Экстремальная Маргарита

Наталия Левитина

Маргарита не представляет себе жизни без резких скачков адреналина в крови: она гоняет на мотоцикле, выполняет умопомрачительные трюки в фильмах. Ее мечты – отправиться с экспедицией в Сахару и поохотиться на крокодилов в Амазонке. И это не мешает ей быть осторожным и предусмотрительным телохранителем. Но последний клиент совершил большую ошибку: он решил, что защита требуется его жене, а не ему. В итоге Маргарита осталась без работы и с пятьюдесятью тысячами долларов, полученными по завещанию клиента. Казалось бы – все мечты готовы сбыться, если бы Маргарита не проходила главным подозреваемым. Даже возлюбленный – сыщик Валдаев – не верит девушке. И тогда Маргарита решает разобраться во всем сама. Но такого поворота событий Марго даже не ожидала!

7

Незатейливая головоломка-паззл постепенно складывалась в картину. Никита Кармелин был отравлен ядом, подсыпанным в фужер с шампанским. Жестокий поступок, недостойный настоящей пионерки, был совершен, судя по всему, эффектной белокурой девушкой, которая посетила особняк на Оранжевом бульваре и находилась в нем именно в тот промежуток времени, когда несчастный бизнесмен скончался. Кроме юных спортсменов на роликовых коньках, нашелся еще один свидетель — подполковник в отставке, видевший, как светловолосая красавица с фантастическим и ногами высадилась из некоего транспортного средства на улице Радистов, перпендикулярно пересекающей Оранжевый бульвар. Учитывая визуальные характеристики девушки, выяснить, на каком именно «транспортном средстве» приехала подозреваемая — «жигуленке», джипе, бронетранспортере или даже крокодиле, — не удалось. Вопрос о происхождении яда решался довольно просто: на воскресном Атлантическом рынке (располагался возле рыбного магазина «Атлантика»), почти не маскируясь, можно было купить не только ампулу с цианидом, но и межконтинентальную ракету. Свежие отпечатки пальцев на бутылке шампанского и фужере принадлежали, как и предположил капитан Здоровякин, исключительно Кармелину…

— Посмотрим кассету? — предложил Илья.

— С нашими рожами? — удивился Александр. — При всей моей эгоцентричности — извини, друг, уже явный перебор.

— Нет, с не нашими рожами. Вот, раздобыл на местном ТВ. Довольно свежая передача с участием Никиты Кармелина. Отснята месяц назад, в середине июля.

— А… Давай. Вникнем. Печальное знакомство постфактум.

— Почему печальное? — удивился Илья.

— Как почему? Потому что единственной возможностью познакомиться с Никитой Кармелиным для нас осталась эта кассета.

— Ну а тебе-то что за горе? Ты ведь не жена его и не белокурая подружка…

— Стоп! Насчет белокурой подружки. За пуговицу рубашки, что была надета на Кармелине, зацепился белый волос. И знаешь что?

— Ну что, что? Санька! Не тяни, как стоматолог!

— А то. Волос искусственный. От парика!

— Елки-палки!

— Я погрузил в машину парочку подростков — роллеров, с которыми ты беседовал в день убийства, заехал с ними в магазин «Головные уборы» на улице Петрарки. Они вмиг нашли на витрине похожий скальп. Знаешь, что сказала продавщица? «Очень ходовая модель». Натуральные блондинки практически перевелись. И у них светлые ресницы. Согласись, белые ресницы асексуальны.

— А что? Вполне можно смириться. Главное, чтоб не на спине росли, — заметил Здоровякин.

— А ты покупаешь паричок по умеренной цене, и в зеркале — Мэрилин Монро. Или Маша Распутина, кому как больше нравится.

— Теперь нам и подавно не найти эту таинственную девицу. Даже масти ее не знаем, — вздохнул Илья. — Давай смотреть кассету.

— Давай. Может быть, поймем, что за фрукт был Никита Кармелин.

— Хороший фрукт, половозрелый. С женой, любовницей.

— Не понимаю я его.

— Ты?! Ты, мой сексуальный гейзер, и должен понимать его лучше всех!

— Он принимал любовницу в райском уголке, специально отведенном для забав. Знаменитая японская графика на стенах — как наглядное пособие, как возбуждающее средство. А бескрайняя кровать! Ложе Калигулы, не меньше.

— Как раз и принимать подружку в такой обстановке. Стимулирующей. Чтобы система наведения не дала сбой.

— Нет! — вскричал Валдаев. — Нет! Ты, Здоровякин, не понимаешь. Ведь это супружеская спальня, ее придумывали и обустраивали совместно с женой. И пригласить туда любовницу — цинизм. Ты бы положил любовницу в супружескую кровать?

— У меня любовниц нет, ты же знаешь. А тебя положил, когда Машка в Питер уезжала. А что? Нельзя было?

— Меня — можно. Ладно, давай кассету.

Недоуменно пожав плечами, Илья включил видеомагнитофон. Его очень удивило трепетное отношение холостого Валдаева к понятию «супружеская спальня».

С экрана телевизора смотрел живой и веселый Никита Кармелин. Интервью брала упитанная дама-журналистка, ее мягкий бок постоянно занимал кусочек экрана на переднем плане. Сначала снимали в апартаментах, знакомых Александру, — гигантская гостиная-аквариум на первом этаже особняка. Настасья, красивая, пушистая, милая, сидела рядом с мужем на диване и нежным цветом лица соперничала с розами, стоявшими в огромной напольной вазе и постоянно привлекавшими внимание оператора. Настасья поглядывала на Никиту снизу вверх, внимательно слушала и словно оттеняла достоинства мужа и его значительность.

Потом Кармелин с гордостью выступал в роли гида — показывал телевизионщикам и зрителям свое детище, водил по цехам и складу, предлагал нырнуть в бассейн, угощал супом и котлетами в столовой…

«Если судить по атрибутам — джип, костюмчик за пару тысяч, мобильник, — вы „новый русский“…» — говорила тележурналистка, отодвигая от себя ногой настырного младенца. В детский садик, прямо под крышей завода, сдавали на время смены своих чад рабочие «Пластэка».

«Пальцы веером? — засмеялся в ответ Никита Андреевич. — Идемте дальше… Я, конечно, мог бы передвигаться на ослике, носить набедренную повязку и общаться с партнерами посредством голубиной почты, но согласитесь, весь мой бизнес зачах бы на корню. Понятие „новый русский“ содержит определенный негативный оттенок. Себя я бы не отнес к этой категории людей. Все, что имею, я заработал своим трудом. Я не прикарманивал государственные средства, не собирал кредиты, не присасывался к бюджету жадной пиявкой… Я произвожу товар и получаю за него хорошие деньги».

«Люди как вы, крупные предприниматели, бизнесмены, составляют группу риска. Заказные убийства случаются чуть ли не ежедневно. Вам ни когда не хотелось уехать за границу и обосноваться в более спокойном месте?»

«Вы имеете в виду Гренландию? Или Антарктиду? Только там, наверное, и можно не опасаться пули киллера. Жаль только, тюлени не смогут оценить по достоинству изумительные пластмассовые тазики, которые мы производим в числе прочего».

«Значит, вам не страшно жить в нашей криминальной стране? У вас есть телохранители?»

— Какие-то тупые вопросы она задает, правда, Илюша? — возмутился Александр. — Кому не страшно? Всем страшно. И что из того? А если и не страшно, то самому смелому всегда может упасть на голову кирпич.

— А что, нормальные вопросы, — вступился за журналистку Здоровякин. — Я бы на месте Кармелина давно рванул бы в Канаду. Там действительно поспокойнее. Но Кармелина-то убил не киллер. Ему не подкладывали бомбу в машину и его не расстреливали из автомата.

— Откуда ты знаешь, может быть, наша девка в парике и есть самый настоящий киллер?

«Телохранителей у меня нет, но есть отличная секретарша Алла. Когда я не хочу с кем-то встречаться, она забетонирует вход в мой кабинет, но персону нон грата не пропустит. Зато телохранитель есть у моей любимой жены Настасьи».

«Значит, за здоровье жены вы все-таки опасаетесь?»

— Ну привязалась, убогая! — не сдержался Валдаев. Похоже, толстая телевизионщица активно ему не нравилась.

«Конечно, опасаюсь. Иногда она пытается починить застежку у клипсы электроножом…»

В подобном духе интервью продолжалось еще около десяти минут.

— Ну, что скажешь, Валдай?

— Что я скажу? Нормальный мужик. Симпатяга.

— М-да. Знаешь, Саня, имея такую обалденную жену, я бы не стал заводить ненадежных любовниц.

— А надежных? Да, действительно, жена у Кармелина из разряда «от кутюр». Штучный экземпляр. Хотя, когда я беседовал с ней в субботу, она мало напоминала красавицу с видеокассеты. Так, придавленная сапогом водяная крыска…

— А что ты, Саня, хочешь? Подле теплого трупа-то! Нет, зря Кармелин изменял Настасье. Я бы не стал.

— Я бы тоже. Разве что с телохранительницей жены. С Маргаритой.

Дверь распахнулась, и в дверном проеме возник майор Алимов. Он любил появляться внезапно и устрашающе, очевидно представляя себя Бэтменом. Зуфар Алимович с подозрением посмотрел на Валдаева и Здоровякина. Те не пошевелились. Наверное, занимались в момент появления начальства вполне легитимной деятельностью.

— Работаете, противные ребятишки?

— Работаем, Зуфар Алимович, работаем, — отозвались оперативники. — Вот, сексуальную жизнь Кармелина обсуждаем.

— Да? Ну хорошо. — Майор вроде собирался сказать что-то умное и глубокомысленное, но передумал и, ободрительно кивнув подчиненным, вышел из кабинета. Через секунду вернулся: — На обед-то куда-нибудь пойдете, жертвы марвелона?

— Ко мне домой, наверное, сходим, да, Сашка? — предложил Здоровякин.

— Обязательно пообедайте. Здоровье надо беречь смолоду. А то наживете себе язву, бойцы. Ну ладно, работайте пока, работайте. — Зуфар Алимович скрылся. На этот раз окончательно.

— Ты не знаешь, что такое марвелон? — не понял Здоровякин.

— Одно из двух. Или противозачаточные пилюли, или слабительное.

— Странно. При чем тут они? — удивился Илья. — Алимыч вечно завернет что-нибудь непонятное Ладно, вернемся к делу. Знаешь, вот я все думаю про…

— Я вспомнил! — заорал вдруг Валдаев и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Что?! — подпрыгнул на стуле Здоровякин. Он понял: друг, осененный внезапной догадкой, вплотную приблизился к раскрытию убийства. Илью охватил священный трепет. — Что, Сашенька?

— Ты, забывчивая гондурасская скотина, опять не купил детям кефир и творог! Дуй живо в магазин, а то закроется на обед!

Если бы Валдаев представлял собой засушенный трупик таракана, то и тогда Илья посмотрел бы на него с большей нежностью.

Маргарита мчалась вниз по лестнице, спускаясь с третьего этажа. Она неслась сломя голову не потому, что спешила на встречу с Настасьей, а потому, что представляла себя участницей группы захвата, — внизу ждал воображаемый противник, и Маргарита должна была его обезвредить. На лестничных площадках девушка тормозила и, подпрыгивая, впечатывала подошву кроссовок в стену или посылала в воздух резкие короткие удары руками.

— Тренируешься, Риточка, — отшатнулась в сторону бабулька в наглаженном платочке, едва не угодив под апперкот.

— Здрасьте, баб Лен! — крикнула Маргарита. Однокомнатная квартира досталась Маргарите в наследство от бабушки. Пенсионеры, в основном населявшие подъезд, помнили «Риточку» еще четырехлетней девочкой, выписывавшей лихие виражи на трехколесном велосипеде. Они знали, что Маргарита — спортсменка и никогда не откажется помочь. Девушку звали, если у кого-то захлопывалась металлическая дверь или глупый кот забирался на развесистую иву, упиравшуюся крепкими ветвями практически в окна пятиэтажки. Смелая и отзывчивая, Маргарита лезла в чужую квартиру через форточку или, наоборот, со своего балкона прыгала на иву — отдирать от ствола прилепившееся коалой испуганное животное. Поэтому, ловко уйдя из-под удара, баба Лена отнеслась к Маргаритиным выкрутасам с пониманием.

В тридцати метрах от дома громоздилась кучка железных гаражей. В одном из них, подле старенького «Москвича», сверкал хромированными поверхностями и лаком дорогой навороченный мотоцикл. Автомобиль принадлежал соседу Маргариты, ветерану войны, но ключи от гаража поступили в ее пользование сразу же, как только спортсменка обзавелась шикарным японским другом. Потому что более года назад, в День Победы, Маргарита защитила старого солдата от издевательств молодых кретинов. Пьяные и гогочущие, они обступили седого ветерана, сорвали с головы фуражку и стали дергать ордена на кителе. И тут с радостной, немного кровожадной улыбкой на губах подоспела некая девица и принялась швырять парней направо и налево. Чувствовалось, что если она и занималась когда-то дзюдо или каратэ, то пришла в секцию не для того, чтобы научиться приемам защиты, а из желания получить возможность драться каждый день по три часа кряду. В результате через пять минут после начала побоища юноши валялись на асфальте у ног ветерана войны и умоляли его утихомирить «внучку».

Маргарите везло: если она спасала кого-то из беды, то ей отвечали благодарностью, что бывает часто, но не в соотношении один к одному. Вот и дорогую «хонду» она купила не на свои деньги, а получила в подарок от Никиты Андреевича. За то, что спасла ему жизнь…

Могучий зверь, выведенный на свежий воздух из темного прохладного гаража, засиял на солнце серебристо-вишневыми обтекаемыми поверхностями. Для путешествия верхом требовалась соответствующая экипировка. Все, что было надето на Маргарите — тонкие бриджи, майка, — обтягивало ее, словно вторая кожа. Космический шлем и крутые перчатки превратили ее в галактического пришельца. С затаенным восторгом представляя себя со стороны, Маргарита мягко, по-кошачьи села в седло. Три секунды — и она уже мчалась по ярким, солнечным улицам города, наслаждаясь скоростью, ветром и производимым грохотом.

— Почему ты исчезаешь? — со слезами в голосе спросила Настасья. С утра она вызвала визажиста: дорогой профессиональный макияж должен был заставить ее отказаться от слез. И сейчас Настасья крепилась, но горло ей сдавливало. — Я не хочу, чтобы ты бросала меня в такой момент!

За несколько дней после субботней трагедии Маргарита была как бы повышена в звании — из телохранительницы-секретарши она превратилась в добрую подругу, на плече которой рыдают и от которой ждут слов утешения. Нельзя сказать, что Маргарита была в восторге. Она очень сочувствовала бедняжке Настасье, сожалела о невозвратности Никиты Андреевича, но слезы ее раздражали, выводили из себя.

— Мне надо с тобой поговорить, — траурно, словно под аккомпанемент сарабанды, начала Настасья. Увлекая за собой телохранительницу, она устроилась на оттоманке и, судя по удобной позе, собиралась провести в причитаниях не менее часа.

Убитая горем, большая, грузная и всегда почему-то очень нарядная домработница Валентина Генриховна принесла девочкам ледяной сок и минералку. Маргарита жадно присосалась к высокому бокалу и, укоряя себя за черствость, постаралась настроиться на волну Настасьи. Но мысли толпились вокруг личной проблемы — исчезновения Ариадны Михайловны и ее фирмы.

— Тебя не спрашивали о какой-то девице, которая якобы отиралась в субботу у наших ворот?

— Со мной почти не говорили, — коротко ответила Маргарита. Она не хотела развивать тему неизвестной посетительницы.

— Тот парень из уголовного розыска… Александр… Он так странно меня расспрашивал, Маргарита! Получается, эта самая девица пришла в дом в наше с тобой отсутствие и подсыпала яд в бокал Никите. Какой бред!

Маргарита молча и настойчиво тянула через трубочку литр холодного апельсинового сока.

— Почему ты мне не отвечаешь? — обиделась Настасья.

— Но ведь кто-то подсыпал отраву, — осторожно сказала Маргарита.

— Ну что за ерунда! — воскликнула Настасья. — Вздор! Чепуха! Признайся, ты что-то знаешь?

— У меня тоже не все гладко, Настасья, — сказала Маргарита, вновь проигнорировав вопрос о таинственной визитерше. — У меня нет алиби.

— Алиби? — изумилась Настасья. — А зачем оно тебе?

— Наверное, насмотрелась детективов по телевизору. Просто сегодня или завтра мне придется беседовать с теми симпатичными ребятами из уголовного розыска или с каким-нибудь следователем из прокуратуры, и они обязательно спросят, где я находилась в момент… когда случилось наше горе…

— Мы же с тобой были на семинаре, — равнодушно пожала плечами Настасья. Ей не терпелось вернуться к собственным проблемам и страданиям, Маргарита же уводила ее в сторону. — Ты-то какое имеешь отношение к смерти моего мужа?

— Но я ведь уходила на встречу с Ариадной.

— И прекрасно. Ариадна подтвердит, что ты битых два часа обсуждала с ней твою новую зарплату.

— Налей мне сока.

Маргарита выбралась из кресла. В другой ситуации она напомнила бы Настасье, что она не прислуга и не обязана бегать с кувшином. Но просьба, хотя и без слова «пожалуйста», прозвучала так жалобно, а сама Настасья выглядела такой несчастной, что через секунду получила в зубы желаемый бокал.

— Спасибо.

— Я не могу найти Ариадну. Она исчезла.

— Уехала?

— Возможно. Я ничего не понимаю. Ариадна пропала, ее фирма испарилась… Не исключено, дамочка хотела использовать меня для какой то своей игры. Не знаю. Но результат таков: я осталась без алиби.

Настасья глубоко вздохнула. Какими ничтожны ми представлялись ей проблемы телохранительницы!

— Что ты переживаешь? Что ты суетишься? Конечно, мне безумно интересно, куда делась твоя Ариадна, но тебя никто ни о чем не будет спрашивать. Я сказала, что мы с тобой провели все время на семинаре в обладминистрации. И больше никаких вопросов не возникло. Извини меня, Маргарита, за тупость, но я все равно не понимаю, при чем здесь мы с тобой?!

Над искусным Настасьиным макияжем нависла зримая угроза. Настасья собиралась заплакать.

— Я ведь тоже не сидела в зале от и до, мне стало скучно, и я уехала в магазин. Кто подтвердит мое алиби? Если б мы не договорились с тобой встретиться на крыльце администрации, я бы проторчала в магазине еще дольше. И из этого следует, что я могла приехать домой и насыпать яд в шампанское Никите? Маргарита! Да я вообще не верю, что его отравили! Это полная галиматья!

Настасья с детской наивностью пыталась защититься, отворачиваясь от фактов. Тень неизвестной блондинки и отравленного шампанского маячила рядом, Настасья упорно не желала ничего знать. Грязь, пошлость, пересуды, сплетни — вот что означала для нее возможная причастность к смерти Никиты чужой женщины. Настасья хранила любовь к мужу и хотела верить, что Никита был именно таким, каким она его себе представляла.

— Тогда я попрошу тебя не говорить о моем отсутствии, ладно? — опять вернулась к своей теме Маргарита. — Пусть считается, что я все время провела рядом с тобой на встрече.

Настасья утомленно закатила глаза:

— Да пожалуйста! Можешь и не переживать. Уверена, два десятка мужчин, которые поедали нас с тобой глазами на крыльце администрации перед началом и после окончания семинара, с радостью подтвердят наше присутствие. Хотя я не думаю, что кто-то будет их расспрашивать.

Маргарита в этом совершенно не сомневалась. Внезапно ей захотелось рассказать все Настасье, предупредить ее, хоть немного защитить от неминуемого вторжения в ее мир, который совсем недавно был таким светлым, радостным, счастливым. В ближайшие недели прайвэси семьи Кармелиных, их личное жизненное пространство подвергнется тщательному досмотру, препарированию, будет отдано на растерзание жадной до сплетен публике. И Маргарита знала, что ее нежная и слабая начальница совершенно не готова к подобной жестокой процедуре. Но не решалась стать человеком, который первый объяснит Настасье масштабы ее заблуждения.

— Отпусти меня, пожалуйста, на съемки, — попросила она.

— Снова уходишь, — скорбно и укоряющее заметила Настасья. — Ладно, топай. Не подводи партнеров по фильму. Что ты будешь делать сегодня?

— Сегодня так, прикидка на местности. Тренировка. А в планах — красивое падение с восьмого этажа.

— Господи!

— Нет, нет, в последний момент зацеплюсь за край балкона и… Не знаю, как получится.

На тонком лице Настасьи отразилось сочетание ужаса, уважения и непонимания.

— Только не убейся, я тебя прошу. Именно этого мне и не хватает для комплекта. Чтобы и с тобой что-нибудь случилось… — попросила она телохранительницу. — Ладно, мчись. Вижу, ты как на иголках…

Маргарита с благодарностью кивнула на прощанье, и вскоре чудовищное рычание за окном возвестило о ее отбытии.

— Никогда бы в жизни не села на мотоцикл, — сказала себе Настасья. — Ненормальная девчонка! Безусловно, ненормальная. Валентина! — заорала она. — Валентина! Принеси мне чистый носовой платок. Буду плакать. Все равно макияж испорчен.

— Да, буду плакать, — настойчиво повторила Настасья, обращаясь к невидимому оппоненту. — А что остается делать в моей ситуации?..

Но прежде чем начать плакать, она поднялась с дивана, достала из бара начатую бутылку белого вина и основательно приложилась к горлышку.

— Никита, видел бы ты, как стремительно деградирует твоя жена, — вздохнула Настасья и всхлипнула.