Принцесса изо льда

Наивная мечтательница, 2019

Жизнь дала пинка под зад, а умирать просто так кажется кощунством? Специально для таких "тяжёлых" случаев всегда есть сумасшедшие учёные, готовые поставить порой совершенно абсурдные опыты без какой-либо гарантии на выживание. Например, можно позволить заморозить себя на несколько десятков лет, чтобы оказаться в будущем. Не факт, конечно, что вас разморозят, но разве не это нужно тому, у кого нет уверенности даже в следующей минуте?

Глава 2

«Снежная королева реальна?», «Ужасные опыты или неосторожность?», «Возможно ли такое?», «Спящая красавица из прошлого вот-вот должна проснуться», «Невероятный эксперимент», — доносилось со всех сторон, казалось, даже небо трещит о некоей «Принцессе изо льда», которая проспала сто лет.

Буквально неделю назад группа учёных медицинского университета сделала объявление, потрясшее всю страну. Целых сто лет назад предок одного из аспирантов совершил невероятное: заморозил человека, остановив все процессы жизнедеятельности. И было до сих пор неясно, остановились ли они навсегда или есть шанс на удачный для подопытной исход событий. Дело тут же обросло слухами, учёными восхищались, учёных осуждали, группу аспирантов затаскали по всевозможным передачам, даже пытались подать судебный иск, но соглашение девушки на опыт при любом его исходе просто связало руки закону. Теперь СМИ мусолит эту тему, награждая несчастную новыми прозвищами и предполагая, что же могло её подтолкнуть к такому отчаянному поступку. Желание быть полезной науке или же круглая денежная сумма, которую обязывался вернуть университет в случае удачного исхода событий?

Перед главным входом днями и ночами дежурили журналисты, изрядно нервируя аспирантов. Все ждали сенсации, однако сенсация на данный момент всё ещё находилась в своём «хрустальном гробу», как окрестили журналисты специальную прозрачную капсулу, следящую за жизненными показателями девушки.

Учёные ждали, когда официально придёт время «размораживать» спящую красавицу.

Впрочем, журналисты в чём-то были правы: девушка и правда была спящей красавицей. Из-за отсутствия в камере, в которой находилась её капсула долгие годы, солнечного света меланин совсем перестал вырабатываться и замёрзшая кожа приобрела кукольный молочный оттенок, который контрастировал с чёрными, как ночь, волосами. О такой хрупкой стройной фигуре, ныне облачённой в светло-голубой обтягивающий костюм, чем-то похожий на костюм аквалангиста, современное общество давным-давно позабыло, увлекшись в своё время фастфудом. Хоть теперь полнота и считалась эталоном красоты, худеньким тайно завидовали. Помимо этого у неё был, насколько можно судить по закрытым глазам, тот самый миндалевидный разрез глаз, который из-за смешения крови практически утратился. Лишь аккуратные пухлые губы неестественного синеватого оттенка говорили о том, что девушка не спит, а продолжает существовать лишь благодаря заморозке.

Через два дня начнётся разморозка и уже через неделю или чуть больше можно будет сказать, был ли эксперимент удачным.

***

— Что вы можете сказать об эксперименте? Девушку уже разморозили или она всё ещё в капсуле? — стоило только показаться группе учёных на пороге университета, как их тут же обступили со всех сторон проныры-журналисты.

— На данный момент мы не можем говорить наверняка, температура тела ещё не достигла нормы, вы и сами должны понимать, что это не тофу, а человек, его нельзя оставить у обогревателя, — натянуто улыбнулся в камеру один из студентов с лисьими глазами и торчащими во все стороны фиолетовыми волосами. Вся группа усиленно закивала.

Вот уже четвёртый день учёные пытаются аккуратно и равномерно повысить температуру тела девушки. День и ночь они по очереди дежурят возле капсулы, наблюдая за показателями. И дело уже даже не в защите диссертации, а в том, что они по-настоящему загорелись, оказались на пороге чего-то грандиозного.

— Сколько там, Мин? — спросил высокий парень в белом халате, являющимся униформой университета, одногруппника, который тёр уставшие после ночного дежурства у капсулы глаза.

— Кажется, — зевая, отозвался он, — тридцать пять или четыре, — протянул, заваливаясь на бок и почти падая на пол. Его вовремя подхватили другие студенты и тут же унесли в комнату отдыха. Это уже не первый случай, так что они привыкли действовать оперативно.

Парень в белом халате тут же подлетел к капсуле, проверяя все жизненные показатели.

— Понижайте температуру! Нужно открыть капсулу! — закричал он. Когда температура в помещении опустилась до двенадцати градусов, студенты, успевшие надеть куртки, уселись вокруг капсулы, изучая испытуемую вживую, без стекла.

Её губы уже приобрели более здоровый оттенок, но всё ещё оставались слегка посиневшими, на коже теперь можно было разглядеть выступающие потихоньку сосуды, а без стекла она казалась ещё более светлой и идеальной.

— Неужели в прошлом веке все девушки были такими красивыми? — протянул один из студентов.

— Для столетней старушки она действительно неплохо сохранилась, — хихикнул другой.

— Заткнитесь, — шикнул на них правнук того самого сумасшедшего учёного, который поставил такой невероятный опыт. Он снова перевёл взгляд на всё ещё подключённые к телу девушки аппараты. — Повысьте на один градус.

Весь день они сидели вокруг неё, наблюдая, как постепенно её лицо приобретает более здоровый вид. Показатели были в норме, кровь постепенно оттаивала, но все системы по-прежнему находились в состоянии «сна».

— Тут уже становится жарко, — промычал один из аспирантов, оттягивая воротник халата.

— Ещё немного и можно устроить здесь баню, — поддержал его другой.

— И что вы предлагаете? Отрубить всё к чертям и убить её? — раздражённо процедил сквозь зубы парень, чьей идеей и являлось доведение эксперимента до ума.

Его прадед был первым врачом в семье, потом его сын и дед Криса стал врачом, так это стало семейным делом. У семьи Ву была собственная престижная клиника, которую унаследует парень, когда защитит диссертацию и окончит университет. А в удачной защите он и не сомневался, ведь прадед благоразумно подробно описывал каждое своё действие, так что проверяющим будет просто не к чему придраться. В своё время прадед Криса вынужден был держать опыт в секрете из-за врачебной этики и запрета проведения экспериментов над людьми, теперь же, спустя сто лет, это почти не возбранялось, если обе стороны подписывали соответствующие документы. Сначала многие были против, но со временем смирились, писатели, конечно, до сих пор время от времени затрагивают эту тему (особенно когда пишут хоррор), однако это едва ли может остановить учёных, которым удалось-таки добиться желаемого. Теперь наука идёт вперёд семимильными шагами.

— Ну посмотри, уже тридцать шесть градусов, она должна была очнуться, хотя бы сердце должно было заработать.

— И что вы предлагаете? Мы столько пахали чтобы просто опустить руки и остаться здесь ещё на год до следующей возможности защитить диссертацию? — парень откровенно был разочарован в своих одногруппниках. Сначала все были увлечены, но когда поняли, что это намного тяжелее, чем казалось, просто опустили руки и остыли. Это что, игрушка? Это ведь человеческая жизнь! И пусть его самого волнует лишь эксперимент и на дальнейшую судьбу девушки глубоко плевать, он хотя бы не сдаётся!

— Ребят, осталось ведь совсем немного! — воскликнул парень с фиолетовым беспорядком на голове.

— Брось, Мин, если они не хотят, их тут никто не держит, — холодно бросил Крис.

Все отчаявшиеся тут же дали друг другу «пять» и, язвительно пожелав удачи двум оставшимся «неудачникам», ушли в закат.

Диссертацию можно защитить и вдвоём. Меньше народу, больше лавров на человека. Плюсов много, главное, чтобы эти «напарники» не объявились, когда эксперимент окажется успешным.

— Подними ещё на градус. Если до утра не будет никаких признаков жизни, просто подумаем над другой темой, — вздохнул блондин, потирая глаза.

— А как же… она? — кивнул на практически оттаявшую девушку.

— М?.. Похороним, наверное, — безразлично пожал плечами. Какая ему разница, что с ней станет, её вообще не должно было быть здесь.

Неожиданно один из аппаратов пикнул, разрезая повисшую тишину. Парни дёрнулись и подскочили к экрану с быстро сменяющимися данными. За ним последовали и другие аппараты, будто сошедшие с ума.

Студенты ошарашено переглянулись и продолжили снимать быстро сменяющиеся показания.

Сумасшествие длилось пять минут, после чего все аппараты разом затихли.

— Это то, о чём я подумал? — прошептал Минсок, смотря то на девушку, то на молчащие аппараты и не понимая решительно ничего.

Крис молчал. Он не мог поверить, что она так просто умерла. Неужели стоило ей сто лет простоять в этой комнате, расходовать столько энергии для поддержания нужной температуры, неужели стоил его прадеду стольких усилий этот эксперимент, неужели все их усилия пошли насмарку?! Неужели она так просто умрёт?! Если так, то у неё совершенно нет совести, решил для себя парень, продолжая изучать взглядом девушку.

Прошло полчаса, но ничего так и не произошло, она не очнулась.

— Пойдём, — похлопал друга по плечу Минсок.

Крис молча кивнул, вставая со стула и отключая аппараты. Они подошли к выходу из лаборатории, сняли халаты, бросив их на вешалку и уже хотели было уйти, погасив свет, когда…

За их спинами послышался стук, будто что-то упало на пол. Но как может упасть что-то в лаборатории, где всё зафиксировано, даже провода приборов.

Они удивлённо обернулись.

— Чёрт! — воскликнули хором, подбегая к девушке, которую било в конвульсиях.

— Что это? Она умирает?

— Наверное.

Они придавили её тело к мягкой поверхности капсулы, Минсок схватил со стола фонарик и тут же открыл сначала первый глаз девушки, затем второй, проверяя реакцию на свет.

— Подключай обратно, она реагирует! — бросил он через плечо Крису, который тут же бросился к аппаратам.

Через несколько минут её тело перестало биться в конвульсиях, она вновь была похожа на спящую красавицу или куклу с непрорисованными глазами. Показания на аппаратах менялись практически каждые три минуты, но принадлежали определённому интервалу, что уже было хорошим знаком.

— Давай, девочка, живи, — осторожно, едва касаясь тонких волос, погладил её блондин. Его друг в это время следил за аппаратами и хмурил брови.

Прошло десять минут, двадцать, сорок, два часа… Переутомившиеся студенты заснули каждый на своём посту, бормоча во сне какие-то термины и цифры и приказывая кому-то быть расторопнее.

Как только в небольшое окошко под потолком, которое обычно зашторивали, но перед уходом открыли, чтобы проветрить помещение, проникли первые лучи солнца, а затем и свежий летний ветерок, аппараты тихо дали о себе знать. Постепенно они пикали всё чаще, показания снова начали прыгать, но студентов мединститута не разбудить так просто. Их так помотала жизнь, что разбудить может разве что атомная бомба или запах еды. К сожалению или счастью, ни того, ни другого не было, поэтому противное пиканье разбудило кое-кого другого…

Глаза непроизвольно резко распахнулись, тут же отзываясь резкой болью в голове, по телу прошлась лёгкая судорога, будто мозг проверял, все ли конечности на месте, а затем послышался громкий вдох и еле слышное покашливание.

Снова открыв глаза и увидев незнакомую комнату, Сорин попыталась резко сесть, что не понравилось не до конца пришедшим в себя мозгу и телу. Мышцы отказывались слушаться, хотя назвать их атрофированными нельзя — учёный, руководящий экспериментом учёл все тонкости. С мозгом дела обстояли сложнее. Казалось, он сделал пару раз сальто в черепной коробке, отчего у девушки появилось чувство, что она находится в невесомости, и что-то неприятно сжалось в животе, готовясь пойти выше по пищеводу. Видимо, желудочный сок решил напомнить о себе (перед «заморозкой» её не кормили полтора дня, чтобы не было сюрпризов в виде сгнившей еды в пищеводе).

Сорин снова легла, пытаясь понять, что вообще происходит, и ожидая, когда мозг «успокоится».

Последнее воспоминание стрелой пронзило сознание: лаборатория, операционный стол, «как комарик укусит», приятный холодок и пустота… И всё бы ничего, если бы она не помнила причину проведения «операции».

— Чёрт возьми… — оглядываясь вокруг с открытым ртом, прошептала девушка. — Скажите мне, что я просто умерла…