Попаданка в Академии Магии. Тайное наследие

Надя Лахман (2024)

Я чувствую твою боль. Слышу твои слезы и мольбы. И я разыщу тебя, обещаю! Но чтобы сделать это, мне предстоит многое преодолеть. Раскрыть свой дар в Академии Магии. Разобраться, кто друг, а кто враг. Найти артефакт, за которым ведется незримая охота. Заглянуть в свое прошлое. И… не дать поглотить себя тьме, что плещется в его глазах. Кто он — тот, чей взгляд пробирает до дрожи? Друг или враг? А может…? — В книге вы найдете: — преподаватель и адептка — ведьма и фамильяр — любовь и дружба — противостояние и притяжение — тайны, интриги, козни — запутанное прошлое — магия и артефакты — главы от мужского лица — однотомник, ХЭ

Глава 2

Когда я открыла глаза, то сначала испугалась. Вокруг стояла ночь, такая темная, что очертания деревьев вокруг угадывались лишь по вершинам крон на фоне чернильно-черного звездного неба высоко над моей головой. Дождь прекратился, но земля и воздух были по-прежнему напоены влагой. Где я оказалась? В лесу? Но как? Я лежала прямо на земле, чувствуя, что ужасно продрогла в своем тоненьком плаще. Прислушавшись к себе, с удивлением поняла, что у меня ничего не болит и, кажется, я даже не пострадала при столкновении с машиной. Тогда что же произошло? Почему я здесь, а не в городе? Мысль, внезапно пришедшая мне на ум, была столь ужасна, что я судорожно опустила руки вниз, и лишь убедившись, что и белье, и остальная одежда в полном порядке, вздохнула с облегчением. Кое-как поднявшись и поминутно оглядываясь, я медленно побрела в ту сторону, где, как мне казалось, между деревьями был небольшой просвет, и спустя примерно час блужданий и мучительных переживаний о том, что же все-таки произошло, вышла, наконец, на просеку, с трудом переводя дыхание. Кожаные туфельки безнадежно промокли и теперь противно хлюпали при каждом шаге, колготки порвались, цепляясь за ветки, незамеченные мной в темноте, зубы выбивали дрожь от холода, и я чувствовала, что еще не много, и силы окончательно покинут меня. Лишь упрямство и желание как можно быстрее добраться до дома заставляло идти дальше. Вот только в какую сторону? Я беспомощно поворачивала голову то в одну, то в другу сторону, но ответа не было — просека, на которой я стояла, выглядела одинаково мрачной и угрюмой. Где-то рядом послышался звук рассекаемого крыльями воздуха, и в следующее мгновение что-то темное пронеслось над моей головой, с шумом опустившись на огромную ветку стоящего неподалеку дерева, заставляя меня инстинктивно присесть с бешено колотящимся сердцем. Я видела лишь силуэт, довольно крупный, размером больше полуметра. Кто это был, птица? В следующую секунду я едва не закричала от ужаса, когда на меня внезапно уставились два круглых, ярко-оранжевых глаза, пламенеющих в ночи. И хотя я понимала, что это, скорее всего, сова или филин, спокойствия мне это не прибавило. А… кто еще тут водится? Какое-то время птица смотрела на меня, а я на нее, а дальше она сорвалась с ветки и, ухнув, перелетела на соседнее дерево. Я осталась стоять на месте. «Вот и славно, птичка, лети, лети», — подумалось мне. Птица снова ухнула, и снова перелетела на дерево чуть дальше. У меня закралось сомнение — она что, пытается что-то сказать мне? Я сделала неуверенный шаг в ее сторону, заметив, как пернатая снова перелетает вперед и садится на дерево, явно дожидаясь меня. Решив отбросить в сторону мысли о том, что именно я делаю, я просто медленно следовала за ней, не зная, куда меня это приведет. «В конце концов, — подумалось мне, — главное не сходить с просеки. Повернуть обратно я всегда успею. А если что, просто дождусь утра, когда будет хоть что-нибудь видно.»

Сколько мы шли так — не знаю. Иногда пернатая замирала, как будто к чему-то прислушиваясь, и в такие мгновения я думала о том, насколько абсурдным было решить, что филин, а это был именно он, судя по характерным «ушкам» на голове, показывает мне дорогу. Иногда птица, напротив, летела быстро, и мне приходилось срываться на бег, чтобы не потерять ее в темноте. С удивлением я вдруг заметила, что деревья стали реже, а дорога чуть светлее. Неужели вышли? Далеко впереди раскинулся небольшой городок или поселок. Скорее, все же, второе, потому что я не видела ни одного очертания высокого здания. В окошке одного из домов на окраине приветливо мигал теплый желтый свет, вот туда-то я и направилась, предварительно убедившись, что мой провожатый пропал. Но размышлять об этом было некогда — настолько я устала и продрогла.

Идти до него оказалось дольше, чем я предполагала. А все потому, что сколько бы я не вглядывалась вперед, нормальной дороги так и не нашла. Вокруг была лишь земля, пропитанная влагой, на которой я то и дело поскальзывалась. Наконец, когда силы уже практически полностью оставили меня, я подошла к странного вида коттеджу, будто вросшему глубоко в землю, на окне которого стояла старомодная стеклянная лампа с пляшущим внутри огоньком. Не найдя звонка, постучала в массивную деревянную дверь, стараясь не думать о том, что наверняка разбужу его жителей. Вскоре внутри послышались шаркающие шаги и скрежет тяжелого отодвигаемого засова.

— Здравствуйте, я… — слова застряли у меня в горле, когда я увидела того, кто стоял по ту сторону двери. Пожилой мужчина, державший в руке старинный фонарь со свечой, был одет в длинную, до пят, ночную сорочку, а на голове его громоздился забавный колпак, оканчивающийся на конце кисточкой.

Мужчина, в свою очередь, подслеповато рассматривал меня, поднеся фонарь поближе к моему лицу.

— У Вас что-то случилось, юная мисси* (*мисси — обращение к молодой незамужней девушке)? — в голосе его не было ни намека на недовольство или изумление, лишь участие, и это меня приободрило.

— Да! Понимаете, я совершенно не знаю, как оказалась здесь, в лесу. Я очень устала и замерзла…

— Бедное дитя, — мужчина сокрушенно покачал головой, отчего кисточка колпака, лежащая на его плече, забавно запрыгала. — Проходите внутрь, нечего стоять на пороге.

***

Можно сказать, мне очень повезло — этим самым единственным огоньком, горящим на окраине маленького провинциального городка, оказался огонек в лавке аптекаря. Пожилая семейная пара, владеющая ей, Олдос и Хани, в ту ночь приютили меня, отогрев и напоив целебным травяным отваром, а позже, несмотря на все мои возражения, отправили спать в крошечную гостевую спальню, расположенную под самой крышей. Сняв промокшую, противно липшую к телу одежду, и быстро приведя себя в порядок с помощью горячей воды в тазике и мягкого пушистого полотенца, принесенных мне заботливой хозяйкой, я легла на узкую кровать, застеленную грубым льняным бельем, пахнущем травами, и мгновенно уснула. Чтобы, проснувшись поздно утром и выглянув в окно, понять, что я нахожусь где угодно, но только не в своем городе и… не в своем мире.

Принять это было нелегко, а еще сложнее — привыкнуть. Все здесь было непохоже на мой прежний мир с его высокими зданиями, бесконечными лентами магистралей, толпами людей, бешеным темпом жизни и техническим прогрессом. Я же оказалась в мире, чем-то похожем на наше средневековье: вместо шумных городов здесь были густые, бескрайние леса, вместо машин — лошади, вместо суеты и беготни — умиротворяющее спокойствие и тишина. Но самое главное, чем этот мир отличался от моего — это наличием магии у некоторых его жителей. Обо всем этом я узнавала постепенно. Добродушные старички, приютившие меня, решили, что я по каким-то причинам потеряла память, а я… я не нашла в себе сил сказать им правду, не будучи уверенная в том, как она будет воспринята. Той ночью, появившись на их пороге, испуганная и дезориентированная, я думала лишь о том, что со мной могло случиться, и объяснение этому находила лишь одно: та женщина в парке, которая меня испугала… она явно что-то знала, а, возможно и что-то сделала со мной. Вот только кто она такая?

Узнала я об этом многим позже. А пока обживалась в новом для меня мире. Хани и Олдос были одиноки и им явно требовалась помощь в их скромной семейной лавочке, расположенной на первом этаже жилого дома. И я им ее предложила, добровольно став ученицей и помощницей аптекаря, ведь идти мне все равно было попросту некуда. Вместе с Хани мы практически ежедневно ходили в лес, где она учила меня различать и правильно собирать лечебные травы, под руководством Олдоса я готовила из них целебные настойки и мази, читала книги, которые нашлись здесь же, в его маленькой мастерской, расположенной в подвале. Аптекарь даже хвалил меня, говоря, что у меня настоящий талант. И, наверное, в это время я была почти счастлива — ведь я снова занималась любимым делом и снова была близка к природе, как и в моей академии. Скучала ли я о доме? И да, и нет. Единственным родным человеком, оставшимся там, была моя мама, с которой я вот уже много лет, после того, как она начала активно устраивать свою личную жизнь, не общалась. Отца своего я никогда и не знала, последние годы воспитывала меня бабушка, а после ее смерти я и вовсе осталась одна. Ни близких друзей, ни любимого человека. В моей прежней жизни не было ничего, кроме учебы. И в моей нынешней жизни все было примерно так же. И все же… Все чаще в голову стали закрадывалась мысли о том, хочу ли я прожить всю свою жизнь вот так, как сейчас? Сердце сжималось от неясной тоски, зовя меня куда-то, ночами я слышала шелест деревьев, похожий на шепот… Но я всячески душила эти порывы, понимая, что не могу подло поступить с теми, кто был так добр ко мне.

Пока они не решили заговорить со мной сами одним из вечеров уже уходящего лета.

— Белла, присядь-ка, — Хани, снимая белоснежный фартук, что всегда одевала, стоя за прилавком в аптеке, кивнула мне на стул. — Мы с Олдосом хотим с тобой серьезно поговорить.

Сердце на мгновение тревожно сжалось.

— Белла, — рука Хани, шершавая и теплая, легла поверх моей, добрые глаза с лучиками морщин, разбегающимися к вискам, смотрели с нежностью. — Ты нам как внучка, правда же, Олдос?

Олдос, молчаливо сидящий напротив, утвердительно кивнул.

— Вот уже почти год ты живешь у нас, скрашивая нашу одинокую жизнь, помогая нам в лавке и по хозяйству. Мы никогда не спрашивали тебя, откуда ты, что было в твоей жизни раньше. Нам это и не важно. И я, и Олдос, мы сильно привязались к тебе, но все же думаем, что это не та жизнь, к которой должна стремиться красивая молодая девушка.

— Кххм, — Олдос прокашлялся, виновато глядя на меня. — Да, Изабель, Хани права. Ну что за жизнь тут у нас, в нашем маленьком городке? Тут и молодежи нет почти, одни старики, да дети, молодые все в столице работают.

— Вы… вы меня выгоняете? — На глаза навернулись непрошенные слезы.

— Да что ты такое говоришь, девочка! Как можно! — Хани изумленно смотрела на меня. — Не выгоняем, а наоборот, помочь тебе хотим. Олдос, чего ты молчишь то, старый!

— Да-да, помочь! Мы тут с Хани решили, что учиться тебе надо. Талант у тебя есть, природу ты чувствуешь.

— Учиться? — я непонимающе переводила взгляд Хани на Олдоса. — Где?

— Так известно где, в Академии магии, в столице! Там и факультет соответственный есть, и преподаватели нечета мне. Всему чему мог, я тебя уже научил, да и книги мои ты все перечитала, а новых взять неоткуда.

Мне казалось, я ослышалась. Учеба в Академии магии была моей тайной мечтой с тех пор, когда я впервые о ней услышала. Расположенная в столице, что находилась в дне пути о нас, она была alma mater всех одаренных людей, именуемых здесь магами. Вот только причем здесь я? Разве обычным людям вход в академию не закрыт? Этот вопрос я и задала своим собеседникам, сидящим передо мной.

— Так-то оно так, — задумчиво произнес Олдос, оглаживая свои волосы, которые у него вечно торчали в разные стороны, — но мы тут с Хани поразмыслили, и пришли к выводу, что не совсем ты обычная, не человек то есть. То есть человек, конечно, но…

— Да что ты двух слов то связать не можешь, — перебила мужа Хани с нарочитой строгостью, так что я невольно улыбнулась, прекрасно зная, какие теплые отношения связывали этих двоих. — Есть у тебя дар, Белла, определенно есть. Ты ведь природу чувствуешь, растения, зверей. И тот филин твой, помнишь? Не просто же так он постоянно крутится рядом, как будто наблюдает за тобой.

Я кивнула. Хани была права. Филина, что помог мне выбраться из леса, я видела часто, когда ходила в лес. Даже пробовала приручить, но дикая птица неизменно перелетала повыше, не желая идти на контакт, и просто сидела, внимательно наблюдая за мной. А лес я действительно любила. Входя в него, прислушивалась к его звукам, различая его настроение. Легко находила нужные мне растения, которые Хани, бывало, искала неделями. Лекарства, что я из них готовила, обладали сильными целебными свойствами, так что отбоя от покупателей в аптеке Олдоса теперь никогда не было, за ними приезжали даже из столицы, что позволило немного поправить то бедственное положение, в котором жили мои старички. Меня не боялись птицы и звери, порой подходя совсем близко. А уж о любви ко мне всех дворовых собак и кошек среди соседей и вовсе ходили легенды, заставляющие меня, порой, улыбаться. Впрочем, доля правды в них, определенно, была. Но дар? Свои сомнения я озвучила вслух, но Хани лишь улыбнулась.

— Мы думаем, что ты ведьма. Просто молодая еще, и дар твой спит.

— Ведьма? — я ошарашенно смотрела на нее, а в голове постепенно начинала складываться картина.

— Ну да. Вот мы и подумали, — продолжала Хани, — развивать тебе надо свой дар, в Академию ехать. Сейчас как раз новый год учебный должен начаться, а что не примут тебя, ты не бойся — с даром там всех берут, даже бедняков.

— Но как же я уеду? А вы? Кто вам помогать будет? — я понимала, что уже согласилась с ними, но все еще пыталась цепляться за ставшую такой привычной жизнь.

— О нас не беспокойся, внучка, не пропадем. Благодаря твои лекарствам, скопили мы тут небольшую сумму. Хватит и тебе на дорогу, и нам, чтобы зиму прожить. А совсем тяжело станет, возьмем мальчонку соседского в подмастерья, он сообразительный, авось и толк какой выйдет. Я кивнула, соглашаясь с последним — мальчика этого я тоже знала. Худенький, исполнительный, он иногда увязывался с нами в лес, и всегда очень внимательно слушал, что рассказывает мне Хани. Возможно, это не самая плохая идея.

***

Сборы в Академию заняли больше времени, чем мы рассчитывали. Я не согласилась уехать, пока не приготовила для продажи самые востребованные у покупателей лекарства с запасом, которого должно было хватить как минимум на месяц. Еще несколько дней ушло на то, чтобы заготовить в преддверии зимы нужные травы и передать соседскому мальчику часть моих обязанностей. После чего мы с Хани отправились в город, где приобрели мне два новых платья, сорочки, чулки, письменные принадлежности и прочие вещи, что могли пригодиться для учебы и жизни в учебном заведении.

И вот, наконец, я сидела в почтовом дилижансе, на прощание приветливо махая рукой Хани и Олдосу — людям, к которым я искренне привязалась за этот год, и от которых уезжала в полную неизвестность.