Чувственный рай

Мэгги Кокс, 2011

Джина провела незабываемую ночь с загадочным незнакомцем, а потом сбежала, решив навсегда забыть романтическое приключение. Но ничего не получилось. Незнакомец стал мужчиной ее грез, соблазнительной фантазией… Через три года они снова встретились, и Джина узнала о нем шокирующую правду…

Глава 2

Выйдя из дома в тихий сад, где в воздухе витали пьянящие ароматы цветущих растений, Захир увидел сестру, сидящую на длинной деревянной скамье возле маленького декоративного пруда. Ее взгляд, как обычно, был где-то далеко, куда ему не было доступа.

Сердце Захира под черной джелабией заныло от тревоги. Они всегда были близки с сестрой, но с тех пор, как полгода назад она потеряла Ажара, своего мужа, она замкнулась, ушла в себя, и радость пропала из ее темных миндалевидных глаз. Увидит ли он снова веселье в ее глазах?

— Фарида?

Она едва коснулась его взглядом и снова ушла в свои грезы.

— Я сегодня еду в город по делам и подумал: может быть, ты тоже захочешь поехать? Мы могли бы остаться на ночь и поужинать в твоем любимом ресторане. Как ты на это смотришь?

— Знаешь, Захир, я лучше останусь здесь. Мне сегодня не хочется оказаться в городской суете, пусть даже я буду наблюдать ее из тонированных окон твоей машины.

Захир тяжело вздохнул. С тех пор как он потерял отца и унаследовал трон Кабуядира, от него ждали мудрого наставничества и помощи подданным. Но своей сестре он не помог, несмотря на всю власть и могущество.

— Что же ты будешь делать здесь одна весь день? — Он очень старался, но не смог скрыть отчаяние в голосе.

Она покачала головой, не глядя на него:

— Я буду делать то, что обычно. Сидеть здесь и вспоминать, как я была счастлива с Ажаром и как я уже никогда не буду счастлива снова.

— Надо было тебе выйти замуж по сговору, по нашему обычаю! — взорвался Захир, шагая по каменным плитам вокруг пруда. — Тогда потеря мужа не стала бы для тебя таким ударом. Эта… эта женитьба по любви была ошибкой. Неужели наша трагическая история не научила тебя этому?

Фарида наконец подняла на него глаза:

— Как ты можешь говорить такие ужасные вещи, Захир? Наши родители поженились по любви, а не по сговору, и в их жизни было столько радости и счастья, что им все завидовали. Неужели ты забыл, как хорошо было рядом с ними? Помню, однажды папа сказал мне, что любовь к маме сделала его жизнь более наполненной и счастливой, чем что бы то ни было.

Обхватив руками широкую грудь, Захир остановился в задумчивости:

— И когда она умерла, он был сломлен настолько, что вскоре последовал за ней. Неужели ты забыла это?

— Ты изменился, Захир, и это тревожит меня, — грустно сказала Фарида. — Ты безупречен как правитель, отец гордился бы тобой. Но то, как жестоко ты обошелся со своим сердцем, сделало тебя черствым. Помнишь пророчество «Сердца отваги», хранящегося в нашей семье уже несколько столетий? В нем говорится, что все сыновья и дочери династии Казим-хана будут жениться по любви. Помнишь?

— Да, да, я помню. Но что касается меня, я собираюсь поступить по-другому. Собственно, сегодня я проведу предварительные переговоры по поводу свадьбы с дочерью эмира Каджистана. Ей только что исполнилось восемнадцать, так что партия подходящая. Это хороший вариант, Фарида.

— Ты собрался жениться на скудоумной невзрачной дочери нашего соседа? О чем ты думаешь? Она сведет тебя с ума не то что за несколько дней, а за несколько часов!

— Да, но, поскольку это брак по расчету, я не обязан буду проводить все дни рядом с женой. У нее будут свои интересы, а у меня — свои.

— И что же это будут за интересы? Регулярные посещения косметологических кабинетов в надежде, что у них найдется волшебный эликсир, который сделает ее красивой? Брат, я верю в магию, но даже мне было бы трудно поверить в настолько сильные чары.

— Фарида! — Захир немедленно выказал свое неудовольствие этой насмешкой над своей потенциальной невестой. — Ты точно со мной не поедешь? Когда я закончу дела, мне будет не хватать твоего общества.

— Прости, Захир, но я уже ответила. Я предпочту остаться здесь в одиночестве. Однако я умоляю тебя прийти в себя и забыть о планах этой неразумной женитьбы на дочери эмира. Неужели тебе никогда не хотелось влюбиться, как наш папа? Как все наши предки? Как я?

Сверкающие голубые глаза, окаймленные длинными ресницами, промелькнули в памяти Захира, вызвав страстное стремление увидеть их обладательницу.

— Этот разговор не имеет смысла. Я не хочу прибавлять себе горя и боли. Я и так испытал достаточно. Скажи лучше, тебе привезти что-нибудь из города?

— Нет, спасибо. Хорошо тебе съездить, и возвращайся поскорее, — ответила сестра с легким проблеском улыбки и вернулась к своим одиноким размышлениям, глядя на тихую чистую воду у ног.

Джине пришлось отчаянно бороться за право поехать в Кабуядир, чтобы на месте изучить украшение, о котором она вместе с коллегами собирала сведения на протяжении нескольких недель, но она выиграла битву.

Пока они с коллегой Джейком Риверсом ехали в аэропорт, Джина смотрела в окно маленького «фиата», размышляя о скором возвращении туда, где отдала сердце прекрасному загадочному незнакомцу. О нем она грезила на протяжении трех лет. В мечтах она бесконечно возвращалась в ту изумительную ночь, которую они провели под небом пустыни.

— Захир, — прошептала она.

Уже не в первый раз она думала о том, где он сейчас, что делает. Может, он женился на девушке из своей страны? Может, у него родился ребенок, который теперь безмятежно играет возле его ног, переполняя его сердце гордостью? Думает ли он иногда о Джине и о том удивительном соединении сердец, которое им выпало? Или отнес случившееся на долю временного помутнения, безрассудства, о котором пожалел, когда она бессердечно отвергла его приглашение вернуться, предпочтя карьеру?

Сильно прикусив губу, Джина предавалась горьким сожалениям. Да, она хотела, чтобы отец ею гордился, хотела почтить память матери. Но, сделав выбор, она пожертвовала, быть может, единственным шансом стать счастливой.

— Не могу поверить, что ты уже бывала в Кабуядире. Каково там? — вдруг спросил Джейк, пробираясь по парковке.

Джина закрыла глаза и позволила впечатлениям захлестнуть себя: аромат экзотических приправ и курений, разговоры на языках, происходящих из Персидской империи и Византии, яркие сочные цвета товаров, продающихся на рынке, и пьянящий знойный ветер в саду Хусейнов, колышущий душистый воздух.

С особой ясностью ей вспомнилось лицо Захира, его темно-шоколадные глаза, одного взгляда которых оказалось достаточно, чтобы навсегда пленить ее сердце…

— Какими бы словами я его ни описывала, все будет не то. Ты сам все увидишь, когда мы приедем.

Он улыбнулся в ответ. Они припарковались.

— Ладно. Кстати, как поживает профессор Коллинз? Над чем он сейчас работает? — В голосе Джейка были одновременно любопытство и восхищение, а Джина постаралась сохранить нейтральное выражение лица.

Обычно она старалась отделять частную жизнь от профессиональной. Но ее амбициозный молодой коллега, конечно, не мог не полюбопытствовать. Он с самого начала признался, что «большой поклонник» профессора Джереми Коллинза и его достижений в науке.

— Не знаю. По правде говоря, он не очень хорошо себя чувствовал в последнее время. К счастью, я подыскала для него новую экономку, которая производит впечатление сердечного и заботливого человека. Так что я уверена, что с ним все будет в порядке, пока я в отъезде.

Джина надеялась, что не выдала своего беспокойства. Ее отец показался ей уязвимым и хрупким. Поэтому для нее было большим облегчением найти Лиззи Элридж. Она будет просто идеальна в качестве экономки. Женщина за сорок, мать-одиночка с ребенком одиннадцати лет, она была практична и в то же время добра. Они с отцом сразу нашли общий язык. «Он в надежных руках», — думала Джина, катя чемодан к автобусу, который должен был доставить их с Джейком к входу в аэропорт.

— Не могу дождаться, когда же увижу воочию это сокровище, — фонтанировал коллега. — Этот главный бриллиант, или алмаз, как они его называют, это просто нечто! Его владелец вряд ли сидит без денег, учитывая, что он шейх и все такое, так что я ломаю голову: почему же он решил его продать?

— Ну, это уж точно не наше дело! — Джина удивленно приподняла бровь. — Изучать историю этого сокровища — величайшая честь, вот и все, что я знаю. Ведь его история, по достоверным сведениям, уходит в Персию семнадцатого века!

— Хм. — Джейк ухмыльнулся без тени раскаяния. — Интересно, какой он, этот «шейх шейхов», как его называют. Ты можешь себе представить, что нас пригласили остановиться в его дворце, а не в каком-нибудь местном мухами засиженном отеле?

— Будь поосторожнее с подобными высказываниями, когда мы приедем в Кабуядир, Джейк. Это может быть истолковано как неуважение… каковым оно на самом деле и является.

— Ты всегда была такой хорошей девочкой, Джина? — Взгляд орехово-карих глаз, спрятанных за очками в модной оправе, был одновременно пристальным и озорным. — Неужели ты никогда не позволяешь себе расслабиться и… пошалить?

Это был настолько возмутительный комментарий, что Джина вспыхнула.

— Я не идеальна, Джейк. У меня есть свои слабости, как у любого другого. Давай больше не будем об этом, ладно?

В жизни каждого человека есть моменты, когда что-то поражает его настолько, что запоминается на всю жизнь. Когда Джина и Джейк ступили на отделанный мрамором и мозаикой двор украшенного позолотой дворца шейха Казим-хана, в их жизни наступил такой момент.

Прикрываясь рукой от ослепительных лучей солнца, в которых высокие золотые башенки дворца сияли нестерпимо ярко, делая бесполезными солнечные очки, Джина взглянула на Джейка, тоже потрясенного, и покачала головой. Слова казались лишними.

Снова подняв голову, она обратила внимание на каменную сторожевую башню, превосходящую по высоте даже золотой шпиль, венчающий крышу. Когда-то этот дворец был устрашающей и неприступной крепостью. По-видимому, его почти не коснулись изменения со времени постройки.

Стройный молодой человек с внимательными глазами цвета янтаря, одетый в традиционную джелабию и головной убор с красочным шнуром, удерживающим его на голове — игалем, терпеливо ждал, пока двое европейцев насытятся впечатлениями от вида, несомненно привычного для него. Его звали Джамаль. Он с гордостью назвал себя личным слугой шейха Казим-хана. Встретив их у подножия города, куда их доставило такси из аэропорта, он вместе с ними отправился в горы в вагончике канатной дороги. Оттуда их доставил во дворец конный экипаж с роскошными шелковыми сиденьями и занавесками.

Джина очень устала от дороги и жары, но восхищение оказалось таким сильным, что ей хотелось не упустить ни единой детали.

— Нельзя стоять здесь. Слишком жарко. Нужно идти внутрь. Сюда. — Джамаль махнул рукой в сторону сводчатого коридора из песчаника. — Другой слуга проводит вас в ваши комнаты, где вы сможете отдохнуть. Позднее будут сделаны приготовления к встрече с его величеством.

Усталость Джины испарилась, когда ее проводили в апартаменты для гостей. Живя в уютном домике из сырцового кирпича во владениях Хусейнов, она была полностью очарована. Но здесь… здесь она почувствовала себя словно в роскошном будуаре, принадлежащем восточной принцессе. Чудесную мебель покрывала шелковая парча всех возможных оттенков, прозрачные гардины во всю высоту комнаты изящно обрамляли два узких окна пышными драпировками. Жалюзи лазурного цвета, наполовину спущенные позади штор, защищали комнату от зноя и слишком яркого дневного солнца, а белый мраморный пол дарил прохладу. Широкий персидский ковер, расшитый чувственным узором из золотых и серебряных нитей, раскинулся в изножье кровати. И какой кровати! Шелковые и парчовые подушки почти полностью покрывали ее поверхность.

Бросившись на них, Джина застонала от восторга. Восхитительные и горькие грезы о Захире проплывали в ее голове. Есть ли какой-нибудь способ увидеться с ним? Не было ли безумием даже надеяться, что он согласится встретиться?

Он ушел от нее в то утро очень рано, раньше, чем она встала, чтобы собраться в дорогу. Его прощальные объятия наполнили их страстным желанием. Он записал ее телефон и пообещал позвонить на следующий же день. Труднее всего было поцеловать его в последний раз и затем смотреть, как он уходит, оставляя на память о себе лишь мужской аромат на ее теле да покалывающую боль между ног. Она отдала ему свою девственность, вместе с обещанием любить его всю жизнь, — не важно, что будет дальше.

Говорят, что женщина никогда не забывает свою первую любовь. Свою единственную любовь, в случае Джины. Вот почему она никогда не переставала воскрешать в памяти драгоценные воспоминания о той ночи.

Джина уткнулась лицом в подушку, терзаясь слезами сожаления и одиночества, шепча его имя, словно молитву…

Фарида наконец ушла к себе, и Захир мог спокойно принять гостей из Англии. Она бы только расстроилась, если бы узнала о его намерении продать «Сердце отваги», украшение, которому приписывали пророческую силу в отношении браков в их семье.

Настали нелегкие времена. Их родители покинули этот мир, а затем Ажар, муж Фариды, погиб в автокатастрофе в Дубае. Захир считал, что все, что нужно его обожаемой сестре, — это покой и достаточно времени для исцеления. Присутствие фамильного наследия, которое он втайне считал проклятием, только помешает ей. А для него оно служит болезненным напоминанием о том, что он потерял, насмешкой над его когда-то искренней верой в пророчество. Он потерял веру, когда женщина, в которую он влюбился, бессердечно отвергла мольбы вернуться к нему…

Деньги, полученные от продажи сокровища, он решил отдать Фариде. Пусть потратит их как хочет. Ему они точно не нужны.

В архивах дворца хранилось множество записей, подтверждающих подлинность украшения, но для его продажи за границей Захиру требовалось заключение авторитетного независимого источника. Аукционный дом в Мейфэре обладал признанной на международном уровне репутацией. Его гости, мужчина-историк и его коллега, женщина, специализировались на изучении древностей. Захир не знал их имен — все детали он предоставил своему личному секретарю и другу детства Масуду, который заболел к моменту их прибытия. Однако, чтобы выказать уважение гостье, Захир распорядился поместить ее в одном из лучших дворцовых покоев.

Теперь, сидя в парадной гостиной, Захир удивлялся охватившему его странному предчувствию. Богато украшенные двойные двери на другом конце длинной парадной комнаты открылись, и появился слуга Джамаль.

— Ваше величество. — Он почтительно поклонился. — Позвольте представить вам доктора Риверса и его коллегу доктора Коллинз.

Уже направившись к гостям с вытянутой для рукопожатия рукой, Захир внезапно замер как громом пораженный. Рядом с мужчиной в очках стояла женщина со светлыми, элегантно убранными в гладкую прическу волосами. Ее стройную фигуру выгодно обрисовывало длинное струящееся шелковое платье потрясающего аквамаринового оттенка. Но сердце его замерло при виде ее прекрасного лица и невероятных голубых глаз, прикрытых длинными ресницами.

Джина! Уж не сон ли это?

Захир не мог в это поверить. В этот момент ему проще было отрастить крылья и полететь, чем двинуться с места. Прочищая горло, он направился к мужчине. Пожимая ему руку, он почувствовал, что во рту по-прежнему сухо, а дыхание перехватило.

Он знал, что сейчас нужно будет пожать руку Джине. Она явно была поражена одинаково с ним. Ее прохладная узкая ладонь заметно дрожала, когда он к ней прикоснулся. Их взгляды встретились, и все остальное вокруг словно растворилось и исчезло.

— Доктор Коллинз. — Захир услышал свой собственный хриплый голос. — Очень рад нашему знакомству.

Думая о том, что за ними все наблюдают, Захир убрал руку и сделал приглашающий жест по направлению к традиционным арабским диванам, прямоугольником расположенным вокруг резного марокканского кофейного столика.

— Пожалуйста, устраивайтесь. Джамаль, можешь подавать кофе.

— Слушаюсь, ваше величество. — Слуга поклонился и тихо направился к дверям, не поворачиваясь спиной к Захиру.

— Понравились ли вам ваши комнаты? Удобно ли вы устроились? — Переводя взгляд от Джейка Риверса к Джине и обратно, Захир расположился на одном из длинных диванов.

Он надеялся, что его улыбка выглядит приветливо и расслабленно.

Положение крайне затруднительное. Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание и навыки дипломатии. Но при каждом взгляде на Джину Захиру хотелось оказаться с ней наедине и добиться ответа, какова была настоящая причина ее давнего отказа. Может, кто-то другой дожидался ее в Англии? За прошедшие годы он изводил себя подобными мыслями множество раз. Лишь в одном Захир был теперь полностью уверен: на этот раз он не отпустит ее, не узнав правду.

— Дворец изумителен, а наши покои более чем комфортабельны, спасибо. — Джейк Риверс сидел напротив Джины, положив руки на колени.

Захир подумал: «Сколько же ему лет?» Раз прислали его, он был экспертом в своей области. Но Захиру казалось, что настоящий специалист должен выглядеть намного старше и серьезнее.

— Замечательно. Что же до происхождения дворца, мы полагаем, что он был возведен в девятом веке, после окончания персидской и византийской войн. Для народа нашей страны он всегда являл собой мощную твердыню. Народ всегда помогал поддерживать дворец в порядке, гордясь также и красотой этого места.

Захир снова жадно и беспомощно взглянул на Джину, гадая, о чем она думает в этот момент. Была ли она потрясена, узнав, кто он на самом деле? Проклинает ли себя за глупость, что отвергла его тогда? За эту соломинку он охотно бы ухватился — возможность утешить свою уязвленную гордость.

— Доктор Коллинз, ваша специальность — древности, не так ли? — спросил Захир.

Он заметил, как она вдохнула и выдохнула, затем слегка сжала руки на коленях, словно пытаясь собраться.

— История материальной культуры и изучение артефактов прошлого, а мой коллега доктор Риверс — историк, ваше величество.

— Значит, вы равны по квалификации?

— Более или менее. — Джейк пожал плечами, послав Джине веселую улыбку.

Ревность обожгла Захира, когда он увидел, как непринужденно Джейк обращается к Джине.

— Стало быть, доктор Коллинз — не ваша помощница? — спросил он с ноткой насмешки в тоне.

— Помощница? — Молодой ученый усмехнулся. — Я не хочу проявить неуважение, сэр, но она слишком независима и надменна для этого!

— В самом деле? — Захир подался вперед, внимательно и неторопливо изучая голубые глаза. — Это и в самом деле интересно…