Не возведут стены. Поэзия XXI века

Михаил Эфросман

«Не возведут стены» – сборник душевных стихотворений, в котором читатель сможет найти трогательные строки о будничных пейзажах и праздничных декорациях, о любви и ускользающем времени, чтобы понять, что даже в большом городе, несмотря ни на какие помехи, можно обрести и не потерять свою собственную интонацию.

Благодарности:

НП"ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА"

Директор издательства: Бояринова О.В.

Руководитель проекта: Крючкова А.А.

Редактор: Петрушин В.П.

Вёрстка: Измайлова Т.И.

Обложка: Крушинина В.А.

Книга издаётся в авторской редакции

Возрастной ценз 18+

Печать осуществляется по требованию

Шрифт Serif Ingenue 11 Poetry

ISBN 978-5-7949-0878-7

ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА

Издательство

Московской городской организации

Союза писателей России

121069

Россия, Москва

ул. Б. Никитская, дом 50А/5

2-ой этаж, каб. 4

В данной серии издаются книги

авторов, пишущих на русском языке

в XXI веке

Электронная почта: [e-mail]

Тел.: + 7 [phone]

Будем рады

сотрудничеству с новыми авторами!

© Михаил Эфросман, 2021

ISBN 978-5-7949-0878-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не возведут стены

СДЕЛАЙТЕ ПАУЗУ — ПОЧИТАЙТЕ СТИХИ!

В эпоху глобализации, увеличенных до предела скоростей жизни, перехода во всемирную сеть — Интернет, где каждый соревнуется со всеми жителями планеты за количество полученных лайков под выложенными фото с краткими подписями (а попробуй написать по-человечески с душой — нет-нет, страшно! — ведь кто-то за это время тебя обязательно опередит по количеству выложенных постов), нам реально не хватает банальных остановок.

Да-да, остановок — пауз, тишины, возможности переварить полученную информационную пищу путём размышлений для перезагрузки и творения чего-то своего, выстраданного душой.

Душевность — утраченное многими людьми качество, поскольку большинство из нас закормлено не литературой, а рекламой, воспитывающей полноценных членов общества потребления, в котором главное — наличие огромной суммы на счёте в банке, а не инвестиции в собственный интеллект и духовный рост.

На этом выжженном поле бездушия едва заметными ростками всё же продолжают появляться книги и пока ещё неизвестных миру авторов «самиздата», чья душа не может молчать. И даже если их слово несовершенно с точки зрения мастерства, их голоса сегодня — лучики Истинного Света, без которых мир погрузится во Тьму.

Когда в стихотворениях звучит голос души, прошедшей через огонь-воду-и-медные-трубы, но не потерявшей вкуса к жизни, жизни реальной, не виртуальной, наполненной настоящей Любовью и Светом, мы не просто знакомимся с интересным человеком-автором, но и отдыхаем душой от меркантильной повседневной суеты.

Сделайте паузу — почитайте стихи!

Алиса Глинская,журналист,литературный критик

Не возведут стены

Дай бог, не возведут стены —

С той или с этой стороны

Те, кто решимости полны

И хитроумных планов!

В истории любой страны

Достаточно обманов.

Гравюра

Этот легонький возок,

Как пушинка на дороге.

А точнее над дорогой.

Так разбег его высок.

Но не страшен потому,

Что стремительные оси

Не увозят, а уносят

В даль, не видную уму.

Утеплитель

Мне хорошо там, где тепло со мной.

Не пасмурно и не дождливо.

По будням выпадает выходной,

И лещ случается под пиво.

Но, если даже ничего

Из перечисленного выше:

Мне хорошо лишь от того,

Что сочиню, а ты услышишь.

«Без полетной карты…»

Без полетной карты

Не летают люди.

Значит, бита карта

И другой не будет.

Не торгует лавка,

Не дает доход.

Подаю заявку

На грядущий год.

«В довоенной жил постройке…»

В довоенной жил постройке.

Я в Черкизовском дворе

До того, как в новостройке

Оказался в сентябре.

Дом тот не забыл кирпичный

И сарай наш деревянный.

В том, что жизнь асимметрична,

Нет ни плюсов, ни изъянов.

«Не знают меры мастера…»

Не знают меры мастера

И даже подмастерья,

Хотя давным-давно пора

Убрать в пеналы перья.

Не слышат этого они,

Не помнят про такое.

Видны корабликов огни

Над темную рекою.

От маяка до маяка

В линеечку идут.

А я валяю дурака,

И это тоже труд.

«В избежание простуды…»

В избежание простуды:

Шарф и теплое пальто.

Вряд ли закаленным буду,

Но и не хвалюсь зато.

Не воздвиг и не поднялся

На высокий пьедестал.

Но самим собой остался

И никем другим не стал.

«Кто-то верит в чудо…»

Кто-то верит в чудо,

Кто-то новой бабе,

Кто-то просто любит вкусную еду.

Сочинять бы ямбы,

Но не могут крабы

В рыбок превращаться,

Хотя бы раз в году.

«Не брал в расчет…»

Не брал в расчет,

Не принимал всерьез.

Надеялся зимою на стрекоз,

Крылова-дедушку не вспоминая.

Со стрекозы, конечно, малый спрос,

Но крылышки она расправит к маю.

«Одновалентное создание…»

Одновалентное создание

С одновалентным в паре.

Пустот не терпит мироздание,

Когда оно в ударе.

А мы, совсем не понимая

Сей замысел прекрасный,

Желаниям своим внимаем,

Недолгим и напрасным.

Форма

Форма, формочка, формат,

Фирменное блюдо.

Если не был виноват,

Значит, и не буду.

Если залетела вдруг

В форточку синица,

Значит, остается, друг,

Только изумиться.

«Настоялся в переходах…»

Настоялся в переходах

С медною своей трубой.

Дождь, обещанный природой,

Переждал само собой.

А поднялся — солнце светит,

Люди новые идут.

Неужели, не заметят,

Что не там, а снова тут?

Перечитывая «Вишневый сад»

Смотрит Фирс напоследок в окошко

На вишневый запущенный сад.

Господа посидят на дорожку

И забудут дорогу назад.

Фирса сын их забудет тоже,

А, тем более, Фирса внук.

Но окажется, что не сможет

Отчий дом без господских наук.

«Радуюсь, что в булке мак…»

Радуюсь, что в булке мак,

В плошке — крашеная ложка.

Значит, не совсем дурак,

А умнею понемножку.

Восхищает не изюм,

А июльская малина.

Значит, не спешит за ум

Браться к осени мужчина.

«Утекает вода из бочки…»

Утекает вода из бочки,

Без иголки нитка не шьет.

Были разные в вазе цветочки,

Но у книжки один переплет.

Потому что всех власть держала

Под контролем и колпаком.

И расстреливала, и сажала,

И давила своим каблуком.

Опекала, учила, лечила,

Защищала порой от невзгод

От щедрот в «хрущевки» селила,

К коммуналкам привыкший народ.

Значит, нету прямого ответа

И кривого ответа нет.

Хорошо, что дожил до лета

И любуюсь на белый свет.

«Март, а все еще зима…»

Март, а все еще зима:

И морозы, и метели.

Неужели, в самом деле,

Та же длится кутерьма?

Неужели у природы

Ничего в запасе нет?

Например, такой погоды,

Чтобы грела белый свет.

Школьный фотоснимок

В пенале карандаш и ластик:

Пиши или стирай.

На фото мальчик-головастик

И парты край.

На черно-белый снимок лился

Из окон свет,

Который вылинял, сместился,

Но не сошел на нет.

«От детства остаётся толика…»

академику В. П. Подзолкову

От детства остаётся толика

Воспоминаний. Например,

Соседа по палате Толика

Я помню и больничный сквер.

Озноб с утра запомнил тоже,

А главное — лицо врача,

Который мальчику поможет,

Жить дальше, хвори не влача.

«У последнего вагона…»

У последнего вагона

Дядя в шапке и в пальто

Задержался на перроне,

Значит, что-то с ним не то.

Может, потерял терпенье

Или не нашёл билет,

Или просто настроенья

Для поездки этой нет.

Двадцать пять лет спустя

Не в кашемировом пальто,

Но в новой курточке зато —

Лечу по Старопанскому,

Как пробка от шампанского.

«Плюс — картошечка с лучком…»

Плюс — картошечка с лучком,

Минус — водка в чайной чашке.

Хорошо пить из рюмашки

И уметь вязать крючком.

Жил на свете крокодил,

Слезы крокодильи пряча.

Самовары впрок лудил.

На судьбу свою батрача.

Как обычно, снег с дождем

С ноября и до апреля.

Отдавать в конце недели

Надо взятое в наем.

Минус — жизнь всегда одна.

Плюс — страничку по абзацам

Нараспев читает цаца

С чашкой красного вина.

Молитва

И в преклонных летах,

Дай бог, в общих чертах —

Видеть и понимать не устану.

Дотяну, доживу.

Может быть, наяву

Дочку сына застану.

«Созрел, конечно, абрикос…»

Созрел, конечно, абрикос

Опять за морем синим.

Там в небесах полно стрекоз,

Тут — на окошках иней.

Смотрю, как в детстве, сквозь стекло

В оттаявший квадрат.

А в том, что время истекло,

Стекольщик виноват.

«По переулку Старопанскому…»

По переулку Старопанскому

Я шёл с бутылкою шампанского.

Без дамы сердца, но зато

В хорошее одет пальто.

В пальто из кашемира,

Чтобы не мёрзла лира.

«Там — магистраль. А тут — узкоколейка…»

Там — магистраль. А тут — узкоколейка.

Качается вагон. Пьёт пиво пассажир.

От сквозняка спасает телогрейка,

Немаркая, как близлежащий мир.

За стёклами плацкарты дождь осенний,

Платформы, крупноблочные дома.

Жизнь коротка на душу населенья,

Но сводит протяжённостью с ума.

Ветеранский блюз

На вешалке китель,

Учётное дело на полке.

Уже не участник, а зритель,

В спектакле не видящий толку.

Уже не ведущий, и даже

Никем не ведомый.

С таким выдающимся стажем —

По будням дням дома.

На плечиках китель,

В архиве учётное дело.

На фото тех лет посмотрите,

На черное с белым.

Прохладный мотив

Там станет легче. Там, на небесах,

Не надо будет думать о часах

На ремешке, о свитерке турецком

Без рукавов и ворота. Но там

Не будет стекол и оконных рам,

И даже скорлупы орехов грецких.

«Никакой я не ученый…»

Никакой я не ученый,

И, отнюдь, не увлеченный.

Просто верченый, крученый

Конец ознакомительного фрагмента.