Сергей Параджанов

М. П. Загребельный, 2011

Сергей Параджанов – личность чрезвычайно незаурядная, начиная от своего происхождения (в энциклопедическом словаре он значится как «грузинский и украинский режиссер армянского происхождения») и заканчивая всей своей жизнью. Он ворвался в мировой кинематограф фильмом «Тени забытых предков» в середине 1960-х, и с тех пор о нем не перестают говорить. Эксцентричный, непредсказуемый, эпатажный, Параджанов не хотел и не мог жить «по правилам». Понятно, что многим это не нравилось. Как говорил сам режиссер, власти вычеркнули его из жизни на 15 лет – его то сажали в тюрьму, то просто не давали работать. И все же он выжил и продолжал творить.

Все знают, что у меня три родины…

Строки новостей, сухие и бесстрастные: «В Калифорнии, в Лос-Анджелесе, 18 апреля 2010 г. вдовы Сергея Параджанова, Светлана Щербатюк, и Михаила Вартанова, Светлана Манучарян, удостоены высоких наград во время церемонии награждения на Международном кинофестивале в Беверли-Хиллз. Г-жа Параджанова (педагог) и г-жа Вартанова (киноредактор) приняли эти награды. Эта премия — знак признания роли женщины в жизни художника-мужчины. Вартанян (1937–2009) — автор фильма «Параджанов: последняя весна» (1992). Параджанов (1924–1990) — легенда и гений мирового кино подобно Феллини, Антониони, Годару, Тарковскому».

Присоединяюсь к поздравлениям Светлане Ивановне Щербатюк. Филолог на пенсии, она преподавала русский тысячам иностранных студентов на подготовительном факультете Киевского университета им. Т. Шевченко. Многие из них достигли у себя дома заслуженных высот. Когда Светлана Щербатюк нуждалась в срочной операции, Кипр встретил ее как вторая Родина.

Они с Суреном — сыном Сергея Иосифовича и Светланы Ивановны — архитектором, живут в Киеве, в сталинке рядом с Владимирским собором. Сюда, на улицу Пирогова, шел герой фильма Параджанова «Киевские фрески». Ленту запретили. Чудом сохранилось 15 минут кинопроб. После фильма «Саят-Нова» («Цвет граната») с конца 1960-х на полтора десятилетия его отлучили от Богом избранной ему профессии. Параджанова томили четыре года в украинских застенках и 9 месяцев в грузинских. Он победил. Он знал, что за него возносят молитву люди чести по всему миру, его родные, друзья, что его ждут на третьем этаже киевского дома жена, ее родители Иван Емельянович и Кира Романовна, сын Сурен.

На открытии выставки своих художественных произведений 15 января 1988 года в Ереване Параджанов подводил итоги:

«Биография… Я не очень-то помню мою биографию. Что моя биография? «Дард»^[1] — вот это вечная ее форма…

Я не профессионал и на это не претендую. Моя выставка — это не хобби, а необходимость моей профессии. Я режиссер: учился у великих мастеров Савченко и Довженко, они оба рисовали, рисовал и Эйзенштейн, и, поневоле, я начал рисовать, делать коллажи, стыковывать фактуры, искать какую-то пластику. Я хочу, чтобы выставку посетили дети, потому что сейчас пришло время искать, находить и реализовывать прекрасное, прекрасное вокруг нас — наши горы, небо. Надо уметь выражать страсти, видеть, любить и благоговеть. Мало любить! Надо благоговеть.

Поэтому я и сделал специально комнату для детей, где я выразил в куклах пластику — передал трагедию войны, с юмором показал Кармен и Хосе и даже турка, который сдал Каре. Это все в назидание детям: мои старые чемоданы превратились в слонов, а слоны превратились в чемоданы. Вот этот Мирок очень интересно откроется перед детьми Армении, которые заслуживают большого внимания, потому что нам надо многое реставрировать в Армении в культуре, выравнить потребителя, выравнивать общий вкус в стране. Одна из комнат — это «комната памяти Тарковского». Я посвятил ему два манекена, названных «Пиета», и сделал специально коллаж о ночной птице. В «комнате сияния» — костюмы к фильму «Демон», букеты-посвящения — восхищение жизнью.

Одна из комнат — «комната моей судьбы». Это моя судьба, судьба моих друзей, их отношение ко мне. Здесь я выставляю в гармоническом сочетании грузинских и армянских художников и свой автопортрет. Здесь я выразил благоговение перед матерью — армянкой, отдавшей всю свою жизнь воспитанию детей. К сожалению, она ни разу не была в Армении, не нашла времени для этого: она то бегала, чтоб освободить папу из заключения, или же воспитывала детей.

Тут и мой диплом, подписанный Довженко, мой аттестат, мой дед, торгующий вином, мой дядя, наш институт: Мелик-Авакян, Хуциев и я — три армянина, которые поступали в один год во ВГИК. Все это волнует меня…«Комната графики», где я посвятил целую стену «бакинским комиссарам», — стена Элегия, графические произведения и букет, посвященный любимому брату, который не вернулся из армии. Он погиб на фронте — ему посвящается букет. Я непрофессионал и запрещаю критикам считать меня профессиональным художником. Я любитель искусства и режиссер… Никакого чуда не происходит. Я это ищу, это лежит в природе. Это она мне помогает взять, зафиксировать, создать пластику и благоговеть перед этим. Эта выставка — мой праздник. Народность для меня выше всего и самое дорогое, что есть у меня в жизни. Поэтому я выбрал музей народного искусства. Я лишаю критиков права считать меня профессиональным художником. Я режиссер и горжусь этой профессией. Никогда не лез сниматься в своих фильмах, чтобы увековечить себя. Все знают, что у меня три Родины. Я родился в Грузии, работал на Украине и собираюсь умирать в Армении».

Сергей Параджанов покоится в Пантеоне героев армянского духа в Ереване. Рядом — Арам Хачатурян, Вильям Сароян, Фрунзик Мкртчян…

Примечания

1

«Д а р д» — печаль, тоска, горе (арм.)