Ничего личного

Настя Орлова (2024)

Романтические истории Насти Орловой такие чувственные и увлекательные, что задевают за живое, заставляя сопереживать героям и радоваться за них, как за своих давних знакомых. В каждом романе вас ждет дополнительная глава и опус от автора! Ника Ника Нечаева много лет влюблена в лучшего друга старшего брата. Красивый, сильный, успешный — Дима Платов кажется ей совершенно недосягаемым. Но однажды у нее появляется шанс сблизиться с парнем, и она немедленно решает этим шансом воспользоваться. Дима Дима Платов все свое время посвящает работе, а не личной жизни. Но однажды лучший друг просит его присмотреть за младшей сестрой. С этого момента жизнь Димы переворачивается с ног на голову, и он оказывается связан с девушкой, которая неожиданно пробуждает совершенно новые для него чувства.

Глава 10

Ника

Сижу, не смея поднять глаза от пальцев, обхвативших пакет с мокрыми вещами. Если я это сделаю сейчас, Платов сразу все поймет. Чувства, желания, потребность в нем, которая, как я и боялась, становится сильнее с каждой минутой, которую мы проводим вместе. Какой наивной я была, полагая, что смогла справиться с влюбленностью!

По телу бежит мелкая дрожь, но не от холода. Мы в пути минут десять, а я до сих пор физически ощущаю тяжелый ищущий мужской взгляд на теле — никто и никогда так на меня не смотрел и уж точно не оказывал такого воздействия. Возможно, я выдаю желаемое за действительное, но, кажется, Диму тоже не оставили равнодушным совместная пробежка под дождем и последовавшая за этим сцена переодевания в закрытом пространстве машины.

Мечтательно прикрываю веки, убаюканная барабанящим по крыше автомобиля ливнем и приглушенными голосами ведущих по радио, и думаю о том, как вести себя дальше. Может быть, ужин для него приготовить? Или…

О господи, все-таки я редкостная дурочка! Как я могла забыть? Час назад в моей квартире он не постеснялся назначить свидание некой Даше, а я фантазирую о том, что его впечатлил невинный эпизод на переднем сиденье «Гелендвагена»!

— В машине будем сидеть? — Резко дергаюсь, когда над ухом раздается раскатистый мужской голос.

Испуганно поднимаю глаза, натыкаясь на проницательный взгляд, и тут же их отвожу, словно Дима может прочесть мои мысли. Смотрю в окно, осознавая, что мотор заглушен, а нас окружают бетонные стены подземного паркинга.

И давно мы приехали?

— Извини, — говорю рассеянно. — Я задумалась.

— Я заметил.

Дима выходит из машины, прихватив с заднего сиденья мою сумку, я следую его примеру, прижимая к себе пакет с мокрыми вещами. В напряженном молчании мы идем к лифтам.

Пока стоим в ожидании, мобильный моего спутника оживает. Дима достает из кармана телефон и, мимолетно взглянув на экран, без промедления отвечает на звонок. По кратким отрывистым фразам, которые он бросает невидимому собеседнику, и смачному ругательству перед тем, как отключиться, я не понимаю ничего, кроме того, что он крайне разозлен.

— Все в порядке? — интересуюсь осторожно.

С каким-то свирепым огнем в глазах он смотрит на меня, потом резко отводит взгляд.

— Я разберусь, — отвечает мрачно, засовывая телефон в карман.

Что-то в его поведении — может, этот взгляд, может, несвойственная ему злость — заставляет меня насторожиться.

— Это связано с тем черным автомобилем? — предполагаю я, вглядываясь в его хмурое лицо.

По тому, как напрягаются желваки на его лице, я понимаю, что удар попал в цель.

— Да, Ника, — нехотя отвечает он спустя какое-то время.

— Судя по твоему тону, домой я поехать не могу.

— Не можешь, — подтверждает он.

Двери лифта, шелестя, разъезжаются перед нами. Мы заходим внутрь, Дима с силой вдавливает кнопку нужного этажа.

Похоже, его совсем не радует продление срока вынужденного пребывания рядом со мной. Возможно, он надеялся избавиться от меня до своего свидания с подружкой, а тут получил известие, что это невозможно.

— Почему бы не оставить меня на охранника, которого нанял Кирилл? — предлагаю я, по-детски обиженная тем, что Платов даже не пытается скрыть от меня досаду. — Мне кажется, ты не очень рад перспективе провести еще один день в моей компании.

— Не говори глупости, Ника, — сухо осаждает меня Дима.

— Я могу поговорить с братом, — продолжаю я, с вызовом глядя ему в глаза.

— Поговори, — соглашается он. — Только это никак не изменит того, что домой ты не вернешься.

— Ты не можешь держать меня у себя силой, — бросаю запальчиво.

— Я думал, ты на режиссера училась. — Мои колючие слова вызывают у него лишь насмешку. — А ты настоящий драматург.

Вспыхиваю от возмущения, сильнее стискивая пальцы вокруг многострадального пакета. На этот раз красноречие меня подводит, поэтому свой протест выражаю, демонстративно отвернувшись к одной из стенок лифта.

В квартиру Дима пропускает меня первой. Хватаю сумку за ручки в попытке вырвать ее у него из рук, но он не выпускает. Если это демонстрация силы с его стороны, то очень наглядная.

— Отдай, — цежу сквозь зубы.

— Что с тобой стряслось, Ника? — говорит Дима на удивление спокойно. — Двадцать минут назад ты улыбалась и танцевала под дождем, а теперь похожа на разгневанную фурию.

«Просто я вспомнила, что ты назначаешь свидания другим и с трудом терпишь мое присутствие рядом!»

Эта фраза умирает в моем горле, потому что я не решаюсь ее произнести.

— Я не люблю быть для кого-то обузой, — выдавливаю из себя, чувствуя, как предательски щиплет в глазах.

Над ухом раздается тяжелый вздох. Дима закрывает за нами дверь, потом ставит мою сумку на пол и обхватывает меня за плечи. Жар его ладоней согревает кожу, посылая сотни электрических разрядов в кровь.

— Послушай, Ника, — говорит он с низкой хрипотцой в голосе. — Ты не обуза. Ты сестра моего лучшего друга. Я знаю тебя много лет. Ты росла на моих глазах. Вы с Кириллом — моя семья. Ты же знаешь, я сделаю для тебя все на свете. И никогда и никому не позволю тебя обидеть. Да, я разозлился сейчас. Но только из-за своего собственного бессилия как-то повлиять на ситуацию. Я не рассчитываю на то, что ты в восторге от вынужденного заточения в моей квартире, но прошу тебя потерпеть. Как только я буду уверен, что твоей безопасности ничто не угрожает, ты будешь свободна.

От его слов мое сердце болезненно сжимается, и я чувствую, как меня накрывает волной сожаления. Ну почему я такая глупая? Разве можно винить Диму в том, что он смотрит на меня исключительно как на сестру? Обижаться на то, что он встречается с другими? Вынуждать его оправдываться в ситуации, когда он просто защищает меня?

— Прости, — отзываюсь хрипло, фокусируя взгляд на мокрых носках его кед. — Я была не права.

К моему ужасу, из глаз все-таки прорываются слезы. Чувствую, как одинокие капли скользят по щекам, оставляя за собой мокрые дорожки, а тоска по тому, что я так неосторожно успела нафантазировать, рвет сердце на части.

— Ника, не плачь. — Дима со свистом втягивает в себя воздух и внезапно прижимает меня к себе.

Мой нос утыкается в крепкую грудь с рельефными мышцами, спрятанными под все еще влажной от дождя футболкой, его руки ложатся на мою спину. Когда первый шок проходит, я позволяю себе насладиться моментом: обнимаю Диму за талию и льну к нему всем телом, купаясь в ощущениях теплоты и защищенности, которые дарит его близость.

Его руки на моем теле, гулкие удары его сердца под моей щекой, теплое дыхание на шее, пряный запах одеколона — все это я представляла себе тысячи раз, но реальность оказывается несравнимо прекраснее. Поэтому, несмотря на то что мое сердце неистово бьется, я стараюсь дышать ровно и не двигаться, боясь нарушить иллюзорное очарование этой минуты.