Новые приключения с горланами и оралами. Детская фантастическая дилогия

Михаил Трещалин

Продолжение приключений отважных героев и их друзей с планеты Двух Солнц. Ребята повстречают самых удивительных существ и побывают в невероятных местах. Захватывающие приключения ждут читателя!

Книга I

Год 2018 по земному календарю

Глава I

1

Встреча Сони и Славена

Соня хлопотала на кухне. Заученными движениями она резала соломкой очищенную от шкурки картошку и клала ее на шипящую сковороду. Это она делала машинально, не прилагая никаких умственных затрат. Еще бы, вот уже десять лет, как она выполняет подобную работу почти каждый день. Готовка, стирка, уборка квартиры — теперь это главное в ее жизни. Правда, безрадостно? Но в награду растут двое очаровательных существ: черноволосый и черноглазый, шустрый и задумчивый фантазер Степа и во многом похожая на брата, но все же — другая, немного флегматичная младшая сестричка Алисочка. Про братца и сестричку твердо можно сказать: «Не разлей вода». И над всем этим замечательным семейством возвышается папа — его почти никогда нет дома, он — на работе. Но стоит ему появиться и, как из рукава волшебника, перед детьми возникают новые игрушки. И в доме воцаряется радость.

В квартире совсем тихо. Только «скворчит» на сковороде картошка, да едва слышно тикают на стене часы. Шуметь некому — дети в школе. Время перевалило за полдень. Яркое мартовское солнце дрожащими зайчиками играет на чистом, недавно вымытом полу большой комнаты. Это детская. Здесь есть две кроватки, и две парты, и две полочки для книг и учебников, и низенький, довольно большой стол, за которым отлично можно поиграть. Посередине комнаты красивый и пушистый ковер, а на нем игрушки. Чего здесь только нет! Нет, если попробовать перечислять игрушки, то для остального в книге просто не останется места.

Из детской дверь ведет в родительскую спальню. Из нее окно смотрит на север, а над ним нависает гигантский снежный козырек, словно пасть акулы, усеянный по краю как зубами, сосульками. Из-за этого козырька в спальне таятся синие сумерки, и всяческие мелкие штучки на маминой тумбочке возле зеркала кажутся фантастическими зверушками. Мамины бигуди выглядят семейством древних черепах, а флаконы с духами — крошечными замками эльфов. Скомканный шарф превратился в лиловатый горный хребет, и, если имеешь немного фантазии, то здесь можешь увидеть много интересного и волшебного.

«Как зима надоела», — подумала Соня. Действительно, снег выпал в самом начале ноября, и все сыпал и сыпал, наваливая непролазные сугробы и переметая дороги, и так вплоть до начала марта. Даже крепких тридцатиградусных морозов, доставшихся нынче, вполне хватило бы зимы на три, на четыре. Да и март стоит холодный. Только по сосулькам и догадаешься, что весна на дворе.

В дверь позвонили.

«Кто там?», — спросила Соня и, не дожидаясь ответа, открыла. На пороге стоял светловолосый мужчина.

«Слава, Славен!», — вскрикнула от неожиданности Соня.

— Ну, здравствуй, это действительно я. Сколько лет-то не виделись.

— Пожалуй, лет пятнадцать, если не больше. Да ты заходи. А как ты меня нашел?

— Я встретил в магазине твою маму. Она мне и объяснила, как тебя найти, и про детишек твоих рассказала.

— Ой, заболталась я, а у меня картошка сгорит, — всполошилась Соня и побежала на кухню, — ты раздевайся, проходи. Что будешь пить: чай или кофе?

— От чашечки кофе не откажусь, — ответил Слава.

Через несколько минут старые друзья сидели в детской возле большого низкого стола в маленьких, очень уютных креслицах и вспоминали давно ушедшее детство.

— Я после окончания музыкального училища, чтобы не обижать родителей, честно оттрубил три года в военном оркестре московского гарнизона, получал там гроши и, наконец, все это бросил, поступил в химико-технологический институт, окончил его, поступил в аспирантуру Всероссийского института авиационных материалов и решил получить алавер в лабораторных условиях. Казалось, что может быть проще — вся рецептура известна. Я из Крыма привез горного хрусталя, выписал со склада серебра и наморозил льда в самом современном холодильнике. Однако алавер у меня не получился. Бросал в расплав хрусталя и серебра лед. Лед мгновенно вскипал — и никакого результата. Я и заклинание говорил. Все равно ничего не получается. Я долго думал над этой проблемой и пришел к выводу, что мной нарушался основной закон метафизики: «Энергия перехода зависит от состояния души». А какая у меня душа? Душа ученого, взрослого человека, не верящего в чудеса. Вывод: современному взрослому человеку получить алавер невозможно, — рассказал Слава.

Слава и Соня долго сидели за столом, вспоминали эпизоды своего детства и, конечно, вспомнили свое, полное приключений путешествие на Планету Двух Солнц, своих горланских и оральских друзей Хана, Куру, Пуза и Шару. Про их рассказы о приключениях на Планетоиде Света и совместные с ними путешествия по нашей родной стране. Они вспомнили Сониного брата Ваню и детскую подругу Машу.

За воспоминаниями время пролетело незаметно, и возвратились из школы Степа и Алиса.

— Помните, я вам рассказывала, как с друзьями побывала на Планете Двух Солнц, — сказала детям Соня, — так вот, это дядя Слава — тот самый Славен. Поздоровайтесь с ним.

— Здравствуйте, как здорово, что вы к нам пришли. Мы очень рады, — перебивая друг друга, загалдели дети.

— А я вам привез подарок — рюмочку из алавера. Она потеряла волшебные свойства, но кто знает — возможно, с ней что-нибудь случится, и она вновь станет волшебной. Учтите, при ней никогда нельзя ссориться, — сказал дядя Слава.

Степан бережно взял рюмочку и поставил на высоко висящую полочку, где мама хранит вещи, которые детям трогать не полагается.

— Подальше положешь, поближе возьмешь, — проворчал себе под нос он.

Алиса с укором взглянула на брата.

— Какой ты, Степа. Даже посмотреть не дал.

— Ты же еще не читала «Алавер», а если прочтешь, не будешь на меня обижаться. Это очень серьезная вещь, Алисонька. Не сердись.

2

Гоша

— Гоша, двоюродный брат Степы и Алисы, был старше Степана на три года и жил в Москве. В ноябре ему исполнилось 12 лет, и сейчас он учился в 4 классе математической школы с английским уклоном, цель которой была полностью лишить ребенка детства. Школе это с успехом удавалось, благодаря огромному количеству сложных задач и упражнений, которые задавали на дом. Кроме того, Гоша занимался в художественной школе. Нужно сказать, что довольно успешно. В этой области исскуства у мальчика был явный талант. А еще Гоша ходил на танцы. Танцы он не любил, но мама сказала, что от них развивается хорошая осанка, и Гоша слушался маму. В общем, можно уверенно сказать, что у Гоши на детство времени просто не оставалось, а мальчик еще любил читать и был величайшим фантазером. Он рисовал карты неизвестных мест и схемы различных маршрутов, конструировал умопомрачительные механизмы из стандартных деталей детского конструктора, и когда он все это успевал — я объяснить не могу.

Гоша был не по годам высоким, скорее худым, чем упитанным мальчиком с прямыми черными волосами на очень крупной голове, черноглаз и миловиден. Он был по большей части послушным, хотя и вспыльчив иногда. Но это случается не только с детьми, но и с взрослыми. Попросту говоря, Гоша был мировой мальчишка, какие нечасто встречаются в наше время. По выходным дням и во время школьных каникул Гоша вместе с мамой и папой ездил на дачу в Малоярославец — живописный городок, расположенный на холмах у маленькой речки Лужи.

Прямо напротив дачи был спуск в овраг, на противоположной стороне которого возвышался старинный монастырь, окруженный неприступной стеной. Местные жители рассказывали, что от монастыря в сторону городка Боровска прорыт подземный ход, но где именно он проходит, никто не знает. Почти целый век много поколений местных мальчишек разыскивают это подземелье, но безуспешно. Рассказывают, что семьдесят лет назад мальчик по фамилии Подольский случайно провалился в подземелье и обнаружил там глиняный горшок со старинными золотыми монетами. Одно время эти монеты хранились в местном краеведческом музее, а потом незаметно исчезли. Теперь уверенно сказать трудно, был ли вообще клад или нет.

Гоша почти в каждый приезд в Малоярославец пытался отправиться на поиски подземного хода. Он даже нарисовал его план и примерную карту местности, но любые попытки отправиться к монастырю через овраг мама немедленно пресекала, запирая на замок высокие входные ворота, только через которые и можно было покинуть территорию дачи. Так и осталась Гошина затея отыскать подземный ход мечтой.

Однажды, вернувшись из школы, Гоша рассказал маме, что его одноклассник Сережа уже более полугода по выходным дням совершенно самостоятельно ездит к бабушке в Люберцы, и его родители не возражают против этих путешествий. Это далеко, а главное, нужно ехать с пересадкой на метро, а затем еще двумя автобусами.

— К чему ты мне это рассказываешь? — поинтересовалась мама.

— Мне тоже хочется съездить к дедушке в Бологое. Туда вообще просто доехать. До Ленинградского вокзала две остановки на метро, затем на скоростном поезде «сапсане», а там меня дедушка встретит и отвезет домой на машине.

— Даже и не думай, я тебя одного никуда не отпущу. Это ты ростом высок, а в остальном совсем еще маленький, — разволновалась мама.

— В художественную школу на Арбат ездить я не маленький, а дедушку любимого навестить маленький. Я у деда скоро два года как не был, — разворчался Гоша.

Тут с работы вернулся папа и сразу разрешил спор, — «Вот на весенние каникулы и поезжай. Я тебя на поезд посажу, а дедушка встретит. Ехать-то меньше двух часов».

«А ты понапрасну не волнуйся, парень стал почти взрослый. Пора ему к самостоятельности приучаться», — обратился он к жене.

— Хорошо, сдаюсь, хотя мне это и не по душе, ваша взяла, — ответила мама.

3

Кирилл

Кирюша родился рыжим, но к десятимесячному возрасту стал просто русым мальчиком. Очень точно и коротко его можно охарактеризовать так: ребенок потрясающе красив. Но этого мало. С ранних дней он был очень подвижен. Про таких детей в народе говорят: «веретено кривое». Его родителям приходилось много работать, а мальчика, еще не умевшего хорошо сидеть, возили с собой повсюду в специальном детском креслице в автомашине. Мальчик постоянно видел много незнакомых взрослых людей, совершенно не пугался их и рос очень общительным ребенком. Мама и папа просто обожали своего первенца, но воспитывали в строгости. В шесть лет, когда Кирилл пошел в школу, он был смышленый, хорошо воспитанный мальчик. Его любили все: дяди и тети, дедушки и бабушки, двоюродные братья и сестры, да просто знакомые мамы и папы. Этот ребенок всем доставлял только радость. Конечно же, он был озорником, но его шалости всегда были безобидными и сходили мальчику с рук. Как он учится, пока сказать трудно. В современной школе оценки знаний в первом классе не выставляют. Похоже, Кирюша не хуже других детей: пишет сносно, считает верно, читает по слогам не медленнее других. Что же будет дальше — увидим позднее.

4

Алиса и Степан.

Наша Алиса — это совсем не та Алиса, что в книге Льюиса Керрола: «Алиса в стране чудес», и вовсе не та Алиса, что главная героиня в бесчисленном множестве историй у Кира Болычева. Наша Алиса другая. Она сама по себе.

Про Степана я сейчас распространяться не стану. С ним вы познакомитесь в процессе прочтения книги. Отмечу только, что Степан — безусловный лидер и заводила всех детских затей.

5

Съехались

В конце марта у русских школьников есть коротенькая, но замечательная пора — весенние каникулы. В годы, когда я был школьником, каникулы устраивали в то время, когда активно таял снег, реки выходили из берегов, и дороги становились непроезжими. Многие школьники, живущие в деревнях, в то время не могли добраться до школы. Это и служило причиной для весенних школьных каникул. Теперь, когда через все реки, речки и речушки построены бетонные и металлические мосты, а почти все дороги покрыты асфальтом, необходимость в весенних каникулах отпала. Но осталась традиция и, соблюдая ее, школьники в конце марта отдыхают от учебы целую неделю. Каникулы, и это здорово!

Погода стояла просто восхитительная. Днем солнце так грело, что снег таял прямо на глазах, вешняя вода собиралась в большущие лужи и ручьями сбегала в канавки, канавы, канавищи, речушки, речки и реки, а оттуда в озера и моря. Только по ночам мороз пока сковывал талую воду, и в утренние часы все еще было холодно.

«Сапсан» плавно подъехал к платформе строго по расписанию, и Гоша первым выскочил из вагона. Поезд в Бологое стоит всего одну минуту. Поэтому мальчик побаивался, что может не успеть. Это была его первая самостоятельная поездка в другой город, и он имел полное право волноваться. Прямо у двери вагона путешественника встретил дедушка. Они поднялись на переходной мост и долго шли по галерее с прозрачным потолком, с которого иногда со свистом сползали целые охапки снега. Они падали прямо на стоявшие внизу вагоны. Потом дедушка и внук долго спускались по маршам лестницы и наконец, оказались на привокзальной площади, где стояла дедушкина старенькая «Нива». В Москве теперь почти все ездят на электромобилях, а здесь, в провинции, пока по старинке пользуются машинами с бензиновыми двигателями, да из-за бездорожья стараются иметь автомобиль с полным приводом. Именно такой машиной была «Нива».

Ненадолго съездив к деду в гости, Гоша отправился проведать своего брата Степу и сестричку Алисочку. Здесь Гошу ждал сюрприз: в гости к тете Соне приехал ее брат дядя Ваня со своим сыном Кирюшей. Трое братьев и сестричка очень обрадовались встрече, загалдели, заволновались и подняли страшный шум. Пришлось тете Соне ребят даже немного приструнить.

— Что вы раскричались, будто горланы или оралы, — пристыдила детей она.

Дети притихли. Младшие — Кирилл и Алиса — уютно устроились в уголке возле стола, где у Степы с раннего детства был устроен гараж из игрушечных автомобилей и стали тихонечко играть. Степан пригласил Гошу посмотреть на рюмочку, которую ему подарил дядя Слава несколько дней назад.

— Дядя Слава сказал, что рюмочка из алавера испортилась из-за ссоры моей мамы и какой-то другой девочки давным-давно, когда мама была еще ребенком, — сказал при этом Степа.

— Послушай, я читал эту книгу. Там кубок портился, если возле него ссорились. Но мы же не ссорились. В комнате тепло — вот кубок и стал размером с рюмочку, а если его вынести на мороз, то, возможно, он увеличится в размерах, — предположил Гоша.

— Попробуем его положить в холодильник ненадолго, вдруг он вырастет? — сказал Степан. Мальчики положили рюмочку в холодильник. Спустя полчаса Гоша вытащил из холодильника большой кубок, какими обычно награждают футболистов, выигравших чемпионат.

— Вот, видишь, получилось. Кубок работает! — воскликнул он.

— А вдруг мы тоже, как моя мама, попадем на другую планету? — воскликнул Степан.

— На другую планету? Это очень интересно. Возьмите меня и Алису с собой, — подключился к разговору старших мальчиков Кирюша.

— Я тоже хочу на другую планету. Я бесстрашная девчонка, Я тоже хочу, — затараторила Алиса.

— Нет, сейчас не получится. На улице тепло, а вот утром, пораньше, будет мороз и можно будет попробовать.

Ребята еще некоторое время поиграли и без всяких возражений улеглись спать, чем очень удивили взрослых.

Глава II

1

В институте метафизики

Руководитель лаборатории алавероведенья Всепланетного института метафизики академии наук Планеты Двух Солнц, доктор метафизических наук профессор Хан оторвал взгляд от стопки бумаг на рабочем столе и откинулся на спинку кресла.

«Сегодня я близок к разгадке тайны алавера, как никогда раньше», — подумал он. «Вертикальная ось сосуда из этого материала определяет направление потока времени и позволяет попасть в более ранний или поздний его период в зависимости от того, где стукнуть по сосуду», — продолжал рассуждать подобным образом ученый и ритмично покачивался в кресле. Иногда он делал короткие пометки на листке бумаги, лежащем на самом краешке стола. Профессор работал, и мы не должны были ему мешать. Мы смотрели на него издалека и, приглядевшись, узнали нашего старого знакомца Хана. Он очень повзрослел, но озорные лучики в уголках его глаз по-прежнему нет-нет, да и вспыхивали, отмечая смелые и необычные замыслы.

— Доктор Хан, алаверометр показывает, что сосуд, находящийся на Земле, активизировался. Скоро что—то произойдет, — сообщил запиской в блокноте вбежавший лаборант.

— Наблюдайте с повышенным вниманием за показаниями прибора, — написал Хан.

«Неясным остается только одно — где должны проходить две взаимоперпендикулярные горизонтальные оси. Знать бы это — можно было бы пользоваться алавером, как мы сейчас пользуемся упряжкой строминго. Только намного быстрее», — подумал Хан.

Над столом замигала красная лампочка, означающая просьбу войти в кабинет. Доктор Хан нажал разрешающую кнопку. В кабинет вошел Главный ветеринарный врач Планеты — доктор Пуз. Да, да, тот самый толстячок Пуз, с которым мы были знакомы еще по книге «Алавер». Он, конечно, здорово изменился: возмужал, стал выше и весь как-то заматерел. Вот только рыжая шевелюра сразу выдавала в нем нашего милого Пуза.

— А я к тебе по делу. Нужен какой-то новый транспорт, способный передвигаться по Великой Экваториальной Степи. Нужно еще, чтобы он не портил травяной покров, — обратился записочкой к Хану Пуз, — Конечно же, о беде, постигшей нашу планету, ты знаешь?

— Об этом все только и пишут, — чиркнул Хан, — я пока вряд ли смогу помочь. Постой! Шара изобрела какой-то упругоплан. Его опытный образец сейчас проходит летные испытания. Это вам, скорее всего, подойдет.

— Спасибо за совет, я немедленно поеду к Шаре, — написал Пуз и откланялся.

2

На испытательном полигоне

Вам не случалось когда-нибудь пускать плоские камушки по спокойной поверхности водоема?

Принцип действия упругоплана очень похож на движение камушка над водой, только упругим материалом может быть не обязательно жидкость. Это может быть, например, густая и ровная трава. Вот так и работает упругоплан. Платформу на лапках разгоняют с помощью паруса, затем лапки подбирают вверх и платформа некоторое время парит над травой, потом она постепенно снижается, травинки под ее весом немного сгибаются и, выпрямляясь, толкают платформу вверх. Паруса толкают платформу вперед, и все повторяется сначала. Недостатком аппарата является то обстоятельство, что упругоплан может двигаться только по ветру.

Все это объяснила Пузу Шара, когда он, наконец, добрался до полигона.

— Аппарат делает три — четыре прыжка, валится на бок, теряя равновесие, и шлепается на траву, — с огорчением написала Шара.

— А ты помнишь, когда мы летали на Камчатку, то видели, как работают элероны на крыле самолета. Тебе тоже следует сделать что-то подобное и управлять равновесием, — написал Пуз.

— На это понадобится время, а его так не хватает, — чиркнула она.

— Вот и я надеялся, что твой аппарат удастся использовать в ветеринарных целях.

3

Великая Экваториальная Степь

Если ехать из верхнего полушария в нижнее, то, немного не доезжая до Желтых Экваториальных Гор, будет поворот дороги направо, и на расстоянии дневного перехода строминго, начнется непроходимая и неизведанная Великая Экваториальная Степь. По большей части этот участок равнины покрыт зарослями растения семейства злаковых, называемом горланами и оралами выль. Тонкие трубчатые стебли с пушистой метелочкой на вершине достигают семидесяти, а иногда восьмидесяти сантиметров в высоту и растут очень густо. Огромные просторы, заросшие вылем, для невысоких горланов и оралов представляли непреодолимую преграду. Поэтому Великая Экваториальная Степь была мало изучена, хотя в ней обитало множество насекомых, которых степь укрывала от непогоды, кормила и поила. Именно здесь была Родина говорящих цикадо. Горланы и оралы ошибочно считали, что цикадо — звукоподражатели. На самом деле говорящие цикадо — это еще одна разумная раса, живущая на Планете Двух Солнц. Раса гораздо более древняя, чем горланы и оралы.

Позволив себя поймать и посадить в клетку в зоопарке, цикадо решили более глубоко изучить образ жизни оралов и горланов. Свою жизнь говорящие цикадо построили таким образом, чтобы, по возможности, не нарушать природу своей планеты. Им было важно убедиться, что другие разумные расы поступают так же, как и они. До нынешнего времени цикадо были довольны поведением своих соседей.

Наивные работники зоопарка считали, что живущий у них в клетке цикадо — долгожитель. На самом деле сидеть в клетке на всеобщем обозрении насекомому вовсе не нравилось, и довольно часто по ночам, когда зоопарк закрыт для посетителей, сюда пробирался его очередной сородич, открывал клетку и подменял прежде сидевшего наблюдателя. Никто никогда не замечал подмены.

Говорящие цикадо питались семенами выля, но вполне могли есть зерна, из которых горланы и оралы делают муку и пекут хлеб. Однако они никогда не посягали на поля, засеянные горланами и оралами.

Популяция говорящих цикадо на планете была довольно велика и насчитывала несколько десятков миллионов особей.

В Великой Экваториальной Степи проживало еще много интересных насекомых, но о них мы сейчас говорить не будем.

4

Эпидемия

Совсем недавно в верхнем полушарии планеты закончилась долгая ночь, и рыжий Цитр возвестил о приходе весны — самом прекрасном времени года. Именно в самой середине ночи в Великую Экваториальную Степь упал метеорит. На первый взгляд, самый обычный метеорит: маленький, черный, весь пронизанный порами бесформенный предмет. Такие часто падают на планету по ночам. Его никто бы не нашел и никто не обратил бы внимание на его падение, если бы не служба метеоритов института метафизики. В ту ночь дежурную вахту несла старший научный сотрудник Кура. Да, да, наша старая знакомая по книге «Алавер». Кура зарегистрировала место падения метеорита и сообщила в ближайший с этим местом населенный пункт. Спустя неделю метеорит доставили в институт. В порах метеорита были обнаружены совершенно неизвестные прежде микроорганизмы — вирусы. Биологи стали их неспешно изучать.

Через некоторое время, а именно на следующий после восхода Цитра день, жители сразу нескольких поселков, находящихся неподалеку от Великой Экваториальной Степи, обнаружили, что весь урожай хлебных зерен на их полях кем-то съеден. На следующий день пришло известие о том, что огромные полчища цикадо говорящих поедают хлебные зерна на полях. Возникла опасность потерять весь урожай.

Исследовав пойманных цикадо, ветеринарные врачи выяснили, что в крови насекомых живут те же вирусы, что были обнаружены на метеорите. Под воздействием этих вирусов заболевшие цикадо теряют рассудок, становятся агрессивными и набрасываются на поля. При этом у них возникает неуемный аппетит. Биологи довольно быстро изготовили вакцину против нового заболевания для еще здоровых цикадо. Для больных насекомых тоже подобрали лекарственные препараты, успешно излечивающие болезнь. Осталась одна неразрешимая проблема: как дать лекарство многим миллионам пациентов?

5

Как лечить цикадо?

Над возникшей проблемой вот уже около недели бился неутомимый Пуз. Здоровым цикадо сделать прививки было достаточно просто. Вокруг Великой Экваториальной Степи установили плакаты, в которых все цикадо приглашались на прививку. И насекомые пришли. Пришли все сразу. Три десятка ветеринаров, прибывшие сюда для прививочной кампании, работая без отдыха и сна, смогли бы справиться года через два. Пуз предложил другой путь: те цикадо, которые прошли вакцинацию, не уходили, а оставались делать прививки своим собратьям. Дело пошло значительно быстрее. Стало ясно, что с работой удастся справиться примерно за месяц.

Но как лечить заболевших насекомых, когда разум их покинул совсем? Они рычали и тучами набрасывались на хлебные поля. Вот если бы была возможность обрабатывать хлебные зерна прямо в поле лекарственными препаратами и найти способ загнать больных именно на эти поля, то проблему удалось бы успешно разрешить.

А что, если на краю степи поставить кормушки с пропитанным лекарством зерном? Возможно, больным цикадо есть зерно, когда его не нужно добывать из колосьев, будет легче и приятнее? Так думал Пуз. Только чем доставлять так много зерна в труднодоступные районы вокруг Великой Экваториальной Степи? Именно за разрешением этой проблемы и приходил главный ветеринарный врач к профессору Хану и к Шаре. Но упругоплан пока еще двигался плохо, да и то, только по ветру.

А тем временем взбесившиеся цикадо уничтожали хлебные поля, создавая угрозу оставить горланов и оралов без хлеба.

6

Тем временем на Земле

Степа проснулся первый. Он быстро поднялся, умылся, почистил зубы и поглядел в окно. Снаружи к оконной раме был прикреплен термометр. Он показывал десять градусов мороза. «Прохладно, на таком холоде рюмочка станет, пожалуй, размером с бочку. Только ее нужно быстро отнести в укромное место. Вполне подойдет купальня на нашем озере. Там сейчас уж точно никого не будет. Не искупаешься — озеро подо льдом. А рыбаки сюда никогда не ходят. В этом месте рыба не клюет», — подумал он.

Вставало солнце и заиграло искрами всех цветов радуги на сосульках, в изобилии свисающих с крыши Степиного дома. Стал быстро подниматься туман над болотцем возле папиного гаража. «День выдастся хороший, быстро солнце разогреет землю. Нужно спешить, иначе кубок не остынет достаточно, и через него мы не сможем пролезть», — сообразил мальчик. Он пошел будить братьев и сестричку.

Дети быстро собрались, наскоро попили чай с бутербродами и, надев свои теплые курточки и шапки, побежали на улицу. Степан прихватил рюмочку из алавера и положил ее во внутренний карман своей куртки.

«Бежим скорее на пляж, пока кубок не вырос», — командным тоном сказал Степа, и ребята бегом помчались за ним.

Дети пробежали по насыпи, на которой прежде была железнодорожная ветка. Когда-то, про это помнят теперь только очень старые люди, рельсы за ненадобностью сняли, шпалы разобрали на дрова, а насыпь осталась, поскольку никому была не нужна. Зато она была прямая и гладкая. Бежать по ней было просто замечательно. По сторонам от насыпи пролетали то склады зерновой базы, то укрытые снегом огороды, то заросшие ольховником болотца. Насыпь привела ребят к заброшенной водокачке, сразу за которой открывался чудесный вид на заснеженное озеро. Его простор поражал воображение, так далеко был могучий сосновый бор на противоположном берегу. Там, почти у самого бора, словно кто-то рассыпал черные горошины, уютно устроились для подледного лова рыбаки. Степе и Алисе все это было привычно, они часто приходили сюда погулять, а вот для Гоши и Кирюши это было настоящее приключение. В Москве ничего подобного не увидишь — там только сплошной стеной стоят многоэтажные дома, закрывающие от взгляда горизонт.

— Вот это простор! — закричал от неожиданности Гоша.

— Правда, здорово, — согласился Кирюша. Он частенько бывал в Химкинском лесу, прославившимся тем, что через него проложили первую в России платную автодорогу вопреки желаниям жителей города Химки.

— Да, такого простора, как у нас в Бологое, в Москве и Подмосковье не увидишь, — добавил Степа. Лишь только Алисочка тихонечко любовалась чудесным утром и не вмешивалась в разговор мальчиков, помня народную пословицу: «Молчи, за умную сойдешь».

Степан достал из кармана рюмочку, положил ее на снег, и дети стали ждать. Чтобы скоротать время, Степан спросил у Гоши: « Как будет на английском утро?».

Гоша ответил: «morning». Дети стали наперебой спрашивать Гошу, как будут звучать на английском разные слова, а Гоша всякий раз отвечал. За этим занятием дети не заметили, как кубок вырос до размеров большой бочки. Гоша сломал с ивового куста тоненький прутик и стукнул по краешку кубка. По округе разлился чистый звук «соль». На дне кубка возникла картина. Удивительно, но звук не затихал, а, напротив, становился сильнее и сильнее. Дети некоторое время стояли неподвижно, оцепенев от изумления. Гоша наклонился над кубком и заглянул внутрь. Дно кубка отражало небо. Оно было зеленовато-синего цвета. Два солнца светило с разных сторон: одно рыжее, как волосы Кирюши в раннем детстве, а другое лиловое. Гоша посмотрел вверх. Над ним были густые ветви, сквозь которые едва пробивался солнечный свет. Неба почти не было видно.

— Степан, ребята, смотрите, это не отражение, это видно в самом кубке! — восторженно закричал Гоша. Алиса посмотрела внутрь кубка и тоже увидела два солнца. Она опрометью бросилась в кубок и оказалась по ту сторону от него на мягкой травке незнакомого мира.

Когда Алиса еще не умела ходить, а только ползала, она уже тогда двигалась к намеченной цели кратчайшим путем, не обращая внимания на препятствия, например, на разбросанные на полу игрушки. Вот и сейчас девочка повела себя также.

— Мальчики, идите скорее сюда, здесь так здорово, здесь лето, — закричала она.

— Уже бегу! — крикнул Кирюша и бросился следом за Алисой. Вскоре по ту сторону кубка оказались и наши старшие мальчики Степа и Гоша. Они пролезли сквозь кубок не спеша, с чувством собственного достоинства.

7

Встреча.

Дав распоряжение лаборанту внимательно следить за показаниями алаверометра, Пуз отправил сообщение в Поселок Цветущих Клумб с просьбой организовать постоянное наблюдение за местом, где прежде появились пришельцы с Земли. Он подумал, что если кубок из алавера задействует точно так же, как в прошлый раз, то гости окажутся на прежнем месте.

Постоянное дежурство поручили местным школьникам. Вахту стояли по двое, по большей части мальчик и девочка. Нынешним прекрасным погожим утром дежурили оральский мальчик Пух и горланская девочка Тичка. Пуха друзья за его мягкий, можно сказать нежный и очень стеснительный характер, ласково называли Пухлик. Это было справедливо, так как Пух часто из-за стеснения заливался румянцем. Тичка, как большинство горланов, была стройная, высокая и черноволосая. Ее небольшой остренький носик совсем не портил ее миловидное личико. Коротко можно сказать, что Тичка была красавица. Ее характер был волевым, но девочка никогда не позволяла себе ни малейшей грубости. Среди жителей поселка она слыла хорошим ребенком.

— Тичка, смотри, там за площадкой для игры в кросс засияло большое круглое зеркало, — закричал что было мочи Пух.

— Спокойно Пухлик, не кричи, это звездолет. А вон и пришельцы, — немного тише сказала Тичка.

— Бежим их встречать! Смотри, они раздеваются и бросают на траву одежду. Наверное, это прежние пришельцы: Ваня, Слава, Соня и Маша, — решил Пух.

— Нет, дядя Пуз говорил, что его друзья давно выросли и теперь взрослые, а это, похоже, дети, — возразила Тичка.

Наши путешественники, конечно же, сняли теплые зимние куртки и шапки, поскольку здесь было по-летнему тепло, а бросили их на траву, так как больше их девать было некуда. Куда ни глянь, всюду было ровное пространство, поросшее мелкой зеленой травкой.

— А вон горланка и орал к нам бегут, — указывая на бегущих ребят, закричал Гоша. Но его крик был подобен шепоту в сравнении с криком Пуха.

Минута — другая, и к землянам подбежали жители Планеты Двух Солнц.

— Здравствуйте, — стараясь говорить как можно тише, произнес Пух, но все равно это прозвучало довольно громко.

— Здравствуйте, — почти тихо сказала Тичка, — давайте знакомиться. Я — горланка. Меня зовут Тичка.

— А я — орал Пух. Друзья меня называют ласково Пухлик.

— Мы люди. Я Гоша, а это Степа, Кирилл и Алиса. Их можно называть ласково Степочка, Кирюша и Алисочка, если хотите, — рассказал Гоша.

— Мы все родственники, — добавил Степан, — когда-то давно моя мама, папа Кирюши и еще двое других детей уже были на вашей планете.

— Мы про это знаем. Об этом событии написано много книг и блокнотов. Оно перевернуло всю нашу жизнь. Мы теперь стали космической цивилизацией, — объяснила Тичка.

— Что же мы стоим посередине лужайки, пойдем в поселок! Кстати, он называется Поселок Цветущих Клумб, — сказал Пух. Все отправились в сторону видневшегося неподалеку поселка. Куртки и шапки ребята благоразумно прихватили с собой.

8

На совете старейшин и после него

Я не стану описывать поселок, поскольку он почти не изменился со времени первого визита землян, разве что были построены несколько новых домов, а кое-какие дома выкрасили в другие цвета. А в остальном все выглядело по-старому: садики, чистенькие маленькие домики и много всевозможных цветов. Тем, кто забыл, как выглядит поселок, рекомендую перечитать книжку «Алавер».

Как и в прошлый визит, земных ребят вышли встречать все жители поселка, и тут же собрался совет старейшин. Глава поселка написал несколько строчек в блокноте и отдал блокнот Тичке.

«Наш земляк, профессор и доктор метафизики Хан просил приветствовать гостей и незамедлительно отправить их быстрым транспортом в Цитир. Он очень надеется, что земляне смогут помочь в решении проблем, возникших в связи с эпидемией у цикадо говорящих», — прочитала вслух Тичка.

Распорядитель запасами поселка немедленно пригласил земных детей, Пуха и Тичку на склад и выдал все необходимое для путешествия. Среди многих полезных вещей, которые получили ребята, были яркие оральские рюкзачки и волшебные горланские матрасики, сладости, чтобы было чем заняться в дороге и большие сосуды с прекрасным напитком из ярко-желтых ягод. Прямо возле склада жители поселка устроили праздничный обед по случаю встречи с землянами.

— Пожалуйста, поторопитесь с едой, нам нужно уезжать, — объяснил ребятам Пух.

— Мы сейчас, мы быстро поедѝм, — пробормотал с набитым ртом так, что его было трудно понять, Степа.

— А вот и быстрый транспорт подали, — указывая на семенящую повозку, которую тянули двенадцать строминго, — сообщила Тичка.

Наспех перекусив, пришельцы с земли, Пух и Тичка уютно устроились в мягких креслах, укрепленных на платформе под тканевым навесом, создающим тень. Повозка тронулась. Возница погнал строминго, что было духа. Провожающие горланы и оралы, махавшие вслед повозке руками, очень скоро скрылись за поворотом дороги.

Глава III

1

О ямской службе в России

В стародавние времена, когда татаро-монголами управлял Чингисхан, и его империя простиралась от Тихого океана до Средиземного моря, получать информацию о том, что творится в стране, было очень непростым делом. Наличие же достоверной и своевременной информации во все времена было и будет залогом успеха управления страной. Именно тогда на территории империи была создана почтовая служба. Главными работниками этой службы были ямщики, которые умели управлять тройкой лошадей, запряженных в легкую телегу или санки в зависимости от времени года.

Имейте ввиду, дорогие мои читатели, что управлять тройкой намного труднее, чем автомобилем. Норовистые лошади часто упрямились и не желали идти или бежать туда, куда правил ямщик. Чтобы тройка, как ветер летела, куда следует, нужно было большое умение, можно даже сказать — мастерство.

Татаро-монгольское иго, просуществовавшее на Руси более пятисот лет, окончилось, а ямская служба осталась. Теперь она стала подконтрольна самому русскому царю. Царь, когда ему нужно было отправить своего служащего из одного места в другое, выдавал ему специальный документ — подорожную, которая давала право первоочередной замены лошадей на ямских станциях. Ямские станции устраивались вдоль большой дороги на расстоянии дневного пробега лошадей. Это около 30 — 40 километров одна станция от другой. При станции был непременно постоялый двор и неотлучно жил станционный смотритель, как правило, очень бедный чиновник с семьей.

Из века в век ямская служба в России работала слаженно. Скорость передачи информации и доставка чиновников была столь быстрой, что за месяц с небольшим царский указ из Санкт-Петербурга успевал домчаться до Владивостока. В самых удачных случаях чиновник, доставляющий депешу, успевал на станции выпить чаю, пока ему меняли лошадей и ямщика. Затем снова пускался в путь.

Бескрайними просторами скакали по России почтовые тройки. Звенел, заливался под дугой колокольчик, задолго оповещая окрестность о приближении лошадей. Широко разливалась по просторам то заунывная, то удалая песня ямщика. В те далекие времена ямщик и почтовая тройка были гордостью и визитной карточкой земли русской.

2

Быстрый транспорт

Быстрый транспорт на Планете Двух Солнц во многом походил на земную ямскую службу. Правда, расстояние между станциями были меньше, чем на Земле, да колокольчиков под дугой, как и дуг, не было. Зато в упряжи были устроены места крепления для фонарей, чтобы можно было ехать ночью. Возницы менялись, как и строминго, на каждой станции. Возница растил и дрессировал двенадцать птиц с их раннего возраста, и те безукоризненно слушались только своего наставника.

Наши путешественники ехали уже знакомым нам маршрутом, с очень короткими остановками для замены строминго и возниц, поэтому за два дня по местному времени добрались до Тромринга. Быстрый транспорт — это вам совсем не то, что грузовой караван.

В городе земных пришельцев ожидало сообщение о том, что доктор Хан, Шара, Пуз и Кура их с нетерпением ждут в Цитире, в институте метафизики, в надежде, что земляне смогут помочь жителям планеты в борьбе с эпидемией. Далее было подробно описано все, что уже сумели предпринять ученые и ветеринары в этом направлении. Но с дальнейшей отправкой наших путешественников вышла заминка. Захромала одна из птиц, которые должны были тащить платформу. Всех двенадцать строминго нужно было заменить другими, так как вся птичья команда для одной упряжки подолгу тренировалась вместе друг с другом, пока возница не добивался полной слаженности в их движении. Новая команда могла отправиться в путь не ранее, чем через четыре часа.

Нашим путешественникам предложили посетить знаменитый тромрингский театр. Там в это время как раз гастролировал театр теней с Планетоида Света. Давали пьесу «Победа над тьмой». В ней рассказывалось, как дети с Планеты Двух Солнц победили злые силы тьмы и освободили свет из хранилища. Всем: и земным ребятам, и горланским, и оральским деткам очень понравилось представление. На ярко освещенном белом экране темные тени выглядели почти как настоящие живые существа. Особенно всем понравился зверь Добронрав. Его пушистая грива так и развевалась по ветру во время его огромных прыжков.

После окончания спектакля наши путешественники отравились в дальнейший путь, поскольку платформа с упряжкой строминго их уже ждала. Через полчаса Тромринг уже скрылся за горизонтом.

3

Стая больных цикадо

Все чаще возницы говорили ребятам, что скоро будут видны Желтые Экваториальные Горы. С каждой заменой птиц становилось все жарче, но горы пока еще не показывались. Вдоль дороги, по которой бежал быстрый транспорт, все чаще встречались поля, засеянные хлебными злаками. Зерна уже почти созрели, и совсем скоро нужно будет убирать урожай. Возле полей можно было увидеть горланов и оралов. В руках у них были музыкальные инструменты, напоминающие земные шарманки с ручками, которые можно было крутить. От этого звучала монотонная музыка. Земным ребятам она показалась неприятной. А местным жителям было все равно, они ничего не слышали и, от нечего делать вертели ручки.

— Зачем все это? — спросил наблюдательный Степа.

— Они надеются, что музыка отпугнет от их полей заболевших цикадо, — сказал Пух.

— Прошел слух, что в поселке Загорье во время концерта на гармонеане цикадо пронеслись мимо хлебного поля, не тронув его. Вот местные жители и надеются, что смогут уберечь таким способом свои поля, — добавила Тичка.

— Я читал, что концерты на гармонеане прекрасны. Как можно испугаться чудесной музыки, — удивился Гоша.

— Я так люблю, когда исполняют песню «А поезд чух, чух, чух. Огни мелькают. Огни мелькали, когда поезд уходил». Она такая веселая и смешная, — вдруг вспомнил Кирюша.

— Да ты что, Кирилл? Это самая глупая песня, какую я только слышала, — возмутилась Алиса.

— О нашествии больных цикадо пишут ужасные вещи. Они набрасываются огромной стаей и при этом очень громко рычат. Даже горланские и оральские дети прежде времени могут оглохнуть от их рыка, — со страхом в голосе сказал Пух.

— Ой, что это впереди? — закричал Степа, показывая рукой вперед и несколько влево. Там, куда указывал Степан, небо потемнело и стало слышно рокочущее гудение, которое с каждой минутой становилось все громче, а темное пятно на небе все больше и больше.

— Это цикадо. Они движутся прямо на нас, — закричал Пух. Возница остановил транспорт и скомандовал птицам лечь на дорогу. Пух и Тичка спрятали головы между колен. Их примеру последовали земные дети. Только Кирюша, напротив, встал во весь рост и, что было мочи, запел: «А поезд чух, чух, чух, огни мелькали. Огни мелькали, когда поезд уходил». Он продолжал петь эти две строчки во все горло, словно испорченная патефонная пластинка. Вокруг Кирюши, подобно пулям, пролетали взбесившиеся твари. Они совершали такие длинные прыжки, каких прежде не совершало ни одно цикадо. И вот, наконец, стая больныхнасекомых, с ужасным рыком перемахнув через дорогу и упряжку строминго, понеслась дальше, не причинив никакого вреда — ни нашим путешественникам, ни хлебным полям, лежащим неподалеку. Возможно, это случайность, а быть может — помогла Кирюшина песня.

— Ну, ты, «герой», — обратился к Кирюше Степа, — а если бы они тебя просто снесли своей массой, и от тебя осталось бы мокрое место? Что бы мы делали тогда?

— Брось, Степан, и совсем они не страшные. Подумаешь, рычат и несутся, как чумовые. Всего-то и дел? — спокойно ответил Кирилл.

— А я здорово испугалась, — призналась Алиса.

— Я тебя все-таки прошу быть благоразумнее. Мы же на чужой планете, — попросил Кирюшу Гоша.

Возница поднял строминго, и транспорт побежал дальше.

— Видите, какое страшное бедствие приключилось на нашей планете, — сказала ребятам Тичка.

— У нас на земле есть насекомое саранча. Саранча тоже живет стаями и съедает на своем пути все, что по силам их челюстям. Они могут сесть на человека и съесть всю его одежду. Только саранча не сумасшедшая. Она всегда такая. Ее не вылечишь, как ваших цикадо, — рассказал Гоша.

4

У начала дороги на Великую Экваториальную Степь

Дорога на Великую Экваториальную Степь ответвлялась от главной магистрали, соединяющей верхнее и нижнее полушария, немного не доезжая до Желтых Экваториальных Гор. Именно здесь собирались караваны, снаряженные для доставки всего необходимого в борьбе с эпидемией, охватившей цикадо. Сюда прибывали медикаменты, инструменты для прививок и лекарства от болезней. Сюда же направлялось и зерно. Здесь была организована полевая лаборатория по обработке зерна лекарством от ужасного вируса, и развернут диспетчерский пункт для формирования грузов перед отправкой их в разные места степи. В этом месте собралось много оралов и горланов, грузовых платформ и строминго. Все занимались своим делом. Каждый без излишней суеты выполнял порученную ему работу. Можно было подумать, что эти оралы и горланы всю свою жизнь этим делом только и занимались. На самом деле их мобилизовали для борьбы с эпидемией всего несколько дней назад. А до этого они были кто крестьянином, кто библиотекарем, кто рабочим на фабрике. Да разве сразу перечислишь все профессии, которые были распространены на Планете Двух Солнц. Дело в том, что горланы и оралы всегда славились способностями ко многим видам работы, всякую работу делали с большим старанием и удовольствием. Вот работа и спорилась.

Когда быстрый транспорт с нашими путешественниками прибыл к ответвлению дороги в направлении Великой Экваториальной Степи, его остановил координатор работ и написал записочку: «Главный ветеринарный врач доктор Пуз просит отправить вместе с вами немного лазурита, который необходим для изготовления лекарства от бешенства цикадо. На месторождении никелевого колчедана, где его понемногу добывали, как сопутствующий основной руде минерал, запасы лазурита иссякли. В Желтых Экваториальных Горах, неподалеку от места, где мы сейчас находимся, есть заброшенная горная выработка никелевого колчедана. Там лазурит никогда не добывали из-за ненадобности. И его будет легко добыть. Всего понадобится около полутонны лазурита, чтобы приготовить лекарство для цикадо. Быстрым транспортом нужно доставить в Цитир килограммов сто лазурита. Этого будет достаточно, чтобы производство лекарства не останавливалось».

— Давайте лазурит, — написал возница.

— Его еще никто не добывал. Сообщение из Цитира пришло совсем недавно. Я только успел собрать бригаду из трех горланов, прежде работавших в этой шахте, но они очень старенькие и работать им будет тяжело. Их можно использовать только как консультантов, — написал координатор работ. Всю эту переписку Тичка прочитала земным детям.

— Давайте, мы спустимся в шахту и добудем лазурит, а кто-нибудь из стареньких горланов будет нами руководить, — предложил Гоша.

— Давайте, давайте, — наперебой закричали остальные дети. Тичка написала об этом и передала записочку координатору.

— Хорошо, с вами будет работать Хос, — написал координатор.

— Вы можете называть меня, как меня звала моя покойная жена Хосенька, — включился в переписку очень милый и совсем седой горлан.

Дети наперебой диктовали Тичке свои ласковые имена, чтобы их мог прочитать Хосенька. Таким образом, знакомство состоялось, и можно было готовиться к отправке в шахту. Наши герои взяли с собой кирки, лопаты, мотки прочной веревки, каски, брезентовые рукавицы и фартуки, и очень интересные шахтерские фонари. О фонарях следует рассказать особо.

Почти всегда в шахтах скапливается горючий газ, который от самого маленького огонька может вспыхнуть и даже взорваться. Это очень опасно для жизни. Получается, что открытый огонь зажигать в шахтах нельзя. Можно пользоваться банками со светящимися насекомыми, какими освещают тоннель на дороге через Желтые Экваториальные Горы. Но эти банки дают слишком мало света. Вот и создали шахтерский масляный фонарь, в котором есть тончайшая медная сетка, которая отводит от пламени к массивному медному корпусу тепло. Фонарь дает достаточно для работы света, но почти не согревает воздух возле пламени и поэтому горючий газ загореться не может.

Наконец, когда все необходимое для работы в шахте было собрано и погружено на платформу, быстрый транспорт с нашими путешественниками двинулся к интересующей нас горной выработке.

5

Как дети стали шахтерами

Вначале строминго побежали в сторону Желтых Экваториальных Гор, а затем свернули налево на едва приметную тропинку, петляющую среди лугов. Вот тропа вывела наших путешественников к невысоким отрогам. Вот тропинка добралась до поляночки, где почти не было травы. Здесь в непреступном склоне горы из желтого камня был устроен вход в шахту. Когда-то вход закрывали ворота из ровных узких досок, скрепленных стальными заклепками, но теперь ворота обветшали и одна створка совсем свалилась. Кое-где сквозь нее проросла трава, и уютно устроилась высиживать в гнездышке птенцов незнакомая птица.

— Как бы нам не побеспокоить будущую маму, — сказал Пух.

— Давай, осторожно откроем вторую половину ворот и тихонечко войдем в шахту, — предложил Степа. Ребята так и поступили. Птичка даже не шелохнулась при этом.

— Надо же, сидит, словно мертвая, — удивилась Алиса.

— Она притаилась и думает, что мы ее не заметили, — объяснила Тичка.

Наши путешественники зажгли фонари и вошли, прихватив с собой инструменты, в просторный тоннель. В самом его начале стояли маленькие платформочки о восьми лапках каждая.

— Это ручной шахтерский транспорт, — объяснил на бумажке дедушка Хосенька, как горлана стали называть земляне с легкой руки Алисы. Степа попробовал потянуть за ручку, прикрепленную к платформе, платформа легко побежала, перебирая лапками.

— Давай сложим сюда все наши вещи и будем тянуть по очереди, — предложил Степан. Все с удовольствием сложили, что было в руках, оставив только фонари, и продолжили путь дальше. Первым стал тянуть платформочку Гоша, как самый старший из землян.

Очень внимательный Кирюша заметил, что высоко прицепившись коготками прямо к неровностям потолка, вниз головой висели какие-то существа размером больше земной кошки и плавно покачивали крыльями. От этого воздух в тоннеле двигался.

— Интересно, что это? — спросил он.

— Это летающие белки приспособлены шахтерами для вентиляции шахты. Они гонят свежий воздух, забирая его снаружи, чтобы самим дышать и дать возможность дышать белкам, висящим глубже в шахте и так до самых отдаленных уголков, — объяснил дедушка Хосенька, написав записочку.

Тем временем все спустились по тоннелю довольно далеко от входа и оказались в просторной круглой зале. Отсюда в шесть сторон отходили новые тоннели. Дедушка Хосенька достал и посмотрел план шахты, пометил один из тоннелей, и все отправились по нему. Теперь тоннель был почти горизонтальным, и в его стенках появились вкрапления крошечных синевато-зеленоватых камушков.

— Это и есть лазурит, но его пока очень мало и он прочно держится в скальной породе. Дальше его будет больше и его будет легче отбить от стены, объяснил старый шахтер. Вся команда стала продвигаться дальше. Теперь свод тоннеля поддерживали деревянные балки, подпертые толстыми деревянными столбами. Порода на стенах стала мягкая, похожая на смесь камней, песка и земной глины. Стали очень часто попадаться крупные камни из лазурита. Дети вырубали их кирками из стен и складывали на платформу. В одном месте синевато-зеленоватых камней оказалось особенно много. Гоша и Степа вгрызались в стену с большим энтузиазмом, а остальные дети собирали лазуритовые камни и складывали их. Пух и Тичка даже немного отстали и ковыряли противоположную стену, где было также много лазурита

Вдруг прямо позади места, где работали земные дети, затрещал и сломался столб, поддерживающий потолочную балку. Балка упала одним концом на пол. Вслед за ней повалилась с потолка порода и почти полностью завалила проход. Осталась только узкая щель под самым потолком, сквозь которую проходил воздух

— Спокойно! — написал Хос. Но прочесть надпись было некому. Пух и Тичка остались по ту сторону завала. Тогда дедушка Хосенька взял с платформы лопату и стал копать осыпавшийся грунт, отбрасывая его как можно дальше назад. Новоиспеченным шахтерам было слышно, что копают и с другой стороны. Это помогали землянам выбраться из завала Пух и Тичка. Гоша и Степан стали помогать Хосу, а Кирюша и Алиса продолжали выбирать лазурит из обвалившегося и отброшенного назад грунта.

«Не пропадать же добру», — ворчал себе при этом под нос Кирилл.

Все работали без перерыва больше трех часов, но труд не пропал даром: проход был расчищен, и платформа была до верха нагружена лазуритом. Усталые и довольные собой путешественники дружно впряглись в платформочку, и спустя полчаса вся команда оказалась на поверхности.

Удивительно, птица за это время успела вывести птенцов и теперь таскала им зернышки. Птенцы, что было мочи, открывали желтые клювы и гортанно кричали: «пи, пи, пи».

Еще спустя два часа строминго примчали путешественников в лагерь на развилке дорог. Там они оставили большую часть лазурита, а около ста килограммов минерала, как и просил Пуз, хорошо упаковав, взяли с собой.

Опять побежали, посвистывая строминго. Опять помчалась, слегка вздрагивая, платформа. Строминго запели: «фьють, фьють, фьють»

А наши путешественники, устроившись удобнее в креслах, вскоре погрузились в сон…

6

Сны земных детей

Кирюша свернулся в кресле калачиком, кулачек подложил под щечку, весь съежился и казался меньше, чем был на самом деле. Он спал, и во сне шевелил губами так, словно разговаривал.

Совершенно седой горный дух сидел в самом дальнем и темном углу своей пещеры и предавался воспоминаниям. В очень далекие времена, когда на планете не было ни горланов, ни оралов, ни цикадо, да вообще еще никого не было, духи были полновластными хозяевами планеты. Они летали повсюду, резвились, пугая друг друга грозными криками и вели безмятежную жизнь. Они были бестелесны и вообще не были представителями материального мира. Им было прекрасно в своей бестелесности. Никого не удручала чрезмерная полнота фигуры или неестественная худоба. На свой внешний облик они меньше всего обращали внимание. Тем более, что духи могли выбирать вид по своему желанию. Наш нынешний знакомец выбрал себе образ из книги английского писателя Толкиена «хоббит». Он был толстеньким и невысоким духом с розовыми щеками, пухленькими коротенькими ручками и покрытыми шерстью ногами. Просто совершенный хоббит, если не знать, что он дух.

Когда на планете появились разумные существа, горный дух придумал эхо. Так просто, для собственного развлечения придумал. Но вот однажды горланский ученый, имя которого не сохранилось, открыл явление природы, которое назвал реверберация.

«Как он посмел посягнуть на мое эхо», — возмутился горный дух и в отместку стал всячески притеснять реверберацию. Он мучил ее неделями, непрерывно воя жутким голосом в отрогах гор, он искажал до неузнаваемости слова и целые фразы и, наконец, превратил реверберацию в огромную гусеницу и спрятал ее в такой тесной пещере, что она могла только потягиваться, а выбраться никак не могла.

Степа спал, уронив голову на плечо, и вот что ему снилось:

«Длинная и покрытая рыжими колючими волосинками гусеница-реверберация величиной с электропоезд, на котором Степа с мамой однажды ездили в Тверь, лежала в своей норе и иногда пошевеливалась. От этого по ее длиннющему телу пробегали волны. Когда волна добегала до хвоста, то роговые пластинки на нем издавали неприятный треск».

— Вот я тебя сейчас, непослушного мальчишку, — низким заунывным голосом пропела она. А что сейчас — было не понятно, но все равно страшно.

— Вот возьму палку и как поддам, — мысленно храбрился Степан. А Алиса, его младшая любимая сестренка, обняла реверберацию за шею и приговаривала ей на ухо: «Длиннющая ты моя, ворчащая ты моя, не боюсь я тебя, ну, ничуточки».

— Отойди от нее сейчас же! Она может причинить тебе какой-нибудь вред, — сердился на сестру Степа.

— Да что ты, трусишка, реверберация — это же явление природы, Как оно нам может навредить?

— Откуда я знаю как? Только чувствую, что здесь какая-то опасность, — ответил мальчик.

— Степка, да ты просто трусишка, — рассмеялась сестра.

— Я совсем не трус, я осторожный, — оправдывался брат. А реверберация открыла широченную пасть, и оттуда послышались фразы, давным-давно выкрикнутые неизвестно кем в Желтых Экваториальных Горах. Эти фразы катились, перекатывались, сталкивались друг с другом, и получалась совершенная чепуха, в которой ничего разобрать невозможно.

— Вот, Степочка, видишь, совсем и не страшно! — может быть, это сказала Алиса, а быть может, сотворила реверберация. Непонятно!

Вышло, что в этом споре победил горный дух, но реверберация украдкой высовывала голову из своей темницы. Она кричала на все голоса, и казалось, что победа была за ней.

Ученые же на Планете Двух Солнц приняли идею реверберации, а о горном духе и вспоминать не пожелали. Похоже, духу пришел конец.

Его спасли маленькие дети. Они продолжали верить в существование духов, приведений, домовых, водяных и леших. Наш знакомый мальчик Степан верил еще и в поночных.

Вот вам и объяснение природы эха над входом в тоннель в Желтых Экваториальных Горах.

Гоша спал, по-взрослому откинув голову на спинку кресла. Ему снились картины, целая галерея картин. Они все были ему знакомы, словно он нарисовал их сам. Но с ними что-то было не так. Кони скакали по — настоящему, мужчины и женщины улыбались или хмурились по-настоящему, лошади ржали, люди говорили, кошки мяукали, собаки лаяли. Картины были живыми!

Вот по взлетной полосе аэродрома разгоняется и взлетает большой современный самолет. Не понимая, как это случилось, Гоша оказывается в нем. Он сидит в пилотской кабине. Перед ним огромное количество приборов, ручечек, рычажков, тумблеров, полубаранка и педали. Гоша знает, что для чего нужно, прекрасно представляет, какой рычажок и при помощи чего соединен с элементом управления. Таких элементов много: элероны, рули высоты, руль поворота, интерцепторы, воздушные тормоза и закрылки. Это все нужно самолету, чтобы им было легче управлять. Откуда Гоша знает все эти технические подробности не понятно, но знает!

— Я тоже умею управлять самолетом, и реактивным, и пассажирским, и военным. Мне обидно, что ты, Гоша рулишь, а я нет, — вдруг говорит его брат Степа, неизвестно откуда возникший в его сне.

— Тут есть место для второго пилота. Давай, будем управлять вместе. Я правым крылом, а ты левым, и не будем ссориться, — предложил брату Гоша.

— Интересно, куда долетит этот самолет? — спросила реверберация.

А Алисе снится Кафтинское озеро. Она с дедушкой и бабушкой катается под парусом на швертботе¹. Сама лодочка белая, на парусе яркое красное солнце, на девчонке капитанская фуражка с белым верхом, золотым позументом на черном лакированном козырьке и оранжевый спасательный жилет. Алиса сама управляет и лодкой, и парусом. Она понимает, как нужно ставить швертбот к ветру, чтобы придти, куда хотелось. Прежде она никогда не сидела за рулем, а сейчас она у руля, и у нее все отлично получается! Небо синее-синее, солнце яркое-яркое, ветер гонит по воде волну, на волне пенный гребень, он разбивается о нос лодки, брызги озерной воды летят в лицо. Так здорово, что петь хочется. А в голове стучится назойливая мысль: «помни про шверт».

Проспав некоторое время, дети проснулись от шума, который был всякий раз, когда меняли строминго.

— Мне приснился удивительный сон, такой яркий, будто это все на самом деле происходит, — сказал Степа.

— И мне, и мне, и мне, — загалдели наперебой остальные дети.

— Это все ваши матрасики вытворяют. Они трудятся ради своих хозяев даже тогда, когда аккуратно свернуты и уложены в рюкзаки, — объяснила Тичка.

— Пока вы спали, мы почти приехали к Экваториальным Горам. Следующая упряжка строминго проведет быстрый транспорт через перевал, — сказал Пух.

7

Дорожная пробка

Но Пух не мог даже и предположить, что его ждет впереди. Как только быстрый транспорт подбежал к началу подъема, путь преградила нескончаемая вереница караванов строминго, идущих на перевал.

— Отчего случился затор? — запиской спросил возница нашего быстрого транспорта возницу впереди стоящего каравана.

— Точно не знаю, но пишут, что затор случился из-за какого-то происшествия у входа в тоннель, — ответил тот.

Пух прочитал ответ земным детям.

— Нужно сходить и все разузнать, — предложил Степа.

— Вот я и сбегаю, я на ноги скорая, — заявила Алиса.

— Нет, я тебя одну не отпущу, вместе пойдем, — строгим голосом сказал старший брат. Долго не раздумывая, ребята соскочили с платформы и побежали по обочине дороги вдоль стоящего впереди каравана. За ними увязался Кирюша, а следом, чтобы не отстать от остальных, пошел Гоша.

С каждым шагом дорога становилась все круче и круче. Дети поднимались все выше и выше, а вереница стоящих караванов с самыми разными грузами все не кончалась. Толком никто не мог объяснить, почему они стоят, тем более, что земные дети не умели читать на языке Планеты Двух Солнц.

Рыжий Цитр нещадно палил, разогревая все, что попадалось на его пути, и детям было жарко. Идти в гору пешком, да еще по жаре, совсем не великое удовольствие, и мальчики начали ворчать.

— Вечно ты, неугомонная, Алисочка, куда-нибудь, да впутаешься. Сидели бы спокойно, как все, в тенечке и ждали, когда колонна двинется, — разворчался Степа.

— И, правда, зачем мы идем? — посетовал Гоша.

— Я за девочкой иду, за Алисочкой моей, громко песенку кричу, с песней веселей, — задорно прокричал Кирюша, ободряя мальчиков.

— Я никого с собой не приглашала. Могли бы сидеть и ждать у моря погоды. Понятно? — съязвила Алиса.

Тем временем ветер, изредка долетающий с гор, приносил какие-то непонятные звуки, похожие на обрывки фраз: «Ох, как я всех не пущу, щу-щу-щу-у-у». Или: «Затопаю ногами-и-и» «… рогами-и-и-и». Это все звучало так заунывно, так страшно, что у Степы и у Гоши мороз побежал по коже.

— Любопытно, очень любопытно? — весело, можно сказать с озорнинкой в интонации голоса, сама себе сказала Алиса и побежала вперед еще быстрее. За ней еле поспевал Кирилл, а Гоша и Степа немного поотстали.

И вот нашим путешественникам открылась знакомая вам по книге «Алавер», читатели мои, картина: огромные каменные уши и черный зияющий рот лица, без носа, глаз и лба. Откуда-то сверху раздался громкий, очень громкий — нет, ужасно громкий крик: «Засыплю прошлыми песками, забью упавшими камнями. О, нет, я вовсе не шучу, я вас ногами растопчу». И, помолчав немного, закричала вновь: «Ой, не смей, не смей, не смей нынче заходить в тоннель».

Возницы и другие горлны и оралы растерялись, не зная, что делать, остановили движение, отчего получилась громадная пробка на дороге.

— Кончай скандалить, сказала я, ты просто больная реверберация. Нечего здесь глумиться. Тебя никто не боится, — во весь дух закричала Алиса.

— Нужно было случиться чуду, я больше над вами глумиться не буду. Ты смелостью своей лечишь лучше любых лекарей, — довольно тихо разнеслось над горами.

Алиса и Кирюша вприпрыжку вбежали в тоннель и ничего не случилось. За ними тронулся первый караван, потом следующий, и вот вся колонна, постепенно набирая скорость, пошла через перевал. Пробежав сквозь тоннель, дети остановились перевести дух и дождаться быстрого транспорта, где были Пух и Тичка. Вскоре их нагнали наши знакомые.

«Я думаю, что вирус, сразивший цикадо, вызвал болезнь и у реверберации. Только вылечить ее оказалось возможным простым смелым поступком, который совершила Алиса, да и Кирюша ей тоже помог», — рассудила Тичка.

— А я очень волновался за сестру, когда она от меня убежала, — заворчал Степа.

— Да ладно, это мы с тобой на жаре раскисли и не очень старались торопиться, — сказал Гоша.

8

Немного о музыке и музыкальных инструментах

После преодоления перевала в Желтых Экваториальных Горах, строминго нуждались в замене и уже не бежали, а еле переставляли ноги. Хорошо, что поселок Загорье был совсем близко от выхода из тоннеля.

В Загорье на станции вышла заминка с заменой птиц. Свежая группа строминго из-за пробки, образовавшейся на дороге, не смогла вовремя прийти с пастбища, и нашим путешественникам пришлось ее дожидаться.

На тумбе рядом со зданием станции висела яркая афиша:

Концертный зал

Лекция о создании гармонеана

Начало в 16 часов

Лектор — народный деятель искусства Миха

— Мы могли бы сходить. Это должно быть познавательно, — сказала Тичка. И написала фразу вознице, распрягающему птиц.

— Конечно, сходите, если строминго запрягут раньше окончания лекции, я вас позову, — написал он.

Пух, Тичка и пришельцы отправились в концертный зал, где когда-то давным-давно слушали музыку в исполнении совсем еще юной музыкантши Михи пришельцы с Земли: Ваня, Соня, Слава и Маша. С тех пор здесь многое изменилось: выстроили огромный концертный зал и гостиницу. Сюда послушать и посмотреть игру гармонеанистов с мировым именем собираются любители музыки со всего света, поскольку здесь находится самый древний и самый лучший гармонеан. Теперь здесь исполняют музыку, сочиненную не только композиторами Планеты Двух Солнц, но и композиторами с других планет, известных горланам и оралам. Теперь Загорье стал музыкальным центром всей планеты. Великолепный инструмент и прекрасные акустические свойства зала привлекали сюда самых лучших музыкантов. Здесь выступал даже великий Ван-пуз и гармонеанистка с планеты Лимон Розида.

Обо всем этом прочитала Тичка вслух нашим героям на большом плакате у входа в концертный зал.

«Это было давно, около трехсот лет назад», — начала свой рассказ Миха.

Тогда в поселке Загорье жил горланский мальчик Чиж. Он любил стрелять из лука в мишень. В те времена среди детей была популярна эта игра. А еще он любил петь и, нужно сказать, у него это хорошо получалось. Его друзья и приятели с удовольствием слушали, как поет Чиж. Однажды Чиж заметил, что пуская стрелы, разные луки поют на разные голоса. Это и послужило причиной для создания музыкального инструмента. Сделав этот инструмент, мальчик стал играть на нем, когда пел. Получалось красиво. Шло время. Взрослые горланы и оралы заметили, как мелодично двигаются пальцы по клавишам во время игры. В их движении скрывалась какая-то гармония, от которой на душе становилось то весело, то грустно, то еще как-нибудь особенно, не обычно, но всегда хорошо. Как-то орал по имени Ор пристроил к музыкальному инструменту зеркало, линзы и экран, чтобы было издали видно, как движутся пальцы по клавишам. Получившийся инструмент назвали гармонеаном в честь гармонии, царившей между звуками и движениями пальцев во время игры на этом инструменте. Гармонеан — очень большой музыкальный инструмент, сложный в настройке и совсем не пригодный для перевозки. Кроме того, следует отметить, что гармонеаны, изготовленные в других городах и другими мастерами, отличаются по звучанию от своего родоначальника. Вот почему Загорье стало знаменитым музыкальным центром планеты.

В заключение своего рассказа Миха исполнила очень популярную на планете «Ночную рапсодию» Ван-пуза и «Детскую фантазию» собственного сочинения.

Музыка очень понравилась ребятам, особенно заключительная часть рапсодии. Гоша даже стал напевать полюбившийся мотив, когда дети возвращались на станцию.

— А какие музыкальные инструменты, помимо гармонеана, есть еще на вашей планете? — вдруг спросил Степа и добавил, — у меня, например, дома есть дудочка и барабан. Правда, мама мне не разрешает на них играть в доме, жалуясь на больную голову.

— У нас только один музыкальный инструмент — гармониан, — удивилась Тичка.

— На земле очень много разнообразных инструментов. Есть духовые, из которых извлекают звук при помощи выдыхаемого воздуха. Есть струнные, в них поет колеблющаяся струна. Есть гармони, баяны и аккордеоны. В этих инструментах звучат вибрирующие металлические пластины в потоке воздуха, выдуваемого мехами. Есть великое множество ударных инструментов, фортепьяно и органы. Ой, чуть не забыл про смычковые: скрипки, виолончели, альты. На них струна звучит под действием движущегося смычка. Из этих инструментов составляют оркестры. Они бывают духовые, струнные, народных инструментов, эстрадные и симфонические. Самые большие — это симфонические оркестры. Руководят оркестрами дирижеры. Все музыканты внимательно следят за движением рук и дирижерской палочки и играют в такт с ней, — рассказал Гоша. Его папа был музыкантом и играл на фортепьяно, а мама — певица. Поэтому родители рассказывали мальчику все, что сами знали о музыке.

— А кто же изготавливает у вас все эти инструменты? — спросил Пух.

— Теперь у нас много фабрик для производства музыкальных инструментов, а в старые времена музыкальные инструменты делали ремесленники. Среди них встречались выдающиеся мастера, которые создавали подлинные шедевры, обладающие удивительными голосами и поражающие своей красотой. Хотите, я расскажу вам про скрипичного мастера Антонио Страдивари? — спросил в конце своего рассказа Гоша.

— Расскажи, расскажи, — наперебой, запросили не только Пух и Тичка, но и земные ребята.

9

Рассказ Гоши

Антонио Страдивари родился в 1644 году, хотя точная дата его рождения не известна. Его отцом был Алессандро Страдивари, а мама Анна Морони. Он родился в итальянском городе Кремоне.

Двадцати трех лет от роду Страдивари, попробовав себя на поприще музыканта, художника, столяра, резчика по дереву поступил в ученики к музыкальному мастеру Николо Амати. Там он почти три года выполнял самую черновую работу, пока мастер не доверил ему изготовление своей первой скрипки. Эта скрипка получилась не только не хуже скрипок мастера, но звучала нежнее и походила на голос молоденькой девушки. Страдивари удалось улучшить звучание некоторых инструментов, изготовленных Амати, добившись певучести и гибкости голосов у этих инструментов. Он изменил форму своих скрипок, делая их более изогнутыми, и украшал их. На обучение у Амати Антонио Страдивари потратил двенадцать лет.

В 1680 году Страдивари поселился на Площади святого Доминика в Клермоне. Здесь он и приобрел славу великого мастера. Огромное внимание уделялось выбору древесины, пригодной для изготовления музыкальных инструментов. Часто использовалось дерево, которое приносило в Италию море. Мастер много лет пользовался услугами одного и того же поставщика материалов, пригодных для изготовления музыкальных инструментов. Его работа с деревом, клеями и лаками была настоящим таинством и сохранялась в строжайшем секрете от посторонних глаз.

Общепризнано, что самые прекрасные инструменты были изготовлены с 1698 по 1725 год, а самые лучшие в 1715 году.

Кроме скрипок, Страдивари изготовил гитары, альты, виолончели и одну арфу. Всего более 1100 инструментов. Жаль, конечно, что никто из его учеников, даже два сына, не сумели перенять его мастерства. Все свои секреты великий мастер унес с собой в могилу.

Но скрипки и другие инструменты дожили до наших дней. Лучшая из скрипок, которая когда-то принадлежала великому скрипачу всех времен — Николо Паганини, хранится в Италии, и победителю международного конкурса молодых исполнителей имени Паганини дают на этой скрипке поиграть. Еще одна замечательная скрипка находится в собрании Мадридского королевского дворца в Испании.

Времена, когда жил и работал великий мастер, были тяжелыми. В западной Европе часто свирепствовала чума, унося тысячи жизней. В одной из эпидемий Антонио Страдивари потерял жену и двоих детей. Умер Страдивари в почете, уважении и богатстве, дожив до старости.

— Это я все узнал от папы. Он у меня знает много того, что касается музыки, — окончил свой рассказ Гоша.

10

Прежний путь, но в новое время

Участок пути вскоре после поселка Загорье герои книги «Алавер» проезжали ночью, а нашим путешественникам выпала удача пройти этот путь в самый разгар летнего дня.

Пейзаж, открывавшийся по сторонам дороги, был великолепен. Бескрайняя равнина, поросшая мягкой зеленой травой и целыми полянами всевозможных цветов, чередовалась с посадками тутупузы и светлыми зарослями деревьев, не дающими тени. На равнине паслись стада диких строминго. В траве верещали всевозможные насекомые. С цветка на цветок перелетали бабочки. Едва заметные на траве тропы убегали от главной дороги и вели к множеству маленьких поселков, каждый из которых мог гордиться уникальностью своей архитектуры. В поселках были видны, занятые своими делами, горланы и оралы. Они не торопясь работали или просто отдыхали после трудов.

В одном месте над полями кружило огромное насекомое пуаго, выискивая сочные стебли дикого лука — любимого лакомства своих детей. Шестеро детенышей поменьше, чем их мать, играли на лужайке. Они прыгали друг через друга.

— Детеныши пуаго не умеют летать, пока не вырастут, — подметил Пух.

— Это те самые зверюги, которые утащили и чуть не съели мою маму, — забеспокоился Степа.

— Да что ты, Степа, пуаго — травоядные насекомые и никого не могут съесть, — рассмеялась Тичка.

— Да они совсем близко от нас, — подметил Гоша.

— Правда, они очень симпатичные и похожи на игрушечных роботов, а совсем не на настоящих зверей, — заявил Кирюша.

— А я бы с удовольствием попрыгала бы вместе с ними. Подумаешь, какой страх — восемь лап и восемь глаз. Вместо рта хитиновые пластинки, а зубов нет, — засмеялась Алиса.

— Ты не вздумай к ним бежать. Быстрый транспорт тебя ждать не будет, — предупредил девочку брат.

— Я это сказала нарочно, чтобы проверить твою бдительность, Степа.

— Как видишь, я всегда начеку и стараюсь предупредить твои несуразные выходки, — разворчался брат.

Детеныши пуаго, увидев быстрый транспорт с инопланетными существами, захотели их рассмотреть поближе и побежали вдоль дороги, все приближаясь к нашим путешественникам.

— А вдруг они нас сейчас утащат, как маму и дядю Ваню? — испугался Степан.

— Не думаю, — ответил Пух.

— Я все-таки советую держаться крепче за поручни кресел, — предложил Кирюша.

— А если мы их испугаем? — крикнула Алиса и стала улюлюкать, как это делали североамериканские индейцы.

Детеныши пуаго, словно по команде, завыли истошными голосами, залились слезами и бросились врассыпную, подальше от упряжки строминго.

От этого крика птицы, бежавшие рысью, помчались в галоп. Возница едва сумел их успокоить.

— Ну, ты у нас прямо геройская героиня! — с ехидством заметил Степа.

— Странно, прежде здесь я никогда не встречал пуаго, — написал возница.

— Это, по-видимому, из-за бешеных цикадо пришлось пуаго перебраться сюда из Экваториальных Гор, — предположила Тичка.

Возница — молодой, стройный и высокий горлан, остановил транспорт, соскочил с облучка, побежал на луг и собрал целый букет крупных лиловых цветов.

— Я восхищен вашей смелостью, — написал он и подарил букет галюцинов Алисе.

— Разве можно собирать галюцины? — удивился Пух.

— Конечно, можно. Они опасны только ночью, так как вызывают галлюцинации, а днем это просто чудесные цветы, — написал возница.

Наш быстрый транспорт продолжил свой торопливый бег. А над ним еще долго кружила обеспокоенная улюлюканьем пуаго.

11

Космический пират

Космический пират Буль—Он, которого изгнали с его родной планеты Имбирь за неприличное поведение, грабежи и нескончаемые драки и отправили в космос на корабле «Злоба», терпел бедствие. У него отказал маршевый двигатель, и теперь он тормозил, что было мочи, маленьким планетарным корректором. Скорость снижалась медленно, и Буль-Он неминуемо погиб бы, но его спас счастливый случай. Его затормозила бешено летящая стая больных цикадо. Космический корабль потерял скорость и мягко упал в роще из деревьев, не дающих тени, неподалеку от центральной дороги, по которой бежал быстрый транспорт с нашими путешественниками.

Нужно сказать, что за годы скитаний сердце пирата ожесточилось. Он грабил грузовые транспорты на межзвездных путях, нападал на слабые цивилизации на разных планетах, никого не щадил. В общем, вел он себя, как самый настоящий разбойник.

На одной из ограбленных планет он подобрал детеныша удивительного существа, подобного земным собакам, но во много раз умнее собак. Буль-Он хотел вырастить из него злого зверя, похожего во всем на своего хозяина. Но пирату это никак не удавалось. Доброта была заложена в животном самой природой. Ни побои, ни голод не сломили доброго характера зверя. И по команде «возьми» его зверек подбегал к намеченной жертве и, виляя хвостом, лизал ей руки. Тогда пират решил избавиться от неподдающегося дрессуре животного, но и это ему не удалось: всякий раз, когда Буль-Он пытался оставить его на ограбленной планете, зверек незаметно проникал на корабль и так в нем прятался, что пират его не мог найти. Вот и скитались Буль-Он и зверь от одной планеты до другой, не находя себе места.

Пират несколько лет изучал возможность ограбить Землю и наделал много шума. Его космический корабль, похожий на тарелку, видели жители Земли в разных уголках планеты и назвали НЛО.

И вот теперь катастрофа на Планете Двух Солнц. Отсюда он вряд ли улетит. Планета мирная, и подходящих для грабежа вещей Буль-Он на ней не заметил.

«Как же мне, злобному и жестокому, удастся выжить среди таких добрых, милых и ласковых горланов и оралов», — думал разбойник. Зверь же радостно вилял хвостом и скулил, предвкушая встречу с добрыми жителями планеты.

— Вот и окончатся мои мытарства, а твои, напротив, начнутся. Для тебя быть хорошим и добрым хуже смерти, — подумал о наболевшем зверь.

— Как-нибудь приспособлюсь и здесь, — вслух рассудил Буль-Он. Он выбрался из космического корабля, теперь представлявшего собой бесполезную груду металла. Вместе с ним на мягкой травке под деревьями, не дающими тени, оказался зверь.

Вокруг расстилалась потрясающей красоты местность. Два солнца: одно лиловое, а другое рыжее, смешивая свой свет, делали округу сказочной. Буль-Он решил, что прекраснее места во Вселенной он не видел. «Видно, это судьба так распорядилась со мной, послав меня на такую чудесную планету. Я попробую здесь стать хорошим. Нет, я непременно стану хорошим. Я стану честным. Я не буду грабить», — думал он. Но чем ему заниматься, как зарабатывать на жизнь — разбойник не знал. Прежде он только и умел, что заниматься грабежом. Он даже заплакал от отчаяния: «Я сам себе противен, какой я никчемный и плохой. Я совсем ничего не умею делать. Разве что умею управлять космическим кораблем?».

Подумав так, он немного успокоился: «На планете должен быть какой-то транспорт, и им нужно управлять. Значит, я смогу быть здесь полезным». С этой мыслью Буль-Он и отправился по направлению видневшейся вдалеке дороги. Делая вокруг хозяина большие круги и радуясь жизни, вместе с ним отправился и зверь.

Через некоторое время Буль-Он стоял на обочине дороги и поглядывал то в одну, то в другую сторону, надеясь увидеть какой — либо транспорт. Возле него сидел, совершенно так, как сидят наши земные собаки, зверь и тоже поглядывал из стороны в сторону.

Именно тогда их увидели наши путешественники, сидя в креслах быстрого транспорта.

Стоящий незнакомец не был похож ни на одно живое существо, известное на Планете Двух Солнц, да и сидящее рядом животное не было знакомо никому из горланов и оралов.

Незнакомец был не слишком высок, возможно, немногим выше Гоши, средней упитанности. Про таких говорят: «Не худой, но и не толстый». На его голове совершенно не было волос. Несколько навыкате глаза вызывали неприятные ощущения как у земных детей, так у горланов и оралов. Смешные, красные губы, похожие на большую пуговицу, прикрывал от посторонних глаз небольшой хоботок, доходивший незнакомцу до пояса. Вся его одежда состояла из комбинезона серебристого цвета из неизвестной на этой планете ткани. Большущие черные ботинки были похожи на толстые поленья, какими на земле топят печи.

Сидящий рядом с незнакомцем зверь сильно смахивал на рыженькую и лохматую собачонку по кличке «Фока», которая много лет жила у дедушки и бабушки земных ребят. Зверек казался милым и внушал доверие детей. Его же хозяин, напротив, настораживал ребят.

— Он какой-то противный, — сказала Алиса.

— Мне он совсем не нравится, — согласился Кирилл.

— Подождите, так не годится, внешность может быть обманчива, — возразил Гоша.

— Я тоже думаю, что нельзя так сразу нападать на «человека», — заступился за незнакомца Степа.

— Будем надеяться, что он не причинит нам вреда, у него такой милый «песик», — успокоившись, согласилась Алиса.

— Увидим, — проворчал под нос Кирилл.

Упряжка строминго остановилась. Незнакомец попросился подвести его до ближайшего селения и познакомился с нашими путешественниками. Дорогой он честно признался, кто он такой и что решил начать праведную жизнь.

— Мне хочется верить, что будет так, но смотрите, я не позволю вам никого обижать, — строго сказала Алиса. Пух и Тичка только покачивали в знак согласия головами.

— Я думаю, ему можно верить. Он даже плакал, когда огляделся и понял, на какую замечательную планету мы попали, — сказал зверь, чем привел всех присутствующих в замешательство.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Швертбот — парусное судно с подъемным или выдвижным плавником — швертом, препятствующим боковому сносу, но не увеличивающим остойчивость судна.