Последний эпизод. Жизнь с шизоаффективным расстройством

Михаил Коган

В своей автобиографической книге Михаил Коган рассказывает о трудностях жизни с диагнозом шизоаффективное расстройство и дает читателю надежду на возможность полноценной жизни.«Последний эпизод» — это не только личная история борьбы, но и мощное напоминание о силе человеческого духа и способности сохранять свою целостность, несмотря на все испытания.

Глава 2. Я и болезнь

В Новосибирске я пробыл около месяца. Никто не понимал, что со мной происходит. Да я и сам не понимал. Помню, в какой-то момент, когда мы гуляли с подругой по Красному Проспекту и мне было особенно плохо, она, почувствовав мое состояние, предложила крикнуть «Срать!». Что мы и сделали. Я испытал облегчение. К глазам подступили слезы.

Мысли в голове ощущались физически как падающие валуны. Каждое падение отзывалось болью. Мне стало сложно концентрироваться на разговорах с людьми, я мог на какое-то время потерять нить повествования. Одновременно с этим, усилилось ощущение приближающейся катастрофы. Если изначально я боялся, что у меня рак, то теперь я начал просто бояться, что умру. Я также испытывал чувство тотального одиночества. Я звонил родителям и говорил, что мне плохо, но не мог объяснить, как мне плохо, передать все, что испытывал на тот момент. В один из таких звонков отец сказал, что договорился с одним очень известным психиатром, чтобы он меня принял. Я вернулся в Москву, при этом меня сопровождала 83-летняя бабушка.

В Москве я отправился на прием к психиатру. Помню, что мне было уже тяжело ориентироваться в метро. Я утрачивал последнюю связь с реальностью. Я планировал рассказать известному психиатру историю всей своей жизни, подробно описать все симптомы. Но психиатр задал мне всего три вопроса. После чего позвонил отцу и сказал, что у меня шизофрения. Я, конечно, этого не слышал.

На следующий день отец отвел меня в частную клинику к врачу-психиатру. По дороге я во всем видел признаки надвигающейся смерти. Разрытая ремонтниками яма казалась мне могилой. Проходящие мимо люди, казалось, что-то замышляют против меня. На вопросы психиатра я отвечал очень односложно. Мне предложили госпитализацию или домашнее лечение. Я выбрал домашнее лечение, и меня отпустили, выписав Зипрексу.

Мы пришли домой. Я сказал, что хочу поехать в Зеленоград — там тогда жили мама с братом. Но я был уже уверен, что не доеду. Практически Лев Толстой в его последнем путешествии. Я позвонил брату и назвал пароль от ноутбука, потому что понимал, что это конец. Выйдя из дома и проходя мимо церкви, я вдруг почувствовал, что мне нужно в нее зайти. Побыв там какое-то время я понял, что хочу креститься. Но я не знал, что для этого нужно. Помню, как лег на скамейку возле церкви, и какое-то время лежал. Затем я решил вернуться домой, открыл Евангелие, купленное отцом, и прочитал отрывок, который он для меня отметил: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:13—14).

Надо сказать, что мистики в тот период было много. Мой друг обратился к своей тете-ясновидящей по моему вопросу, и та просила мне передать, что «под белыми крыльями режутся черные крылья». Если честно, я ничего не понял в этом предзнаменовании.

Наступила ночь. В маленькой однокомнатной квартире на ВДНХ нас было трое — папа, бабушка и я. Мы с папой спали вдвоем на диване, а бабушка на надувном матрасе. Я долго не мог уснуть и пытался убежать в своей голове от одолевающих меня мыслей и состояний. Для этого я мысленно перемещался на бабушкину дачу, где прошло мое детство, и пытался зацепиться за связанные с этим местом воспоминания. Я прикладывал большие усилия, чтобы сконцентрироваться на этом образе. В какой-то момент я встал и пошел на кухню. Уже светало. Я сел, прислонившись к холодильнику, и закрыл глаза. Я очень устал. К тому моменту предпсихозное состояние развивалось уже 4 месяца. Вдруг я почувствовал, как меня коснулось что-то светлое и теплое. На лице вдруг сама собой появилась улыбка. Я открыл глаза, но ощущение не исчезло. Меня наполняла благодать. При этом я понимал, что сейчас умру, но мне было уже не страшно, а даже хотелось этого. Я встал, чтобы в последний раз увидеть папу и бабушку. Подходя к ним, я решил написать на клочке бумаги, лежавшем на столе: «Бог есть!». В момент, когда я это написал, как будто ангел отступил от меня, и я вернулся в прежнее мрачное состояние. Мне стало невыносимо больно от ощущения того, что я упустил возможность уйти мирно. За окном разгорался восход.

Конец ознакомительного фрагмента.