Пиво, стихи и зеленые глаза (сборник)

Михаил Ландбург, 2006

Каждая новелла, вошедшая в сборник – сжатый до нескольких страниц роман. Насколько емок иврит, насколько спрессованы мир и война, история и религия, жизнь и смерть, любовь и ненависть, на, казалось бы, крошечной территории Израиля; настолько насыщены тексты Миши Ландбурга. Каждого приехавшего в Израиль поражает то, как на протяжении считанных километров меняется климат, природа, пейзаж страны. Так и читателя новелл и на иврите и в авторском переводе на русский, захватывают резкие, но такие естественные повороты сюжета. В книгу известного израильского писателя Михаила Ландбурга вошли новеллы, написанные пером мастера и посвященные вечным темам: любви, верности, одиночеству, жизни, смерти…

Пиво, стихи и зеленые глаза

Когда в небольшом городишке одиноких мужчин всего двое, а пивной бар лишь один, то по вечерам вы непременно сможете встретить меня и Давида вместе.

Мы неторопливо распиваем первую кружку, потом другую, а перед тем, как взяться за третью, Давид поднимает ко мне глаза, и это означает, что наступило время послушать его стихи.

Разумеется, я делаю вид, что слушаю очень внимательно, на самом же деле думаю о всякой всячине, потому что, пока человек заодно с этим миром вертится, всё время приходится думать о всякой всячине.

— Ты чего? — в изумлении спрашиваю я, потому что сегодня Давид глаза не поднимает, а его лоб, вдруг побелев, покрывается капельками пота. — Ты чего?

В раскрытые двери заглядывает полицейский, но, увидев нас, на его лице появляется тоскливое выражение, и он, вдруг громко зевнув, исчезает.

— К чёрту! — говорит Давид. Сегодня глаза у него словно перевёрнутые.

— Читай же, — осторожно предлагаю я, — читай свои стихи!

Молчит Давид, задумчиво смотрит в кружку.

— Мой кот, Мики, подох! — вдруг говорит он. — Утром небо было синее-синее, а Мики взял и подох.

«Бедняга Мики!» — думаю я. Иногда Давид брал его с собой в бар и даже разрешал ему отпить из кружки немного пива. Я думаю, что Мики нравилось сидеть с нами и слушать стихи Давида.

— Мики подох! — говорит Давид снова. — Когда взошло солнце, я решил искупать его, а он взял и подох…

— Не верь! — говорю я.

— Что?

— Не верь! — повторяю я.

— Как же не верить, если…

— Не верь, и всё тут! Может, Мики подох частично?.. Говорят, что тело умирает, а душа продолжает жить ещё…

— Думаешь, что…

— Почему бы нет?

— Глупости! — говорит Давид. — У Мики были усы, хвост, зелёные глаза, а души не было… У котов не бывает…

— Может, у Мики была?

— Ты так думаешь?

— Может, перед тем, как… Может, он знак какой-то подал?

— Я писал стихи, — говорит Давид, — а Мики лежал на столе и смотрел, как я пишу. И вдруг подох…

— Не верь! — говорю я. — Другого выхода нет… Ты вот запомни, что другого выхода нет… Когда от меня ушла моя девушка, я не поверил, что она ушла; её не было рядом, а я не верил… И сейчас не верю… Скоро тридцать лет, как не верю…

Давид кладёт на стол пачку сигарет, но не закуривает.

— Зачем? — вдруг спрашивает он. — Раз знаешь, что твоя девушка тебя оставила, то зачем?..

— Другого выхода нет! — говорю я. — В парке была «наша скамейка», а вокруг неё — «наши кусты»… И «наша тишина»… И дыхание моей девушки. А когда она вдруг… Я не поверил… Кусты давно уже вырублены, скамейка развалилась, а я всё равно прихожу в парк и говорю себе: «Здесь ты… Здесь…» Знаешь, у моей девушки были зелёные глаза…

— Правда?

— Зелёные!

— Надо же!.. — Давид поднимает ко мне голову. — А мой Мики подох…

— Не верь! — говорю я.

Мы молча выпиваем ещё по кружке.

— Надо же!.. — говорит Давид и вдруг, взглянув на часы над стойкой бара, вскакивает с места, словно пчелой ужаленный.

— Ты куда? — спрашиваю.

— Пойду я! — отвечает Давид. — Время кормить Мики!