Помещик. Том 8. Мир-о-творец

Михаил Ланцов (2024)

Ситуация накаляется. Ставки повышаются. Русь охвачена войной. Нарастающий кризис Восточной Европы, Балкан и Малой Азии разрушил устоявшийся баланс сил. Московская Русь сцепилась с Литовской. Османская Империя рухнула, оставив после себя хаос и бардак. Андрея Прохорова же загнали в угол и попытались заставить играть по своим правилам. Просто использовать. Справится ли он? Сумеет ли навести порядок и утвердить мир? Свой мир… Примечания автора: Обложка нарисована Сергеем Нинику.

Пролог

1559 год, 19 сентября, Константинополь

— НЕТ! — рявкнул Андрей, выслушав депутацию. — И не просите!

— Но почему? — осторожно поинтересовался московский Патриарх Сильвестр.

— Причины две. Прежде всего: я не могу стать младшим соправителем Царя. Приняв титул Императора Восточной Римской империи, я просто потерял возможность для этого. Как Император может стать младшим соправителем Царя? Царя, который суть цезарь или — если правильно выговаривать — кайсар, и который в старинной для Рима традиции являлся либо членом семьи монарха, либо младшим соправителем Августа, сиречь Императора. Это просто бессмыслица какая-то выходит…

— А какова вторая причина? — спросил Шереметьев после несколько затянувшейся паузы, полной удивленного ропота. Такой трактовки титула они еще не слышали и оказались в известной степени ошарашены.

— Я не хочу этого делать.

— Но почему?

— Потому что не Царь, а вы и только вы довели Русь до этого состояния! — холодно и жестко процедил Андрей. — Я подробно описал и самым тщательным образом объяснил, как проводить реформу армии. И что? Да ничего! Вы срывали выполнение приказов Царя и всячески в тех делах мешали, а то и вредили! Вы вели двойную и тройную игру, пытаясь на говне собрать сметану! И предавали, предавали, предавали… Так что катастрофа, которая постигла Русь сейчас, — это всецело ваша заслуга. И я не хочу подтирать вам задницы. Ведь после моей победы ничего не изменится. Вы как занимались черт-те чем, так и продолжите растаскивать Русь по кускам. Вы как не хотели здраво мыслить, так и не станете, погрязнув в своих местнических разборках…

Тишина.

Молодой Палеолог замолчал, обводя взглядом этих людей. Заглядывая каждому в глаза. Он знал их как облупленных. И прекрасно представлял интересы каждого. Особенно после той бойни в кремле, когда пал клан Шуйских и открылось большое окно возможностей…

— Не могу и не хочу, — повторил Андрей после вновь затянувшейся паузы. — Кроме того, это и не представляется возможным. После столь сложного похода моему войску требуется отдых. Да и бросать Константинополь сейчас нельзя. Сами видите — город пуст. Его некому будет защищать, если я уйду.

С чем аудиенция и завершилась. Официальная.

Андрей, строго говоря, пришел в ужас от перспективы младшего соправителя у такого дивного Царя, как Иоанн Васильевич. Этот интеллигентный параноик с религиозным сознанием был явлением труднопредсказуемым. И с ним по большому счету трудно удавалось вести дела. Да — беседовать. Да — вести увлекательную переписку. Но в плане управления, финансов и политики более специфического персонажа в политическом поле Руси — как Московской, так и Литовской — было очень сложно найти.

Без всякого сомнения, положительные черты в Царе имелись. Тут и достаточно ясный от природы живой ум. И внимательность к деталям. И любовь к чтению, а также знаниям.

Но по складу характера он не был руководителем и уж тем более полководцем или политиком. Про экономику и говорить не приходилось. Сколько Андрей ни бился — все без толку. А ведь в их переписке он не раз и не два поднимал вопрос политэкономии и экономики в целом. Пытался объяснить. Но с той стороны наблюдалась глухая стена. Иоанну это все было попросту неинтересно. Он куда охотнее обсуждал общефилософские или религиозные вопросы.

Хочешь — не хочешь, Иоанн Васильевич кое-что знал и понимал в хозяйственных вопросах. Но мало. Не глубоко. Не широко. И в основном мыслил в рамках довольно примитивной феодальной парадигмы. Причем в известной степени усеченной и упрощенной.

И ввязываться в это форменное самоубийство Андрей не хотел.

А вот делегаты, что прибыли в Константинополь, не отступали и пытались его дожать, склонив к сотрудничеству в нужном для них ключе.

— Прошу… — тихо произнес Патриарх на частной аудиенции, куда спустя несколько часов явилась самая верхушка депутации. — Без тебя мы не справимся. Все ОЧЕНЬ плохо.

— Не вижу смысла мне во все это влезать, — устало потерев лицо, ответил Император.

— Но почему? Не понимаю… — покачал головой Сильвестр.

— Мы все не понимаем. — поддакнул Шереметьев.

— Почему? — усмехнувшись, переспросил Андрей. — С первого года здесь я столкнулся с тем, что меня пытались загнать в фактическое рабство. А потом убить. Где-то своими силами, где-то подставляя под удар. Сколько раз меня пытались резать или травить? Сколько на меня наводили татар? Почему вообще я вам должен доверять?

— С первого года тут? — осторожно переспросил Сильвестр, выхватив из речи собеседника самое главное. — Как это понимать?

— А у тебя, отче, отроки обретают зрелость мышления и великие знания каждый день? — криво усмехнулся молодой Палеолог.

— Так ты действительно Всеслав! — воскликнул Шереметьев.

— Это неважно. Важно то, как меня встретили. И что же я увидел? Ничего хорошего. Сначала я думал, проблема в Туле. Полагал, что в полку гнилые отношения из-за старшин. Но оказалось, это не так. Потом мне показалось, будто бы это поколение ныне гнилое. Просто такое выросло. Вот Курбский — тварь же тварью. Не просто же он так появился? Чай, у него имелись и мать с отцом, которые такого мерзавца и воспитали. Не сам же он, как бурьян, вырос? Или Шуйские? Но после того боя в кремле я понял, что все еще хуже.

— Хуже? Куда еще хуже-то?

— Думаете, я рад, что меня признали Палеологом? Я открещивался как мог, пока меня окончательно не прижали, вынудив уступить.

— Но почему?

— Потому что на старых Палеологах лежало проклятье. И дед нынешнего Царя его подхватил через Зою, то есть Софью. А через него и все вы — лучшие люди страны.

— Что за проклятье? — нахмурился Сильвестр.

— Рим принес очень много боли огромному количеству людей. Миллионам и миллионам, что сгинули в его рабстве. Последней его надеждой стало христианство. Но разве Рим изменился после принятия новый веры? Разве он упразднил рабство и унижение тех, на ком зиждется его могущество, — простых людей? Нет. Он еще сильнее их стал давить и угнетать. Что первый, что второй. Сначала Всевышний рассердился и наслал на первый Рим безумие элит и орды варваров, которые его смели. Второй задумался? Нет. Потом он наслал на второй — магометан. Что, он задумался? Нет. Через некоторое время он направил воинство Христово к стенам Царьграда. И что? Были сделаны какие-то выводы? Нет. Обновленная аристократия Римской империи, возглавленная Палеологами, взялась за старое. И работорговля с иными мерзостями расцвели пуще прежнего… — Андрей чуть помолчал. — И вот древний град Константина пал. У Всевышнего терпение не безгранично. И наказания его суровы. В данном случае он попросту лишил рассудка ошалевшую аристократию, и та сама разнесла без оговорок Великую державу. Мой предок это понял и отрекся от прошлого, решив начать с начала. А Фома и его дети — нет. Вы знаете, как постыдно кончили его сыновья. Зоя же вместе со своими советниками прибыла на Русь, которую и отравила своим ядом…

Тишина.

Напряженная. Словно звенящая.

Андрей сумел за эти несколько часов продумать свой ответ депутации и решил зайти с понятной им карты — религиозно-мистической. Поначалу хотел начать что-то объяснять через рациональные резоны. Но не стал. Решил, что не поймут. А если и поймут, начнут сулить всякое. И теперь — пугал.

Хотел ли он идти спасать Московскую Русь? Да. Но на своих условиях, не прямо сейчас и точно не впрягаясь в ту дрянь, что ему уготовили. Так что требовалось дать этим дурным инициативам от ворот поворот.

На этом вторая аудиенция и закончилась.

Люди оказались оглушены тем, что им сказали. Не каждый день ты узнаешь, что на тебе лежит древнее проклятье, которое подцепили еще твои деды.

— А ты? — спросил уже от двери Сильвестр.

— Что я?

— Ты ведь тоже Палеолог. Разве ты не проклят?

— Проклятье не к крови привязывается, а к душе. А я только по крови Палеолог… — как можно более нейтрально ответил парень. — Хотя, признаться, мне даже прикасаться к этому роду боязно. И я собираюсь провозгласить новую династию. Да, вроде обошлось. Был бы проклят, недавний поход у меня бы не получился. Но лишний раз рисковать и привлекать внимание проклятья не желаю.

— Ты и правда князь Всеслав?

— Я не вправе обсуждать с кем-либо свою прошлую жизнь. Таковы правила.

Патриарх кивнул и молча вышел. Люди же, что выходили ранее, все это время очень внимательно слушали этот короткий разговор…