Детектив для легкомысленных

Надежда Бакина (2025)

Героине начали приходить анонимные письма с сообщением об убийстве. Кто, где, а главное, кого убили предстоит разобраться героине в перерывах между чашкой кофе и общением с портретом. Готично, но крайне легкомысленно.

Глава 5.

Приснилась мне вечерня. Я стояла, как всегда, сзади, прячась за спинами более благочестивых, голосистых и просто уверенных в себе. На вечерне мои мысли унеслись прочь от слов псалма, и я, не желая того, пропела строку громко. И тут же испуганно замолчала. От глаз Настоятеля меня скрывали спины, но это не помещало мне внутренним взором увидеть, как он нахмурился. Его брови зашевелились, вселяя в меня ужас. Я постаралась сжаться так, чтобы превратиться в мышку, никому не видимую (и, главное, не слышимую — проблема в том, что когда я рождалась, мимо проходило стадо слонов, и каждый посчитал своим долгом наступить на мое ухо…Форму его это не испортило. Я бы не нашла никакой явной разницы между моим правым и левым ухом. Но когда я думала, что пою…О, тут вся трагедия той давней слоновьей прогулки становилась явной всем окружающим. Петь мне не следовало. Никогда и ни за что. Разве что…Разве что я захочу кому-нибудь отомстить. В моих руках было грозное оружие — я могла просто спеть ему пару строк. Громким и противным голосом).

Проснувшись, я с надеждой подумала: может, этот кошмар моих вечерен исчез? Может, я больше не увижу эту маленькую фигуру? Этот длинный нос, который…

Нет, прости, Господи, за такие ужасные мысли.

С другой стороны, спрятать столь небольшой труп легко…Только где? Наверняка недалеко. Где можно спрятать труп вблизи церкви? А может, в самой церкви? Но тогда где? В подвале! Ну конечно, низкий свод подвалов святой Екатерины наводит на мысли об инквизиции, мертвецах, привидениях…Трупом больше, трупом меньше, никто не заметит, а если и заметит, то не слишком удивится. Только как туда попасть?

— Слушай, такого же все-таки, убили? Может, о.Юрия? — Наташа мечтательно закатила глаза.

— Ты что, сдурела? Представляешь, труп такого размера прятать? Да никто не согласится на такую каторжную работу!

Компания на приходской кухне собралась приятная, все свои, можно было смело чесать языками, перемывая косточки любимым священникам — любимое развлечение.

— А может…-я несмело посмотрела на сидящих напротив меня, — может, Настоятеля?

— Эй, это еще зачем? — Марина с укоризной покачала головой. — Не позволю его обижать, он хороший.

— А я разве сказала, что он плохой? — я неуклюже защищалась. — Просто…Ну, надо же кого-то убить. Вот ты кого бы убила в Приходе?

— В Приходе? — Марина мстительно задумалась. — Надо подумать. А зачем вообще кого-то бивать? Вот ты бы кого убил?

Вошедший на кухню Кирилл с интересом посмотрел на нас. — Убил?

— Ну да, кого бы ты убил в этом Приходе, — объяснила я. Или не объяснила, судя по виду Кирилла, который, кажется, не вполне понимал, в своем ли мы уме.

— Вы во что-то играете?

— Да, мне надо кого-то убить. Но я не могу решить, кого. Кто лучше всего подходит на роль трупа?

— Ну…Думаю, брат Павел.

— Ну нет, — разочарованно протянули мы втроем. — Это же совсем не интересно.

— Вот именно, его никто не будет искать. Даже не заметят его исчезновения — идеальная кандидатура.

— Хм, — я недовольно нахмурилась, — пожалуй, я поищу не столь идеальную кандидатуру. Зато повеселее и поинтереснее.

— Как знаешь, я только предложил.

— Нужен мотив! — осенило меня. — Будет мотив, будет и труп.

— Мотив? Тогда о.Юрий! Он так быстро съедает все, что видит на столе, что братьям просто ничего не остается. Им надоело голодать, и они решили, что убить его легче, чем прокормить..-Наташу понесло, к нашему нескрываемому удовольствию. — Или о.Войчех.

-Ага, его убили из зависти к его высокому росту.

— Не обязательно из зависти. Из мести! Он с высоты своего роста рассмотрел что-то компрометирующее..

— Что о.Юрий спит, вместо того, чтобы молиться?

— Оставь в покое о.Юрия.

— Не могу, это моя слабость.

— Большие у тебя слабости!

— Скорее, толстые..

Наш конструктивный диалог прервал Вася, мальчик шести лет, ворвавшийся в кухню.

— Тетя Надя, а почему Вы ходите в эту церковь?

Я чуть не поперхнулась чаем. Причин много, почему я хожу не в свой родной Приход. Или вернее, всего одна — я дала слово, что не буду туда ходить, но как объяснить это ребенку, да еще ничего не объясняя? Ибо зачем ему, да и другим, знать? На всякий случай осторожно поинтересовалась, что именно его интересует, так как давно заметила, что мы часто воспринимаем вопрос совсем не так, как задавший его.

— Эээ. В каком смысле?

— У Вас что, нет церкви рядом с домом?

— Есть. Как раз эта. — Я вспомнила ужас Изы, когда она на своей шкуре, приехав в Петербург, ощутила все те «близко», про которые я ей рассказывала, когда бывала у нее в гостях в Белостоке: садик — близко, двадцать минут пешком, церковь — близко, мы всегда за двадцать минут доходим, а одна, без Женьки, я добираюсь и за десять-пятнадцать, от Никольского собора до святой Екатерины за полчаса — ну конечно, ты успеешь, я всегда успеваю (она вышла на Невский только через сорок минут и уже не рискнула идти к Екатерине) — результатом было то, что она в конце моих «близко» согласилась, что церковь от нашего дома действительно очень близко, и только уточняла, когда мы куда-то отправлялись (безусловно, пешком, ибо выезжать из арки на Литейный на машине только для того, чтобы тут же встать в пробке, я не жажду), уточняла: «как именно «близко» — по польски или по петербургски?».

— А там еще синяя есть.

— Так то армянская, а мы католики.

— Как католики? — ошарашено спросил Вася.

— Ну так, я католичка, Женя тоже католик, поэтому мы ходим в католическую церковь.

— Это что, я, значит, тоже католик?!!

— Ну, Вась, я не могу ответить, это уже вопрос к твоей маме.

— А я думал, католик это тот, кто пьет.

— Ну, ты недалек от истины. Ладно, пора в садик.

Наташа вышла со мной. В коридоре мы остановились.

— Как дела? — до этого просто не было возможности задать вопрос, с которого обычно встречи начинают.

— Нормально дела. Невестка с племянником ходила по врачам, изучали, почему это он такой бледный и сутулый. Оказалось, сломан позвоночник.

— О, Господи! Как он вообще ходит?

— У него там, кажется, надломаны позвонки в шейном отделе.

— Это тот, что руку сломал, или второй?

— Тот, тот. Но с руки гипс уже сняли.

— Пришла пора на новый, видимо. А как там с письмами?

— Приходят. Уже пять. Кто-то зашутился. Ричард хмурится.

— Ричард? Какой?

— Да так, — неопределенно махнула я рукой. — Слушай, а как можно попасть в подвал Екатерины, я там никогда не была.

— Очень просто: спускайся вниз по лестнице, и ты окажешься в подвале.

— Так просто?

— Да.

— Ой, я бы так просто не пускала. Там ведь наверняка приведения есть. Или могут быть. Или… В-общем, я бы пускала только по билетам на экскурсию. В сопровождении опытного доминиканца. Там ведь замученные католиками младенцы, пыточные орудия — наследие инквизиции..

— Ничего такого я там не заметила.

— Так ведь тебя не сопровождал опытный доминиканец?

— Неопытный тоже не сопровождал.

— В этом причина того, что ты ничего не увидела. А если всем в руку дать по свече, за углами расставить братьев в белых хабитах.. Предварительно завести пыточные орудия..

— Откуда?

— Да откуда угодно. В Польше же все есть, может, и пара бесхозных дыб есть.

— Хватит и одной.

— Ну вот видишь! Все упрощается. Короче, можно приходскую казну пополнить. Но в подвал я схожу.

— Со свечой?

— Иди ты. Хотя я, пожалуй, тоже пойду. Сын ждет.