Как за каменной стеной

Надежда Опалева, 2023

В постапокалиптическом мире вдоль высокой каменной стены день и ночь ходят роботы-охранники. Недалеко от нее замерзающий мальчишка находит разбитый самолет, отогревается в нем и решает остаться жить. В одиночестве он устраивает свой не хитрый быт, пытается выживать в умирающем мире, пока к нему не вваливается такой же мальчишка, как и он. Общими силами Аза и Руслан справляются со сложностями. Есть у них и негласное правило – не спрашивать о прошлом. Разумеется, они сталкиваются с обстоятельствами, когда приходится открывать все секреты.

1 глава

Сегодня они, наконец, выбрались на заросшую проселочную дорогу за восточным холмом. Добраться сюда им хотелось еще прошлым летом, но такой дальний поход требовал хорошей подготовки, встреть они тогда черную крысу или кипящих жуков, эта прогулка стала бы для них последней. В старых глинистых колеях еще виднелись залысины засохшей грязи от проехавших когда-то колес, теперь она была практически заросшая, что говорило об отсутствии спроса на дороги, с обеих сторон грунтовки стоял молодой сосняк из крепких, стройных деревьев с широкими хвойными лапами, вскоре их сменил густой бор из старых низкорослых кривых сосен.

Тот парень, что повыше и покрепче в плечах, держа подмышкой смотанную рыбацкую сеть, жарко жестикулировал, рассказывая своему другу о схватке с бешеными собаками позапрошлым вечером. Его длинные светлые волосы были аккуратно сплетены в косу и подвязаны черной лентой, уголки его глаз были подтянуты вверх, отчего карие бегающие глаза будто смеялись, прямой нос на тронутом загаром лице хранил большую царапину от недавнего сражения. Второй, смуглый черноволосый парень с восточными глазами слушал, открыв рот, изредка поправляя соскальзывающий с плеча самодельный лук.

Денек выдался, что надо: на небе ни облачка, ветра почти не было, дорога, наконец-то, высохла после продолжительных проливных дождей, в воздухе сгущались ароматы поздней весны.

— Почему ты не спрятался?! Легче было бы спрятаться! Или залезть на дерево! — возмущенно вскрикнул парень, тот, что помладше.

— Их четыре было! И это были взрослые псины, а не щенки, если бы я к ближайшему дереву побежал, они бы меня в миг догнали! Да и прятаться было негде! — объяснил другой.

— Утром ты говорил, что их было трое. — младший остановился и развел руками. — К завтрашнему дню ты мне про пятерых заливать будешь?

— Не бери в голову! Главное — пока не ходить туда, место там богатое на хищную живность. Наверняка стая съела ту собаку, что я убил, или жуки подчистили скелет. Когда они сытые — они хорошо размножаются! А что это значит?

— Что у нас тоже будет полное брюхо! — подхватил чернявый.

— Точно! — Парень с сетью вдруг остановился. — Погоди, Руслан, ты слышал шум?

— Нет. Где?

Высокий кивнул на сосняк по правую сторону дороги. Они встали лицом к лесу, прислушиваясь и принюхиваясь к ветру — ничего. Следующие несколько минут они шли молча, не потому, что боялись, а потому, что охотились. Пойманной крысы им хватало бы на один плотный ужин, и только в том случае, если животное окажется не больным «пузырчатой» болезнью, а такой редкий подарок, как дикая собака, попадался им редко, но если попадался, то пир продолжался дня три. Сегодня Аза и Руслан обследовали новые территории, по которым гулять еще не доводилось, они понимали всю серьезность и опасность этой задумки, но она того стоила, и потом, те участки, которые уже были подчищены ими, больше не манили их скудной наживой.

Через полтора часа лес расступился, через овраг на высоком холме стояла деревянная стена, которую они и увидели в бинокль из своего лагеря почти в двух днях пути отсюда, разумеется они предположили, что здесь находилась очередная разрушенная деревушка, мальчишки решили, что здесь никто не живет, ее жители или давно ушли отсюда или умерли, как в большинстве общин, в которых им приходилось бывать, а иначе они давно столкнулись бы с ними. Когда они добрались до вершины холма, им открылся совершенно неожиданный вид: разрушенный городок покрывавший склон холма до самого горизонта оказался внушающих размеров, здесь угадывались очертания бывших улиц, местами торчали из земли клыки кирпичной кладки, а в остальном каждый метр усеивал толстый слой крошенного кирпича, стекла и армированного бетона. Все каменные дома развалились под самое основание, из деревянных тоже ничего не уцелело.

— Что за непруха, Руслан! Ничего целого! — Аза запустил пальцы в свою светлую шевелюру.

— Мурашки по спине. Каждый раз. — шептал Руслан в оцепенении.

— Предлагаю двигать к окраине, внизу того холма могла быть река. Проверим.

Аза, как всегда, оказался прав. У подножья действительно когда-то был небольшой водоем, зажатый между холмами, размером примерно в пять-шесть размахов крыльев среднего самолета, на его месте теперь прело болотистое дно, усеянное цветущими кочками, по ту сторону легко распознавались остатки дамбы, ее задвижки перекрытия из проржавевшего железа, а берега умершего пруда обрамляли бетонные плиты уложенные по кромке берега.

— Это никакая не река, а болото. — заключил Руслан. — Должно быть здесь полно змей.

— Твоя правда. — согласился Аза, оглядывая траву. — Двинем вон туда!

Аза махнул рукой на вершину другого холма, откуда показывался край постройки.

— Если целое, то ты смотришь дома, а я проверю сараи. — Аза двинулся вперед, не замечая, как перекосило смуглое лицо Руслана.

— Давай, сегодня дома будешь смотреть ты! Я уже насмотрелся на мертвяков! Не могу больше! — Руслан пнул крапиву с досады, от одной мысли, что снова придется ходить среди сухих скелетов, его начинало тошнить.

— Ты должен уже привыкнуть. — раздраженно бросил Аза. Он обернулся на друга и увидел его сморщенный нос. — Хорошо, сегодня по домам пойду я, но так будет не всегда! Лишь бы только найти такие дома.

Аза не верил в удачу, вероятно он даже не знал, что что это такое. Чаще всего он доверялся своей интуиции вне зависимости от обстоятельств; если они искали крысу на ужин, он шел к мусорным кучам, если он искал безопасное место, то забирался на дерево, не ел грибов, не трогал непроверенные растения, тянулся к ножу, когда слышал шорох в кустах. Стоит ли упоминать, что эта осмотрительность не раз спасала ему жизнь? Для него это было настолько очевидно, что он впадал в бешенство, когда его друг с наивным любопытством шел на источник страха.

С вершины другого холма им открылся пейзаж, от которого в животе похолодело — вдоль извилистой дороги стояли деревянные домики. Разумеется, они не были целыми, почти все без крыши, с обвалившимися стенами, однако это были самые полноценные постройки, которые им приходилось видеть за последнее время.

Аза выбрал дом, который выглядел наиболее крепким, его дырявые двери перекосило, почерневшие бревна выпадали из ровных рядов, из окон выпали стекла, только в некоторых местах торчали прозрачные осколки-клыки. В углу, где сходились стены и потолок, зияла огромная дыра почти правильной круглой формы, словно бывшие хозяева ее специально проделали, чтобы любоваться лоскутом неба. На просевшем полу валялись осколки посуды, тряпки, расколотые деревянные стулья, кирпичная печка потеряла свою форму, превратившись в гору колотой черной глины. Аза бывал в таких дворах много раз и видел подобное в каждом, но в этом было что-то необъяснимое, не хватало чего-то или, напротив, было лишним. Он замечал, что дом, потерявший хозяина, быстро приходит в упадок, даже если чудом сохранилась крыша и заделаны окна, помещение за один сезон покрывается пылью, плесенью, моментально заводятся насекомые, которые будто только и ждали, когда им освободят жилплощадь, стены скукоживаются и облазят, древесина гниет и вздувается. Аза часто задавался вопросом: а не уходит ли вся жизнь человека на то, чтобы не дать своему дому умереть?

Он осмотрелся — газовых баллонов, что так ценились у скупщиков, не было видно, для себя он выбрал большой запыленный кухонный нож, подобрал кой-какое тряпье, две уцелевшие глубокие тарелки, старые потрепанные книги из опрокинутого шкафа, засыпал в приготовленный мешочек мелкие стеклянные осколки, короткий зеленый карандаш, оборванные провода и стальную короткую трубу с резьбой.

— Зубная паста — удачный день! — засмеялся Аза.

Напоследок он окинул взглядом дом и вышел. Мертвых не оказалось, и об этом Аза решил Руслану не говорить.

Руслана не было видно, Аза окрикнул его.

— Иди сюда! — голос донесся из поваленного на бок сарая. Аза застал Руслана сидящим на коленях, тот заглядывал в щель под низким навесом и хихикал. — Аза, ты посмотри на это! Там кажется собака! Возможно щенок. Не хочет выходить!

— Руки не суй — укусит! Вдруг больная! С пузырями? — шепнул Аза, присаживаясь рядом.

— Уже укусила! Вот! — Руслан показал руку, выше запястья красовалась кровавая рана.

— Ну, ты и дурак! Тупая ты жопа! Учу тебя, учу!

Аза отвязал от пояса маленький топор и ударил по деревяшке сверху. Стало слышно, как в темноте под навесом собака заметалась, ее хриплое дыхание сбивалось, когти царапали стены. Аза продолжал рубить доски, и, чем чаще он взмахивал топором, тем больше суетилась собака, предчувствуя свою нерадостную участь. Аза прорубил отверстие размером с человеческую голову, расправил сеть, и, свернув ее вдвое, набросил ее на дыру. Руслан хотел заглянуть внутрь, и уже чуть было не сунул голову, как заметил спичку и бумагу у Азы в руке.

— Отойди! — скомандовал он.

Руслан, визжа от радости, отпрыгнул в сторону.

Аза поджег скомканные листы и бросил под навес. Раздался ужасный пронзительный визг, Аза и Руслан переглянулись. Вдруг из прорубленной Азой дыры высунулась лохматая грязная человеческая голова, за ней вылезло маленькое худое, щуплое тельце, прикрытое рваньем, когда все существо выскочило из укрытия, то сразу угодило в сеть, кубарем покатилось по пыльной земле, все больше запутываясь в леске. Существо не было собакой, хотя оно отчаянно рычало, кусало сетку, тщетно пытаясь выпутаться из ловушки.

Веревки сдавливали найденышу горло, руки и ноги оплела сетка, вскоре его силы закончились, или пойманный зверек смирился со своей участью, тяжело и отрывисто дыша, комок замер в углу, сверкая на пришельцев большими злыми глазами. В сетке сидел ребенок. Руслан вопросительно посмотрел на друга.

Во время долгого напряженного пути Аза и Руслан ни разу не размотали путы, они несли его по очереди до тех пор, пока жара окончательно их не вымотала, к вечеру стянули леску с лохматой головы, чтобы дать ребенку попить. На второй день пути никто не захотел нести пленника, потому как от него невыносимо воняло, и он не упускал случая цапнуть своих неосторожных похитителей, в результате до лагеря связанный в руках пленник шел своим ходим.

Добравшись до места, они оставили странную добычу у крыльца, в молчании переводя дух.

Немного поспорив, они все же пришли к решению ребенка освободить. Руслан округлил глаза, когда наблюдал, как Аза по-отечески, прижимая ребенка к себе, занес его внутрь, аккуратно размотал рыбацкие снасти, посадил его в кресло. Мальчик уже не пугался, смотрел на чужаков прямым, серьезным взглядом из-под сдвинутых бровей. Черные отросшие волосы сбившимися клочьями падали на тонкие покатые плечи, худенькие ручки послушно лежали на костлявых коленях, его одеяние, которым служила изношенная огромная серая тряпка испускала нестерпимую вонь. А глаза огромные, голубые — голубые.

— Как тебя зовут? — спросил Руслан.

— Меня зовут А-за! — по слогам выговорил Аза, не дождавшись ответа.

— Меня зовут Рус-лан! У тебя же есть имя? И м я! — Он показывал пальцем на себя и на мальчика, который смотрел на Азу, не отводя глаз. — Это точно человек? Уж больно вид у него непонимающий! Сколько тебе лет?

Ребенок не отвечал. Аза ощущал себя неуютно под пристальным взором мальчика, очень захотелось уйти отсюда.

— Пойду, приготовлю поесть. — Сказал Аза, махнув на немого ребенка. — Брюхо прилипло к позвонкам! А ты следи, чтобы он не убежал! Не знаю, правда, зачем он нам. Из-за него не нашли ничего толком, только время потеряли! И проверь его кожу, возможно, мы его подпалили. И на пузыри проверь!

Мальчик проводил взглядом высокую фигуру, когда широкая черная спина Азы скрылась за перегородкой, он перевел взгляд на Руслана. Руслан продолжал задавать вопросы, четко пережевывая слова и вытягивая гласные, при этом, живо передавая смысл слов лицом и руками, но губы собеседника были по-прежнему плотно сжаты, единственной реакцией его было отирание носа, после чего он замирал в прежней позе.

День закончился.

Аза и Руслан по обыкновению ужинали у костра.

— Ну, что ты об этом думаешь? — тихо спросил Руслан Азу.

— Я сомневаюсь в его нормальности. Не надо оставлять его одного. Он может сбежать, а еще хуже показать наше логово кому-нибудь! — Аза вздрогнул и бросился к большому синему креслу, что стояло у самых дверей, но мальчик сидел на прежнем месте, тревожно осматривая странный дом с арочной крышей и небольшими круглыми окошками, особенно его интересовал хорошо отлаженный мангал в центре странного дома, что хранил угли костра, над которым висела серая перевернутая воронка — вытяжка для дыма.

— Ты, что, собираешься его оставить здесь?! — Завопил Руслан. — Не глупи! Что ты с ним будешь делать?! Пусть бежит!

— Чего? Не ты ли предложил его забрать?! — отшатнулся Аза.

— Я? С чего бы? — отозвался Руслан.

— Ну рожа у тебя была такая!

— Какая рожа?!

— Ну, такая! На вроде того: заберем его к себе?

— А с чего бы мне такую рожу иметь? И с каких пор ты рожи распознаешь? У тебя энциклопедия рож появилась!?

— Не ори. Надо было его там и оставить. Что с ним сейчас делать?

— Я не знаю. — Руслан пожал плечами. Он доел свою порцию ужина, отставил тарелку в сторону и откинулся в своем кресле с самым довольным видом.

— И я не знаю. Не знаю. Посмотрим. Раз уж мы его притащили… — Аза стоял в стороне у перегородки и наблюдали за поразительным созданием с большими удивленными глазами. — Он сказал хоть что-нибудь?

Руслан отрицательно мотнул головой. Мальчик оглянулся на них и с ужасом посмотрел на руку Азы. Аза опомнился — он держал большой нож с зазубринами — быстро спрятал руку за спину, покраснел и пошел разделывать мясо для завтрака. Руслан, конечно, ничего не успел заметить, он был встревожен, что их дом теперь надо будет делить еще с кем-то, и явное чувство о надвигающихся переменах нахлынуло на него волной тревоги.

Оторванная передняя половина небольшого пассажирского самолета без крыльев вторую весну служила укрытием двум мальчишкам. Наверно этот самолет находился в свободном полете, когда случилось нечто кошмарное и разорвало самолет на части, удачным образом эту часть бросило сюда, предоставив шанс на выживание замерзающему в сугробе подростку. Когда Аза нашел это место, а он был тогда без напарника, смог спрятаться здесь от смертоносного холода и ветра, нашел бутилированную, пусть и несвежую воду в карманах оторванных кресел, в салоне нашлось много полезных вещей: одеяла, посуда, некоторые лекарства с инструкциями, немного пакетированной еды, и некоторые находки, которые помогли облегчить его бедствующее существование. Замерзшие скрюченные кресла, с вмерзшими в них облезлыми скелетами, он отвинтил плоской металлической пластиной и отволок подальше от самолета, поближе к линии периметра, где дежурили вечные железные солдаты.

Полный решительности остаться здесь жить, он переделал салон под себя: поменял положение кресел, приспособив их под удобную лежанку, в центре постелил алюминиевый лист под костер, собрал все деревянные детали и сложил из них этажерку под свои вещи, металлическими листами подходящего размера залатал, как смог, трещины в крыше и стенах. Так он прожил всю зиму, питаясь тем, что поймает, откапает или найдет в лесу.

В один из обычных вечеров в преддверии весны к нему ввалился Руслан. Из ниоткуда, просто пришел и упал на пороге без сознания, босой, одетый в серый костюм, похожий на пижаму. На его плече был глубокий запекшийся след от выстрела робота-охранника. Аза согрел его и накормил жареной крысой, с тех пор это стало их любимым блюдом."Блевосуп" — называли они жареных крыс, но ели их часто и без особого аппетита. Позже они вместе ходили на охоту, Аза научил Руслана мастерить лук и стрелы, чинить одежду и обувь, обращаться с ножом и определять погоду по приметам. Жили не плохо, если не сказать хорошо, и ни разу не поднимали разговор о прошлой жизни каждого.

И вот спустя много месяцев к ним подселился еще один жилец. Утром следующего дня Руслан проснулся с надеждой, что мелкий засранец сбежал ночью, он долго всматривался в моток одеяла, пытаясь уловить в нем человеческий силуэт. Он был там. Аза занимался обычными хозяйственными делами, будто и не замечал присутствия ребенка. Руслан же весь день надувал щеки, вздыхал и ныл, красноречиво вскидывал руки и брюзжал по поводу нового квартиранта, на что Аза пренебрежительно отмахивался. Весь день ребенок просидел в своем кресле и, кажется, никуда не собирался, чем несказанно раздражал Руслана.

— Знаешь, Аза, у него очень серьезный взгляд, возможно, он старше, чем может показаться, это из-за своей худобы он выглядит, как ребенок. Точно не могу сказать. И потом, если ты живешь в сарае под досками, у тебя не будет возможности расти в высоту, верно? Но он видел людей и раньше, иначе он бы уже сбежал.

— Почему тебя волнует его возраст? Ну, ребенок ребенком, тебе, что за беда? — Аза вымыл в ржавом ведре руки, брызнул в лицо Руслану холодными каплями. — Раз так, может, он твой одногодка?

— Шутишь! Ему около десяти, я уверен. Может меньше, может больше. — В задумчивости Руслан потер подбородок темной рукой. — Когда он заговорит, я тебе это докажу.

— Какая разница! Его надо вымыть, в дом зайти невозможно, от вони глаза щиплет. Найди ему вещи потеплее, снова дождь будет… — Аза поймал на себе изумленный взгляд друга. — А будешь так на меня смотреть — всеку! Твоя была идея, вот и возись с ним сам.

Мальчик сидел в синем самолетном кресле, укутанный в теплые свитера, которые Руслан не забывал вытаскивать из заброшенных домов, и с шокирующей скоростью уплетал жареное мясо с вертела, фыркая и гудя, как злой оголодавший дикий кот.

От ужина осталась кучка мелких косточек и приятное урчание желудка.

Мальчик зевнул, потер глаз и уснул в один момент. Руслан принялся укладывать объедки в мешок, чтобы закопать подальше от самолета, иначе на запах сбежится много разной живности, закончив с делами, он уселся в углу строгать приготовленные под стрелы ветки, изредка поглядывая то на спящего мальчика, то на друга. Аза расчесывал перед угасающим огнем свои длинные золотые волосы вырезанным из деревянной колодки гребнем, смотрел в красные языки пламени и напевал свою неизменную мелодию. Эти напевы были хорошо знакомы Руслану, он хотел бы узнать, откуда они, но следовал негласному закону молчания, и вопросов о прошлом не задавал.

Руслану было четырнадцать, по крайней мере, он так всегда утверждал, и несмотря на то, что за год в росте он почти догнал друга, почему-то количество лет не прибавлял, а Аза не знал своего возраста, и в этом полагался на мнение Руслана, который с уверенностью оценивал друга в восемнадцать лет. Им было трудно отмечать текущее время, чисел календаря они не знали, довольствуясь отличиями времен года и временем суток; Руслан пробовал отсчитывать дни, пробивая гвоздем дырки в основании фюзеляжа, но, когда заметил, что от увлеченности делает несколько отметок в день, спутался и бросил это дело.

По подсчетам Азы, еды им должно было хватить на четыре дня, но с пришествием нового жильца расходы значительно увеличились, запасы таяли, как весенний снег, повергая Руслана в ужас. Между собой они в шутку называли его Одногодкой.

— Глупо давать ему кличку, он же не коза! — говорил Аза, а Руслан, как всегда, упрямился и продолжал настаивать на своем, но, к всеобщему успокоению, мальчик быстро стал откликаться на новое имя.

Теперь они ходили на охоту, запирая найденыша на замок, а по возвращении выпускали на улицу. Аза часто размышлял о судьбе ребенка вслух, проявлял невиданную заботу по отношению к Одногодке, следил, чтобы ребенок не сидел голодный или замерший. Иногда Руслан ловил себя на мысли, что было бы не плохо, если бы мальчик ушел в лес и не вернулся. Нет, он не желал ему смерти, и даже не ненавидел, часто помогал и заботился, но от этого в сердце Руслана привязанность не появлялась. Мальчик не убегал, и не делал попыток спрятаться, а вчера помогал Азе углублять колодец на поляне у дома, прибирал мусор после обеда так, как научил его Руслан, слушался во всем и не капризничал. Вставал со всеми на рассвете, прибирал кровати, чистил шампура песком, словом, был чудо-ребенком, но, как не бился над ним старательный Руслан с уроками речи, тот продолжал молчать.

Солнце задерживалось в зените очень долго, словно ловило каждую секунду для выжигания земной поверхности, под его всепоглощающими лучами вдали светились металлические ходули роботов-стражников, верно стерегущих каменную стену от посягателей. Руслан и Аза лежали на крыше фюзеляжа животами вверх, один жевал травинку, другой отбивал по металлу ритм бьющегося сердца, Одногодка сидел внизу на лестнице, рассматривая красочные страницы скопившихся книг и газет.

— До чертиков надоели холода! — Блаженно выдохнул Руслан. — Вот бы всегда было тепло! Это я понимаю. Лежи, грей пузо!

— Всегда не может быть хорошо. Иногда должно быть плохо, чтобы то самое «хорошо» ценилось по достоинству. А если все время будет плохо, то редкое хорошее уже будет приниматься, как сокровище, как подарок. И тебе пора в тень, а то сгоришь, как в прошлый раз. Хруст твоей кожи через одежду было слышно.

Руслану было так хорошо, что отвечать Азе было просто лень. Он вдруг напрягся, приподнял голову, глянул вниз, убедился, что Одногодка на месте и улегся обратно.

— Странная у нас стая получилась! Один молчит, другой ослепительно красив, а третий отращивает волосы, как у девчонки! Интересно, что будет дальше? — еле ворочал языком Руслан.

— Спасибо за комплемент! — прыснул смехом Аза. — Стой, ты отращиваешь волосы, как у девчонки?! Я и не заметил!

— Баран! Это я про тебя! — Руслан не поленился подняться и одарил Азу пинком.

— Вот я тебя сейчас разделаю на завтраки! — Аза набросился на Руслана с оплеухами.

Они вскочили на ноги, и, переваливаясь с ноги на ногу, побежали по раскаленной крыше. Ойкая во весь голос, Руслан попробовал бежать на пятках и чуть не свалился с покатой крыши самолета, за ним кряхтя и ругаясь, спешил Аза, вместе они скакали и дурачились, как бешеные белки, пиная друг друга под зад, заливались смехом и корчили рожи. Вцепившись за ремень на широких штанах Руслана, Аза надавал ему тумаков и пригрозил скинуть вниз.

— Силенок не хватит! Месть…! Аааа! Я ночью подсыплю тебе пауков в одеяло, тогда посмотрим! — визжал Руслан, взмахивая руками, чтобы не упасть.

— Ах ты, гаденыш! Наточу ножи и отрежу тебе яйца! — Аза схватил Руслана за шею и взъерошил ему черные волосы. — Умоляй о пощаде! Зови на помощь!

— Одногодка! Одногодка! Помоги! — Руслан не мог вырваться из крепкого захвата Азы. Он перестал сопротивляться, повесил ослабшие руки и высунул язык, в знак своего поражения. Аза неожиданно выпустил Руслана и спрыгнул вниз, Руслан последовал за ним, хотел было спросить, что случилось, но понял, что мальчишка пропал.

— Одногодка! Ты где? Иди сюда! — Кружил Аза по поляне перед домом, но мальчик не появлялся. — Беги в лес — его надо найти!

Руслан потоптался на месте, крутанулся на пятках, словно не решался сделать шаг, бессмысленно покружился вокруг костра, тут Аза выбежал из самолета, набрасывая на себя черную майку.

— Что с тобой? — Аза округлил глаза.

— Ну, понимаешь, может он не хочет жить с нами? — мямлил Руслан. — Мы же его выкрали! Ему лучше одному, без нас. Ты не думал, что здесь ему не нравится? Он не стал бы просто так сбегать. Зря ты мечешься, может, он просто гулять пошел?

Аза прищурился, в запретной пограничной стороне Одногодки не было видно, Аза дернул лук за тетиву, проверил в кармане заготовленные дротики, рядом с крылечными ступеньками давно уже дожидалась своего часа длинная пика с шипованным наконечником, Аза оторвал от стены, бросил ее Руслану, велел отгонять собак и помчался в лес.

Аза догадывался, что рано или поздно мальчик захочет вернуться в ту разрушенную деревню, и теперь знал, где надо было его искать. Он бежал не останавливаясь, озираясь по сторонам, выглядывая голубую курточку в густой зелени молодого леса. Вот лес поднялся, и Аза увидел маленькую фигурку под многометровыми соснами, которая не спеша, поднималась на холм, Аза сбавил шаг, пытаясь не упустить Одногодку из виду, пошел следом.

Вдвоем они больше суток шагали до мертвой деревни. Малыш время от времени садился на дорогу, чтобы перевести дух, и затем снова продолжал свой путь. Аза шел следом, поражаясь выносливости ребенка, они были в дороге уже много часов без воды и еды, а Одногодка шлепал босыми ногами с прежней скоростью. На рассвете они вышли к пересохшему пруду, где теперь нельзя было наблюдать его цветущее дно, от берега до берега все пространство между холмов заняло гигантское облако густого тумана.

Уставший Аза обрадовался, что их незапланированное путешествие вот-вот закончится, как только они достигнут третьего дома слева на улице из деревянных развалин. Однако мальчик прошел мимо того дома, где они нашли его, и, кажется, даже не посмотрел в его сторону, что очень удивило Азу, перелез через развалины каменной постройки и исчез. Аза нашел его на окраине мертвого селения, у обрыва, под высокой цветущей черемухой, у ее корней из земли вырастали два креста. Большой крепкий крест был связан из железных кривых труб, ладно примотанных проволокой, другой еле держался на тонкой ножке. Гнилая ветка накренилась на бок, и вот-вот должна была упасть, и все же держалась каким-то чудом. Аза встал рядом с мальчиком, Одногодка поднял полные слез глаза, вынул из-под курточки старый журнал, где были картинки с подобными крестами, но те были массивные и каменные, заваленные с боков пышными букетами цветов, тут Одногодка вынул два смятых веночка, сплетенных из огромных желтых одуванчиков и аккуратно повесил на кресты.

— Здесь кто-то зарыт? — почти шепотом спросил Аза.

Одногодка кивнул.

— Люди?

Одногодка ткнул пальцем в маленький холмик земли с покосившимся крестом. Аза подумал, что один из родителей умер раньше, и его хоронили вдвоем, а второго ребенок закапывал в одиночку и крест ставил тоже один. Аза положил руку Одногодке на плечо и почувствовал, как сильно тот дрожит. Что может чувствовать ребенок, переживший не просто смерть своих родителей, а и их погребение собственными руками? Огромное всеобъемлющее горе, великую горькую скорбь, которая стоит комом в горле, не дает вздохнуть, стоит лишь только вспомнить родное лицо.

— Подожди. — Аза убежал и вернулся с парой рей, выбрал попрочнее, и крепко скрепил их проводом, которого в кармане хранилось в достатке. Выдернув старый ненадежный крест из могилы, воткнул в землю новый, присыпал землей и уплотнил ногой. Надел венок на новый крест и снова встал рядом с Одногодкой. Мальчик безмолвно ронял слезы, изредка всхлипывая, Аза смотрел на заросшие земляные холмики и также молча думал о незнакомых людях, которые бессовестно уши в другой мир, оставив малявку в полном одиночестве.

Несмотря на утренний холод, Аза стянул с себя майку, обернул вздрагивающие плечи мальчика, сел на землю. Одногодка услышал тяжелый вздох, как должно быть умирающий бык делает свой последний выдох, он обернулся на Азу и вздрогнул — всегда рассудительный и сдержанный, Аза не успевал утирать льющиеся по щекам соленые потоки, на фоне бледного утреннего солнца его длинные белые колыхающиеся волосинки стали похожи на нити золотой паутины, опаленная кожа на плечах, испещренная мелкими трещинами, в лучах света теперь выглядела, словно потрескавшееся дно пересохшей реки. Голубые-голубые глаза Одногодки смотрели на Азу с пониманием: в погибающем мире у всех была одна и та же печаль.

Руслан пристыжено отводил глаза, делая вид, что увлечен чтением, Аза молчал, натачивая клинки о камень для завтрашней охоты, Одногодка ковырялся перочинным ножиком в тростниковой трубке, которую срезал на обратном пути из деревни до их лагеря. В тишине редкими хлопками лопались угли костра, в щели задувал северный ветер, еле слышно, напевая гудящую песню, с улицы доносились шепот листвы и хруст веток. А в редкие моменты, когда все стихало, издали долетал механическое жужжание роботов.

Аза принялся расчесывать длинные белые волосы у огня, напевая мелодию, которая по-прежнему таила тайну своего происхождения. Глаза Руслана слипались, голова тяжелела, и сопротивляться сну уже не хватало сил, как вдруг напевы Азы приняли совершенно иной облик — музыка полилась не ровно, но мелодично, и немного пискляво, и Руслан уже подумал, что сам ветер подхватил выученные ноты напевов Азы. Когда Руслан поднял тяжелую голову, увидел Одногодку — мальчик стоял в свете догорающего костра, прижав тростниковую трубочку к губам, выдувал из нее восхитительные звуки, медленно двигал пальчиками. Музыка прервалась, Одногодка вопросительно посмотрел большими серьезными глазами на светловолосого, Аза одобрительно кивнул.