Госпожа Иво. Жемчужная корона

Надежда Сомерсет (2024)

Потерять любимого и продолжать жить, постараться все забыть и вновь полюбить — вот о чем она стала мечтать. Впереди столько новых дорог и столько же новых встреч, что, кажется, в этом путешествии никогда не получится найти того, кто заставит бешено колотиться сердце, которое успело забыть каково это любить и быть любимой. А встретить того, кто поможет расправить крылья, и взлететь к небесам, вообще кажется нереальным. Заглянув в серебреные глаза и увидев в них свое отражение, поняла, что ее одиночество окончилось, только как же это страшно. А серебреные глаза говорят, что ему можно доверить одинокое сердце, что его горячие руки будут опорой в этом долгом путешествии.

Море

Алисия перепроверила вместе с матерью ее багаж, не доверяя это важное дело никому из слуг и осталась довольна. Десять мужских рубашек, столько же юбка-брюк, несколько курток и длинный плащ, вот все, что они с Анной уложили в сундук.

— Украшения не бери, — строго сказала она.

— Почему? Вдруг мне придется быть на балу или еще хуже на приеме, что тогда делать?

— Мама! Ты едешь в разведку, там никто не должен тебя узнать, — девочка топнула ногой и продолжила. — Я хочу, чтобы ты вернулась домой, потому что если ты задержишься хоть на один день, обещаю, мы прилетим все, тебя спасать, — перед Анной стояла девочка в коротком сером платье, чуть прикрывающим ее коленки, высокие башмаки и чулочки с бантиками, серебреная коса перехвачена на затылке лентой, но этот ребенок смотрел на Анну сейчас взглядом взрослой женщины.

— Храбрая ты моя! — обняла дочь Анна. Только вот беда, пока она еще слишком мала, чтобы отправиться в такой перелет, потому ей нужно успеть, чтобы ее такая смелая девочка не натворила бед. — Я вернусь. Обещаю.

А потом были проводы, где все желали быстрейшего возвращения королеве. Портал открывали рано на рассвете, чтобы было меньше суеты вокруг ее отъезда. Было решено, что его откроют прямо в библиотеке, да, паркет придется заменить, но, во всяком случае, меньше глаз и меньше слухов будет точно. Когда за Анной закрылся портал, и она перестала видеть Алисию прячущую лицо на плече у Катерины, она повернулась к Петефину и Шегилу: — Идем.

Петефил Лихог, черноволосый дракон, высокий, широкоплечий, волосы зачесаны на затылок, а в карих глазах светилась радость и лицо озаряла улыбка. Анна немного стушевалась от такой радости, но кивнула на приглашение пройти вперед. В небольшом городке на юге империи была лишь одна из остановок на их длинном пути. Еще один портал и она выходит к морю.

— Ух, ты! — выдохнула она, и тут же ее руку перехватил Шегил Китт. В лучах утреннего солнца, которое только осветило лучами землю, сверкнули черные глаза и белозубая улыбка. — А вы сегодня так счастливы? От чего интересно?

— От того, что ты рядом с нами, дорогая, — потащил ее вперед Шегил.

— А можно мне снять ботинки? Не тащи меня. Стой! — кричала она, а маг тащил ее вперед, указывая на что-то впереди.

— Вот там и снимешь ботинки. Там можешь все снять, — и указал на черную палатку, стоящую на песке в нескольких шагах от воды. А Анна замерла. Море, она всегда хотела его увидеть, почувствовать его силу, теплоту. Когда жила на Земле, денег не хватало уехать отдыхать на солнечные пляжи, а когда попала в этот мир, то совсем забыла, чего же она хотела на самом деле. А теперь она стояла перед огромной гладью воды, а там далеко-далеко всходило солнце и его первые лучи отражались в воде, превращая воду в золото.

— И что мы здесь делаем? — шепотом спросила она, не отрывая взгляда от воды.

— Решили, что тебе нужно отдохнуть, — ложа ей руки на плечи и, наклоняясь к ее ушку, сказал тихонько Шегил.

— Спасибо, — выдохнула Анна и закрыла глаза. — Как приятно просто жить.

— Иди, раздевайся.

— А я здесь… Всегда хотела это сделать, — замахала она руками и села прямо на песок, начиная расшнуровывать ботинки.

— А остальное? — обиженным голосом спросил Шегил, сбрасывая с себя брюки и рубашку.

— Остальное потом. Я плавать не умею, — пожав плечиками, ответила Анна и направилась к воде.

— Научим, вот вернемся и проведем здесь пару денечков. Правда же? — подмигнул Шегилу дракон и направился за Анной. — Стой, разве же так можно? Первый раз надо заходить в воду не так!

Анна развернулась на его голос и спрятала лицо в ладошках. Два дракона стояли перед ней, в чем мать родила, но как же они были хороши. Анна развела руки и отвернулась, хохоча: — Не думала, что вы такие развратники мальчики.

— Мы не развратники, — обиделся Петефин, — я вот, например уже пять лет, как люблю одну женщину, хочу, чтобы она на меня посмотрела не как на друга, а как на любовника. А она лишь хохочет и закрывается от меня, укрывается в своем горе, — он стоял позади Анны, а потом развернул ее к себе лицом и перехватив ее за подбородок, заглянул в глаза. — Не молчи.

— А что я должна сказать? Я не знаю. Я забыла, — она смотрела на дракона и видела мужчину, молод, красив, и в глазах тоска, боль.

— Не мучай ее, я вот тоже ее люблю, но не требую же немедленного ответа. Ей тоже надо ко всему привыкнуть, — перехватил ее правую руку Шегил. — Начало уже есть. Браслет то уже сняла.

— И откуда вы все знаете? — фыркнула Анна, не замечая, что краснеет.

— Его не было еще на приеме. Мы чувствуем это, — перехватывая ее вторую руку, ответил Лихог и впился губами в ее ладошку. — Отпусти все, дай себе эту возможность, дай себе возможность любить. Дай нам шанс.

— Что сразу двоим? — ахнула Анна, испуганно глядя на мужчин.

— А что, двое в постели — это весело, двойное удовольствие, — поднося к своим губам ее ладошку и целуя ее, произнес Китт. Перед Анной маг, черные глаза сверкают на красивом лице, брови сдвинуты, а глаза ловят любое изменение на ее лице. А когда Анна поняла, что сегодня ее не отпустят просто так, в ее глазах поселился испуг и Китт изменился. В следующее мгновенье он уже стоял позади нее и перехватив рукой за животик, прижав к себе, зашептал. — Ничего не бойся, расслабься, и дай себе слабинку, маленькую. Отпусти все, дай себя любить.

— Но…

Но ей не дали продолжить, Лихог вставал перед ней и перехватив ее голову двумя руками, беря ее в захват, впился в губы, а потом резко отпустил: — Дай себя любить. Мы все сделаем сами, отпусти все, о чем думаешь, просто отпусти. Мир не рухнет, если ты проведешь с нами этот день, а вот тебе это необходимо как воздух.

— У меня есть дочь, есть обязанности…

— У меня два сына, у Шегила тоже, но это не мешает нам любить тебя, — ей в губы говорил Петефин. А Шегил уже отводил ее серебреные волосы от тонкой шейки и целовал ее за ушком, нежно прикусывая кожу. И Анна сдалась.

«Что я теряю? Ничего. Может быть немного уважения, чуточку гордости. Но в остальном все останется на том же уровне».

И она сдалась. Обхватив руками шею дракона, позволила ему себя поцеловать. Нежно ласково, его губы ласкали ее губы, прикусывая и тут же зализывая. Его язык пробовал ее зубки, заставляя забыться, отпустить все проблемы, которые она сама себе рисовала в своей голове. Тараня ее рот, заставлял забыть обо всем мире, и отдаться любви мужчин, отдаться им на поруки. А маг целовал ее ушко, шейку, и раздевал ее, расстегивая пуговки на рубашке, снимая с нее последний бастион перед полным обнажением. Когда с нее упали брюки, Анна испугалась, испугалась того, что может произойти дальше. Но… Мужчины будто читали ее как книгу, ее испуг перешел в другое положение, ведь ее уже укладывали на покрывало у самой кромки воды, и покрывали поцелуями ее тело.

— Я выиграл, — прошептал Шегил, оставляя дорожку из поцелуев на ее груди, — она светится.

— Ну и что, зато я выиграл, потому что она красивая без всей этой мишуры, — целуя ее животик и двигаясь к ее лобку, шептал Петефин.

— О чем это вы? — перехватив Шегила за волосы и заставляя его оторваться от своего соска, грозно спросила Анна.

— Солнце ты наше, мы выросли не на нашей родной планете, потому какое тело у серебреного дракона мы не знали, лишь предположили. Отпусти, а то я останусь лысым.

— И давно вы все это придумали? — продолжала допрос Анна.

— Вчера, — устраиваясь у нее между ног, и целуя ее лобок, чего она никак не ожидала от владыки касты Алии, — вчера все и продумали. А когда ты согласилась на эту поездку, чуть от радости с ума не сошли. Да и как еще мы могли тебя вытащить из дворца и от твоих верных генералов? Они же, как церберы, готовы любого загрызть, лишь бы мы в километре от тебя были.

А Анна зашлась от ощущений, которые сейчас ей дарил Лихог, он так вылизывал ее лоно, и тут же тараня ее языком, что она выгибалась, стараясь не потеряться в ощущениях.

«Вот закончат, убью их, может быть. А может оставить как постоянных любовников? Как я это допустила?» — но остановить их она уже не могла и не хотела. — «Но как же хочется немного любви».

А Шегил ласкал языком ее соски, гладя ее нежную кожу и заставляя ее принять участие в его играх, заставляя гладить его плечи, а когда наклонился к ее губам, то спросил: — Прости, но мы больше ждать не могли, а тут такой случай подвернулся.

— А письмо было шуткой? Или это правда? — пытаясь вернуться в реальность, спрашивала Анна, обхватывая его за шею и вглядываясь в черные глаза. А маг выдохнул и впился в ее губы: — Увы, это правда, но можем же мы немного пошалить.

— Пошалить? — Анна выгнулась дугой от ласки дракона, подставляя под губы Шегила шейку, и застонала от нахлынувшего на нее оргазма, сметающего все преграды, снимая с нее все запреты.

— Да, пошалить, — садясь у нее между ног и проталкивая в нее свой член, наклоняясь к ней и заставляя Анну приподняться и тут же усаживая ее, заставляя обхватить своими ногами его бедра, а сам утробно заурчал, будто у него сто лет секса не было, сказал Петефин. Шегил сел позади Анны и стал целовать ее шейку, плечи, отодвигая тугую косу и его поцелуи, заставляли покрываться мурашками ее тело. А Петефин вбивался в Анну, подхватив ее под ягодицы и заставляя откинуть голову назад, покрывая поцелуями ее грудь, соски, ключицу. Когда тугой ствол Шегила двинулся к ее ягодицам, Анна очнулась, перехватывая его за волосы: — Нет, только не так.

— Хорошо, я подожду, как скажешь, все будет, так как ты хочешь, — шептал Шегил и продолжил устилать ее плечи поцелуями. А Петефин вбивался в нее, заставляя забыться, заставляя, отдаться им двоим, вспомнить, что она женщина и она любима. Ее сейчас любят, а все проблемы остались там, где-то позади далеко. Когда судороги накрыли Анну и Петефин прижался губами к ее шейке, она поняла, что сегодня у нее будет много любви, ибо как только ее выпустил из своих объятий дракон, в нее вошел жезл мага и тугой узел наслаждения начал закручиваться внизу живота с новой силой. Потому что теперь ее удерживал Шегил у себя на коленях, придерживая ее за ноги, а дракон решил, что если уж ему досталась роль быть сегодня первым, то поиграть с ее сосками и довести свою королеву до нового пика входит в его обязанность и он просто обязан ей в этом помочь. И он, сначала легко обхватив полушария пальцами, немного сжал соски, потом сильнее и тут же крутанул их, вызвав у Анны стон. Руки Анны завел за ее голову, заставляя обхватить шею мага, полностью открывая ее для своего взгляда, и продолжил играть с такими заветными полушариями, только теперь уже языком. А Анна терялась в ощущениях, она, то уплывала на волне боли, то вдруг уносилась в блаженную темноту. Ей и хотелось, чтобы все это закончилось и хотелось продолжения, ведь сейчас ей дарили и негу и блаженство одновременно. Когда ее свела очередная волна судорог, а ее стон вызвал у мужчин улыбку, Шегил позволил и себе излиться в ее глубины, а Петефин перехватив ее безвольное тело на руки, бережно отнес на покрывало, укладывая ее на животик.

— Ну, вот все не так и страшно. Понравилось? — нежно похлопывая ее по спине и гладя по лопаткам и укладывая ее руки вдоль тела, чтобы не мешали ему делать ей массаж, спрашивал Лихог.

— Не больно хоть было? Может я был слишком нетерпелив? — спрашивал Шегил и всматривался в лицо Анны. А она лежала на животе и смеялась.

— Если об этом кто-то узнает, обещаю, я вас кастрирую.

Петефин перестал массировать ее плечики и, пристроившись рядом с ней, сдвинув грозно брови, произнес: — Никто и никогда, — а потом ласково спросил. — А почему так сразу на кастрацию? Тебе не понравилось?

— Я тоже обещаю, что никто и никогда не узнает, — поднял правую руку вверх Шегил. — А можно мы потом повторим все это? — спросил он, укладываясь рядом с ней и целуя ее в щеку.

А Анна смеялась. Впервые за эти годы она смеялась, впервые она отдалась мужчинам, которых всегда считала друзьями. Нет, Араналу и Модхору бы никогда, даже не дала бы себя поцеловать. Они для нее братья. Но вот этим двух проходимцам, которые были так нежны и так назойливы и так старались… Она обязательно повторит. Ей все понравилось: — Если кто-то о нас узнает…

— Обещаю, — целуя ее в висок, шептал Шегил.

— Обещаю, — покрывая ее спину поцелуями, будто оставляя метки, будто клеймя ее, шептал Петефин. Его поцелуи были и легкими и колкими, и нежными и жалили как укусы.

«Одиннадцать лет воздержания. Может все правильно и хватит себя уже хоронить?» — Анна лежала на покрывале, на ее ножки накатывали теплые волны, а двое мужчин нежно гладили ее кожу, тихо ругаясь между собой, кто же выиграл в этом споре. Тот, кто говорил, что у серебреного дракона кожа светится, или тот, кто говорил, что королева молода и так же туга, как и девственница. — «Пусть спорят, их верность, и преданность должны быть вознаграждены, пусть даже любовью», — и закрыла глаза, уплывая в сон. Она уже давно не видела снов, а сегодня нежась под чуткими руками, губами и тихими волнами, накатывающими на ее ступни, лежа на песке и под горячими лучами солнца, впервые поняла, чего же она хочет. Она хочет опять почувствовать себя живой, вспомнить, кто она, и не забывать о том, кем она стала и ради кого она живет.