Последнее безбашенное лето

Наталия Алексеева, 2023

Десятый класс окончен, и семнадцатилетний Герман с нетерпением ждет каникул. Он считает, что это последний шанс провести счастливое время, потому что после школы нет ничего, кроме разочарования и унылой взрослой жизни. Но неожиданно его планы спутывает настоящая любовь, а сам он оказывается перед выбором: предать или остаться верным своему слову?

Глава 2. Соседка

Протрепавшись с Микой около получаса, я отправился на свой участок. Пробежался по мощеной плиткой дорожке, скептически оглядел крышу с покосившимися полосками кирпичной черепицы и влетел на веранду.

Бабушка, увидев меня, радостно всплеснула руками.

— Геранька! Солнышко мое, почему же ты не позвонил, что приедешь?!

Я чмокнул ее теплую сухую щеку, и она тут же принялась суетиться. Усевшись на старый деревянный стул, я лениво смотрел, как она ставит передо мной на круглый, покрытый светлой скатертью стол, тарелку творога, миску душистой земляники, баночку густой сметаны, баночку светлого, прозрачного меда, дымящуюся кастрюльку, тарелку с хлебом. И тут же опомнился и вскочил, чтобы ей помочь.

— Бабуль, ты чего? Куда столько?!

— Да я как чувствовала, что первой электричкой рванешь, вот и наготовила, — засмеялась она. — Да ты садись, садись. Ужинай.

И опустилась в свое любимое кресло с высокой спинкой. Поставила локти на стол и с умилением смотрела, как я черпаю поварешкой из кастрюли суп, отламываю хлеб. И ее внимание меня нисколько не раздражало. Это тебе не мамино тревожное: «У тебя точно все в порядке?!», или «В школе все нормально?!», или «Ты справляешься?!». Формальные вопросы, не требующие вдумчивых ответов.

— Что ж ты не предупредил, что приедешь? — повторила бабушка.

— Да мать решила, что я с ней в Турцию полечу вместо дачи. Смешно, да? — Я облизал ложку и отложил в сторону. — Поэтому решил не задерживаться.

— И с кем же она теперь поедет?

— Найдет кого-нибудь, — я пожал плечами. — Ирочку свою позовет. Или тетю Лену, не знаю.

— Ну-ну, — вздохнула бабушка. — А у нас новые соседи!

— Ага, слышал.

Бабушка плеснула в большую оранжевую кружку заварку из аккуратного беленького с огромным розовым цветком на боку чайника. Из электрического добавила кипятку и придвинула мне ароматный чай с мятой.

— Это кто ж тебе успел раньше меня все новости рассказать? — добродушное бабушкино лицо встревожилось.

— Ну кто еще? Мика, конечно! Все уши прожужжал, пока мы с ним возле ворот стояли.

— Вот негодник! — возмутилась она. — Сам, наверное, хочет!

Я отхлебнул из кружки и едва не поперхнулся.

— Сам хочет с той девочкой познакомиться!

В порыве возмущения бабушка даже не заметила, как я закашлялся. Иначе немедленно принялась бы оказывать мне необходимую, по ее мнению, первую помощь. В прошлом медицинская сестра, она всю жизнь работала на «скорой». И на пенсии так истосковалась по любимой работе, что направо и налево пытается лечить окружающих. Даже если они сопротивляются.

Отдышавшись, я откинулся на спинку стула и снова прислушался к ее словам.

–… и я говорю ей, что у девочки слишком светлая кожа, обгорит в одно мгновение! А ей хоть бы что! Улыбается своими силиконовыми губами!

— Постой, бабуль, ты о чем?

— Геранька! Ты меня совершенно не слушаешь! — Бабушка резким кивком скинула очки на самый кончик носа и строго посмотрела на меня поверх стекол.

— Конкретнее можно? О ком ты говоришь?

— О наших новых соседях. Мамаша бестолковая, совсем не волнуется о здоровье дочери! И та тоже хороша — улыбается и молчит. Хоть бы платком голову повязала! Напечет ведь!

— Ну вот, бабушка, ты опять сбилась! — Я размазал по ломтю ржаного хлеба кусок подтаявшего сливочного масла.

— Даром, что отец у них строгий! За порог не выпускает. Так что Мике твоему и ловить нечего!

Я пожал плечами: какое мне дело до новых соседей? Пускай там даже шейх со всем гаремом и тридцатью тремя дочерьми проживают, у меня свои дела не терпят отлагательств!

— Чем заниматься-то думаешь? — Бабушка придвинула поближе ко мне миску с творогом, но я шлепнул на хлеб кусок докторской колбасы.

— Сначала тебе помогу, а потом, как обычно, в поля! — Я дожевал бутерброд. — Чего сделать надо? Отвалилось что-нибудь? Покрасить?

— Да иди уж, помощник! — замахала руками бабушка. — Починить-покрасить успеешь, все лето впереди. Но вот скажу тебе кое-что…

— Только не полоть! — взмолился я. — Ненавижу все эти грядки-посадки!

— Да не полоть! Крыльцо бы немного починить.

— Сделаем!

Бодро отодвинув стул, я поднялся. И тут снова послышался надсадный хриплый лай, и я встревожился о кошке. А когда вышел на крыльцо, то увидел и ее саму. Серая полосатая Стешка сидела между двух кустов ярко-розовых флоксов и умывалась. Лай доносился из-за забора.

Я пристально вгляделся в этот металлический коричневый забор. Он буквально сотрясался от лая. Опустив взгляд ниже, я заметил глубокий подкоп. Но слишком поздно. Лай затих, а в лаз под забором протиснулся длинный черный собачий нос. Стеша, не подозревая, что стала охотничьей целью для свирепого добермана, продолжала мирно умывать уши.

Мгновенно я бросился наперерез выскочившей из лаза, как черт из табакерки, собаке. Кошка брызнула из-под кроссовок, бабушка за спиной закричала. Схватив собаку за ошейник, я резко рванул на себя, и истошный лай прекратился — зверь подавился им.

Придерживая ошейник, тянул на себя, чтобы пес не мог до меня добраться.

— Тише-тише! — Это относилось как к незваной гостье, так и к бабушке, которая причитала на крыльце.

— Отведи эту бестию вон! — приказала бабушка, тыча пальцем на соседский участок. Но я и сам уже направился вместе с собакой к калитке.

Все также жестко удерживая рвущуюся на свободу псину, я вышел на улицу и двинулся к соседским воротам. Вдавил кнопку звонка раз, другой, но никто не открыл. Тогда я со всей силы забарабанил свободной рукой по металлу, и через несколько мгновений ворота начали откатываться в сторону. В просвете показалась девушка. Я быстро окинул ее взглядом с головы до ног, и не понял, зачем Мика околачивался возле их участка. Ничего примечательного в ней не оказалось. Рыжая копна волос, веснушки по всему лицу, тощие коленки, короткие шорты и оранжево-апельсиновые кеды.

— Гера! — воскликнула девушка. — Как же тебе не стыдно! Бессовестная тварь!

И она со злостью топнула ногой. А ведь я видел эту девчонку впервые в жизни! Чем я ей насолил?!

От изумления я выпустил ошейник, и пес со всей мочи вцепился мне в лодыжку. От боли потемнело в глазах.

— Сука… — только и смог выдавить я.

— Мама! — закричала девушка.

Послышался треск — пес остервенело рвал зубами штанину моих спортивок. Девчонка схватилась за ошейник, оттаскивая собаку, а к нам подбежала женщина.

— Гера! Чудовище!

И эта туда же! Что я им плохого сделал?!

Собака уже не висела у меня на лодыжке, вцепившись мертвой хваткой, она трепала штанину, но боль усиливалась. В конце-концов девчонке удалось оттащить свою бешеную псину. Но та, сжимая в пасти кусок ткани от штанов, продолжала угрожающе рычать.

— Света! — закричала через плечо женщина. — Убери ее! Убери! Гера — чертова тварь!

От изумления, отчего же соседи меня так возненавидели, я попятился. И невольно застонал. Рана пульсировала, и наступать на ногу было ужасно больно.

— Простите! — опасливо озираясь, быстро проговорила женщина. — Скорее в дом!

Она схватила меня за плечо и повлекла в коттедж. Я еле доковылял до крыльца и с помощью хозяйки ввалился внутрь. Девчонка осталась снаружи укрощать свою бешеную псину.

В обнимку мы миновали просторный холл и добрались в гостиную.

— Простите, молодой человек! Прилягте вот тут, — тяжело дыша, хозяйка помогла дойти до дивана. Я повалился на мягкие подушки и смог, наконец, рассмотреть и ее.

У женщины были рыжие вьющиеся волосы до плеч, карие глаза и лицо престарелой фотомодели. Типа Джей Ло или Джулии Робертс.

— Не знаю, что на нее нашло, — оправдываясь хозяйка развела руками, а потом нервно дернула веревку зеленого худи, и капюшон за ее спиной съежился.

— Не знаю, что я вам плохого сделал, — проворчал я, подсовывая под спину подушку и устраиваясь удобнее.

— Я сейчас принесу бинты, вату, антисептик, что там еще надо?

— Ножовку, — мрачно добавил я. — Для ампутации. Справитесь?

Она посмотрела испуганно, как на сумасшедшего.

— Я принесу аспирин, — пролепетала и, пятясь, вышла из комнаты.

Пользуясь тем, что остался один, я огляделся. Раньше никогда тут не бывал: Аленка и бабушка не очень ладили, может быть с мамой у них бы и получилось приятно общаться, но мама на дачу приезжала крайне редко.

Обстановка в доме оказалась под стать фасаду: кожаные кресла, большой плоский телек на стене, камин.

Пока я сворачивал шею, оглядывая все вокруг, в комнату вошла девчонка. Та самая, которая встретила меня у ворот.

— Гера…

— Что?! — я обернулся так резко, что потревожил покусанную ногу, и боль снова дала о себе знать.

Непроизвольно я поморщился. Большие голубые глаза у девушки сделались испуганными.

— Да все норм, — успокоил я и расправил плечи.

У нее, как и у матери, были вьющиеся волосы, не морковно-рыжие, а как скорлупа лесного ореха, но довольно яркие. И очень светлая, молочная до прозрачности, кожа. Теперь понятно, почему бабушка велела ей прятаться от солнца — такая только на улицу высунется, мгновенно покраснеет, как помидор.

— Я говорю, что Гера, собака наша, совсем обезумела за городом. Не привыкла, чтобы кошки близко, и вообще.

Девчонка остановилась передо мной, застенчиво глядя сверху вниз и нервно переплетая тонкие пальцы. На ней были короткие джинсовые шорты, и я бесстыдно уставился на ее коленки.

— Вот так совпадение!

Я поднял голову. Щеки у девчонки пылали. Вовсе не думал ее смущать, но это оказалось забавным. Поэтому я бесстыдно заценил ее хрупкую фигуру, совсем небольшую грудь под светлой просторной футболкой и протянул руку.

— Меня тоже зовут Гера. Герман.

— Светлана.

Она вложила в мою ладонь тонкие прохладные пальцы. Я осторожно перехватил их и полностью пожал ее ладошку. Девчонка едва слышно хихикнула и залилась краской до самого ободка, который придерживал волосы надо лбом.

Тут в комнату вошла ее мать с большой черной коробкой в руках.

— Еще раз: простите нас, пожалуйста! — Она поставила коробку на стол. — Я сейчас перевяжу рану и вызову скорую.

— Ваша собака бешеная? — я отпустил девичью руку.

— Нет, что вы! У нее все прививки сделаны. Могу сертификат показать и паспорт.

— Не надо паспорт. Я на ней жениться не планирую.

Светлана снова тихонько хихикнула. Мать бросила на нее строгий взгляд, но девчонка не смотрела на нее. Она смотрела на меня. И улыбалась. Я криво улыбнулся в ответ.

— Все, я звоню в скорую. — Хозяйка схватила со стола мобильник.

— Говорю же, не надо! Если собака здорова, то все норм.

Я закатал разодранную штанину и осмотрел рану. Ничего ужасного. Больно, но не смертельно.

— Позвольте мне!

Хозяйка тоже склонилась над моей ногой и без предупреждения плеснула на рану перекисью. Едва запекшаяся кровь запузырилась и зашипела. И я тоже зашипел. Но поскольку Светлана стояла совсем близко, шипеть пришлось почти беззвучно. Пускай девчонка и не в моем вкусе, мне совсем не хотелось выглядеть перед ней размазней.

И все время, пока ее мать бинтовала мне ногу, я мужественно улыбался и время от времени ловил восхищенные взгляды девчонки.

— Ну вот и все, — женщина закрепила конец бинта. — Можем ли мы еще чем-нибудь помочь?

И прежде, чем я успел открыть рот, Светлана выпалила:

— Мама, мы можем Геру пригласить на чай!

Мать нахмурила брови:

— Собаку?

— Герман. Меня зовут Гера, — пояснил я и протянул руку.

— Ирина Сергеевна, — она недоуменно пожала в ответ и вздохнула. — Что ж, Герман, проходи.

Я проковылял следом за Светланой и Ириной Сергеевной по короткому, отделанному деревом, коридору и оказался на кухне. Тут тоже все сверкало благополучием: посуда из единого сервиза, а не коллекция из уцелевших чашек и блюдец, которые жаль выбросить, и поэтому их привозят на дачу. Кухонные полотенца с цветами в тон скатерти. Высокие деревянные стулья и натюрморт на стене.

— Света, поставь чайник, — приказала мать и заглянула в свой телефон. На лице ее отразилась тревога.

Взгромоздившись на стул, я смотрел, как Светлана набирает в высокий стеклянный чайник воду из-под крана. Она поставила его возле плиты и щелкнула тумблер. Чайник зашумел. Девчонка достала из навесного шкафчика и выложила на стол пачку печенья и упаковку бело-розового зефира. Светлана явно старалась угодить мне. Понравился? Или она чувствует вину и неловкость за то, что ее собака напала на меня?

— Угощайся, — Ирина Сергеевна надорвала целлофан и высыпала зефир в глубокую вазочку.

— Ну как вам у нас в поселке? — Я взял одну зефирку, и она мягко поддалась под пальцами. — С соседями уже познакомились?

Усмехнувшись, я пристально посмотрел на Светлану. Она опустила ресницы и разломила зефирку.

— Нет, мы вчера только приехали. Учеба закончилась и мы сразу сюда.

— У нас квартира в Болгарии. Мы каждое лето на море. Светочка там выросла. А теперь, сам понимаешь, — Ирина Сергеевна развела руками, — решили провести лето на родине.

Ирина Сергеевна то и дело поглядывала на дисплей своего телефона. А ее дочь смущенно мяла в пальцах зефирку. Вода в чайнике закипела, и раздался мелодичный сигнал. Света тут же подскочила. На столе остался лежать слепленный из зефира человечек. Света бросила в каждую чашку по чайному пакетику, налила кипяток.

— Добавь Герману холодной воды, — попросила Ирина Сергеевна, глядя на дымящуюся чашку. — Иначе пить невозможно!

— Спасибо, не надо! Люблю горячее!

Доказывая свои слова, я потянулся губами к краю чашки, отхлебнул, и язык словно оса ужалила. Пришлось срочно закусывать печеньем. Света тихонько хихикнула. И меня это нисколько не выбешивало, как бывает обычно, когда надо мной смеются. Даже появилось странное ощущение, будто я снова готов хлебнуть кипятка.

— Могу тут все показать, — предложил я. — На карьер можно сгонять. Там и пляж, и обрыв с которого все ныряют. У тебя есть велик?

Света покачала головой.

— На моем можно. Или квадрик у Мики взять. У него лишний для меня всегда найдется.

— Нет-нет, ни в коем случае! — вдруг всполошилась Ирина Сергеевна, до этого мирно строчившая сообщения в своем мобильнике. — Никакого ныряния! И никаких квадроциклов!

— Пешком тоже можно, — согласился я, отламывая очередной кусок податливого зефира. — Если, конечно, доковыляю.

Светлана просительно воззрилась на мать:

— Мам, можно?

— Ну не знаю, — замялась та. — Что папа скажет? Нет-нет! Тем более, Герман ногу повредил! Гера ему повредила. Прости, нет!

— Да пошутил я. Все норм, могу передвигаться. Ну, что?

Я опять уставился на девчонку.

— Мам, ну пожалуйста! — Светлана закусила губу.

— Посмотрим, — сдалась мать. — Но не сегодня!

— Договорились! — Я поднялся со стула. — До завтра.

— Посмотрим, — повторила Ирина Сергеевна.

Тут раздался хлопок входной двери, и по лицу Ирины Сергеевны пробежала едва заметная тень. А через несколько мгновений на кухне появился отец Светланы. И я снова присел.

Огромный мужик в красном спортивном костюме заполнил собой все пространство. Света подскочила и, подпрыгнув, чмокнула его в щеку.

— У нас гости! — радостно сообщила она, забирая у него пакет с покупками.

— Вижу, — мрачно ответил он, не сводя с меня пристального взгляда из-под нахмуренных бровей. — Кто такой? Чего надо?

— Саша, мальчика Гера покусала! — выступила Ирина Сергеевна.

— Хм, — мужик оперся руками о стол, навис надо мной и едва не свернул всю посуду. — Собаку доставал?

— Папа, Гера лаз к соседям выкопала, а Гера ее обратно привел! — воскликнула Света.

— Кто кого привел?! Не понял.

— Ну да, — хихикнула девчонка, раскладывая продукты по полкам огромного встроенного холодильника.

— Мальчика Герман зовут, вот такое нелепое совпадение, — снова выступила Ирина Сергеевна. — Ужинать будешь? Разогрею.

— Угу, только гостя провожу, — Светин отец чуть посторонился, сделав рукой приглашающий на выход жест.

И я тут же догадался, что для меня. Не стал возражать, молча поднялся со стула и протиснулся, как мимо могучей скалы. Стало ясно: договариваться с этим мужиком не сто́ит. Такого надо сначала измотать, а потом валить нокаутом.

Нарочно припадая на раненую ногу, я поплелся на выход. Мужик — за мной. В прихожей я присел, чтобы зашнуровать кроссовку, а он неотвратимо, как выпускные экзамены, довлел надо мной. Стоял, как грозный страж крепости. И смотрел сверху вниз из-под насупленных бровей.

— Значит так, — сквозь зубы процедил он, когда я поднялся, — сюда, чтоб ни ногой! И к Светке, чтоб за километр не подходил! Понятно?!

— Понятно.

Он наступал, я пятился и через мгновение оказался на крыльце. Дверь захлопнулась, а Светкин отец, прихватив за плечо, потащил меня к воротам. Собака на цепи зашлась лаем.

— Еще раз увижу тебя за этим забором, пеняй на себя! Понял?!

Он рывком распахнул металлическую калитку и толкнул меня в проем. И свой ответ «понял» я уже говорил глухому железному забору.

Этот странный, агрессивный мужик и не догадывался, что нелепым требованием обходить его дочь стороной лишь вызвал во мне жгучий спортивный интерес. А к жестким спаррингам я привык с детства, с тех пор, как профессионально занялся боксом.

Кажется, Мика сильно хотел познакомиться с девчонкой? Тогда я с удовольствием организую их встречу!