Княжий сын. Отцовский трон

Наиль Выборнов, 2022

За год, проведенный на Ямпольской заставе, дружина окрепла, а самому Олегу удалось заработать денег на услуги наемников. Княжич-изгнанник с дружиной возвращается в Киев, чтобы нанять войска, но выясняется что на южных рубежах Союза Торговых Городов неспокойно, и вот-вот начнется большая война. Олегу приходится вступить в эту войну на стороне купцов, ведь взамен ему обещают помочь в завоевании отцовского престола. Это не война Олега, но на кону – отцовский трон, а, значит, придется действовать.

Глава 3

Союз Торговых Городов. Киев. Середина лета 2225-го года от Рождества Христова.

Следующие два дня прошли в трудах. Оказалось, что перевести из одного места в другое и разместить почти полсотни человек совсем не просто. Я и раньше-то понимал, что управлять дружиной нелегкое дело, а сейчас буквально взвыл от всех тех дел, которые на меня навалились.

Но делать было нечего, и пришлось как-то справляться. Сперва мы отвели коней в городские конюшни, где их приняли без каких либо разговоров, потому что Григорий уже успел прислать кого-то, чтобы предупредить людей. А потом стали размещаться на подворье.

Споры возникли по поводу комнат в доме для слуг, естественно, что всем хотелось после года в общей казарме хоть пару дней пожить в отдельной комнатушке. Мне удалось пресечь это, просто заявив, что в отдельных комнатах будут жить люди боярина Луки и старики, а вся молодежь поселится в общей.

Я хотел еще, чтобы мы успели разгрузить трофейное воинское снаряжение на склады, которые так и пустовали со смерти предыдущего хозяина, но этого мы не успели. И все потому что я принялся раздавать серебро, которое забрал у Григория.

Все как положено: рядовым воинам по двадцать гривен, боярами по сорок, если заранее не было обговорено иное. Кто-то, конечно, получил по двадцать пять, а Леха с Богданом по десять, но никто ничего поперек моему слову не сказал. Это Леха и Богдан сейчас бойцы, после того как мы их одели в доспехи и навесили мечи, да после того, как они целый год тренировались с нами. А прошлым летом еще это были два деревенских увальня, которых к себе в отряд никто брать и не хотел.

Молдаванам, кстати, я тоже заплатил из своей доли, да из запасенных денег, но каждому всего по десять гривен, кроме Санду. Санду, как отличившийся во время погони за Аурелом получил пятнадцать, и это сразу выделило его среди остальных. Парни явно ему завидовали.

Когда я закончил раздавать деньги, время шло уже к позднему вечеру, так что мы поели из запасов, оставшихся с дороги и улеглись спать. А на следующее утро я разбудил всех ни свет, ни заря, и сказал, что нам придется поработать, зато завтра я на целый день отпущу всех в город, где они смогут потратить заработанные деньги на любые удовольствия, какие только захотят.

Работать пришлось действительно много, но дом, который выглядел пустым и заброшенным просто ожил: кто-то косил траву во дворе, другие перекладывали испорченную дранку на крыше сарая, а остальные перегружали нашу добычу из телег на склады. На дверях складов висели вполне приличные замки, да и стены я все просмотрел и проверил каждую доску на крепость, так что не боялся, что кто-нибудь украдет что-то из нашего имущества. Да и те, кого мы в Киеве оставим, смотреть же будут.

Еще отряд из пяти новиков под командованием Саввы и руководством боярича Владислава я отправил на рынок. Кладовые моего нового подворья были пусты, дров не было, да и надо было кое-что в дорогу запасти. Выделил я им почти тридцать гривен, почти все, что осталось у меня из свободных денег после раздачи воинам. Нет, не все, конечно, на третьем этаже большого дома в несгораемом шкафу лежала еще тысяча гривен, но тратить ее я не собирался. Это были деньги на наемников, и ни на что другое они не пойдут. Кто знает, получится ли у нас снова заработать столько.

Но я понимал, что с пустыми руками мы все равно в дорогу не отправимся, потому что отправил их не только для того, чтобы купить припасов, но и для того, чтобы продать добычу, которую мы взяли с Аурела. Ковры, дорогие ткани и посуда явно были произведены где-то в других землях, и здесь, в Киеве, должны были стоить дорого. Савва, у которого глаз в таких делах был наметан, объявил примерную цену в семьдесят гривен, и примерно за столько же всю эту рухлядь парням удалось продать.

Я узнал об этом уже позже, когда они вернулись на подворье и отдали мне тридцать гривен сдачи. Ну ничего, когда мы в прошлый раз из Киева отправлялись, у меня столько же было, и все равно вернулись с прибытком и в деньгах, и в людях, и в добыче.

Сам же я отправился к писарям, которым заказал карту Союза Торговых Городов и Пяти Княжеств. Хотелось, конечно, иметь такую же карту, как у Григория, со всеми окрестными государствами, но я даже преставить не мог, сколько она могла стоить. И так-то цену на нее ломили нещадно, но ничего другого ожидать от писарей не стоило, их труд всегда стоил дорого. Немного поторговавшись мы со старшим писарем сошлись на десяти гривнах, ударили по рукам, и я отправился обратно, в свой новый дом.

К вечеру подворье преобразилось: на крышах лежала новая дранка, трава была гладко скошена, и на дворе уже появилась привычная нам тренировочная площадка, огороженная колышками, между которыми была натянута веревка. Там же стояли две пустые телеги, которые мы планировали взять с собой в дорогу на всякий случай, мало ли, придется раненых возить, или добыча подвернется.

Даже Еремей, который в общей работе никак не участвовал по причине старости и бесполезности, как-то приосанился, и даже причесался что ли. Ходил туда-сюда, смотрел как люди работают, спрашивал что и для чего мы делаем. А когда на площадке устроили первый тренировочный бой, смотрел, болел и даже хлопал в ладоши, как малое дитя. Да, это не Брянск и не Орел, тут больше в чести кабацкие драки, так что ему это явно было в новинку.

Парни тоже приняли деда Еремея как своего, да и пса его никто не обижал. Среди наших вообще слабых обижать было не в чести, так что я не волновался. Единственное, что вызывало у меня проблемы, так это решить, кого оставить охранять дом. Парни все молодые, рвутся в бой, особенно, когда сейчас, когда добыча должна быть хороша. Из стариков тоже никого не оставишь, мы хоть и подучились за прошедшие полтора года, но все равно без плеча наставника чувствуем себя как-то неуютно. Из людей боярина Луки так тем более, да и не могу я распоряжаться его людьми, это ведь его личная дружина.

Короче, за два дня я так ничего и не придумал. И молдаван не оставить, и новиков, да вообще никого. Под вечер второго дня решил, что буду разбираться с этим уже после отъезда, да лег спать. К тому времени я не ел уже сутки, потому что собирался отправиться в церковь на причастие.

На третий день я, как и обещал, распустил людей отдыхать, а сам отправился в церковь в Крестной Слободе. Там меня встретил все тот же отец Илья, который за последний год, кажется, похудел еще сильнее. Я отстоял службу вместе с немногочисленными прихожанами, исповедался и причастился, а потом беседовал со священником о том, что нам пришлось пережить за последний год. Поп похвалил меня за то, что я отказался от блуда, но поругал за то, что я отправил на тот свет еще больше народа. Правда сказал, что грехом это для меня считаться не будет, ведь я защищал вверенную мне собственность, да и вообще нес воинскую службу. Еще он спросил, исполнил ли я епитимью, которую он на меня наложил, на что я ответил, что да. Я ведь действительно часто молился перед сном, когда мы жили на заставе. Может быть, поэтому нас Бог и миловал, и мы вышли из боя с молдаванами почти без потерь?

Расстались мы с отцом Ильей довольные друг другом, я подарил ему еще три гривны на нужды церкви, а он благословил меня на дорогу. На обратном пути я зашел к писарям, забрал свою карту и отправился на подворье. Поднялся на третий этаж, сел за стол, подивившись мягкости кресла, расстелил карту на столе и принялся думать, как нам добраться до Херсона.

Самый простой и очевидный путь быть отправиться по Днепру, оставив лошадей в городе и потребовав у киевского мэра лодки. Однако, он, очевидно, уже отправил часть людей рекой и сомнительно, чтобы у него было достаточно ладей, чтобы переправить к Херсону всю собравшуюся в Киеве рать.

Скорее всего так отправился передовой отряд, цель которого не столько взять город, сколько заставить крымчан запереться в Херсоне, не давая им безнаказанно грабить окрестности. Ну и, конечно, подкрепления перехватывать. Уж я был уверен, что вождь крымчан уже разослал в Крым гонцов с рассказами о том, что ему удалось взять Херсон и с призывами идти на помощь.

Ну и резня же это будет. И ради чего мы туда лезем? Нас ведь меньше полусотни, мы ведь там будем как зернышко между мельничными жерновами. Перемелет и все, даже как звать не спросит.

Хотя и так понятно для чего. Потому что Григорий пообещал мне помощь. И поможет ведь, уже помогал, так что в словах его можно не сомневаться. Как он сказал, ему человек нужен, который иначе думает, чем остальные? Это про меня-то? Хотя, может быть и про меня, возможно, что и это поможет. А в саму резню постараемся не лезть, на краю держаться. Может и все нормально тогда будет.

Отбросив к чертям эти мысли, я снова взялся за карту, но нарисованная синим кривая, изображающая Днепр, никак не давала мне покоя. Вот если бы сейчас зима была бы, то совсем другое дело. Отправились бы верхами прямо по льду, и так до самого Херсона. и ни болот тебе по дороге, ни лесов. Даже жаль, что лето сейчас.

Надо было раньше спросить у Григория, каким маршрутом отправилось основное войско, и двигаться за ним. Догнали бы, местные пешком ходят, а мы-то верхом все, присоединились бы, ну а дальше шли б и в ус не дули. Но не беспокоить же теперь киевского мэра из-за такой ерунды.

Большие тракты, тоже были указаны на карте, а их было совсем не мало. Все-таки страна торговая, вот и дороги у них есть. И хорошие дороги, надо сказать, еще когда мы в Ямполь ехали, я оценил. До самой заставы хорошего тракта, конечно, нет, но до Винницы идет. Хотя, скоро наверное и до Ямполя проложат, а то и дальше, до Рубленицы.

Но пока я планировал двинуть свой отряд к Умани, оттуда до Николаева, и уже потом подойти к Херсону. В городах можно будет и запасы пополнить, и я надеялся, что основное войско все-таки двинулось рекой, и что цены из-за войны не слишком поднимут. Хотя вряд ли они будут дороже киевских, тут все втридорога.

В дверь постучали, а мгновение спустя она распахнулась и внутрь зашёл Игорь — один из моих новиков, которому не повезло, и он сегодня остался дежурить на подворье. Охранять добро и мою персону, конечно, тоже. Глаза у него были по три рубля, похоже, что он очень сильно чему-то удивился.

— Княжич, — проговорил он. — Там это. Тебя спрашивают, говорят, что от Григория. От киевского мэра, значится.

— Меня спрашивают? — удивился я.

Уж кого-кого, а посетителей я не ожидал. Чего-то понадобилось самому Григорию? Может быть, переиграть что-то в нашем соглашении хочет, или как-то дополнить его? Да вряд ли, тогда посыльный пришел бы и меня к нему на подворье позвал бы, а так. Кого он вообще мог прислать?

— Там это, — проговорил Игорь, замялся ненадолго, будто сам не был уверен в том, что собирался сказать, но все-таки продолжил. — Девка.

— Погоди, Григорий девку прислал? — тут я уже совсем ничего не понял. Зачем киевскому мэру присылать ко мне какую-то девку? Или он подарить ее мне решил вместе с подворьем? Хотя, зачем мне вообще тут девки, у меня в отряде полсотни мужиков. Если уж их обстирывать и готовить, то одной девкой явно дело не обойдётся, а так. Зачем еще она мне может быть нужна?

— Да не просто девка, — прервал мои мысли Игорь. — При доспехе девка, да оружная. Я, когда увидел, чуть языка не лишился. А она говорит, мол, от киевского мэра пришла, к вашему княжичу, Олегу.

— Так и сказала, что к княжичу? — не понял я.

— Да, так и сказала, — кивнул Игорь.

Ну Григорий. Сам ведь говорил, что не стоит титул напоказ выставлять, а теперь сам кому попало рассказывает о том, что я — княжич. Да еще и девке какой-то. У девок язык без костей, скоро весь город знать будет, что да как.

А может быть, ее вовсе и не Григорий прислал? Может это наместники до меня дотянулись, наконец? Хотя, им-то зачем ко мне девку отправлять, тут уж лучше отряд большой воинов прислать, чтобы подворье штурмом взяли, да нас поубивали всех. Да и думаю, если б это от наместника люди были, то они Игоря в живых не оставили бы, зачем им это. И не стали бы его ко мне посылать, а сами поднялись бы, да взяли, чего им нужно. Голову мою.

Нет, вряд ли это люди наместника. Скорее уж действительно Григорий кого-то прислал. Зачем только.

Я подумал пару мгновений, не стоит ли мне надеть броню и навесить на всякий случай меч, но решил обойтись и остаться в воинской куртке и с одним боевым ножом. В конце концов девка же, чего она мне сделает, пусть и оружная и бронная.

— Ладно, веди ее сюда, — решил, наконец, я. — А потом квасу принеси кувшин и стаканы. Ну, сам найдёшь где взять, на кухне должны быть.

Игорь ушел, и я снова склонился над картой. Нет, вот чего-чего, а умения прокладывать маршрут у меня не имеется. Нужно учиться, советоваться с более опытными людьми, нам ведь еще не один год по миру мотаться. Если повезет, конечно, и не помру раньше.

Когда в мой кабинет вошла девушка, я понял, чему так удивлялся Игорь. Она действительно была одета в доспех, такой же как у меня, пластинчатый, только переделанный под ее фигуру. А это уже много говорила об обладательнице этой брони — и сам доспех, и его переделка должны были стоить немало. А, значит, у нее были на это деньги. Деньги у женщины, а это тоже многое говорило, потому что я за свои двадцать лет привык, что денег у женщин не водится.

Фигуру рассмотреть я не мог, потому что ее скрывал стеганый поддоспешник. Зато я рассмотрел изогнутую саблю, что висела у нее на поясе. Такие я уже видел на рынке Киева и знал, что стоят они недёшево, потому что куются где-то в далёких землях на Восходе. Наши-то все больше прямые мечи предпочитают, но эта сабля должна быть легкой, как раз по руке девушки. Называть ее девкой больше не поворачивался язык, даже мысленно.

Воительница прошла в кабинет и без спроса уселась в кресло с противоположной стороны стола. При этом умудрилась примоститься так, что сабля нисколько ей не помешала.

— Ну, что, наглазелся? — спросила она у меня.

— А ты удобно устроилась? — вопросом на вопрос ответил я.

— Вполне, — кивнула девушка, помедлила пару мгновений, и добавила. — Ну, я же вижу, что у тебя вопросы. Спрашивай.

— Я думал, это у тебя есть ко мне вопросы, — ответил я. — Это ведь ты пришла ко мне на подворье. Сказала, что тебя Григорий прислал. Да еще и назвала меня как-то странно. Княжичем каким-то. Кто бы это мог быть вообще?

— А ты, что, не княжич? — фыркнула девушка.

— Княжич, — кивнул я. — Только не надо об этом на улице кричать. Наверное можно подумать немного, и тогда поймешь, что если я здесь, а не в своем стольном граде сижу, то у меня какие-то проблемы, нет? И я, может быть, не хочу, чтобы кто попало знал о том, что я княжич.

— Григорий мне все рассказал, — ответила девушка. — Про то, кто ты такой, про то, зачем в Киев приехал, и про твои приключения на Ямпольской заставе.

— Ну, раз рассказал, значит ему это зачем-то нужно, — пожал я плечами. — Ты знаешь, кто я такой, и даже о моих приключениях наслышана. А вот я, кто ты такая, не знаю. А, наверное, мне стоило бы знать, если ты пришла ко мне на подворье?

В дверь снова постучались, это был Игорь, который принес кувшин с квасом и два стакана. Он поставил их на стол, кивнул мне и тут же удалился, плотно прикрыв за собой створку. В том, что он не станет подслушивать, я не сомневался, не тот тип у человека. Это Ромка мог бы остаться за дверью, не столько для того чтобы послушать, о чем мы говорим, хотя и для этого тоже, сколько для моей безопасности. Все-таки девушка вооружена, а я практически безоружен, с одним ножом, хоть меч и недалеко лежит.

Но Ромка вместе с Пашкой ушли в город пропивать полученное у меня серебро, как и большая часть моих дружинников.

— Меня зовут Анастасия, — ответила, наконец, девушка. — Я, как и ты, капитан отряда наемников.

Девушка, и капитан отряда? Я, честно говоря, такого и представить не мог, все-таки я вырос в Пяти Княжествах, где женщин-воительниц не было. Максимального положения в обществе, которого могла добиться женщина, это стать хозяйкой лавки, как Оксана из Васильевского села, которой я продал свой дом. Да и то, она свою лавку в наследство получила, а до этого ей владел ее отец. Ну или стать лекаркой, как моя мать, хотя это палка о двух концах, ведь лекарок не только уважают, но и боятся.

Похоже, сомнение слишком явно отразилось в моем взгляде и девушка его заметила. Она зло тряхнула своими короткими волосами и проговорила:

— Да, так и есть. Я капитан отряда, мы часто работаем на Григория. И мы лучшие, поэтому он мне доверяет. Вот и рассказал, кто ты такой, когда отправлял меня к тебе.

— А как так получилось-то? — спросил я, наклонился через стол, взял кувшин и разлил по стаканам квас. Отпил немного и продолжил. — Не то чтобы это имело отношение к делу, мне просто интересно. Как смогла девушка стать капитаном отряда наемников? Как она вообще смогла стать воином.

— Долго рассказывать, — мотнула головой Анастасия.

— А ты куда-то торопишься? — притворно удивился я.

— Догонять основной отряд, который ушёл к Херсону, — ответила девушка. — Мы немного припозднились, решали… Одну проблему. В Польше. Вот и не успели отправиться со всеми. Григорий сказал, что в городе есть ещё один отряд, что у вас есть лишние лошади, и вы можете взять нас с собой, чтобы мы успели догнать всех.

— Лишних лошадей у нас нет, — покачал я головой. — Если ты убедишь меня взять вас с собой, то мы, может быть, посадим вас на заводных. Только вы вообще как верхом-то? Умеете? Не боком, а по-нормальному.

— Да уж не хуже тебя, — снова фыркнула Анастасия. — Что, думаешь, если мы женщины, то не умеем ездить верхом?

— Я спрашиваю не потому что ты женщина, а потому что местные наемники предпочитают ходить пешком, — ответил я и выпил еще немного квасу. — Угощайся, кстати говоря, это квас. Холодный, из погреба.

— Терпеть не могу эту дрянь, — ответила девушка. — Как его вообще можно пить? У тебя нет вина? Ты же из Молдавии приехал, неужели не прихватил с собой?

— Нет, вина к сожалению нет, мы уже все выпили, — покачал я головой.

Ну ничего, раз она не будет кваса, то мне больше достанется. Я залпом допил остатки в своем стакане и снова наполнил его из кувшина.

И только тогда до меня дошло. Она сказала, что они женщины. Так это, получается, у нее отряд состоит полностью из женщин? Нет, в это я поверить готов гораздо больше, чем в то, что у нее под началом ходят мужчины. Но целый отряд женщин наемниц? Такое нечасто встретишь.

Я все-таки решил рискнуть и спросить.

— И что, у тебя в отряде одни женщины?

— Да, — кивнула Анастасия. — А что, тебя это удивляет?

— И сколько вас? — проигнорировал я вопрос. — Сколько народа у тебя в отряде? У нас вообще лошадей хватит?

— Пятнадцать человек, — ответила она. — Григорий говорил, что у тебя почти девяносто лошадей, а народа при этом меньше полусотни.

— Так оно и есть, — кивнул я. — Ну а торопиться нет смысла, я распустил своих отдыхать, мы ведь с заставы приехали. И раньше чем послезавтра мы все равно в путь не отправимся, у нас ещё в городе дела есть.

— И не боишься опоздать? — спросила она.

— Чего бояться-то? — усмехнулся я. — Что, думаешь за пару дней без нас Херсон возьмут. Нет, это дело долгое и трудное будет, пара дней ничего не решит точно. Да и нагоним мы остальных, мы ведь верхами будем, а они пешком идут. Так что ты можешь рассказать, как так вообще получилось, что ты собрала отряд наемниц, который состоит исключительно из женщин. Ну и как сама до жизни такой докатилась, конечно.

— А ты настойчивый, — проговорила Анастасия. — Хорошо, расскажу. Давай сюда квас свой, раз ничего приличного у тебя все равно нет.

Стакан был уже наполнен, и я только пододвинул его к девушке. Она взяла, отпила, облизнула губы, склонила голову и посмотрела на меня долгим взглядом.

— Что? — спросил я. — Когда я к Григорию ходил, он меня тоже квасом потчевал. Хотя я пивко больше предпочитаю, если уж честно.

— Когда я к Григорию прихожу, он для меня рейнское вино наливает, — ответила девушка. — Он же и тебе вино предлагал, насколько я знаю, но ты отказался. Вот и будешь теперь до конца жизни квас пить.

Я попытался вспомнить, когда это Григорий предлагал мне выпить с ним вина. Вспомнил, да, действительно, было такое, когда я пришел к нему подписывать договор с дикого перепоя. Мы тогда надрались вместе с Николаем, боярином Лукой и его сыном. Весь вечер пили молдавское вино, потом вроде бы запивали его пивом. И на утро мысль о любом алкоголе вызывала у меня непреодолимую тошноту. Вот я и отказался пить. Ну надо же, Григорий это запомнил, да еще и Анастасии рассказал.

— Много же ты обо мне знаешь, — покачал я головой. — А о себе все рассказать не хочешь. А мне вот жуть как хочется узнать, как так вообще вышло, что ты вместо того чтобы замуж выйти, детей растить, да за домом смотреть, ватагу из таких же баб собрала, да наемничаешь.

— Ты поаккуратнее, за бабу я могу и мужество твое укоротить, — совершенно спокойно ответила девушка, выпила ещё квасу и продолжила. — Но, раз обещала рассказать, то расскажу. Родилась я в Польше, в семье небогатого шляхтича.

— Tak było?? — спросил я на польском. — Nie kłamiesz?¹

— Nie będę cię okłamywał. Ale jeśli ciągle będziesz mnie przerywał, to nie będę mógł nic powiedzieć².

— Понял, понял, — примирительным жестом поднял я перед собой руки.

— Польский у тебя отвратительный, — поморщилась девушка. — Сразу видно, что тот, кто тебя учил с настоящим поляком и не говорил ни разу.

— Ну, ты ведь поняла, что я сказал.

— Ага, а тебе проверить захотелось, не вру ли я. Нет, польский я знаю, на этом меня не поймаешь. Так что так оно и было, родилась я в Польше, в семье небогатого шляхтича. И так уж получилось, что дочерью я у него была поздней, а ребенком так вообще единственным. И сколько они с матушкой не старались бы, ни братиков, ни сестер они мне сделать не смогли. Поэтому отец решил научить меня военному делу. Не знаю почему ему такая блажь в голову взбрела, но сколько времени ему осталось жить, столько он на это и отвел. Мечом меня работать учил, копьем биться, на коня сажал. Так оно и вышло, что я я ему как бы вместо сына стала. Остальные, конечно, думали, что он спятил просто на старости лет, девчонку бою учить, но отец старался и никого не слушал. А потом умер.

Я отпил еще кваса, и посмотрел на Анастасию. Нельзя сказать, чтобы я видел много поляков, но внешне она никак не отличалась от множества русских лиц, которые я видел за жизнь. Думаю, там люди похожие живут, да и судя по тому, что я о их языке знаю, корень у него с русским один.

— И что дальше-то? — спросил я. — Ну, после того, как батюшка твой умер, упокой Господь его душу.

— Ты что, ещё и христианин? — посмотрела на меня девушка с сомнением.

— А Григорий об этом не рассказал? — спросил я. — Он знать должен, когда людей за мной следить посылал, видел, как я в Крестную слободу ходил, и в храм тоже.

— Не рассказал, — покачала головой девушка. — Но христианин во главе дружины, это ещё интереснее, чем баба. Так что ты меня удивил.

— А я думал, в Польше христиан много, — удивился я. — У меня в дружине есть один из ваших, Михал. Он тоже христианин, хотя поляк по матери.

— Среди смердов и черни правда немало. Но среди знатных людей почти нет. Они все духам предков поклоняются. Кто-то, конечно, в Красного Тельца верит, но таких немного, хотя с каждым годом все больше и больше. Проповедники от вас, и их Литвы приходят, их слушают, не гонят. Народ во что угодно верить готов.

Я хотел, было, рассказать ей про монастырь, в котором живут православные воины, но решил промолчать. Не нужно этого кому попало знать, не зря монахи живут тайно и скрываются. А то мало ли, кому-то богатств ими накопленных захочется, могут ведь и ограбить попытаться обитель. Правда, дорого им это встанет, народ там стойкий живет.

— Ну так, что дальше было-то? После того как батюшка твой на тот свет отправился?

— А то случилось, что в Польше женщина наследовать не может. А так как братьев живых у отца тоже не было, они в войнах разных полегли, то отобрал наше имение великий князь и поставил туда кого-то из своих друзей-магнатов. И остались мы с матушкой без ничего. И пришлось мне на жизнь зарабатывать так, как умею. А умею я только убивать.

Печальная была история, но, пожалуй, для нынешних времен закономерная. У меня ведь в дружине ещё трое есть, имений своих лишившиеся. Боярин Лука, который из-за норова сына с наместниками разругался, Ян, отец которого имение проиграл, да Владислав, у которого его родной брат отобрал. А уж женщине еще сложнее, если не было у боярина дружины верной, которая и за жену его, если что вступится. А иначе отберут имение, нужно ведь кого-то из верных людей наградить, а разница есть — просто участок земли дарить, или готовую усадьбу, да еще и с парой деревень поблизости в придачу.

— Повезло тебе, что отец тебя бою учил, — ответил я. — Так ты хоть так себе на хлеб заработать можешь.

— Думаешь? — Анастасия прищурилась. — Мне больше повезло, если бы он меня замуж удачно выдал. И тогда мне не пришлось бы ничего из этого делать. Жила бы сейчас в мужнином имении, на слуг бы покрикивала, да детей рожала. И бед не знала бы.

— Ну, так тоже сказать можно, да, — ответил я и почесал голову. Обидеть ее мне не хотелось, тем более, я понимал, что дорого мне встанет эта самая обида. — Но все, наверное, не так уж плохо? А как так вышло, что ты доверенным человеком у Григория оказалась? Раз уж он тебя аж в Польшу отправил свои проблемы решать.

— Так просто все, — ответила девушка. — Чтобы тайно кого-то убить никого лучше нас нет. Достаточно в платье переодеться, и никто тебя не заподозрит. Хотя сначала трудно было. Я, знаешь, у одного купца польского, который цену сбивал и другу нашему общему очень сильно этим дела портил, целых три месяца в прислуге проработала. Все делала: и готовила, и стирала, и убирала, разве что постель ему не грела. Зато потом душу отвела, когда и его, и старшего сынка купца на тот свет отправила. А потом, как остальные девки появились, проще, конечно, стало. Теперь самой не приходится ничего такого делать, достаточно план продумать, да исполнительницу назначить.

— Так вы убийцы наемные что ли? — озадаченно проговорил я. — И чего вы тогда на войну собрались ехать? Там-то в спину не ударишь особо, там все честная сталь решает.

— Ха, наивный, — девушка криво усмехнулась. — А в город войти тихонько, стрелы пожечь? Котлы с едой отравить? Да и стражников поубивать незаметно мы тоже можем. Я же говорю, достаточно в платье переодеться, и никто тебя не заподозрит, — она вдруг помрачнела. — Ну и уйти вовремя до того как горячо станет, это тоже уметь надо. Иначе всякое бывает.

Я почесал голову. Теперь идея брать с собой эту ватагу наемных убийц, да еще и женщин, нравилась мне еще меньше. Как вообще Григория угораздило с ней связаться? Хотя, если подумать, у него должен быть кто-то, кто умеет решать деликатные проблемы, особенно когда речь касается не таких благородных вещей, как перемещение пограничных столбов, а самых обычных торговых дел. Но, если честно я от него такого не ожидал даже.

Хотя следовало бы. Не зря же он управляет самым большим городом Союза Торговых Городов уже больше двадцати лет. Наверняка ведь были претенденты на его место. Так, может быть, и с ними случилось то же самое, что с тем польским купцом?

Нет, я понимал, что власти без крови не бывает, но, наверное, предпочел бы расправляться с противниками собственными руками, а не с помощью наемных убийц, да еще и женщин. Вообще не знаю, что может быть позорнее, чем умереть от руки женщины. Пусть даже такой, как эта Анастасия.

— А ватагу тебе как удалось набрать? — наконец, спросил я. — Я так думаю, девок не так уж просто на такие дела подбить.

— А ты что, думаешь мало обездоленных девок по миру живет? — прищурилась Анастасия. — Да полно. И на мужиков они обижены, а нам чаще всего с мужиками дело иметь приходится, так что это мне на руку.

— Несмотря на то, что вы на других мужиков работаете? — прищурился я.

— Даже несмотря на это, — кивнула воительница. — Но вообще нам есть разница на кого работать, если ты об этом. Чаще всего мы решаем проблемы Григория, об остальном тебе знать не требуется.

— И все-таки как ты пятнадцать девок набрала, научила их с оружием управляться, верхом ездить, убивать?

— Да многие из моих и сами не промах были, женщины на самом деле много чего умеют. Например Юлька у нас есть, так она вообще самая настоящая лекарка. Не только с лечением помочь может, но и в ядах лучше всех разбирается.

— А лекарка-то как в отряд ваш попала? — удивился я. — Обычно селяне за лекарок своих держатся крепко, отпускать их не хотят. Как так вышло, что она с наемницами связалась?

— Это смотря как с селянами повезет, — покачала головой Анастасия. — Ее на вилы поднять пытались, после того как она одного из раненых на охоте не спасла. Еле отбилась, но отомстить у нее духу хватило. Отравила почти всех кур в деревне, и коров тоже, в колодец чего-то подлила а потом сбежала. Повезло, к нам прибилась, а то ведь могла и на костре закончить с ее-то характером.

Вот после таких историй лекарок и не любят. Особенно молодых. Вспомнить только, как мы одну из них от толпы разъяренных селян отбили, еще дома, в Пяти Княжествах. Ведь тогда все плохо могло закончиться, ее ведь уже на колодезной веревке вешать собирались. Тоже думали, кстати говоря, что она колодец отравила, хотя на самом деле люди из-за спорыньи заболели.

Как она там, интересно, красивая девчонка была. Из деревни она уходить собиралась, но это и понятно, после такого никто на месте не останется. Смогла устроиться где-нибудь, или к такой же ватаге прибилась? А, может быть, лихим людям на дороге попалась? Всякое бывает. Было бы время, проводили бы ее до города или еще куда, но уже тогда за наши головы награда была назначена, так что…

— Да у нас все такие, — прервала мои мысли Анастасия. — Таньку муж выгнал, причем не просто так, а с дитем, когда подумал, что ребенок не от него, а от соседа. Та к родителям, те ей от ворот поворот, ну и… Вышло так, что не уберегла ребеночка-то. Но ты сам понимать должен, тут себя уберечь бы, а не то, что дитя. Ленка вообще сирота, росла среди мальчишек городских в Ровно. Тут уж сам понимаешь, дороги в жизни всего две, либо в шлюхи, либо в воровки, и я могу сказать тебе, что если куда-то попасть надо скрытно, что-то украсть или еще что-нибудь подобное сделать, никого лучше Ленки нет.

— Ну, это-то понятно, — ответил я. — Значит, компания у тебя хорошая, одаренная природой, так сказать, пусть и жизнью битая. Я только не понимаю, как так вышло, что вы научились тому, чем не все воины владеют. Тут верхом-то не каждый ездит, все больше предпочитают на своих двоих. Ну и драться же их не ты учила?

— Верхом не каждый ездит, потому что на большую ватагу лошадей найти тяжело, а кормить их дорого, — проговорила девушка. — Вот вы же, наверняка, когда в Ямполе сидели, сено на зиму заготавливали, да?

— Заготавливали, — кивнул я. — Почти все поляны вокруг крепости выкосили, чтобы было чем коней кормить. Но у меня их много, почти девять десятков. Стадо целое.

— Много, — согласилась Анастасия. — Вот и пришлось вам с косами корячиться. А у нас отряд маленький, всего пятнадцать человек. Верхом мы умеем, потому что специально этому учились, но ездим редко, да и то лошадей чаще всего внаем берем. А пятнадцать лошадей прокормить уж куда как проще, летом их можно так просто пастись отпустить. Овса, конечно, закупить придется, но это ничего, не так уж и дорого.

— А по поводу боя как? — спросил я.

— Сначала я учила, — ответила воительница. — Чему смогла, уж тому выучила. А потом учителя нашлись, с одним нас Григорий свел, тот ему должен был за что-то, так что почти год мы тогда в Киеве жили и бою учились. А до этого еще один был, старый отцовский воин. Мы с ним в Кракове встретились случайно, он решил с нами в путь отправиться. Но недолго проучил нас, убили его скоро. Пил он, вот в драке пьяной и убили.

— Теперь понятно стало более или менее, — проговорил я, потер обеими ладонями виски и продолжил.. — То есть Григорий хочет, чтобы я взял с собой к Херсону ватагу наемных убийц, да еще и исключительно женщин, многие из которых пострадали в прошлом от мужчин, и этих самых мужчин, скорее всего, ненавидят. Так что ли? У меня в отряде исключительно парни, причем больше половины из них молодые, те, кто еще удалью не натешился. Я не хочу, чтобы Юлька твоя моим в котел что-нибудь сыпанула.

— Да не бойся ты так, — удивленным тоном проговорила Анастасия. — Они только по приказу моему убивают. А так… Ну могут порезать, глаз выколоть, или еще что-нибудь. Особенно если кто-то из ваших про кухню и готовку еды шутить будет.

Я помрачнел. Честно говоря, за время нашего разговора я с большим трудом удержался от шутки про готовку еды. В том, что от них не удержатся мои люди, я был уверен. Разве что, я перед этим поговорю с ними хорошенько, объясню, что так шутить не надо…

Только проще уж не брать совсем, оставить тут, в Киеве, и пусть добираются до Херсона, как хотят. С другой стороны, если Григорий прислал Анастасию ко мне, то это, очевидно, не просто так. Значит, что во-первых, ему нужна эта команда отмороженных девиц у стен Херсона, а во-вторых, он хочет, чтобы они ехали именно со мной. Только для чего?

Они решают для киевского мэра проблемы деликатного характера, то есть убивают людей так, чтобы никто не подумал, что это именно он. Возможно еще крадут всякие важные бумаги и разведывают что-то. Нам же наоборот в прошлом году понадобилась помощь от Григория, когда за нами по пятам шли наместники, а спрятаться было негде. Да, я оказал ему услугу, убив молдавского княжича и обеспечив тем самым спокойствие на молдавских рубежах, но это-то вышло случайно. Никто не мог знать, что княжич решит напасть на заставу, именно когда там будем мы. Он мог сделать это полугодом ранее, когда мы еще не приехали в Ямполь, или наоборот, позднее, когда мы уже уехали.

Если я только не был прав, и Аурел шел брать крепость не из-за того, что узнал о хранившихся там деньгах. Я так и не выяснил, откуда он мог об этом разузнать, но неужели ему рассказали об этом специально, по приказу киевского мэра? Так это что же получается, Григорий меня с Аурелом стравил? Только для чего? Желал, чтобы мы кровь друг другу пустили, или хотел моими руками с молдавским княжичем разобраться?

Нет, если об этом думать, с ума сойдешь. Киевский мэр — политик, конечно, но пока что никого зла мы от него не видели. Он нас укрыл на Ямпольской заставе, он подарил мне это подворье. Сомневаться в его мотивах я имею право, но оказать ему услугу и взять ватагу Анастасии с собой все равно придется.

— Значит так, — вздохнул я. — Я поговорю со своими, чтобы проявляли к вам уважение. Ты поговори со своими, чтобы зазря не задирали моих парней, ну и вели себя поспокойнее, если что. На таких условиях я готов взять вас с собой, одолжить для этого несколько лошадей.

— Все понимаю, — кивнул девушка. — За своих опасаешься?

— Опасаюсь, — признал я. — А как тут не опасаться, когда ехать придется с ватагой наемных убийц, да еще и женщин? Я же уже говорю, мои — парни лихие. А вас я не знаю. Мало ли, вдруг вы из-за одного случайно брошенного слова резню начнете.

Вот ведь дожили, теперь еще и баб приходится опасаться! Но, глядя на Анастасию, я понимал, что боюсь действительно не зря. По ней же видно, что драться и убивать для нее привычно. А если у них там еще и отравительницы… Да, таких женщин действительно стоит опасаться, это не Машка и не тетка Оксана. Те, если что, только метлой отходить и могли, да и то сейчас я сомневаюсь, что у них это получилось бы.

— Нормально все будет, — в очередной раз за сегодня прервала мои мысли воительница. — Григорию нужно, чтобы вы до места в целости и сохранности добрались, он мне сам об этом сказал. Говорил, мол, у тебя голова как-то иначе, чем у других работает, и с тобой шансов крепость взять будет больше.

И с чего он вообще это взял? Из-за того, что я придумал чучела соломенные на стену поставить? Да, надо сказать, задумка удачная, но так ведь наверняка еще кто-нибудь делал. А вот о том, как брать крепость, причем, немаленькую, я понятия не имею. И мастеров осадных у меня в отряде тоже нет, чтобы катапульту построить там или камнемет.

— Ага, конечно, — кивнул я. — То-то я даже маршрут построить не могу. Сама смотри, над картой сижу, и как до Херсона добираться и понятия не имею.

— Ну самый простой и быстрый путь — по Днепру, — улыбнулась девушка. — Но как ты сам понимаешь, он нам не подходит. Лодок в Киеве сейчас днем с огнем не сыщешь, почти все торговые корабли, что были, сейчас передовой отряд к Херсону везут.

— Так-то понятно, — согласился я. — Я уже об этом думал, и даже жалел, что сейчас не зима, когда можно было бы по льду до самого Херсона дойти.

— Интересная мысль, — ответила девушка. — Только вот, это у вас там, на полуночи Днепр на зиму замерзает. А возле Херсона это не каждый год происходит. Да и лед там тонкий, не стала бы я там ходить Ты же на Днестре был, он в этом году замерз?

— Неа, — покачал я головой. — Мы так и перебирались паромом через реку, до тех самых пор, пока его молдаване не пожгли. Ну а новый только через несколько месяцев наладили.

— Ну вот и Днепр в нижнем течении не каждый год замерзает, — девушка снова улыбнулась. — Ты думай об этом, все-таки не в Пяти Княжествах у себя, где каждый куст знаешь. Тут природа другая, а, значит, и правила войны другие совсем. По рекам дружину не поводишь зимой, если, конечно, ее потерять не хочешь.

И с чего она взяла, что я знаю каждый куст в Пяти Княжествах? Да, пришлось побродить по ним с дружиной, конечно, но не сказать, чтобы я как-то слишком хорошо разбирался в тамошних местах, особенно если учесть, что я покинул родное село чуть меньше двух лет назад. Другое дело, что у меня старые воины были, которые почти все знали, да и боярин Лука, который уж в чем-чем, а в ведении войны разбирался.

— Ну давай посмотрим, что там у тебя на карте, — проговорила Анастасия.

Девушка встала, обошла меня и наклонилась над столом, на котором лежала та самая карта. Я тоже сдвинулся вперед, склонившись над картой, почувствовал дыхание девушки на своей щеке и невольно отстранился. Да, в любой другой ситуации, я бы сделал первый шаг, взял бы ее за руку, или сделал бы что-нибудь подобное, но Анастасия, откровенно говоря, пугала меня. И боялся я не столько того, что она могла убить меня прямо сейчас, перехватив мне горло коротким ножичком, который так легко спрятать в рукаве. Боялся я того, что она с собой сделала.

Женщина должна рожать и воспитывать детей, она должна приносить в мир жизнь, а не отнимать ее. И в этом меня никто не разубедит.

— Вообще я думал до Умани добраться, оттуда до Николаева, — проговорил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — В городах запасы пополнить можно будет, а нам долго в осаде сидеть, провизия пригодится. К тому же по тракту идти будет легко, особенно верхами. Там, конечно, разбойники могут сидеть, но нас-то будет поболее полусотни, на такой большой отряд они нападать остерегутся.

— Нормально, — кивнула девушка. — Основное войско другим путем пойдет, мне Григорий сказал. Они через Черкассы и Кривой Рог двинутся, но верхами мы их и кружным путем нагоним легко, это не проблема. Зато припасы можно будет дешевле купить, капитаны ведь выметут все, что будет в тех городах, через которые войска пройдут. Никому не хочется с голодухи в осаде пухнуть.

— А что, Киев кормить не будет? — удивился я. Я-то всерьез рассчитывал на то, что в осаде мы будем снова на киевских харчах сидеть.

— Да так и будет, — ответила девушка. — Но обоз с продовольствием подойдет не сразу, его собрать надо, да отвести еще. Какое-то время придется самим кормиться. Ну вот, а ты говорил, что не можешь маршрут выбрать. А ведь правильно все придумал и предусмотрел.

— Спасибо, — кивнул я. — Ну хорошо тогда, значит, разобрались более-менее.

— Ты так и не сказал, когда мы в путь отправляемся, — проговорила девушка. — Сегодня, я так понимаю, уже нет. А завтра можем?

— Завтра мне нужно будет дела в Киеве закончить. Отправимся послезавтра, рано утром, сразу как рассветет. Вам же остановиться есть где, думаю? А то у меня на подворье места мало, так что…

— Есть, не беспокойся, — мне на мгновение показалось, что голос Анастасии потеплел. — Тогда мы подойдем послезавтра к рассвету, ну, думаю, вы уже готовы будете.

— Да, — кивнул я. — Все вместе лошадей заберем из конюшни, да в путь отправимся.

— Тогда я пошла, — сказала воительница. — До послезавтра.

— До послезавтра, — согласился я.

Я посмотрел, как девушка выходит из моего кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Квас она так и не допила.

Примечания

1

Так оно и было? А ты не врешь? (польский)

2

Я тебе врать не стану. Но если будешь перебивать постоянно, то могу и не рассказывать ничего. (польский)