверить комплект и целостность своей сумки. Не буду раньше времени начинать конфликт, может женщина ничего и не делала».

Андрей спешно поднял портфель с пола и стал проверять его содержимое: самое главное, а именно удостоверение, кошелек со всей хранившейся там наличностью, и пистолет — да да, пистолет в лежал в портфеле. Наш герой не хотел «светить» свое оружие перед сельчанами, поэтому аккуратно половил свой пистолет системы Токарева на самое дно сумки, чтобы он стал незаметен. «Ничего не пропало, странно. Значит, мне показалось», — пришел к выводу наш герой.

В двух метрах от дивана на маленькой импровизированной кухне, представляющей собой совокупность нескольких деревянных ящиков, висящих на стене, маленького столика и керогаза, стояла хозяйка и готовила завтрак. В руках женщина держала сковороду, внутри которой вот-вот должна приготовиться яичница. Хотя поселок, как и почти вся Мурманская область, находился на территории за Северным Полярным кругом, в нем активно развивались молочно-товарные фермы и небольшое птицеводческое хозяйство, поэтому молочные продукты и куриные яйца постоянно были на столе у каждого из жителей Териберки.

«Вы что-то ищете?» — спросила женщина, наблюдая за тем, как Варламов роется в своем портфеле.

— Да ничего, точнее искал, но оно уже не нужно, — выкрутился Андрей.

— Тогда, раз проснулись, проходите к столу. Позавтракаете и отправитесь работать.

Молодой человек сел за кухонный стол, на котором уже была произведена сервировка — по его краям расположились две тарелки, с боков окруженные вилкой и ножом. Также гостя ожидал горячий свежезаваренный чай.

— Кушайте, Андрей. К сожалению, не очень много и не особо разнообразно, но чем богаты, — сказала Антонина.

— Да о чем вы говорите, мне всего достаточно, и самое главное — вкусно, — подхватил Андрей, — Для меня, как для человека, прошедшего войну, разнообразие незнакомо, да и особо и не нужно, вкусно значит вкусно.

— Вы воевали? А ведь такой молодой? Сколько Вам лет?

— 22

— Понятно. Хотя почему я так этому удивляюсь. Иногда мне кажется, что не осталось ни единой семьи, которую бы не коснулась эта чертова война…

Женщина немного опустила голову и вдумчиво стала смотреть в какую-то конкретную известную только ей точку, будто что-то вспоминая.

— Простите, Антонина… — начал предложение Андрей.

— Да что мы все на «Вы», я пока еще не в таком возрасте, — немного растормошившись, сказала хозяйка, — Давай на «ты», и не Антонина, а просто Нина.

— Хорошо, давайте… Ой, давай.

— Так о чем ты начинал говорить, а то я тебя перебила.

— Мы заговорили о войне. Прости меня за последующий вопрос, но я заметил, что в этом доме жили два человека, однако видно, словно второго человека здесь не было давно.

— И как ты догадался.

— Кровать, точнее матрас на кровати промялся только с одной стороны, только одна столовых приборов лежали в ящике, за другими ты пошла в другой шкаф, следовательно, давно ими не пользовалась, да и по внешнему виду жилища я понял, что не хватает мужской руки, которая могла бы заделать все огрехи с досками и входной дверью. Да и в общем, стоит сказать — догадываться и делать выводы — моя работа.

— Ты прав, я уже давно живу одна, — ответила Нина, голос которой становился все тише и тише, — Я тоже догадалась, что ты воевал. Всю ночь говорил какие-то имена, долго так говорил, не замолкая, только под утро перестал, как только первые лучи Солнца упали на землю. Как я поняла, владельцев этих имен уже нет в живых? Это твои сослуживцы?

— Да, именно они. Каждый день мне снятся и говорят со мной. Как я иногда хочу забыть прошлое, но не могу…

— Почему?

— Без прошлого у человека никогда не будет ни настоящего, ни будущего.

— Сильно сказал, я, наверное, также бы ответила. Рада бы была забыть своего Федьку, да никак не смогу.

— Он погиб на войне?

— Да, еще в 42-ом. Похоронка тогда пришла. Думала, удавлюсь, так без него жить не хотела, да и не могла. Как будто часть души вырвали и раздавили. Так и ходишь без второй половины и пытаешься ее чем-то заполнить. Кто-то заполняет работой, кто-то — алкоголем. Я в работе себя нашла — здесь на рыбной ферме работаю, много работаю. Знаешь, парень, — продолжила женщина, взглянув на нашего героя, — Ты мне Федю напомнил, такой же добрый. Поэтому я тебя к себе домой и пустила.

— Почему ты так думаешь?

— Глаза — глаза у тебя добрые. Да и ты сразу побежал, аж запыхался, как только про пожар услышал, помочь хотел. Другой бы так не поступил.

— Проницательно.

— А что ты хотел, я хоть и без высшего образования и не работаю в вашей конторе, но выводы делать тоже немного научилась. Так…, ладно, доедай и пойдем. До сих пор не могу поверить, что Петра Викторовича уже нет, такой мужик погиб. Буквально, сгорел… Он же тут почти самый старый житель.

— Что ты имеешь виду? Я так понял, что ему не больше шестидесяти лет было.

— Так я про другое. Тут большинство жителей поселка, сюда только в 30-е переехали на заработки, до этого сюда раскулаченных перевозили, а потом их выселили. А Петр Викторович тут еще со времен царя жил.

— Ты до этого сказала «почти самый старый». То есть был кто-то, кто жил тут раньше него?

— Да, это логично, я же так и сказала.

— Этим «самым старым» жителем случайно не был Валентин Иванов?

— Да, именно он, Валентин Ильич. Как узнал?

— Мне говорили, что он был сподвижником Ленина, каждый год ездил в Кремль на годовщину Революции.

— Это ты прав, он всегда гордился тем, что у него отчество Владимира Ильича. А по поводу Териберки — он здесь родился, по-моему, в 1878 году. В этом году юбилей у него должен был быть — 70 лет, да только сгорел за день до этого. Тоже странно — дом вспыхнул днем, не ночью, и также, как вчера, сгорел за минуты.

— Звучит очень интересно — два старожила поселка сгорают у себя дома с разницей в неделю. Просматривается какая-то связь — но сначала я должен осмотреть место предполагаемого преступления, потому как возможен вариант, что моим единственным выводом окажется — здания были слишком ветхими и сгорели от обычной не аккуратно выброшенной спички.

— Пошли, там по-любому уже собрались мужики расчищать завалы.

Они встали из-за стола и отправились на место вчерашнего пожара.

Андрей вышел из дома, а Нина чуть запоздала. Приближаясь к двери, она еще раз осмотрела комнату. «Почему-то все как будто не на своих местах, стоит по-другому. Да даже коврик при входе утром лежал на небольшом расстоянии от двери, хотя вечером я подвинула его в упор к двери. А тот стул, который стоит рядом с моей кроватью — я же даже на него не садилась ни вчера ни сегодня, а он почему-то развернут. Но ладно, мне скорее всего это кажется, наверное, ошибаюсь. Нужно выходить из дому, а то Андрей уже меня ожидает», — подумала женщина и проследовала к выходу на улицу.