Бронзовый воин

Мишель Пейвер, 2016

После долгих странствий Гилас наконец возвращается в родную Акию вместе с Пиррой. Здесь им предстоит объединиться с повстанцами и вступить в решающую битву с Воронами. Но без кинжала Короносов врага не победить. Гилас и Пирра пытаются вернуть кинжал, но тут Гилас впервые нападает на след своей сестры Исси, пропавшей два года назад. Ему предстоит сделать трудный выбор, от которого зависит судьба всей Акии, и цена победы может оказаться слишком высока. Впервые на русском!

2

Всплеск раздался снова. На этот раз оба воина ахнули.

— Это еще что? — воскликнул второй.

Пирра шумно втянула в себя воздух. Она не сводила глаз с озаренного Луной кружочка Моря. И тут Гилас понял, на что девочка смотрит: из воды, разбрызгивая сверкающие струи, выпрыгнул дельфин и быстро поплыл к ним по лунной дорожке.

Дельфин стремительно приближался. У Гиласа замерло сердце. Эта гладкая серебристая спина и шрамы на носу… Вот дельфин вильнул в сторону, исполнил в лунном сиянии высокий прыжок и плюхнулся обратно в воду, подняв высокую волну. Вода нахлынула на выступ, на котором стояли воины.

На секунду Дух снова показался из-под воды. Большие темные глаза глядели прямо на мальчика. «Спасибо тебе, друг», — мысленно поблагодарил его Гилас. А потом дельфин исчез — только рябь пробежала по воде. Больше Дух не выныривал.

С выступа дождем падали соленые капли, а мокрые воины отплевывались.

— Так вот кого ты слышал, — проворчал первый. — Дельфина! Идем отсюда.

— Откуда мне было знать? — огрызнулся второй воин: теперь настроение ухмыляться у него пропало. — Ну, попадись мне этот дельфин!

Послышались звуки потасовки.

— А ну опусти копье! К твоему сведению, дельфин — священное животное!

— Ладно, успокойся! Пошли. А то рядом с болотами опасно. Эти Болотники подкрадываются незаметно, а потом так же исчезают. Не люди — призраки…

Голоса воинов постепенно затихали: они взбирались вверх по склону.

— Спасибо, Дух, — прошептала Пирра.

Гилас не ответил. Вот бы дельфин вернулся! Но что-то подсказывало мальчику: Дух уже далеко, он плывет в открытое Море, к своей стае.

* * *

Медузы скрылись так же быстро, как и появились. Волдыри на плечах и груди Гиласа болезненно дергало. Пирра морщилась и потирала плечи.

— Что-то мне расхотелось лезть вверх, — пробормотала она.

— Мне тоже. Ничего не поделаешь, сядем обратно в лодку и поплывем дальше. Может, отыщем подходящее место.

Но в какую сторону грести? Все побережье к востоку от мыса отлично просматривается с наблюдательного поста.

— А на западе надо как-то обойти болота, — заметила Пирра.

— Капитан говорил, что между ними и мысом есть водный путь. Отыщем его и проплывем вглубь…

— Если отыщем, — поправила Пирра.

Осенняя ночь выдалась жаркой, и Гилас с Пиррой рады были выбраться из холодной пещеры. Луна светила так ярко, что оба заморгали, но пока прятались, на берег опустился белый туман и скрыл все вокруг из вида.

Они вытащили лодку из-под выступа. Пирра взялась за весла, а Гилас поплыл рядом, держась одной рукой за нос. Чтобы отыскать водный путь, он воспользуется уловкой, которой научился у Перифаса, бывшего раба. После побега с Талакреи они стали добрыми друзьями.

— Пресная вода холоднее морской, — объяснил Гилас Пирре. — Если повезет, я ее почувствую. Так и отыщем поток.

А еще Гилас надеялся, что Дух вернется, хоть и понимал, что шансов на это немного. Вот они отплыли от берега. Пирра старалась потише шевелить веслами, а Гилас греб одной рукой, пытаясь подвести лодку как можно ближе к каменистому берегу. Но блестящей серой спины нигде не видно, а гладкий дельфиний нос не задевает под водой бок. Вокруг Гиласа крутится только стая серебристых рыбешек. Мальчик чувствовал: Дух больше не приплывет.

Гиласа охватило уныние. «Зачем нас сюда занесло? — с горечью думал он. — Кинжал у Воронов. Мы понятия не имеем, где он. И как знать — вдруг Исси давно нет в живых?»

Сестра пропала два года назад, и все это время Гилас гнал от себя мысли о ней. Воспоминания об Исси причиняли слишком много боли. Но здесь, на родной земле, отгородиться от них сложнее. Исси то и дело встает перед мысленным взором — его шумная, строптивая, несносная младшая сестренка…

Вдруг сидевшую в лодке Пирру передернуло.

— Что-то здесь неладно, — прошептала она.

Тут у Гиласа тоже возникло странное чувство. Никаких предвестников видения: ни пронзающей головной боли, ни тошноты, ни огней, мелькающих перед глазами. И все же его сердце сжалось от ужаса.

К Пирре на плечо села Эхо. Девочка дотронулась до ноги соколихи. Птица съежилась, нахохлилась. Пирра с тревогой поглядела на нее.

— Что с ней? — тихо спросил Гилас.

— Не знаю, — шепотом ответила Пирра. — Кажется, Эхо страшно.

— Страшно? Ей? Эхо же ничего не боится! Ну, кроме муравьев.

— Да, но мне тоже не по себе.

Вдруг рыбешки вокруг Гиласа бесшумно устремились прочь серебристыми потоками, и на секунду что-то загородило Луну. Гилас не успел разглядеть, что это было. Птица? Облако? Явно что-то большое. Свет померк совсем ненадолго, и все же в этот момент на мальчика черной волной нахлынул непередаваемый страх.

Темное нечто исчезло так же быстро, как и возникло, и в Небе снова ярко засияла Луна. Гилас и Пирра молчали. Никому из них не хотелось делиться подозрениями вслух, но оба сразу подумали о Злобных — грозных духах воздуха и тьмы, которым поклоняются Вороны.

Гилас и Пирра поплыли дальше, и вдруг мальчик ощутил, что вода резко стала холоднее.

— Кажется, мы нашли путь, — прошептал он.

— Не может быть! — удивилась Пирра. — Здесь же одни болота!

Сквозь колеблющуюся туманную завесу тускло сияет серебряная полоска воды. По обоим берегам растут камыши в человеческий рост с засохшими коричневыми верхушками, от которых веет затхлым духом разложения. Тут и там в тумане виднеются то низкая сгорбленная ива, то высокий тополь, прямой, как часовой. Один из мертвых тополей упал, перегородив устье потока. На голых белых ветвях дерева спят три черных баклана, спрятав голову под крыло.

— Здесь плыть нельзя, — объявила Пирра.

Даже переливчатые трели ночных сверчков и низкое кваканье лягушек звучат, будто предостережение.

Камыши впереди зашевелились, и из них вышла Разбойница. В зубах у львицы извивалась крупная рыбина. Мельком взглянув на Гиласа и Пирру, Разбойница запрыгнула на ствол засохшего дерева и разбудила бакланов. Птицы тут же скрылись в тумане. Львица растянулась на дереве во всю длину и свесила задние ноги по обе стороны ствола. Крепко зажав рыбу между передними лапами, Разбойница принялась шумно жевать.

Гилас облегченно вздохнул:

— Непохоже, чтобы Разбойница тревожилась.

— Еще бы! Ей-то чего бояться? Она же львица!

Гилас подтянулся, влез в лодку и стал выжимать длинные светлые волосы.

— Придется рискнуть. Капитан ведь говорил, что жители болот тоже Чужаки, совсем как я…

— Интересно, как ты им об этом скажешь, если они сразу стреляют из лука во всех без разбора? Об этом капитан тоже рассказывал!

— Пирра, возвращаться нельзя. Да и вдруг эти болота тянутся вдоль всего берега? Или у тебя есть идея получше?

* * *

Путники оставили лодку привязанной к голому дереву, но идти по берегу оказалось трудно: камыши никак не хотели их пропускать. Они росли на кочках плотными островками, но время от времени внезапно расступались, коварно заманивая в вязкие, болотистые топи.

Доев рыбу, Разбойница присоединилась к Гиласу и Пирре. Ей идти было легче: широкие лапы не давали увязнуть в трясине. И все же львица старалась держаться поближе к Гиласу. Время от времени она поднимала на мальчика большие, серебрящиеся в лунном свете глаза, будто спрашивала: «Ты уверен, что нам сюда?»

— Ты это видел? — вдруг прошептала Пирра.

— Что? Где?

— Я заметила огоньки, но они тут же погасли… Вот, опять!

Тусклое голубое мерцание осветило другой берег, но не успел Гилас посмотреть в ту сторону, как оно исчезло.

— Давай вернемся, — произнесла стоявшая рядом Пирра.

— Как будто нам есть куда возвращаться! Будем идти вдоль берега, пока не выберемся из болот…

— А по-моему, мы тут далеко не уйдем. Наткнемся на Болотников, и…

Тут Пирра вскрикнула и отпрянула, врезавшись в Гиласа.

Из кочки торчит острога, на которую насажен шлем Воронов. Пирра чуть на нее не наткнулась. От владельца шлема остались только длинные черные воинские косы, кое-как обмотанные вокруг гребня. С волос свисает большой кусок кожи с неровными краями… Окровавленный скальп!

— Может, теперь передумаешь? — вполголоса спросила Пирра. — Я не Болотница, но этот знак даже я поняла: «Держитесь подальше!»

— Они отпугивают Воронов, а не нас…

— Откуда такая уверенность?

После короткого ожесточенного спора Пирра одержала победу, и они зашагали обратно к голому дереву, но когда его белые ветки проступили сквозь туманную пелену, Гилас остановился.

— Нет, уплыть не получится, — изменившимся голосом проговорил мальчик. — Лодка пропала.

Пирра растерянно уставилась на него:

— Ты же ее привязал! Я сама видела.

Гилас облизнул губы:

— Пирра, Болотники прежде всего Чужаки. Мы их не увидим, пока они сами не захотят показаться.

Теперь остается только один путь: дальше вдоль берега.

Но уйти далеко Гилас и Пирра не успели: проток сузился и превратился в ручей, терявшийся в зарослях ив. Мальчик ощущал на себе чьи-то взгляды.

— Держись поближе ко мне, — тихонько велел Гилас Пирре. — Болотники повсюду, я чувствую.

Повысив голос, мальчик дружелюбно обратился к тем, кто за ними следил:

— Я тоже Чужак. Я вырос на пике Ликас, это в Ликонии, но моя мать была Болотницей из Мессении, как и вы!

Тишина. Только слабый ночной бриз покачивает камыши. Их засохшие коричневые верхушки шуршат на ветру. Даже лягушки и ночные сверчки примолкли.

— Я ищу сестру, — продолжил Гилас. — Она пропала два лета назад, когда Вороны напали на нашу стоянку. Ее зовут Исси. Кажется, на вашем языке ее имя значит «лягушка».

Разбойница вынырнула из тумана так неожиданно, что Гилас и Пирра вздрогнули. Вся ее морда облеплена рыбьей чешуей. Потершись мокрой головой о бедро мальчика, львица замерла и стала вглядываться в туман.

Пирра коснулась руки Гиласа. Темные глаза на бледном худеньком личике выглядели огромными.

— Больше с ними не разговаривай. По-моему, им это не нравится.

Разбойница вскинула голову и принюхалась. Ее хвост напряженно застыл.

Выше по течению что-то происходит.

В этот момент перед глазами у Гиласа вспыхнули огни, а пылающий палец вонзился мальчику в висок. Держась за голову, он согнулся пополам.

— Гилас! — испуганно прошептала Пирра. — У тебя видение?

Мальчик хотел ответить, но не смог выговорить ни слова. Внезапно все вокруг стало четче, ярче. Гилас увидел, как над камышами поднимаются зеленые, отвратительно воняющие болотные пары. Услышал, как лапки лягушки прилипают к стеблю, по которому она взбирается.

А на середине потока, там, где Пирра различает только водоросли, над поверхностью поднимается водный дух.

Сначала перед ним предстало полупрозрачное существо, сотканное из тумана и лунного света, но дух становился все выше, жемчужные огоньки сливались друг с другом, и вот Гилас уже видел женщину так же отчетливо, как и камыши вокруг нее. Зеленые волосы плыли по воздуху, точно водоросли по воде. Взгляд холодных белых глаз скользнул мимо Пирры, ненадолго задержался на Разбойнице и наконец остановился на Гиласе. Она пристально смотрела ему в глаза.

С улыбкой, больше напоминавшей серый оскал, женщина вытянула длинную руку, с которой капала вода, и показала Гиласу блестящую ладонь. На ней сидела крошечная древесная лягушка. В лунном сиянии она казалась черной. Второй рукой женщина-дух указала вверх по течению.

Гилас перевел взгляд с черной лягушки на светящиеся перепонки между тонкими, заостренными пальцами и вдруг понял, что хотела сказать ему женщина-дух.

Лягушка. Исси. На болотах.

Тут все мысли об опасных Болотниках вылетели у мальчика из головы.

— Она здесь! — закричал Гилас, продираясь через камыши. — Исси на болотах!

— Гилас, вернись! — потребовала Пирра.

Но мальчик и ухом не повел. Под ногами чавкала грязь. Он пробирался вверх по течению, а Разбойница — следом.

Вдруг Гиласа будто схватили за щиколотку и резким рывком подняли в воздух. Подвешенный за ногу, он раскачивался над водой. Похоже, Гилас угодил в какую-то сеть.

Но в эту же сеть попала передняя лапа Разбойницы. Острыми, как клинки, когтями львица с рычанием разорвала прочные волокна, будто тонкую паутинку. Гилас плюхнулся в воду.

Вот он вынырнул, выплевывая водоросли. А Разбойница уже убежала в камыши.

А через болото к нему пробиралась напуганная и рассерженная Пирра.

— О чем ты только думал? Чуть не погиб!

Пристыженный Гилас выбрался на берег и разрезал толстую веревку, обмотанную вокруг щиколотки. Она оказалась сделана из рыбьей кожи — материала тонкого, но прочного. У Гиласа над головой покачивалось молодое деревце, которое пригнули к земле, чтобы устроить ловушку. Теперь оно опять распрямилось, и с его верхушки свисала разорванная сеть.

Женщина-дух исчезла. В кваканье лягушек слышалась издевка. Шорох камышей напоминал недобрый смех. Пирра права: вместо сети Гилас мог наткнуться на копье, при неосторожном шаге вонзающееся в непрошеного гостя. Тогда или его, или Разбойницы уже не было бы в живых.

А тут еще снова загорелись болотные огни, окружив Гиласа и Пирру голубым мерцающим кольцом. Но люди все не показывались.

Гилас потянулся к амулету — уаджету.

— Нож не доставай, — тихо велел он Пирре.

Они застыли спина к спине.

— Я и не собиралась, — ответила девочка.

Какой сейчас прок от ножа? Только хуже сделаешь.

— Я с Гор Ликонии, — обратился Гилас к колеблющемуся огненному кольцу. — Но моя мать была Болотницей, как вы!

Молчание. Но кольцо начало смыкаться.

В знак дружеских намерений Гилас поднял руки, показывая ладони.

— Я ищу сестру. Ее зовут Исси. Она пропала, когда Вороны…

Вдруг огоньки погасли. Прямо возле ноги Гиласа в грязь воткнулась острога. Гилас едва удержался, чтобы не шарахнуться. Пирра резко втянула в себя воздух, но тоже не сдвинулась с места.

Тут из камышей донесся голос с резким гортанным акцентом:

— Мы с первого раза тебя расслышали, незнакомец.