Два соседа. Приключения правителей

Михаил Сергеевич Зотин

Два правителя. Две проблемы. Один путь к их решению. Откуда он начнётся? Куда приведёт? Какие трудности встанут на их пути?

БАНЬКА

Наконец, к его дверям прибыл эскорт, чтобы с почетом проводить короля в баню. Неплаковы сопровождающие уже помылись в походных тазиках. И сам король смыл с себя пот. Но тем не менее, он последовал за присланными слугами. Вскоре они дошли до огромных дубовых дверей. А за ними оказался роскошно, но уютно обставленный предбанник со всем необходимым для мытья. Слуги расступились, пропустив короля внутрь, где его уже ожидал сам царь Несмеян.

Неподалеку разместились банщики. В этой комнате была еще одна дверь, гораздо ниже. И уж от нее веяло таким жаром, что любой знающий сразу бы распознал парилку. Неплак же внутренне содрогнулся. Несмеян с совершенно бесстрастным лицом встал навстречу своему коллеге.

— Безмерно рад приветствовать Ваше Величество во своем государстве, и у себя в гостях, — проговорил Несмеян и протянул угрюмому королю руку.

— Взаимно и премного, Ваше Величество — бесстрастно ответствовал король, пробуя пожатие. Некоторое время они крепко стискивали ладони друг друга, за тем кивнули один другому, и царь жестом пригласил короля сесть за крепко сбитый дубовый столик.

— Предлагаю Вам прежде бани отведать напиток, любимый всем народом моим. — Царь взял две кружки и зачерпнул из маленького бочонка. Потом поставил перед королем одну из них. Король с некоторым недоверием принюхивался к запаху напитка. — Это квас. Изволите отведать?

Король призадумался. Политика дело такое, что даже самый гостеприимный хозяин может лелеять коварные замыслы. Но вот они, два правителя, видят один напротив другого. Враждовать вроде пока не собираются. Да и не должен такой сильный и благородный боец, как Несмеян IV замышлять смертоубийство.

Король вздохнул и пригубил ароматный напиток. Прохладная терпкая жидкость приятно пролилась в горло. Квас был вкусен, ядрён и только. Неприятных ощущений не вызывал совсем.

— Во здравие, — произнес царь. — Обычно, квас пьется после парилки, но, чтобы вы, Ваше Величество, почувствовали вкус, я решил сделать исключение. Дав королю Неплаку некоторое время на знакомство с напитком, царь подошел к вешалке, на которой висели разные банные принадлежности. Там были и мочалки, и полотенца, и банные головные уборы. Несмеян небрежным жестом напялил на макушку один из них и открыл дверь в парную. Короля Неплака обдало жаром. Он повторил действия коллеги и, следуя вежливому приглашающему жесту, первым шагнул в низенькую комнатку. Непривычно горячий воздух обжигал. Король посторонился и в комнату вошел его коллега, сразу же плотно притворив дверь.

— Прошу, присаживайтесь, — пригласил царь, указывая на одну из скамеечек. Когда король разместился, Несмеян опустился на другую скамью. — Какие ароматы природные более всего в стране Вашей почитаемы? — спросил он своего гостя.

— Пихту уважаю, да мяту перечную, — ответствовал король, гадая, что же задумал его коллега.

А Несмеян, тем временем, разыскал среди своих банных премудростей бутылёк с пихтовым маслом. Откупорив его, он подлил масло в чан с кипятком и, зачерпнув полный ушат, резко выплеснул его на камни. От резкого шипения король встрепенулся и бросился, было к двери, но, видя полное спокойствие своего коллеги, вернулся и сел на то же место. В воздухе разливался приятный аромат пихты. Тело покрылось обильным потом.

— Ваше Величество, предлагаю вам лечь — спокойно промолвил царь, устраиваясь на одном из пологов. Выхода не было. Неплак разлегся на деревянной лавке, гадая, что же его ожидает в ближайшем будущем. Но время шло, было жарко и ничего больше не происходило. Наконец, царь Несмеян молвил:

— Сейчас будет то, что Вы, возможно, не ожидали. У меня есть традиция, после получаса в парилке выбегать резко, с головой ныряя в холодную воду. Это взбадривает нервную систему, помогает прогнать усталость. Вы не чужды спорта и наверняка знаете о пользе обливания попеременно горячей и холодной водой?

— Угу, — внутренне поежившись, ответил король. О контрастных обливаниях он знал и сам регулярно закалялся таким образом. Но чтобы ТАК!!?

— Это похоже. Только действует быстрее. Прошу за мной.

С этими словами Его Величество Несмеян резко открыл дверь парной и выбежал. Его Величество Неплак немедля последовал за ним. Глухо взревев, оба правителя резко прыгнули прямо в широкую купель, оказавшуюся за третьей дверью в предбаннике.

Королю сначала показалось, что его с головой окунули в морозную прорубь. Но уже через минуту королю стало теплее. Через две минуты оба правителя выскочили из купели и снова пошли в парилку. Жар постепенно начал выгонять ощущение холода. Стало, как будто, еще жарче. А в парилку, повинуясь незаметному жесту, вошли четыре здоровых мужика с березовыми вениками в руках.

— Не волнуйтесь, уважаемый коллега, это будет чем-то похоже на массаж, — бесстрастным голосом предупредил Его Величество Несмеян.

Величества вновь легли на пологи, а здоровяки расположились по обе стороны. Размоченные, горячие березовые веники заходили по спинам отдыхавших. От неожиданности, король Неплак даже дышать забыл. Правда, через некоторое время вспомнил, что это таки надо делать. Веники разгоняли воздух. Жар, казалось, забирался под самую кожу. Глубоко, в мышцы. До самых костей. Наконец, лежавших на пологах правителей окатили горячей водой, от чего у короля снова перехватило дыхание. «Это что за…» — хотел заорать он, но видя, что его коллега стойко перенес данную процедуру, стиснул зубы.

Наконец, Его Величество Несмеян поднялся с полога и вышел из парилки. Король последовал за ним. Грязи на них не было, пота тоже. В предбаннике обоих Величеств уже ждали роскошные банные халаты. Облачившись в них, правители устроились на высоких деревянных стульях, откинувшись на спинки. Неплак II неожиданно понял, что он очень неплохо расслабился в бане, несмотря на жару. «Вернусь к себе,» — решил он, — «Введу такой же обычай. Чай народ в баньке-то душу отогреет».

Тем временем, обоим правителям вновь поднесли по чарке квасу, а сверх того — подали рисовую кашу с луком, тушеную куриную грудку без шкурки, квашеную капусту и свежевыпеченный ржаной хлеб. Воздав должное этим простым блюдам, оба правителя, и без того изрядно расслабившиеся, почувствовали, как дрема тяжелой теплой подушкой накрыла их.

Царь Несмеян сделал знак, и сопровождавшие его немедленно покинули банное помещение, оставив Величеств одних. При дворе Несмеяна все знали, что исключительно приватные разговоры, Его Величество предпочитал проводить именно после хорошей парилки.

— Весьма благодарен Вам, Ваше Величество, — обратился царь к королю, — что Вы великодушно приняли мое предложение и согласились принять баню. Как вам сий способ прогонять усталость?

— Весьма, весьма, — полусонно пробурчал король, не понимая, с чего, собственно, Несмеян начал разговор, — очень расслабляет и располагает к отдыху.

— Надеюсь. Вы не против приватной беседы? — осведомился Несмеян.

— Сейчас — вовсе не против, — ожидая подвоха сказал король.

— Прежде чем начать, предлагаю, — неспешно продолжил царь, — может на «ты»?

«Ну и поворот,» — мелькнуло в голове у короля, — «Интересно, к чему всё это?». Он кивнул, и сквозь сон, выжидательно уставился на своего коллегу.

— Ведомо мне, что есть у нас с тобой проблема, можно сказать, общая. Смеха мы не любим.

— Ага, — сказал король, мгновенно собираясь, предчувствуя конфликт.

— Не поделишься, откуда у тебя такая к нему ненависть? — Без лишних слов задал вопрос царь.

— Да очень просто, — начал рассказывать король. Вспомнил свое детство и поморщился, — Когда я еще был маленьким, самым младшим среди своих братьев и сестер, старшие часто смеялись надо мной, случись мне облиться слезами. Неважно, по какому поводу. Случись им застать меня в слезах, их издевкам и насмешкам не было предела. Однажды это так меня достало, что я поклялся себе самой страшной клятвой, что никто никогда не увидит меня в слезах. А из-за братьевых да сестриных насмешек, я и веселье возненавидел.

— Весомо, — задумчиво промолвил Несмеян.

— Ну а ты с чего смех ненавидишь? — спросил, тем временем, Неплак, рассчитывая на ответную откровенность.

— Да все примерно так же. Только вместо того, чтобы надо мной смеяться, моя родня изо-всех сил пыталась меня смешить. Дошло до того, что, когда не стало моей матушки, которую я любил больше жизни, моя родня закатила чуть ли не пир горой. Со скоморохами, шутами да комедиантами. Едино чтоб меня развеселить. Ох и разозлился я тогда, помню. Старшему брату, который был зачинщиком всего, челюсть сломал, чтобы усмешку его лживую не видеть. У нас горе было у всех, зачем смешить насильно и себя и других? А потом взял кнут в руки (даром что десять мне минуло), да и выгнал всех «веселильщиков» из дворца. С тех пор смеха тоже не переношу.

— Ничего себе история. А плакать то зачем привычку завел?

— А выхода не было. — Несмеян задумался. Но решительно тряхнул головой, собравшись довериться своему коллеге. — Мне тогда, помню, стало очень плохо. Я даже разболелся от напряжения. Тогда-то ко мне и пришел мой старый советник и воспитатель. Отец в разъездах был, так что я все время под присмотром Многодума Дальновида (так его зовут), находился. Он и пояснил мне, что на людях царевичи не должны плакать, ибо в них люди свою опору видят. Но когда один, слезам можно дать волю. Помню, тогда он сказал такие слова: «Не стесняйтесь, молодой царевич. Дайте слезам вымыть из души всю горечь и страх. Пусть утекают. Представьте, что меня тут нет и проревитесь, как следует. Будет лучше, чем если вы всю боль в себя загоните.» Нарыдался тогда, помню, от души. Но пока не повзрослел, так и не понял всей полноты этих слов. А чтобы старшие братья за плаксу дразнить не начали, обратился к отцу, когда тот приехал. Попросил научить боксу, благо он и сам был боксером хоть куда, и учителей знавал таких, что даже полуслепого калеку бы научили троих побивать. Отец сначала против был. Пока старшой ему не рассказал, как челюсть после удара моего лечил. После этого смешить меня, правда, перестали. Но было уже поздно. Шутки не понимаю, веселье в бешенство приводит. Да настолько, что пришлось смех запретить под страхом наказания.

— Вот это да… — Промолвил Неплак, да и задумался. Он — то напротив побежал боксом заниматься, чтобы от насмешек себя защитить. И научился ведь. Но слезы тоже ненавидел, поэтому все, что с ним не случалось, держал в себе. И народу запретил и веселье, и смех. Получается, что они с Несмеяном очень похожи. И в то же время — совсем разные. Король поделился окончанием своей истории с царем.

— Во многом мы похожи, — протянул Несмеян. — Оба запретили народу отдушины, дабы душу осветлять. Это не дело, когда народ страдает. Ведь ты поэтому и хотел войну затеять? Чтобы народ злобу свою выплеснул?

— Да… — Сдавленно, и, одновременно, почти сквозь зубы, проговорил король. Деваться было некуда. Карты, что называется, вскрыты.

— Проблема, мой друг, проблема, — неожиданно протянул царь, вместо ожидаемого начала конфликта. — Боюсь, одним нам её будет не под силу решить.

— Тогда давай твоего советника и спросим, — сказал начавший было заводиться, но вовремя остывший король, — а ну как придумает чего?

— Давай тогда за мной, в гостиный зал. Там как раз места на троих, и никто не подумает слушать, о чем мы речь ведем. И Многодума, прошу, не стесняйся. Он уж точно не станет никого высмеивать, да и вообще уже давно бесстрастность обрел такую, что многим философам не снилась.

Гордость вскипела в душе короля, который чуть было не поринулся громогласно заявить, что, де, кто такой этот старик, чтобы перед ним стеснение в душе иметь, но вовремя придержал язык. Несмеян ведь не насмешничал. Не в его это натуре. А значит задумал что-то. Бормоча, про себя, что ему, де, совсем не нужна помощь, Неплак облачился в свои одежды. Несмеян одел свои, и оба правителя двинулись в гостиный покой.

Старый советник уже ждал их перед входом. Он открыл дверь и с поклоном пригласил Несмеяна и его гостя пройти. Правители заняли места, и король с интересом и некоторым пренебрежением (поначалу) оглядел старика. Многодум был невысок ростом, носил длинные фиолетовые одежды. Двигался он с почтенной медлительностью, как и полагается старику. Но шаг его был тверд, узловатая рука уверенно держала увесистый посох. Гладко выбритое лицо обрамляли длинные седые волосы. А взгляд был остер, и, если бы не светившаяся в глазах доброта, казался бы сий пожилой человек не менее грозным, чем его правитель.

— Ваши Величества, — смиренно сказал он, — дозвольте слово молвить.

— Дозволяю, друг мой, — произнес царь Несмеян. А король Неплак просто кивнул, недоумевая, почему Несмеян так почтительно обращается к простому советнику.

Старый советник, тем временем, как-то слегка подобрался и, неспешно, но толково, заговорил. Даже горделивый король заслушался.

— Много видал я на своем веку, — говорил он, — и беды, вашей подобные, мне знакомы. Оными деды ваши страдали. В те дни, очень дружны были мы меж собой. И молоды все трое. Поелику, деды ваши не хотели боле мучать себя и народ, то вдвоем решили искать управу на свою напасть. И меня с собой взять соизволили. О странствиях наших не буду вам сказывать, ибо долго. Главное же скажу вам, что через некоторое время сыскали мы мудреца, коий души человеческие лечить навострился. Нас он принял, и проблем решение для дедов ваших нашел. Хоть и пришлось им время отдать, излечения ради, но скажу Вам, что после сего, они и смеяться, и плакать без проблем умели. Ежели Ваши Величества словам моим внемлить изволят, то дорогу к мудрецу сему подсказал бы вам, дабы и вы души свои исцелить сподобились.

Вот тут-то оба правителя крепко почесали затылки. Получается, что их нелюбовь к слезам и смеху не их одних постигала?! И с этим можно справиться?! Вот это новости. То есть, они могут сами излечиться, и своему народу помочь? Если Неплак смотрел на мудреца с изумлением и недоверием, то в душе Несмеяна как-то сама собой затеплилась надежда.