Я буду рядом

Настасья Карпинская, 2023

Наша история – это череда встреч и столкновений, мое нежелание его видеть и его настойчивость. Я грезила другим. А он появился внезапно, как смерч, как налетевший ураган, снося все на своем пути. Мне всеми силами хотелось от него избавиться, но судьба порой причудливо раскладывает карты, а иногда и вовсе переходит на шахматы, заставляя отринуть старые привязанности, привычки, чувства и принять новые правила игры.От автора: Это легкая, незамысловатая история. После "Пустой карты" и других более серьезных романов хочется немного расслабиться и написать, что-то незамысловатое. Надеюсь она вам придется по душе. Буду рада вашим комментариям.

Глава 11

Кого я меньше всего ожидал увидеть на своем пороге посреди ночи так это ее, королева собственной персоной, с покрасневшими глазами и бутылкой дешевого виски в руках.

— Пустишь? — не произнося ни слова, отхожу в сторону, впуская ее в квартиру.

— Чем обязан? — на любезности я сегодня неспособен, настроение паршивое и виновница этого стоит передо мной.

— Компанию составишь?

— Надо же снизошла царица до меня грешного, — усмехаюсь, охреневая от ее наглости.

— Давай без сцен, устала, — она прислоняется спиной к стене, — все, чего я хочу сегодня это нажраться, потрахаться и забыться к чертовой матери. Если ты против так и скажи, уйду, — я, что похож на идиота, чтоб упустить, то, что само идет в руки?

— Бокалы на кухне в шкафу.

— С этого и стоило начинать.

— Что случилось, расскажешь?

— Ничего. Хобби у меня такое, по ночам в гости ходить, не обращай внимания, — не успеваю наполнить оба бокала, как она залпом опустошает свой.

— С такой скоростью через полчаса ты просто свалишься.

— Не волнуйся, свое получишь.

— Закусывай, — ставлю на стол тарелку с мясной нарезкой и салат из овощей, — что есть. Гостей не ждал. Может, окрошки?

— Этого хватит, — Яна опустошает еще один бокал, — а знаешь, ты ведь один меня такую терпишь, не орешь, не отчитываешь. Почему?

— Это что-то бы изменило? — понимающая полуулыбка скользит по ее губам.

— Я хочу танцевать, включи музыку, — внезапно произносит она. Выполняю ее просьбу, наблюдая, как она сбрасывает кофту и начинает танцевать. Медленно, соблазнительно, с какой-то отрешенностью и грешностью. На ней помимо кожаных шорт лишь шелковая вещица в виде майки, под которой нет белья, она танцует посреди моей кухни, и это эффектное зрелище. Подойдя ко мне, сбрасывает одну бретельку, а следом вторую, маячка струясь, падает на пол, заставляя меня разом опустошить бокал. Она же подходит ближе, и я не могу удержаться, привлекаю ее к себе, с жадностью скользя губами по ее животу, груди, пьянея от каждого прикосновения больше чем от алкоголя. Мне ее мало, всегда мало, даже сейчас когда она рядом. Стоит прикоснуться к ней, башню срывает. Усаживаю ее к себе на колени. Быстрыми, отрывистыми поцелуями покрываю ее шею, тяну за волосы, заглядывая в ее затуманенные глаза. Какая же она красивая, да я душу дьяволу готов заложить только бы рядом осталась! Расстегиваю ее шорты и ласкаю ее, то быстро, то сбавляя темп, подводя к грани и не давая разрядки, ее стоны с каждой секундой становятся больше похожи на скулеж — музыка для моих ушей.

— Глеб,я не могу больше, пожалуйста, — она отзывается на каждое движение моих пальцев в ней, мне стоит лишь ускорить темп и нажим, чтоб довести ее до безумия, что я и делаю. Чувствую ее дрожь, она извивается в моих руках, кричит, запрокидывая голову, так громко и сладко. Не отпускаю ее, пока стенки лона не начинают ритмично сокращаться. Вытаскиваю пальцы, провожу ими по ее губам, она незамедлительно втягивает мои пальцы в свой рот, слизывая собственную влагу. Мои тормоза от этого окончательно срывает, впиваюсь в ее губы, сплетая наши языки, немного ее потеснив, приспускаю домашние штаны и вхожу в нее одним толчком. Яна сдавлено вскрикивает, но тут же сама поддается бедрами. Не давая опомниться, хватаю ее за шею, тяну на себя, не отрываясь от ее губ, пожираю каждый ее стон, не прекращая грубо, жестко в нее входить. Она заставляет плавиться мой мозг, превращает мою кровь, в обжигающую лаву, струящуюся по венам, высунув свой проворный язычок, проходится им по моей шее, кусая за мочку уха. И эта ее незамысловатая ласка как удар током в каждую клетку тела. Она не уступает мне, мы смотрим, друг другу в глаза деля на двоих дыхание, продолжая двигаться в бешеном ритме, и оба срываемся на стон, почти одновременно падая в собственную бездну безумия, резко выхожу, кончая на ее живот. Яна замирает, еще немного вздрагивая, мы тяжело дышим, но не размыкаем рук, держим друг друга в объятьях и молчим. Сердце все еще заходится в груди как после трехкилометровой дистанции.

Наш забег повторяется в душе, а после в спальне.

— Глеб… — произносит с придыханием, едва отдышавшись.

— Мм?

— Хочу еще.

— Не выспишься. Уже почти утро.

— Да и плевать. Ты мое лекарство Глеб, — она приподнимается, смотря в мои глаза, — я лечусь тобой.

— Оригинальный выбор болеутоляющего, — сказанное неприятно царапает изнутри.

— Но очень верный, — осторожно прикасается своими губами к краю моего рта, нежно целует, скользя своим язычком. Пробирает до нутра. Я уже только за этот поцелуй, готов ей простить все, любые слова.

Спустя час, я лежу на кровати, наблюдая, как Яна танцует, в ее руках открытая бутылка вина, а на ней самой только моя майка на голое тело, она самозабвенно отдается танцу, периодически припадая к горлышку бутылки делая очередной глоток. Понимаю, что она надирается, но не останавливаю. Пусть выпустит пар. На часах почти утро, но плотно задернутые шторы не пропускают солнечный свет в комнату. Продляя наше сумасшествие, и мое наслаждение. Наконец, ей надоедает, и она падает на кровать, подпирая рукой голову и заглядывая в мои глаза.

— Глеб.

— Мм?

— А женись на мне. Яна Николаевна Чернова, по-моему, неплохо? А?

— А по-моему, ты просто пьяна.

— Я же нравлюсь тебе.

— Так, я этого не скрываю.

— Ты влюблен в меня?

— А сама это до сих пор не поняла?

— Давно?

— Какая разница?

— То есть любишь настолько, чтобы трахнуть, но не настолько, чтобы жениться.

— Ян, — тяну ее за руку, заставляя лечь на мою грудь, — давай это обсудим, когда проспимся, потому что если я дам ответ, то свое решение я уже не изменю и включить заднюю тебе не дам.

— А я и не собираюсь отказываться от своих слов, — она целует меня, даря этим такую желаемую мной иллюзию. Переворачиваю ее, нависая сверху, пропитываясь до кончиков пальцев ею, порами кожи вдыхаю ее запах, уверен, что утром она сделает вид, что ничего не помнит, и я ей подыграю, но все равно не отпущу от себя, уже не смогу отпустить. И ей придется с этим смириться.