Девочка о семи пальцах

Михаил Бочкарёв

Это во многом философское, завуалированное под стёб и хулиганство произведение насыщено абсурдом, юмором, и, как ни странно, – моралью. Произведение кипит утопическими идеями и откровенным глумлением над реальностью, над набившими оскомину стереотипами и строгими моделями общественной морали (а точнее псевдоморали), в рамках которых живет современный человек. Книга написана аляповатым, местами безграмотным языком, что сделано безусловно сознательно. Этот приём, конечно не нов, и в данном случае – необходим. Целевой аудиторией может быть и "условный пэтэушник" вечно покатывающийся от смеха, и серьёзный образованный человек с не зашоренным мировосприятием, а так же и интеллектуальный циник уставший от вечных нравоучений и до дыр изъеденных афоризмов. Данная книга является своеобразным краш-тестом на способность ума абсорбировать и сепарировать реалии современного абсурда.

Девочка о семи пальцах и кинорежиссер Флорентино Дижопонтен

Жила — была девочка о семи пальцах как-то раз одна одинешенька в гостинице «Новотель» в шикарном номере за немыслимые деньги, и смотрела опухшая с семидневного запою в окно.

Была весна, еще гнусная и слякотная, но солнце уже припекало. Птицы малые щебетали счастливо, радуясь краху поганой зимы. Приезжие в номера иностранцы умиленно улыбались, простирая заграничные морды к небесам. Дворники мели перед входом в гостиницу окурки и требуху с наслаждением и только девочке одной все было не то, не так, да и не эдак.

Взяла она тогда всеми своими семью пальцами драпированный арбузными корками легкий халатик, да надев его поверх оболочки, вышла в гостиничный холл, на променад. И двинулась первым делом к бару пить коньяк, чтобы отпустило.

И проходя мимо номера одного, услышала девочка о семи пальцах, вдруг, как на языке заграничном, чей-то голос низкий, словно турецкая тахта, ругался матерными словами так, что элитные клопы гостиничные в срочном порядке семьями покидали годами обжитые владения.

А девочка только прибавила шагу и сжала от страха кулачки со всеми своими семью пальцами.

В баре же, присев на высокий, с круглым седалищем стул, принялась она пить коньяк и курить папиросы, оставленные кем-то опрометчиво тут же на стойке. И пускала дымовые колечки, целясь в юркого бармена, который в глаза ей не смотрел, и под обстрел дымный не попадался, а только все время нырял под стойку прихлебывать водку, слитую с недопитых стаканчиков элитных гостей и звезд поганого шоу-бизнеса.

Тут вдруг плеча девочки о семи пальцах, коснулась чья-то мягкая ладонь, словно приложили к телу ей теплую резиновую клизму. Поворотилась она тогда на 180 градусов и увидела, что стоит перед ею, с рожею небритой, в темных жабьих очках, иностранный тип низкого роста и крутит тростью с набалдашником в виде сапфирового енота, а на ногах его кривых, туфли от Пьер Кардена.

— Ты девочка кто? — спросил иностранец тем самым голосом, что давеча слышала она за тайными чужими дверьми, и улыбнулся зловеще, как акула какая-то.

— Я девочка о семи пальцах, — ответила она. А сама подумала — на каком это он языке обращается-то?

— Будешь в кино сниматься? В Италию поедем, куплю тебе шарф и шикарный автомобиль! — деловито заявил он и отхлебнул у нее из бокала коньяку добрую половину, оставив на краешке жирный след своих омерзительных губ.

— Я то? Буду, конечно, — ответила она и побежала собирать чемодан.

Вот сценарий тебе, учи, дура! — кинул он ей вдогонку рулон бумаги, исписанный корявыми строчками, а она, ухватив его подмышку, лыбилась только представляя, как на афишах во всем мире будет красоваться ейная морда и толпы плюгавых поклонников будут за нею всюду ходить.

Только в самолете приступила девочка о семи пальцах к чтению, да так заворожил её сценарий гениальный, что закрыла она глаза и пока все летели в Италию она увидала удивительный сон, в котором обмазанные йодом, крашенные в блондинок Vip-куры, сосали долларовым миллиардерам насосные шланги, торчащие у них по всем бортам, а премьер-министр бегал вокруг и маленьким фотоаппаратиком щелкал всё это в исступлении ликуя, и демонстрировал снимки на большом голографическом экране разношёрстной толпе бомжей на Кутузовском проспекте. А два милиционера стояли тихо в сторонке и трогали другу дружку тайно, как бы делая вид, что просто греют руки, потому что зима и холодно. А в небе в это время на большом золотистом дирижабле пролетал огромный медведь в шапке ушанке и хрумкал баранками.

Но вот прилетели они в Италию и первым делом отправились на сьемки, где девочку о семи пальцах нарядили в шикарное платье мадам Помпадур и дали играть роль. А режиссер Флорентино Дижопонтен сидел на стульчике и подавал свои указания.

После, конечно, фильм к показу запретили в силу того, что снят он был, по опрометчивости оператора, с закрытым колпачком объектива, да к тому же содержал сцены, которых в реальности этой вселенной нет, о чем с неопровержимыми доказательствами жарко повествовал в своем докладе физик-теоретик Гауштернбинц на шестом симпозиуме в Парижской психиатрический клинике осенью тридцать пятнадцатого сентябриуса.