Радость в тоске
Его привели в участок в три ночи. Волосы на голове были всклокочены‚ в глазах сквозил испуг. В руке у него был мегафон. Певца направили сразу ко мне. Я только с такими безобидными сумасшедшими и умею иметь дело. С хулиганами‚ бандитами‚ пьяницами — не могу. Не способен на них кричать‚ запугивать‚ бить. Хотя мои коллеги это все могут и любят — особенно к концу смены‚ для разрядки; звереют за 12-часовую смену.
Я же‚ наоборот‚ прихожу на работу грустный‚ понурый‚ а ухожу‚ всем на удивление, — отдохнувшим‚ ожившим. Возвращаюсь домой и целых 12 часов один в своей маленькой квартире.
Из-за бессонницы я почти не сплю, так, иногда полежу часа 2–3 с закрытыми глазами, затем встаю, внушив себе, что уже поспал. Включу 2 телевизора, магнитофон и пытаюсь отвлечься от своих тоскливых мыслей о том, что жить и не жить — одно и то же. Но не помогает. Правда, курение больше отвлекает меня от себя. Поэтому, я много курю.
Иногда, когда выкурю 5–6 сигарет одну за другой, мне начинает казаться, что вот-вот изо рта начнет сочиться коричнево-никотиновое месиво.
— Ну, веди его ко мне, Старка! — крикнул я одному полицейскому.
Через несколько минут я услышал, как за моей дверью Старка грубо приказал:
— Входи, придурок!
Дверь открылась, и вошел парень с мегафоном. Он робко, нерешительно сел на стул перед моим столом.
— Привет, — сказал я как можно дружелюбнее.
— Здравствуйте, — вежливо ответил он.
— Кто ты?
— Я певец. Ночной певец.
— Зачем мегафон?
— Чтобы петь ночью.
— Ты же мешаешь спать уставшим людям. Они же работают для того, чтобы их отдых был не просто бездельем, а из-за усталости от работы. Отдых должен быть в удовольствие. Поэтому лишая их отдыха, ты лишаешь их удовольствия, которое они по праву заслужили.
Певец удивился.
— Я не очень вас понял? Работают, чтобы отдохнуть?
— Ну а для чего же еще? Люди больше ничего и не делают, кроме как работают и спят. Бег по замкнутому кругу.
Певец оживился.
— Да-да, вы правы. Полностью согласен с вами.
Поэтому-то я и пою по ночам. Я хочу разрушить, разорвать этот губительный для них круг. Для этого-то я пою свои песни.
— Но они этого не хотят. Людей устраивает работать для сна, а спать для того, чтобы были силы для работы. Я думаю, многие счастливы от того, что в коротких промежутках между сном и работой они вкусно едят, ездят развлекаться, влюбляются и расстаются, выращивают детей, поют и танцуют, читают книги, газеты и журналы.
— Стойте, стойте! — перебил меня Певец. Он был сильно взволнован. — Вы ошибаетесь. Они не получают удовольствие от всего того, что вы перечислили, так как над всем этим довлеют сон и работа. Я учил это, я знаю.
— Что значит"учил"? Насколько мне известно, такой науки нет. Может, социология?
— Нет, такой науки действительно нет, — сказал Певец. — Но я учил или может быть вернее будет сказать — изучил этот вопрос. Я гуляю 14 лет по ночным городам. Я знаю, что представляют из себя люди во власти ночи, даже самой лунной, самой звездной, самой светлой. Они боятся ночь, они даже не выглядывают в окна.
— Почему же, многие любят ночью смотреть в окно, — сказал я.
— Нет, никто не смотрит. Потому что ночью темно и пусто.
— Правильно. Чего же на это смотреть.
Но Певец не обращал внимания на мои слова и увлеченно продолжал:
— Они отравляют праздники на улице, если уже ночь. Они все вместе — тысяча, 20 тысяч, 100 тысяч под фонарем, фонарями, прожекторами. А если кто-то из них отбредет в сторону, где темно и пусто, он пугается, жутко чувствует себя и торопится поскорее вернуться ко всем, в толпу.
Я не мог не согласиться с ним:
— Ты прав. Точно как у Эдгара По"Человек толпы".
— Да-да, примерно так. Но я люблю ночь.
Давно, в свои первые ночные прогулки я испытывал страшную тоску. Потом было легче: я… мне нравилось дышать свежим влажным воздухом ночи и пинать ногами мусор на тротуарах. А затем, в конце концов, я стал упиваться ночью, вернее тоской ночи.
Я понял, что истинная радость — она в тоске. Я уже несколько месяцев пою об этом.
— О чем? — переспросил я. Честно говоря, я смутно понимал, что он имеет в виду.
— Как о чем? О радости в тоске. Это, действительно, истинная радость.
— Что, действительно, истинная?
— Да вы попробуйте. Мне было надо поделиться с кем-то этой радостью в тоске, поэтому вчера я купил хороший мегафон. Дождавшись ночи, я стал ходить по улицам и петь, что в тоске радость и стоит выйти из дома в темную ночь, в ней будет радость, потому что грустно. Это, кстати, слова из моей песни.
— Это твои стихи? — спросил я рассеянно.
— Да. Что, понравились? Хорошие стихи?
— А почему нет рифмы? — удивился я.
— Она не нужна.
— Ладно, хорошо. Иди. Только без мегафона.
— Конечно, без него — его мне сломали полицейские. Так что, я свободен?
— Да, но только не шуми на улице.
Певец встал и направился к двери.
— Подожди, — сказал я. — Я тебя провожу. Кто его знает, может, ты и прав.
Мы вместе вышли из участка в ночь.
— Ну как, чувствуете радость в тоске? — тут же спросил он меня.
— Еще нет.
— Наверно, потому что мы только вышли.
Пройдитесь туда-сюда под окнами этого большого дома. Минут 20 хватит, чтобы почувствовать.
Мы несколько минут прогуливались под темными окнами большого многоквартирного дома.
Конец ознакомительного фрагмента.
