Пять градаций чистой любви

Надя Торба (2024)

Никто не спросит, пообедал ли ты сегодня, выспался ли, достаточно ли у тебя сил выполнять свои ежедневные задачи… В мире, заточенном под заработок денег и какое-то бессмысленное проживание осознанной жизни (в чем ее осознанность-то?), на это нет времени и желания. Надо спешить, торопиться: завоевывать новые планеты, туманности и пути в необъятной Вселенной, наплодить еще больше нежеланных детей, которые будут продолжать жить как отдельные куски бездушной материи, брошенной на произвол роботов, химических экспериментов и открытий. Кажется, за этим всем, человек как существо потерялся окончательно. Он стал бездумным звеном цепочки, ползущей в светлое и счастливое никуда, ради идеального ничего… Справится ли человечество с этим? Или так и не сможет вернуть себе чувства, эмоции и свою «настоящесть»? Давайте вместе узнаем в новой книге современного автора Надя Торба.

Глава 2. Елисея

— Знакомьтесь, это — Елисея! — начал свою презентацию Язнамус. — Ей — 19 лет. Учится в Межгалактической Академии на инспектора жилых и нежилых помещений Вселенского пути. Как и большинство современных людей, появилась из пробирки. Воспитывалась мамой. Ну, как воспитывалась… Мама, Англина, вовремя отдала Елисею в Межгалактический детский сад, где выбрала для нее набор необычных инъекций (как для девочки): рациональность, смелость, твердость в принятии решений, ну и дальше по списку, там увидите.

— Язнамус, — перебил молодого ученого старейшина Некстатиус, — ты уже 200 лет работаешь со мной, а все находишь, чему удивляться. Да современные родители-земляне инъекции вообще выбирают методом тыка. Это остальные планеты уже более-менее осознанно подходят к этому, потому что устали наступать на свои «тыковые» грабли. Современные землянские матери, вместе с чувствами и эмоциями, совершенно утратили материнский инстинкт. Хотят, чтобы все лучшие качества их ребенку привили ученые химией, а не они сами, собственным примером, как это было заведено много веков назад.

— Что? Примером? Это как? Без прививок? — Перебил старейшину ошеломленный Язнамус. — Фантастика!

— Фантастика — это то, что ты стал сотрудником нашего отдела, не зная элементарной истории человечества. — Недовольно возмутился старейшина Некстатиус и махнул в сторону молодого ученого, что было сигналом к продолжению.

— Ага, понял. Исправлюсь. — Засуетился двуногий единорог и продолжил свою презентацию. — Мы наблюдаем за Елисеей уже 1 год и 12 минут, с момента ее совершеннолетия. Первая вспышка красной градации зафиксирована вчера вечером, в канун ее 19-летия. Она запостила предпраздничное лайв-фото с QR-кодом для поздравлений. Подарков, кстати, очень много получила. Как мои родители в день моего рождения. — Язнамус на минуту задумался, выводя из себя нетерпеливого старейшину.

— Кто стал причиной вспышки? Выяснили? — Перебил задумчивость подчиненного Некстатиус.

— Еще нет. Говорю же, реакций и подарков было много, машина по распознаванию эмоций не может дать точного ответа. Но у нас есть 2 подопытных образца. Возможно, придется работать с ними…

— Ну, два подопытных образца — это еще ничего. Помню, как в первые годы работы с машиной, она выдавала нам по 10-20, без разбору: женщины, мужчины, дети… В этот раз будет проще. Тем более, речь идет о красной градации. Я думал, будет сложнее. Можешь вывести мне на экран ее в режиме реального времени? Хочу пару часов понаблюдать за ней, проанализировать и подумать, как следует, чтобы подобрать самый оптимальный сценарий для основной сюжетной линии будущих сновидений.

— Да, ваше Учейство, конечно. В течение 5 минут начну трансляцию. — С готовностью отозвался Язнамус и заторопился нажимать какие-то кнопки на своем пульте управления.

— Пока я наблюдаю за Елисеей, надеждой всего человечества, буду счастлив получить точные результаты коннекта от машины по распознаванию эмоций. Старт проекта пока запланируем на следующую лунную неделю. И подготовь все, что можно, уже сейчас, чтобы мы оперативно приступили к выполнению. Все. Меня в ближайшие 2 часа не беспокоить, даже если на нас снова будет лететь астероид! — С последними словами, старейшина Некстатиус развернулся к своему экрану с мигающими лампочками и решил дополнить сегодняшнюю запись в «Экспериментальном журнале»:

В.Д. [Важное Дополнение] Кажется, моя утренняя сентиментальность породила чудо! Мы нашли человека, который может спасти истинную любовь! У Земли появился не просто шанс, а самая настоящая возможность, которую можно спрогнозировать и направить в нужное нам русло. Пугает меня пока только одно: мы не знаем точно, как отреагирует на наши манипуляции красная градация любви. Поэтому на следующей неделе мы начинаем новый, вселенски важный, эксперимент «Надежда».

Вновь отложив журнал и вооружившись планшетом для заметок, Некстатиус уставился в экран, где в самом высоком разрешении показывалась повседневная жизнь Елисеи — надежды всего человечества.

***

— Основные характеристики и показатели, которыми должны обладать жилые и нежилые помещения Вселенского пути, подробно изложены в Кодексе строительства. Однако в последнее время участились случаи, когда архитекторы обходят стороной именно этот документ, уповая на собственный опыт и какой-то древний ритуал (ориентировочно еще дохристианской эпохи, не изученной до конца современными учеными) «Авось». — Голос преподавателя был настолько монотонным, что информация из ее уст никак не хотела укладываться в голову двух девушек, сидевших практически в центре аудитории.

Несмотря на то, что обе они действительно очень хотели стать инспекторами, формат подачи материала совершенно точно не способствовал запоминанию информации.

— Вселенская лажа! Какой век на дворе, не пойму? 20-й что ли? Что она, как в древности, рассусоливает. Накидала бы нам на онлайн-платформу ссылки на научные труды и другие источники, я бы перед сном все усвоила и быстрее разобралась бы! — возмущалась соседка Елисеи, рыжеволосая кудрявая Тирания с точеным профилем, невероятно пухлыми губами и четко прорисованными глазами бирюзового цвета.

«Да уж, когда отец — художник, ребенок получается как картинка». — Часто с завистью думала Елисея, рассматривая подругу. Особенно, когда та злилась, казалась совершенно прекрасной. «Не то что моя мать — вселенская переводчица и книжный червь… Как будто и не творческая личность вовсе. Наградила меня на стадии разработки проекта прямыми и очень тонкими русыми волосами, серыми непримечательными глазами среднего размера, обычной фигурой и очень большим размером ноги. Я, в целом, вся какая-то средненькая, не считая ног, конечно. Это — прям моя гордость: длинные, стройные с 42 размером ступни — идеальные пропорции». — Вспомнив свое отражение в зеркале, Елисея горько усмехнулась, но решила переключиться на подругу, ответив на ее страдальческие возгласы.

— Тирания, прекрати. Нельзя критиковать формат подачи информации и, тем более, самого преподавателя. Сама же знаешь, можно и за решетку угодить, и быть сосланной куда-нибудь к двукопытным единорогам на общественные работы. Оно тебе надо?

— Ладно, ладно, — буркнула в ответ подруга и уставилась на преподавательницу, будто пытаясь просверлить в ней дыру.

Когда прозвучала мелодия окончания занятия, казалось, что весь поток вздохнул с облегчением, а лекторша посмотрела на всех так, будто они публично признались, что ненавидят ее формат подачи. Однако говорить ничего не стала.

Подружки направились к выходу, когда Елисею вдруг окликнул кто-то сзади:

— Эй, Мышь! — Так ее называли все сокурсники, как мы с вами уже убедились, за ее средненькую серенькую внешность. — Подожди!

— Ну, что тебе, Лис? — Не очень радостно отозвалась девушка, увидев, что задержать ее решил человек, присутствие которого раздражало больше всего. И если среди общего потока сокурсников он отлично терялся, то, подходя к ней близко, выделяясь из толпы, заставлял сильно нервничать и хотеть бежать, куда глаза глядят. — Мы спешим вообще-то, не видишь? — как обычно, раздраженным тоном уточнила Елисея.

— Ой, знаю я вашу спешку: опять в кафешку куда-нибудь назвездились. Успеете. Я спросить хотел: ты уже выбрала, куда на практику отправишься? — Этот вопрос прямо выбил почву у нее из-под ног. Несмотря на то, что о практике им сказали еще в начале светового года, она напрочь забыла об этом и теперь стояла растерянная, чуть не плача.

— Я забыла! Тира, я забыла!!! Ну, и что теперь делать? — Вопрошала Елисея у подруги, внезапно совсем позабыв про однокурсника Лиса, который по-прежнему ждал ответа.

— Меня папа устроил в свою художественную галерею на планете Живопись, так что я уже упакована. — Безразлично сообщила Тирания, уставившись на свое отражение в зеркале, поправляя непослушные, но нереально красивые мелкие кудряшки.

— Мышь, я ж поэтому к тебе и подошел. Знаю, что ты с памятью не дружишь. И как только учишься! — Возвращая внимание к своей персоне, протараторил Лис.

Елисея перевела на него невидящий взгляд и задумалась. Конечно, фантазии на имя у его родителей не хватило, но зато мама и папа основательно позаботились о его когнитивных функциях и внешности. И то, и другое, Елисею жутко раздражало, потому что Лис всегда пытался выделиться, показать свое превосходство. Сложно сказать, делал он это специально, или так тоже было заложено на этапе формирования личности в фито-репродуктивной теплице. Его черные, как межгалактическая запретная дыра, волосы, такие же темные и бездонные глаза, широкое лицо и архитектурно заостренные скулы, аккуратные, но бледноватые губы… губы… «Ну, как же бесит!»

— Елисея! — Вывел девушку из транса бархатистый голос — раскат грома в майскую грозу. — Ты где? Говорю, можешь со мной полететь в Особняково, там есть пара коттеджей пустых, продажи еще не открыты. Думаю, неплохой вариант для первой практики. Ты как? Зная твою «любовь» ко мне, гарантирую: пересекаться не будем. Два коттеджа в разных концах туманности, два отдельных проекта.

— Аааааа. — Немного заторможено протянула Елисея. — Я подумаю. — Процедила она сквозь зубы, резко развернулась и направилась к выходу.