Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех

Надежда Ожигина, 2020

В мире, где особую роль играют камни и руды, наивысшей Силой отмечены темные маги Камней. Для них мир – игровое поле, забава, помогающая скоротать положенную Тени вечность. Но что станет с подобным миром, если один из магов сделает странный выбор и, ломая игру учителя, примет сторону человека? Скрижали о Четырёх задуманы как серия романов о дружбе и верности, о светлой и темной магии и о том, что добро и зло – не всегда то же самое, что Светлая и Темная сторона нашей жизни. Рецензия Андрея Васильева: "Эпические фэнтези-саги сейчас не редкость, их после "Игры престолов" вышло много. Но очень нечасто случается такое, что с нетерпением ждешь не то, что новый том, а хотя бы новую главу книги. Цикл "Скрижали о Четырех" Надежды Ожигиной – именно таков. Не медли, читатель. Тебя ждет дальний путь в опасный, но прекрасный новый мир" Лауреат премии "Электронная Буква 2020".

3

«Пегий дракон»

Голоса приближались и уходили прочь, нарастали, будто шум прибоя, отвлекали от медитации. Голоса были — огонь и вода: яростный взрыв и прохладное журчание, потом шипение, ссора, и снова по кругу, обвинения, извинения… пар никчемный…

Эрей открыл глаза, возвращаясь в реальность сразу и основательно. Ориентация в пространстве, очнувшись, подсказала, что он находится в Храме, временное чутье слегка запоздало, но дело явно шло к обеду, о чем напоминал пустой желудок.

Маг лежал на мягкой широкой кровати под роскошным балдахином и веером кружевных полупрозрачных занавесок. В приоткрытую потайную дверь был виден угол стола и скупая меблировка знакомой кельи за алтарем. Келья намекала на аскетизм и бичевание духа, а вот спальня… Интересно, зачем бы монаху такое ложе? Прихожанок на нем исповедовать? Балаган, привычный для светлых, и веками взращенный рефлекс продолжения рода.

«Голоса… голоса… как дорога в небеса…»

Разговор за дверью шел волнами, норовящими опрокинуть чаепитие точно корабль, не убравший лишние паруса. Образ был до того живой и верный, что Эрей почти услышал, как трещат мачты. Рокочущий бас, гулко метавшийся под сводами кельи, заставил его улыбнуться и сесть в кровати.

— Да видел я, ю-чиньская морда, как ты из него душу вынимал! Все видел! Жаль, припозднился, братия твоя набежала, не то огреб бы ты рожей своей благостной по полной. Забери меня Эттивва! В Бога тебя, в душу, в задницу!

Инь-чианин бранился страстно, выкладываясь и изгаляясь, как умеют лишь бойцы росской школы перед жаркой битвой, стремясь разгорячить себя и ославить противника. Он растекался нехитрой мыслью по обширному древу срамословий, подбирая обороты и сравнения, подсказанные богатым опытом и пытливым умом. Слушать Святогора было сплошным удовольствием, хотя, судя по нечастым репликам, Истерро разговор не радовал.

Мечтательно прищурившись, маг снова откинулся на подушки. Насколько он знал побратима, отвлекать того от содержательной беседы не имело смысла, а арсенал бранных слов у Святогора был богат и разнороден. Пока еще всех предков монаха расчешет по заслугам духовным!

Святогор… Здесь, в Хвиро, «по эту сторону» Мельт, его знали как Викарда, могучего варвара, пришедшего за лучшей долей. Так уж повелось, что всех выходцев Суровой стороны звали почему-то викардами, ровняя под одну гребенку и сканванов, и россов, и гардов, хотя сама Викка была малочисленна. Впрочем, Святогор, урожденный гард, не обижался и не спорил: Викард так Викард, пес с вами, нечестивыми уродами! Варвар так варвар.

О том, что инь-чианин читает на трех мертвых языках и владеет древним искусством каллиграфии, знали немногие. Но когда он буянил в кабаках и отказывался платить, трактирщики пожимали плечами, тая в глазах превосходство: мол, варвар, что с него взять! И всегда держали двери трактиров нараспашку, если он шел по улице, разве что вышибалу нового проверят: сколько выстоит супротив великана? Знали, умники, чья кровь течет в варварских жилах, чей нож оставил отметину на запястье, мотали на ус и вновь философски вздыхали: рискни не впустить такого! Одно время Рад порывался платить из казны, но Викард пил и ел столь обильно, с таким усердием, на совесть крушил кабаки, что Император быстро отрекся от дурной затеи с пансионом.

— Я не мог иначе! — рискнул оборвать поток ругательств Истерро. Голос у монаха был измученный, бесцветный, видно, и его опустошило, вывернуло не хуже Эрея. — Отстань уже! Это древняя магия, раньше мы вместе защищали города, останавливали мор и разгулявшиеся стихии…

— Ты и Эрей, что ли? — возмутился прямодушный инь-чианин. — Да ты на себя посмотри, задохлик! Защитник, пес тебя, вместе!

Истерро не нашелся, что ответить.

Не хотелось вставать. Хотелось закрыть глаза и снова нырнуть в Океан, расслабиться и лежать, качаясь на волнах, точно лодка, собирать жемчужины озарений, вскрывать перламутровые раковины Силы, копить ее впрок, жадно, пить взахлеб, чтоб отпустило, наконец, перехваченное горло, и перестали ныть старые, еще человеческие, шрамы, чтобы уже задвигалось пробитое копьем плечо. Не хватало Сил жить, не то что колдовать, хотелось покоя, Княже Темный, покоя толику, самую малость, права полежать еще немного, поспать, чуть-чуть, две минуты… пару дней… пару лет…

За дверью закипала тихая, но яростная ссора. Доблестный инь-чианин достал терпеливого Истерро, смирение монаха испарилось, и тот принялся ругаться в ответ, приплетая суровый мат мертвых наречий. Викарда такой поворот лишь порадовал.

Эрей неторопливо встал и осмотрелся в поисках одежды. Нет, на нем по-прежнему была рубаха, в меру грязная, штаны из заляпанной чем-то кожи, сапоги валялись рядом, все в царапинах от скребка… А вот плащ — пропал! На изящном стульчике лежала аккуратно свернутая мантия, а плащ унесли светлые сволочи — не иначе, вырвало кого-то с непривычки, запачкали да сдали прачкам, грех застирывать. Твари, прости, Княже, язык срамной!

Эрей потянул к себе мантию и тотчас взял все слова обратно. Извинился мысленно перед монахами. Под шелком обнаружились поясной мешочек с камнями и серебряная фляга с чеканными рунами, в сохранности, и печати не сорваны, ай, молодцы, не тронули, не рискнули! Осторожно, борясь с предательской дрожью, маг свинтил крышечку, с наслаждением вдохнул пошедший аромат и скупо, выверенным жестом приложил горлышко к разбитым губам. Маленький алчный глоток, и драгоценные капли скатились по воспаленному горлу, упали в желудок и оттуда, нарастающим блаженным звоном, жахнули по жилам, в голову, в руки. Оглохший, ослепший маг на ощупь закрутил крышку, привесил бесценную флягу к поясу и прислушался к гулу, заполнившему организм. Когда под чернеными ногтями знакомо засвербело, заискрилось, вздохнул с облегчением и благодарностью. Низкий поклон вам, мастер Жатто, великий маг и знаток металлов, снова задолжал вам Эрей, недостойный ученик, советник Императора, а сумеет ли расплатиться — кто знает!

Натянув мантию и оправив косу, маг шагнул в проем, к свету и брани, не скрывая довольной улыбки, и замер, открыто любуясь картиной.

Инь-чианин навис над невзрачным Истерро, сжимая пудовые кулачищи. Уже в шестнадцать Викард выделялся среди своих сверстников; в тридцать с лишним он внушал суеверный ужас. Огромный двуручный меч лежал поперек стола, прочие были великану малы, как кинжалы, да и двуручник, как подозревал Эрей, варвар мог прицепить на пояс.

— Побратим, — окликнул маг инь-чианина. — Ты бы немного остыл, эта келья для тебя тесновата.

— Он что-то брякнул про мою сестру! — прорычал Викард, заведясь не на шутку. — Эта белая сволота помянула всуе мою сестру!

— Я помянул всех твоих родичей до седьмого колена, всех братьев и сестер, племянников и племянниц, — с достоинством возразил бледный, как простыня, Истерро. Монаха заметно тошнило, было ему муторно и неуютно, будто с похмелья, клонило то ли в сон, то ли в обморок… Не до варвара ему было, не до защиты.

— Побратим! — повелительно крикнул Эрей. — Оставь пресветлого брата в покое! И подай мне чистую чашку.

Викард для острастки повращал глазами, постучал кулаком о кулак, потом хмыкнул, уже без намека на гнев, и пошел мыть посуду в бочке. Одно дело — запугивать до икоты, и совсем другое — позориться дракой.

— Вам лучше лечь, — предложил Эрей.

— Наверное, — устало согласился Истерро.

— Что это вы сотворили на площади? Двойной Щит — легенда.

— Я же говорил, — улыбнулся монах, — я узнал много нового. Запретного, но интересного. Я, правда, не ждал практических занятий.

— Мощно получилось, но формула требует доработки. Заклятье не должно высасывать досуха, достаточно одного рывка. А вот и чашка, спасибо, Берсерк.

— Берсерк? — вскинул брови Истерро, наблюдая, как маг открывает фляжку.

— Вы не видели, как он дерется? Это вам повезло, — Эрей тщательно отсчитал десять капель. — Впрочем, прозвище дал не я, а те немногие темные, что уцелели после беседы.

— Так он что, тот поганец, кто извел всю реликтовую нечисть Ю-Чиня? Да на кол его, паршивца!

— Ой-ой-ой! — издевательски протянул Викард. — Совсем запугал, Белый Бабник, просто не продохнуть от ужаса.

— Кто?! — злобно каркнул Истерро, а Эрей с любопытством оторвался от чашки. — Как ты сказал, мурло инь-чианьское?

Тут и пришел бы монаху конец, но Эрей счел за благо вмешаться. Оттерев побратима к спальне, кратким жестом он осадил готового к сваре светлого и покачал головой:

— Ну вы еще подеритесь, Истерро, право, нашли, с кем связаться!

— Бабник и есть, — рассмеялся Викард. — Вон, ты кровать его видел? Все светлые — бабники! И вот что я тебе, светлость, скажу: тронешь моих девчонок, я тебя удавлю! У меня и списочек есть…

Тут инь-чианин порылся в складках плаща с меховой оторочкой и выудил мятый свиток, весь исчерканный женскими именами.

— Нужны мне твои шалавы! — отвернулся от списка потрясенный Истерро. Эрей воспользовался затишьем и сунул монаху чашку с раствором; тот недоверчиво фыркнул: — Это еще что такое?

— Вода.

— Вода? — расхохотался Викард, погрузившийся было в чтение. — Умеешь ты, братко, шуткануть по-черному!

— Для воды у нее странный запах.

— Пейте, Истерро, не отравлю.

Монах подчинился, с опаской пробуя незнакомый раствор на язык. Прислушался к ощущениям. Эрей отошел в сторонку, пряча флягу под мантию. Он готов был держать пари, что Истерро запросит добавки.

— Это живая вода Аргоссы! — хрипя от волнения, сказал монах, едва ли не вылизав чашку. — Но это же невозможно! Как?!

Эрей не стал отвечать. Он терпеть не мог глупые сказки про Живую и Мертвую струи Аргоссы, но в Хвиро они прижились. Тем временем Истерро замер, сосредоточившись на переменах, происходящих с его организмом, деловито прощупал собственный пульс, исследовал ногти, не поленился встать, чтобы, сменив освещение, изучить зрачки в крохотном зеркальце.

— Мне бы очень хотелось осмотреть вашу фляжку, — умоляюще сказал он Эрею, но тотчас сник, опуская глаза. Потом вскинулся снова: — За право ее осмотреть я отдал бы заклятье Двойного Щита.

— Я его знаю, — отрезал Эрей, но, поймав опечаленный взгляд монаха, смягчился и пояснил: — Фляга сделана из особого серебра, закаленного поочередно в источнике Каменной Силы и роднике БесСилья, которые вы называете Струями.

— Откуда она у вас?

— Досталась в наследство от великого мастера, знатока руд и камней.

Истерро притих, борясь с искушением разворошить чужие секреты, любопытство добивало в нем деликатность, и Эрей приготовился к новым расспросам, но положение спас заскучавший Викард.

— Хей, други! — вдруг гаркнул он, для большей весомости саданув кулаком по буфету. Хрупкий шкафчик жалобно хрустнул и затренькал стеклом и фарфором. — А не завалиться ли нам в ближайший кабак? Я вот ужас какой голодный, да и вам не мешает… того… подкрепиться.

Эрей благодарно прикрыл глаза: его побратим точно знал, что темных магов нужно кормить после битвы, а не пытать бесконечными разговорами.

— В харчевне Хербенса подают божественный чай в глиняных кружках, особый сбор степей Юциня, — слегка оживился монах, понадеявшись, видимо, что сытый маг станет чуть откровеннее. — А еще там есть бисквиты и яблоки в кляре, чудо как хороши.

Эрей кивнул. В той же харчевне два года назад он попробовал славные гренки с солью и салат из рыбы с морской капустой.

— Тьфу, пропасть! — выругался инь-чианин. — С вечными мажьими постами свихнешься! Будете сидеть с кислыми рожами и благочинно смаковать отраву. Лично я мяса хочу, ясно вам? Мне мясо силы добавляет, извращенцы. Мать вашу за ноги да раздвинуть!

Истерро опять гневно дернулся, но Эрей удержал:

— Не стоит. С этим обычаем только смириться.

— Как вы терпите этого варвара? — с горечью вопросил Истерро, даже руки воздел в балаганном жесте, но оборвал сам себя, махнул двумя сразу: — А, ну вас! Пойдемте куда-нибудь, мне все равно. Только переоденусь!

Пока монах возился за ширмой, примеряя мантии и бранясь вполголоса, Эрей спросил побратима:

— Лорейна в Столице?

Викард отрицательно качнул головой:

— Летает где-то птичка моя. Зато сестрица ее, Милина, вдруг объявилась в городе. Знаешь, Свальд от нее отрекся. По всем канонам: маги из Венниссы понаехали, кровь брали, ворожили над ней, долго ворожили, а потом — приговор: не дочь, и все тут! Теперь она Милина И-Дель Фабро, по матери.

Эрей кивнул, приняв к сведенью.

За десять минут Истерро успел расчесать темно-русые кудри, собрать их в канонический хвост, приодеться в шелка, и благоухал при этом, словно побратимы угодили в имперский розарий. Живая вода помогла, выглядел монах гораздо лучше, на блеклых щеках заиграл румянец; Истерро даже сделался выше, впрочем, здесь виновата была не вода, а туфли на платформе, вроде котурнов. Скипетр, заменявший посох, как повелось у светлых, сверкал каменьями, лиловая мантия была расшита золотыми цветами. Прическа, поступь, благоухание, — одним словом, прелат! Иначе не скажешь.

Викард присвистнул и подавил нервный смешок. Эрей поморщился. От природы светлые маги не отличались особой красотой и были в большинстве своем низкорослы и невзрачны. Видно, Господь Единый, дозволивший им потомство, отказал в такой малости, как внешняя привлекательность. Оттого и стремились Братья всеми правдами и неправдами исправить явное упущение Господне, иные не брезговали и гримом, и париками, а то просто держали собеседника под непрестанным гипнозом, тратя невеликую Силу. Служитель Господа должен быть прекрасен во всем, неся слово Его прочим народам, и для подобной цели хороши были любые средства. Темный Эрей не мог этого понять. Да и не стремился, если говорить откровенно.

— Я вспомнил еще местечко, — певуче протянул монах, выпуская их из Храма на свежий воздух. — Среди прочего там готовят мясо в горшочках, тушат с пряными травами. У них приятные запеканки из корнеплодов, да и овощные рагу безупречны, с юциньским акцентом.

— Что еще за корнеплоды? — насупился Викард, сердцем чуя подвох.

— Картошка, например, — пояснил Эрей. — А кашу там варят?

— Кашу? — поперхнулся монах. — Какую кашу?

— Овсянку на мясном бульоне, — встрепенулся Викард, облизываясь. — С гренками, клецками и поджарками, щедро сдобренную маслом и жиром! Дьявол, ложку можно проглотить!

— Боже Единый! — закатил глаза бедный монах и больше о кулинарных изысках не заговаривал.

Заведение «Пегий дракон» оказалось в меру просторным, идеально чистым, почти вылизанным, с богатой публикой за резными столами. При виде кресел, обитых бархатом, и полок, заставленных стеклом и фарфором, Викард заметно поскучнел и постарался уменьшиться в размерах. Истерро в ресторации хорошо знали, сразу провели в кабинет, отделенный от общей залы витражной перегородкой. Вышколенный прислужник лихо застелил стол чистой скатертью, разложил салфетки, приборы, выдал каждому по листку в вензелях и испарился, напоследок преданно сверкнув глазами.

Эрей быстро пометил нужные блюда, помог побратиму, особо означив тройные порции, и занялся изучением местной публики. Истерро возился долго, составляя сложное и сбалансированное меню. Насколько понял маг, монах заботился о гармоничности трапезы, а попутно считал калории.

Наконец, все три листка были отданы явившемуся на зов слуге; тот принял заказ и снова позволил себе преданный взгляд, с намеком на удивление. Эрей мог его понять: нечасто богатые ресторации посещают столь странные посетители. Маг поднял на нахала глаза, пять секунд посмотрел не мигая, и прислужник исчез, растворился в воздухе, слету поймав намек. Мир полон странностей, всему удивляться — целой жизни не хватит.

Подали первую перемену, бутыль вина для инь-чианина и кувшинчик перебродившего сока для магов.

Викард быстро запутался в разложенных на салфетке приборах, вооружился ножом и ложкой, плюнув на церемонии, и принялся уписывать знаменитое мясо в горшочках, попутно цепляя с общего блюда ломти запеченного картофеля и ароматные хлебцы. Истерро наблюдал за ним, до предела округлив глаза и посекундно оглядываясь с нескрываемым ужасом. Судя по сдавленным стонам, его чистейшей репутации был нанесен непоправимый урон. Ел монах мало и откровенно страдал.

Эрей его терзаний не разделял; напротив, его всегда восхищал неизменный, почти щенячий аппетит побратима, готового сожрать даже кости и вылизать блюдо. При этом пил Викард за троих, что само по себе заменяло балаганное представление.

— Хороша еда, только маловато! — приговаривал с набитым ртом инь-чианин, норовя вытереть жирные пальцы о скатерть. — А ты что же, черная душа? Постишься? Одним корнеплодом сыт не будешь!

— Ночью оторвемся, — утешил Эрей. — Завалимся в какой-нибудь кабак, закажем бычка на вертеле. Ночь — время темное.

— Угу! — согласно кивнул Викард, приканчивая бутыль. — А Бабника с собой возьмем? Чего он кислый сидит?

— О нет, пожалуй! — забеспокоился Истерро. — У меня молебен и вообще дела… бичевание…

— Ну да, ну да! — фыркнул инь-чианин. — Слушай, парень, там такие девочки небалованные, им пару стишков прочтешь — все твои! Почище многих фрейлин будут! Я сравнивал, — добавил он, скромно опуская очи долу.

Истерро примолк, ощутимо борясь с соблазном.

— Ох, испортим мы вас, Истерро! — хмыкнул Эрей.

Ответить монах не успел.

— У нас гости, — смачно разгрызая хрящ, возвестил Викард.

Эрей скосил глаза и кивнул: сквозь витражную перегородку было видно, как общую залу решительно пересекают пятеро гвардейцев с каким-то юнцом во главе. К ним кинулся сам хозяин ресторации, но молокосос в форме капитана лейб-стражи отклонил предложение подкрепиться, осмотрелся наметанным взглядом и направился в сторону магов.

— Может, Император прослышал о наших подвигах? — вслух размечтался Истерро.

— Типун вам на язык! — поморщился маг.

— Да ладно вам! — хмыкнул Викард. — Это он меня идет арестовывать. Ох, позабавимся, други!

— Что ты опять натворил? — заинтересовался Эрей.

— Да эти твари Дэйва не хотели в конюшню пускать! — обиженно насупился Викард. — Пришлось разъяснить, что к чему, негодяям.

Декоративная ширма легко отлетела в сторону, и на пороге кабинета нарисовался отряд гвардейцев.

— Мы заняли ваше место? — вежливо осведомился Эрей, подливая себе перебродившего сока. — Господин Дар Гонт, если не ошибаюсь?

Капитан лейб-стражи лихо щелкнул каблуками и неодобрительно посмотрел на мага:

— Вы все-таки вернулись, — сказал он таким тоном, будто сбылись его худшие опасения. — А я, наивный, не верил.

Ему было от силы двадцать, и многие позволяли себе снисходительный кивок и взгляд свысока при встрече, за что расплачивались потом сполна. Капитан Дар Гонт никому не прощал панибратства, он открыто и рьяно пробивался наверх, к самым ступеням трона. Возможно, он видел в Эрее соперника, препятствие на пути к мечте, но магу было плевать.

Эрей спросил, обозначив вызов:

— Что вам угодно, Дар Гонт?

При этих словах решимость гвардейцев заметно угасла. Напасть на Викарда и уцелеть — своего рода подвиг, которым можно бахвалиться, если дозволят целители, но нападать на темного мага — чистой воды самоубийство. Понял это и капитан, но упрямо и твердо ответил, чуть повышая голос:

— Мы пришли арестовать господина Викарда из Инь-Чианя. Если варварам Суровой стороны известны понятия чести, он не окажет сопротивления и сдаст оружие, чтобы ответить за свои преступления перед Империей. Если же нет, мы возьмем его силой и отведем в карцер.

Викард продолжал невозмутимо есть, похрустывая хрящиками и облизывая пальцы. Какое-то время все наблюдали, как он поглощает баранину на шпажке, обмакивая жирные куски в острый соус; бравая гвардия поскучнела и принялась озираться по сторонам. Эрей выдержал паузу и спросил:

— На каком основании?

— Ваш побратим привел в дворцовые конюшни крылатую тварь с Темной стороны! — не выдержав тона, крикнул Дар Гонт. — Конюхи позвали на помощь. Господин Викард соизволил избить конюхов и десяток гвардейцев. Подлая тварь укусила сержанта, подпалила любимую клумбу государыни и выгнала из конюшни лошадей Императора. Я вынужден просить вас о помощи. Вы — темный, отправьте эту мерзость на место!

Эрей холодно посмотрел на Гонта:

— Эта мерзость, капитан, мой конь. Полагаю, место коня — в конюшне.

— Конь? — растерялся Дар Гонт. — Это чудище? Да вы с ума сошли!

Маг с сомнением оглядел ресторацию. Гвардейцы дрогнули, но не посмели отступить и оставить своего командира.

— Умоляю, только не здесь! — испуганно вскрикнул Истерро, перехватывая руку Эрея. — И не в городе, Бога ради!

— Да ладно! — с набитым ртом пробурчал Викард. — Тоже мне, развели говорильню. Вот доем, разберемся, кто из нас виноватый.

— Отпустите мою руку! — приказал Эрей. — Руку, ну!

Гонт побледнел, но сумел скривить губы в улыбке. Стиснув перекрестье меча, молодой капитан выпятил грудь и сплюнул:

— Только попробуйте, вы!

В тот же миг Эрей выдрал руку из цепких пальцев монаха; из-под черненых ногтей сверкнул распавшийся кремний, молния ударила поверх головы капитана лейб-стражи.

— Промазал! — нахально бросил Дар Гонт, но Эрей ударил снова, повыше; Истерро с расширенными глазами уже кричал заклинания; что-то рухнуло с потолка за спины застывших гвардейцев, а дальше, отшвырнув капитана, в бой вступил стосковавшийся Викард.

Угрожающе взвыл двуручник, полетели осколки стекла; кто-то черный и склизкий, со змеиной чешуей и сочащимися ядом клыками зашипел, увернулся, атаковал, метя в голову воина. В тесной клетушке огромный меч только мешал великану, при замахе застрял в потолочной балке. Ну чтоб не напасть твари на улице или там в парке каком, так нет же! В ресторацию дрянь потянуло!

— Это глиссарх! — крикнул монах, выдергивая гвардейца из-под атаки змееящера. Его напарник уже дергался в конвульсиях. — Осторожнее, он ядовит!

— Я догадался! — заорал Викард, уворачиваясь от зубастой пасти и втыкая под чешую столовый нож. — Строй защиту, Бабник!

— Держи, побратим, — Эрей швырнул великану поднос, Викард умело перехватил его и с размаху засадил темной твари в голову:

— Получи, засранец хренов! Вот, жри, жри! Корнеплод тебе в душу!

Через секунду освобожденный двуручник достал глиссарха на излете, зацепив чешуйчатый хвост. Глиссарх взревел так, что полопался фарфор, свернулся в готовый к удару клубок, но молния Эрея задела лапу: подпаленный глиссарх завизжал от боли. Истерро выполз вперед, рисуя полукруг и бранясь заклятьями; Викард забавлялся, забрасывая тварь объедками со стола. Змеюка была у них в руках, вяжи и пользуйся, как вдруг мимо монаха проскользнул Дар Гонт и ударом меча отсек темной твари голову. Глиссарх тихо свистнул, его шея раздулась и взорвалась черной кровью; мощный ядовитый гейзер ударил в потолок, подтачивая балки. Викард схватил в охапку Истерро и нырнул под стол, под энергетический щит Эрея; проклятый молокосос успел шмыгнуть за колонну.

Когда ток крови иссяк, Эрей щелчком погасил Черный круг и оглядел компанию, осторожно вылезавшую из укрытий. Выглядели все неважно, но ресторация «Пегий дракон» по большей части осталась цела, хотя посетители разбежались.

— Ну и какого черта? — спросил у юнца великан. — Кто ж глиссарху голову рубит? Вот вечно лезут, не разобравшись, помощнички.

— Столько крови потеряно, — с досадой добавил маг. — Такие эликсиры — на потолочные балки.

— Животное можно было спасти! — в голос с ним сокрушался Истерро. — Глиссархов в мире остались считанные единицы. А это самка! Была.

Дар Гонт переводил недоуменный взгляд с одного на другого и тщетно пытался понять. Похоже, себя-то он видел героем, спасшим троих непутевых вояк. И примерял венок победителя.

— Вечно от вас неприятности! — отчеканил он, не сводя глаз с Эрея. — Не успели вернуться, а уже столько бед! Полагаю, вы задолжали хозяину, потрудитесь-ка возместить ущерб. А вы, сударь, — повернулся Дар Гонт к слегка обалдевшему великану, — арестованы! Следуйте за мной!

— Ну-ну, — хмыкнул Викард, прихватил остатки скатерки и стал вытирать клинок. Льняная ткань истлевала, касаясь пятен на посеребренном лезвии. — Что-то гвардия твоя разбежалась.

— Сдай меч! — приказал в ответ капитан.

— Угу, — скорчил рожу глумливый варвар. — А не надорвешься тащить? Братко, сбереги, сделай милость, — Викард протянул меч Эрею, маг согласно кивнул и, прежде чем Гонт успел воспротивиться, закинул клинок в Высшую Сферу.

— Веди! — демонстративно заложив руки за спину, великан ухмыльнулся молокососу. — Рыцарь и заступник всеблагой. Что б мы без тебя делали!

Не успели они одолеть и десятка обгоревших от яда ступеней, как двери ресторации распахнулись, едва не слетев с петель, и в залу вломился отряд гвардейцев во главе с лейтенантом Императорской сотни. Следом спешили Белые братья, на ходу творящие заклинания, за монахами жались неизбежные зеваки.

Лейтенант козырнул Дару Гонту и почтительно склонился перед Эреем, передавая свиток с личным оттиском Императора.

— Мне требуется пара солдат для конвоя! — не упустил своего настырный мальчишка.

— Сожалею, Гонт! — с явным злорадством покачал головой лейтенант. — Аресты пока отменяются.

Эрей ткнул в капитана свитком:

— Нам приказано явиться во дворец. — Он улыбнулся застывшему Гонту и медленно пояснил: — Мне, Белому брату Истерро и Викарду, урожденному инь-чианину. Троим. Без промедления.